Rumored couple Robert Pattinson and Kristen Stewart arrive at JFK International Airport together after a long flight
from London, February 27, 2010

Guests arrive for the New York Premiere Of 'Remember Me', March 2, 2010

Robert Pattinson walks the red carpet for the UK premiere of his new film, a romantic drama entitled "Remember Me". Robert Pattinson and Emily de Ravin attend the premiere held at Vue cinema in Leicester Square.(March 17, 2010)

Роберт Пэттинсон:«Поклонницы просят укусить их в шею!

Джордан Рифе

Англичанин Роберт Пэттинсон стал всемирно известным в одночасье — после выхода в свет экранизации популярной вампирской саги «Сумерки». Теперь сам Джим Кэрри (фильм которого вышел в прокат одновременно со второй частью «Сумерек») нервно шутит, что Роберт — его главный враг и соперник и он бы с удовольствием «изъял его из обращения».
Свою четырехтомную сагу «Сумерки» Стефани Майер, скромная 35-летняя домохозяйка из семьи мормонов, написала, чтобы расплатиться с долгом за новую машину. Сага о вампирах разошлась 70-миллионным тиражом и была переведена на 45 языков. Неудивительно, что Майер уже сравнивают с самой Джоанной Роулинг — королевой успеха в современном книгоиздательском бизнесе. А актер Роберт Пэттинсон, сыгравший в экранизации двух частей саги — «Сумерки» и «Сумерки. Сага. Новолуние» — роль главного героя Эдварда Каллена, вампира-вегетарианца с золотистыми глазами, в одночасье превратился в кумира миллионов молодых людей.

Чтобы достать билеты на премьеру второй части, нужно было записываться в очередь задолго до показа. Юные фанаты разбивали у кинотеатров по всему миру настоящие походные лагеря, чтобы непременно в первый же день попасть на сеанс вожделенного фильма. А Роберт Пэттинсон, застенчивый английский парень, с некоторых пор не может себе позволить выйти из номера отеля без сопровождения полиции. Обычной охране не удается справиться с желающими броситься к нему на грудь или даже… предложить свою девичью шейку для вампирического укуса. И это вовсе не шутка. Как-то его чуть не задавило такси в Нью-Йорке, когда он бежал от толпы фанаток, готовых разорвать его на части, — охрана не успела вовремя среагировать. Еще никого со времен Лео Ди Каприо (после «Титаника») так агрессивно не обожали 13-летние девицы во всем мире. Душераздирающие крики и визги при каждом появлении Роберта на встрече со зрителями во время его кругосветного рекламного тура нередко
заканчиваются обмороками. В тот самый момент, когда подходит очередь приехавшей с другого конца страны и не спавшей всю ночь девушки получить вожделенный автограф, она от волнения просто-напросто теряет сознание. Или же, глядя влюбленными глазами на Роберта, не может произнести ни одного внятного слова, которое потом могла бы вспоминать как самое светлое мгновение в своей девичьей жизни. Пэттинсон старается никого не разочаровывать и иногда, дождавшись короткой паузы в истерическом стоне толпы фанатов, со свойственным ему английским юмором интересуется: «Так вы хотите все-таки услышать мои ответы на свои вопросы или нет?» А однажды, раздав сотни автографов и чудовищно утомившись от однообразного диалога: «Как вы поживаете?» — «Прекрасно!» — на оригинальный вопрос фанатки, что она могла бы для него сделать, буркнул:
«Раздеться». Та немедленно стала исполнять пожелание пришедшего в ужас и чуть не умершего со стыда актера. Короче, Роберт Пэттинсон в этой ситуации — что вполне естественно — практически не дает интервью и изо всех сил старается не сойти с ума. В буквальном смысле. Но для нас он, к счастью, сделал исключение. Мы встретились с Робертом в номере отеля, где после очередной встречи с фанатами он заперся с сестрой Лиззи и лучшим другом, актером Томом Старриджем...

— Я уверен, что достал всех этими разговорами — о том, как мне тяжело и как я не могу никуда выйти из гостиницы. Вообще-то я всегда знал, что толпа — это не для меня. Я совершенно не «заточен» для таких вот штук с продолжениями, сиквелами и тому подобного. Еще прошлым летом, когда понял, что не могу ходить пешком, купил в Лос-Анджелесе автомобиль, но разве можно его водить, если за тобой гонятся 10 машин? Я боюсь. Я вообще в последнее время охвачен страхом: недавно какие-то сумасшедшие фанатки с окровавленными шеями — да, у них прямо свежие ранки были, из них кровь сочилась! — предлагали мне немедленно их укусить, представляете! Ужас! Так ведь можно черт знает чем заразиться. И еще обижаются — оказывается, они специально для меня себя поранили, шеи себе расцарапали. И ждут, что я скажу: «Отлично, спасибо вам, как это мило!» Поэтому я и не выхожу из отеля — знаю, что меня все равно выследят и еще что-нибудь сотворят этакое.

— Но почему, как вы думаете, вокруг «Сумерек» возник такой немыслимый ажиотаж? Ну если не считать, что вы, безусловно, очень красивый молодой человек, похожий на поэта-романтика…

— Не знаю... Я выгляжу как полный идиот. Редко мою волосы, и у меня бледные губы. Было ужасно противно, когда на съемках мне их красили какой-то безумно стойкой красной помадой и таким толстым слоем, что стереть ее невозможно. Думаю, людей так привлекает эта история любви Эдварда и Беллы, потому что эти отношения близки к идеальным. И в то же время в них присутствует элемент опасности. Я даже и представить себе не мог, как фанатично стремятся люди к созданию идеальных отношений, как они жаждут их. И какое отчаяние испытывают от того, что подобный идеал недостижим. Мне кажется, эта идея безусловной любви, преданности и верности ставится выше всего на свете, и вот поэтому-то наша история и пользуется таким повышенным,
невероятным успехом. Причем отнюдь не только у подростков, но и у немолодых женщин.

— Прошлое вашего героя наполнено приключениями и мистикой. А чем вы сами можете похвастаться?

— Ничем. Мой отец продает подержанные машины, а мама работала агентом по поиску новых моделей для модельных агентств. Учился я так себе, хотя и в дорогой частной школе Лондона. Однажды отец мне сказал: «Не хочешь учиться, уходи». Но я решил доучиться и сдать выпускные экзамены. Тогда он мне предложил самому оплачивать учебу, а он потом — если я сдам экзамены — вернет мне деньги. Мама пристроила меня в 12 лет в модели. Четыре года я так мучился. Хотя особо меня не загружали — я же был хоть и высокий, но ужасно рыхлый, не мускулистый, черт знает что, а не
модель. Меня сестры до 12 лет вообще наряжали в женские платьица и представляли своим гостям Клодилией! (Смеется.)

Потом папа мне посоветовал записаться в хорошую театральную студию. Рядом с моей школой. Он сказал, что там учится полно хорошеньких девочек. Я пошел, потому что хотел, вообще-то, стать актером. И там мне дали роль негодяя Алека в спектакле «Тэсс из рода Д`Эрбервиллей». С тех пор я там немало переиграл таких, знаете, сомнительных типчиков. Но именно на этом спектакле у меня появился агент. И нашел мне маленькую роль в фильме «Ярмарка тщеславия» с Риз Уизерспун. Правда, сцены с моим участием вырезали при монтаже. Но директор по кастингу, как потом выяснилось, чувствовал себя виноватым и в порядке компенсации выбил для меня небольшую роль в «Гарри Поттере и Кубке Огня» — Седрика Диггори, золотого мальчика из Хогвартса. На гонорар, хоть и маленький, я снял себе квартирку и получил, наконец, серьезную роль в одном из театров Лондона. Но меня заменили прямо накануне премьеры. Было очень странное ощущение: вот только я думал, что делаю что-то по-настоящему интересное, а меня уволили. Ходил на кастинги и упрямо об этом рассказывал — такой вот принципиальный. Словно временно сошел с ума. Работы не получил, перестал общаться со своим агентом, пьянствовал и играл в барах на гитаре — я музыку люблю давно. Впрочем, в этих барах, никому, знаете, и дела нет до того, что ты играешь и поешь. (Вздыхает.) Ну через какое-то время агент снова объявился, и я конечно же согласился сыграть в фильме «Отголоски прошлого» юного Сальвадора Дали во времена его романа с поэтом Гарсией Лоркой. Что ж, еще один безумный эксцентрик мне был только на пользу как актеру, ни одного дня не проучившемуся актерскому мастерству в каком-нибудь известном учебном заведении.

— Сейчас-то верится с трудом, но против вашей кандидатуры на роль Эдварда в «Сумерках» петиции собирали с тысячами подписей. Очень многие были не согласны с решением режиссера. Мол, мало того, что не американец, так еще и внешность ваша не устраивала поклонников книги…

— Думаю, что меня выбрали как раз потому, что я выглядел тогда как типичный ирландский выпивоха, говорят, они очень нравятся женщинам. В Голливуде и его окрестностях каждый первый парень похож на Адониса. И пять тысяч таких вот парней пробовались на эту роль. Но безрезультатно. Тогда кому-то на студии пришла в голову мысль поискать среди англичан. И режиссеру принесли фотографии всех актеров, в том числе из фильмов о Гарри Поттере. Ну и меня там разглядели, позвонили моей агентше, и она на свои деньги меня привезла в Америку на пробы. У нее в номере на кушетке я и спал. Честно сказать, мне было все равно. Роман я не читал, пил в тот год много и поэтому, наверное, на пробах был абсолютно раскован и наплевательски спокоен. И вышел оттуда уверенный, что показал себя полным кретином. Особенно когда целовался с партнершей Кристен Стюарт — ее, кстати, сразу же утвердили, она была номер один в списке. Оказалось потом, этот поцелуй много чего решил. Режиссер увидела пресловутую «химию» и взялась доказывать студии, что я и только я могу справиться с ролью. Кристен тоже меня поддерживала. Они обе мне советовали не читать о себе в Интернете все эти гадости, написанные разгневанными фанатами саги. Зато моя мамочка постоянно присылала мне ссылки на ту или иную заметку. Но все эти оскорбления заставили меня всерьез отнестись к работе. Я ведь понятия не имел, как этого героя играть, чтобы достучаться до зрителей. Эдварду 108 лет, он никогда еще не был влюблен, не хочет никому причинить зла, но при этом он остается вампиром. Непростой расклад. Я уехал на три месяца в Англию, ни с кем не общался, носил линзы золотисто-желтого цвета. Помню, первый раз в этих линзах зашел выпить кофе, и официантка мне говорит: «Клевого цвета у вас линзы!» На съемках было очень странно, конечно, когда приходилось и вправду кусать кого-то из партнеров в шею — для вкуса делали накладку из плавленого сыра, например, или курицы. Кстати, в целях гигиены не разрешали их использовать еще раз, если они падали на пол.

— Ну и результат налицо: теперь вы самая крутая знаменитость из всех ныне живущих... Говорят, съемки второй части «Сумерек» проходили чуть ли не под охраной спецназа?

— Ха-ха, что-то типа того... Особенно в Италии был дурдом. Сцены, где я появлялся, охраняли огромные итальянские секьюрити, ведь со всей Европы молодежь за нами ездила, чтобы только получить шанс нас увидеть или — о чудо! — оказаться среди статистов. А когда в Нью-Йорке этой весной я снимался в арт-хаусном проекте «Помни меня», мало того, что я не мог пройти несколько шагов от своего трейлера без полицейских, так мне еще стали приписывать роман с моей партнершей. Да, а еще мы пили красное вино с Меган Фокс, я читал ей стихи и гладил ее по спине! Типа, я бабник, ведущий беспорядочный образ жизни! Это я-то — затворник милостью судьбы, и носа не кажущий на улицу без охраны! А мне мои друзья, с которыми я тоже видеться теперь не могу, пишут, какой же я, мол, счастливчик. Да что там, иногда даже родители верят всем этим бредням. А еще написали, будто моя партнерша по «Сумеркам» Кристен беременна от меня и сгорает от ревности. Или что у меня было с Кристен тайное свидание. В то время, когда мы находились в разных концах света. Но это еще что. Вот когда я увидел заголовок о том, что я сам… беременный, тут у меня и впрямь глаза на лоб полезли.

— Когда ожидаете наследника?

— Я не дочитал до конца! (Хохочет.) Хорошо, что Кристен относится ко всему этому спектаклю с удивительнымхладнокровием и завидным равнодушием. И очень мне сочувствует. А я Крис восхищаюсь. Мы — близкие друзья и понимаем друг друга с полуслова. Восхищаюсь тем, что она еще более упрямая, чем я. Она всегда твердо отстаивает свое мнение и свои взгляды. Защищает до конца то, что кажется ей верным и правильным. И чаще всего я разделяю ее видение того, что хорошо и что плохо. Мы с ней в одной лодке и на одной волне. Крис говорит, что я совсем не изменился с тех пор, как начался весь этот бум. И ей это нравится. Мне — тоже.

— А вы когда-нибудь испытывали что-то похожее на то, что чувствует Эдвард, когда покидает Беллу, не желая принести ей несчастье, хотя и знает, что жить уже без нее не сможет? Иными словами, вам когда-нибудь разбивали сердце?

— Пытаюсь придумать какой-нибудь идиотский ответ, но не могу. Нет. Не думаю. Такого со мной не было.

— А романтические поступки совершали?

— В смысле, серенады под окнами петь? Нет, для этого нужно иметь крепкие нервы. Что же я сделал романтического? Черт! Все-таки что-то же было. Ага. Вот. Мне было 15 лет, и я засунул цветок в шкафчик девочки — ее звали Мария — в школьной раздевалке. Она подумала, что это сделал другой мальчик, и он с удовольствием это ей подтвердил...

— В общем, не годитесь вы для навязанного вам масс-медиа образа сердцееда…

— В Лос-Анджелесе все девушки — актрисы. И как будто немного чокнутые. Я знаю, что мне полагается выходить в свет с моделями, но как-то вот не удается… никуда выходить. Я вообще-то очень упрямый и прямолинейный. Не могу, чтобы мной командовали.

— Но неужели вас не радуют огромные деньги, которые вы в свои молодые годы получили и еще получите?

— Штука в том, что я ничего не хочу. В смысле, из материального. Я ношу одни и те же вещи, не считая тех, в какие меня обряжают на фотосессиях. Я ничего себе не покупаю. Единственное, что я реально хочу, — купить дом, чтобы было где держать собаку. У меня был терьер с пяти лет, но он умер на прошлое Рождество. Идея в том, чтобы домик был секретный и никто бы не знал, где он! Конечно, если мой вынужденный образ жизни затворника продлится еще лет десять, то я, наверное, буду очень сильно раздражен. С другой стороны, можно ведь и вовсе исчезнуть. Просто это бегство нужно как следует подготовить, а уж место такое всегда найдется. Где-нибудь в Сибири наверняка есть глухие деревни? (Смеется.) Хотя нет, там бы я не выжил. Я очень скучаю — и это правда — по возможности взять гитару и пойти куда-нибудь попеть и поиграть. Наверное, чтобы вернуть себе такую возможность, нужно записать сначала альбом, всех усыпить им и потом только смело выходить на сцену. Я не могу жить без музыки. Музыка играет огромную роль в моей жизни. Режиссер «Сумерек» уговорила меня записать для фильма две мои музыкальные баллады. Критики их раскритиковали. И мне было так обидно, что я не мог несколько месяцев гитару в руки взять. В любом случае пока мне такая свобода передвижения явно не грозит. Впереди
— еще два фильма, а я и сейчас уже едва живой. И потом, я не хочу, чтобы на обложке моего музыкального альбома было написано «Песни вампира из «Сумерек».

Planet Syndication — специально для «7Д»