Глава 57
Выходя из сонного забытья, Антонио чувствовал тяжесть во всем теле,
кружилась голова, мысли были тягучие и с трудом связывались в слова, которые
он медленно выталкивал из пересыхающего рта:
- Дай мне мою одежду, - сказал он.
- Когда я тебя нашла, на тебе были только рваные штаны. У меня не было
времени что-нибудь купить, только это вот и достала.
- Поезжай и найди мне еще что-нибудь. Если не при-неешь мне одежду, я
уйду, как есть.
На следующий день он категорически отказался принимать какие-либо
таблетки. Огорченная Маура поделилась неприятной новостью с Рафаэлем, -
Антонио пытается избавиться от их опеки.
Узнав об этом, Рафаэль снова подступил к Мауре с просьбой о деньгах -
ведь она давно обещала поговорить с Ломбардо и до сих пор не сдержала своего
слова. В конце концов ему все равно, с кого получить деньги - с него, с
Максимилиане или с Ракель.
- Ты хочешь, чтобы его убили? - возмутилась Маура.
- Я хочу получить деньги. И прежде, чем Ламбардо отсюда уедет, -
ответил ей Рафаэль.
Но денег он все-таки не получил. В один из дней, как и предсказывал
Рафаэль, Антонио вышел из маленького домика как и, вложив все свои силы в
один мощный хук, уложил Рафаэля на землю, отстранил бросившуюся к нему Мауру
и, оглядевшись, побрел в сторону дороги.
Попутный трейлер довез его до дома Пабло.
Открыв дверь, Памела с недоумением и страхом уставилась на высокого
человека в одних старых джинсах и с повязкой через плечо. Человек тяжело
дышал:
- Где Пабло? - хрипло спросил он и, видя ее замешательство, добавил: -
Я - Антонио Ломбардо.
- Сеньор Ломбарде? - удивилась Памела и отступила в сторону. -
Проходите.
Антонио прошел в комнату и тяжело опустился на диван. Памела принесла
ему халат Пабло и пошла приготовить кофе. Значит, Антонио хотели убить...
Неужели брат говорил правду? Только раз в жизни она осмелилась не поверить
ему, и вот что получилось...
Памела принесла кофе и, взглянув на бледное усталое лицо Антонио,
предложила:
- Вызвать вам доктора? Как ваша рана?
От врача Антонио отказался. После долгой паузы он спросил о своей жене.
Памела рассказала ему все, что знала. Снова воцарилось молчание. Чувствуя,
что ожидание затягивается, Антонио попросил Памелу позвонить к нему домой -
может быть, Пабло с Андресом там.
А они, действительно, были у Ракель, и, в который уже раз уговаривали ее
отказаться от своей идеи немедленно идти в полицию. Ведь если сам Антонио, с
его влиянием и возможностями, не стал делать этого, то им тем более лучше
подождать: вдруг через несколько дней что-нибудь произойдет: позвонит еще
раз Роберто Агирреч или выяснится, что жив Антонио - мало ли, все может
быть... Каково тогда будет Антонио, если ее арестуют вместе с Максом? Им
нужно иметь на руках хоть какое-нибудь доказательство вины Максимилиано,
чтобы защитить ее. За ним-то и отправился в Гвадалахару Клаудио.
- Но вы так говорите, будто Антонио действительно может вернуться. Вы
что-то знаете, - заволновалась Ракель. - Опять позвонил этот человек? Ради
Бога, если вы что-нибудь знаете об Антонио, вы должны сказать мне. Поймите
же! - она смотрела на них молящими глазами.
- Нет, мы ничего не знаем. Прошу тебя, не волнуйся, - убеждал ее
Андрее. - Все это только предположения.
С большим трудом они уговорили ее подождать до возвращения Клаудио.
Памела набрала номер, трубку поднял Рамон и, как обычно,
поинтересовался, кто говорит. Услышав, что это сестра Пабло, он тревожно
спросил:
- Что-нибудь случилось, сеньорита?
- Он мне срочно нужен, - сказала Памела. Рамон позвонил Ракель и
сказал, что сеньора Пабло
просят к телефону.
Сидящий в гостиной Максимилиано быстро спросил:
- Это сестра Пабло? Дай мне трубку.
На лице Рамона появилось выражение твердой решимости.
- Нет, - категорически заявил он.
- Убирайся! Проваливай отсюда! - закричал Максимилиано, вырывая у него
из рук трубку.
- Нет, - все также решительно повторил Рамон, не убирая с телефона
своей руки. - А если вы снимете трубку, я вырву провод.
По голосу сестры Пабло сразу понял: Памела чем-то взволнована.
- Что случилось? - тревожно спросил он. И вдруг услышал:
- Если там кто-то есть, не подавай вида. Это - Антонио. Я у тебя дома.
Немедленно приезжай. Никому ничего не говори. Ты понял? Только Андресу.
У Пабло перехватило дыхание. Стараясь ничем не выдать своих чувств, он
сказал, как можно небрежнее:
- Да, конечно, сейчас выезжаю.
- В чем дело? - встрепенулась Ракель.
- Сеньор Клаудио звонил из Гвадалахары. Он просил с ним связаться.
Идемте, сеньор Андрее.
- Может, судья не хочет ехать сюда, может, он растерялся? -
забеспокоилась Ракель.
- Сеньора, я вам потом позвоню. Идемте, сеньор, - снова повторил он,
обращаясь к Андресу.
Когда они вышли, Пабло низко наклонился к Андресу и сказал:
- Это был сеньор Антонио.
- Антонио?
- Да. Он у меня дома. Едем.
Спустившись вниз - должен же он знать, что происходит в доме, -
Максимилиано сидел в гостиной. Он проследил с некоторой тревогой, как
закрылась дверь за Андресом и Пабло, и увидел осторожно спускавшуюся по
лестнице Ракель.
После той сцены с Габриэлем и возвращения из больницы, они, по существу,
не разговаривали. Когда им приходилось встречаться, Ракель смотрела на него
холодным отчужденным взглядом и отводила глаза. Он физически ощущал острую
неприязнь, исходившую от нее, и ее постоянную готовность к взрыву. А теперь,
когда и без того все было так напряженно и неясно, лучше не создавать себе
лишних проблем. Пора бы ей понять, наконец, как нужно себя вести.
- Ракель, давай забудем все, что было, - предложил он.
- Забудем о том, что ты убил Антонио? И Габриэля тоже?
- Я не убивал Антонио. А Габриэль не осмелился вернуться домой, потому
что сказал тебе неправду.
- Да, все говорят неправду, кроме тебя! Мой отец тоже лжет! Но,
поскольку он старик, Габриэль нищий, а я сумасшедшая, никто нам не поверит,
правда? Поздравляю тебя, ты очень умно все устроил.
- Послушай, я хочу покончить со всем этим, потому что у меня нет... -
он хотел сказать, что у него уже нет сил вести эту изнурительную борьбу, но
Ракель не дала ему договорить.
- Я тоже хочу покончить! Но по-другому. Я хочу увидеть тебя за
решеткой, хочу, чтобы ты гнил в тюрьме, а еще лучше - если бы сдох там.
Завтра же я соберу правление, чтобы снять тебя с твоего поста. Я была ...,
когда поддалась на уговоры твоей матери. Но с этим покончено, ты уберешься
из компании и из этого дома...
- А тебе не приходило в голову, что я тоже могу заявить на тебя в
полицию? И могу сказать, что ты никакая не вдова Антонио Ломбарде?
- Да, давай заявим в полицию, я только этого и хочу!
Андрее не мог поверить своим глазам - Антонио, живой и почти здоровый.
Почти, потому что когда Андрее обнял его, он болезненно поморщился и
отстранил его. Памела уже кое-что рассказала Антонио, то немногое, что она
знала. Антонио, например, очень удивился, узнав что Клаудио на его стороне,
и даже поехал за судьей в Гвадалахару.
- Я хочу знать, кто вообще на моей стороне? - спросил он.
- Все с тобой, кроме Максимилиано, - ответил несколько удивленный
Андрее.
Антонио в упор посмотрел на него.
- А Ракель?
Андрее рассказал ему, что с самого момента его исчезновения Ракель была
безутешна, и им стоило немалых трудов уговорить ее не заявлять на
Максимилиано в полицию. Она готова сесть в тюрьму, лишь бы Максимилиано был
наказан, особенно теперь, когда Мерседес призналась, что Максимилиано и есть
Роберто Агирре. Но Антонио, казалось, не удовлетворило это объяснение:
- А почему она позволила, чтобы Макса назначили главным управляющим
моей фирмы? Почему они живут в одном доме?
- Антонио, не сомневайся в ней, - успокоил его Андрее.
Как бы предчувствуя, что разговор идет о ней, позвонила Ракель и
попросила Памелу позвать к телефону Пабло. Андрее вопросительно посмотрел на
Антонио.
- Антонио, надо ей сказать, она так мучается. Антонио покачал головой.
- Ты думаешь, мне самому не хочется ее слышать? Но я хочу видеть ее
лицо, когда она узнает, что я жив. Поговори с ней, Пабло, пожалуйста.
Пабло взял трубку.
- Пабло, я очень волнуюсь... - услышал он. - То, что вы с Андресом мне
сказали, никак не выходит у меня из головы. Я нервничаю и воображаю Бог
знает, что. Поклянитесь, что нет ничего нового об Антонио?
- Об Антонио? Нет, сеньора. Я позвоню вам завтра. Доброй ночи, - он
положил трубку и повернулся к Антонио: - Она в отчаянии, сеньор.
Антонио опустил глаза.
- Что ж, - сказал Андрее, подводя итог разговору. - Завтра первым делом
надо идти в полицию. Тем более, что Клаудио уже привезет судью.
Но Антонио, словно не слыша этого предложения, попросил Андреса узнать
адрес Луиса Трехо и передать адвокату, что завтра он хочет его видеть.
- А что с полицией? - встревожился Андрее. - Только не вздумай мстить
сам...
Антонио опять промолчал.
На следующее утро Антонио снова попросил Памелу позвонить к себе домой
и, уверившись, что трубку поднял Рамон, назвал себя и, предупредив, что
никто ничего не должен знать, попросил его немедленно принести ему одежду.
Рамону с трудом удалось сдержать свою радость.
Даже Камила заметила, что он выглядит как-то не так, а когда Ракель
поинтересовалась, кто звонил, Рамон, не моргнув глазом, ответил:
- Мясник.
С торопливостью, ему не свойственной, он прошел по коридору и,
оглядевшись по сторонам, отпер чулан, где хранилась одежда пропавшего
Антонио. Отобрав необходимые вещи, он сложил их в чемодан и, снова оглядев
пустой коридор, выскользнул через заднюю дверь.
- Рамон, рад тебя видеть! Как ты быстро пришел! - воскликнул Антонио.
Рамон сиял. Антонио попытался было взять из его рук чемодан, но Рамон
категорически отверг эту попытку и, довольный, так и не выпустив чемодана из
рук, прошествовал вслед за Памелой в комнату Антонио.
Виктории не спалось. В ее ушах звучали страшные, неожиданные слова,
которые бросила ей в лицо Камила. Камила, которая всегда ее поддерживала:
"Твоя любовь к сыну заслонила от тебя реальность. Макс способен на это..."
Ах, если бы только она была уверена, что эти слова рождены всего лишь
вспышкой непонятной неприязнью Камилы к Максу, тем общим состоянием тревоги
и беспокойства, которые поселились в их доме с появлением Ракель! Но нет же,
нет... За ее словами - другое, о чем не хочется думать, нельзя думать...
Виктория встала, раздвинула тяжелые шторы. Яркий солнечный свет хлынул в
комнату. Может быть, этот заново родившийся день - принесет какое-то
облегчение?
Она не могла больше оставаться в комнате. Спустившись вниз, Виктория
наткнулась на Мерседес, заканчивающую уборку. Отвечая на ее приветствие,
сеньора заметила, что глаза девушки опухли от слез.
- Что с тобой? Что происходит?
Мерседес заплакала и, давясь слезами, сказала:
- Мой брат говорил правду, сеньора... А сеньор Максимилиано...
пообещал, что убьет Габриэля, если я скажу правду... Но я больше не могу
молчать...
- Нет, это неправда, нет... - Виктория подняла перед собой руки, будто
отталкивая слова Мерседес, будто защищаясь от них.
И Мерседес не только услышала ее слова, но и поняла ее жест. Она
собралась с силами и произнесла:
- Сеньора, я знаю, что вы не захотите этому поверить, потому что речь
идет о вашем сыне, но вы должны мне верить. Клянусь вам, клянусь девой
небесной, клянусь моей матушкой, которая смотрит на нас сейчас. О сеньора, я
в отчаянии! Я не хочу, чтобы они что-нибудь сделали с моим братом. Не хочу,
чтобы он умирал. Это несправедливо, если ваш сын убьет его. Несправедливо!
Несправедливо!
И Мерседес, рыдая, убежала. Закрыв лицо руками, Виктория без сил
опустилась на диван.
- Ас тобой теперь что? - спросил Максимилиано, спустившийся к завтраку.
- Ничего. Просто все оказалось правдой.
- О чем ты, мама? О чем ты говоришь?
- О Ракель, о Роберто Агирре, о Мерседес и ее брате - обо всех! Это
ведь ты убил Антонио? Ты его убил...,.
- Это неправда. Тебе задурили голову всякой чепухой. Кто это сделал?
- Нет, нет, нет! Это ты дурил и обманывал меня! Ты всегда это делал, с
ранних лет! И в глубине души я боялась... и всегда внутренне
сопротивлялась... Я не могла поверить, что мой сын чудовище, как все кругом
мне говорили...
- Мама, я не убивал Антонио, его убил Роберто Агирре.
- Но ведь Роберто Агирре - это ты. Мне рассказала все эта бедная
девушка... Она просто в отчаянии... Но зачем ты это сделал, Максимилиано?
Зачем? Зачем? Зачем?
- Мама, прошу тебя, выслушай меня. Ты что, тоже против меня?
- Нет, я не против тебя, сынок. Ты должен сдаться. Пожалуйста, отпусти
этого юношу.
И Максимилиано сдался.
- У меня ничего не выходило, мама. Одно цеплялось за другое. Я уверен,
Антонио тысячу раз желал моей смерти, так же как я его...
Максимилиано говорил со страстной убежденностью, подчеркивая свои слова
короткими энергичными жестами: он был уверен в своей правоте и своем праве
на защиту от того, кто был его злейшим врагом.
- Просто на этот раз выиграл я. Если бы я его не убил, он убил бы
меня, - закончил Альбенис свой яростный монолог.
Виктория не могла больше убегать от правды, страшной правды, которой она
боялась и которая была произнесена тем, кому она верила всю жизнь, несмотря
ни на что.
...Клаудио удобно устроился в большом кожаном кресле и стал ждать.
Вскоре появился и сам сеньор Игнасио - среднего роста, довольно плотного
сложения, с седыми волнистыми волосами, уже изрядно поредевшими, и скудной
растительностью на лице.
- Кофе и херес, тот, что у меня в кабинете, - распорядился он.
Клаудио рассказал ему заранее сочиненную историю; он ушел от жены,
встретил прекрасную девушку, но жена не хочет давать ему развод, а девушка
из-за родителей не соглашается жить с ним вне брака. Если бы они могли
сделать вид, что расписались, все их проблемы были бы решены. Жена его живет
в Швейцарии, а девушка и сам он - из Акапулько.
- Фиктивный брак? За кого вы меня принимаете? - возмутился судья.
Выразительно глядя на судью и подчеркивая каждое слово, Клаудио
произнес:
- Меня прислал сеньор- Максимилиано Альбенис.
- Альбенис? - переспросил судья. - Нет, не помню...
- Но как же так! - притворно забеспокоился Клаудио. - Сеньор Альбенис
мне вас рекомендовал... У вас должна быть книга, в которой зарегистрирован
брак сеньоры Ракель Саманьего с доном Антонио Ломбарде Впрочем, я только
предполагаю, что она у вас, потому что мой друг Альбенис советовал вам
избавиться от нее. Вы можете ее использовать и на этот раз.
- Повторяю, я не знаю, о чем идет речь, - строго произнес судья. Но
Клаудио продолжал настаивать. Он готов заплатить вдвое больше того, что дал
ему сеньор Альбенис, лишь бы он им помог.
- Вдвое? - переспросил судья.
Сделка состоялась. -Клаудио привез судью Игнасио в Акапулько и поселил
его в лучшей гостинице города.
- Устраивайтесь поудобнее, заказывайте, что хотите: фрукты, креветок,
даже шампанское, если хотите. Все за мой счет, - радушно предложил
Клаудио. - А я отправлюсь за своей невестой. Должны же вы с ней
познакомиться!
Роль невесты, решил он, будет играть его собственная жена. За ней он и
поехал. А судья, заказав в номер ассорти из устриц и шампанское, отправился
посидеть немного в кафе: ему захотелось побыть на людях.
Теперь события развивались стремительно. Антонио решил заехать в
больницу - взглянуть на свою дочь, а потом...
Пабло уже разузнал адрес Луиса Трехо и заодно сообщил, что Родриго
Тонелли тоже находится в Акапулько.
- Антонио, что ты собираешься делать? - встревоженно спросил Андрее.
- Навестить кое-кого... - коротко ответил Антонио.
- Антонио, не делай этого, - забеспокоился Андрее. Антонио помолчал.
- Этот подонок... Он мне за все заплатит. И не только он.
Камила быстро сбежала вниз и радостно сообщила Ракель, что Клаудио уже
вернулся - он только что звонил ей из гостиницы.
- Он привез судью? - взволнованно спросила Ракель. Камила бросила
предостерегающий взгляд на Рамона, накрывавшего на стол. Он поймал ее
предупреждающий взгляд и, поправив очки, с достоинством произнес:
- Нет, сеньора Камила. Во мне вы не должны сомневаться. Я тоже
принадлежу этой семье. Я очень люблю сеньору Ракель, сеньора Антонио и вас,
хотя иногда вы довольно грубо со мной обходитесь.
Камила не стала возражать и громко сказала:
- Все в порядке, Рамон.
И словно подчеркивая истинность ее слов, в гостиной появился Клаудио,
его глаза ярко блестели, пышные волосы растрепались. Небрежно бросив
дорожную сумку, он поздоровался, спросил Ракель, как она себя чувствует,
обнял жену и сказал:
- Все готово для большого фарса, и ты должна будешь мне помочь.
- Я? - удивилась Камила. - И что я должна делать?
Клаудио объяснил непонимающей жене, что ей предстоит сыграть роль его
невесты, и увлек ее за собой: пусть она приведет себя в порядок перед столь
ответственным свиданием с судьей.
Но уйти в "Континенталь" на встречу с судьей Игнасио они не успели:
вернулся Андрее и, конечно, прежде всего поспешил к Клаудио - узнать о
поездке. Клаудио с увлечением рассказывал, как он думает организовать
встречу Макса с сеньором Игнасио: завтра они все соберутся, позовут судью, а
потом, под каким-нибудь предлогом, пригласят Макса. И Клаудио рассмеялся,
представив, какое у Макса будет лицо, когда он увидит судью из Гвадалахары.
- Может, ничего этого и не понадобится, - сказал Андрее,
многозначительно глядя то на Камилу, то на Клаудио, потому что... потому что
Антонио уже появился...
Камила вскочила.
- Мой брат? Где, когда?
- Что ты имеешь в виду? Нашли его труп? - осторожно спросил Клаудио.
- Нет, с ним все в порядке, вчера он пришел к Пабло домой.
- Невероятно!
- Да, да, именно так. Но он запретил мне обращаться в полицию. Он
считает, что должен сделать все сам.
Они долго говорили об этом и в конце концов, как ни возражала Камила,
решили: если он сумел выбраться из той передряги, то уж теперь-то не даст
себя убить. Что ни говори, у него есть право на месть, - пришли они к общему
мнению. Андрее попросил Камилу ничего не говорить Ракель - это требование
Антонио, от которого он ни за что не хочет отступать.
Визит к судье решили пока отложить.
Едва Маура успела войти в дом и подняться в свою комнату, как раздался
звонок в дверь. Открыв, она увидела Родриго.
- Ну, наконец-то я тебя нашел, - сказал он, без приглашения входя в
комнату.
- Да, я только что вернулась. Извини. - Она подошла к зазвонившему
телефону и подняла трубку.
Родриго, не сводивший с нее глаз, заметил, что она изменилась в лице. Он
выхватил у нее трубку, послушал и узнал раздраженный голос Кота:
- Как там мои денежки? У вас, что, голос пропал? Или вы не собираетесь
платить? Тогда мне придется позвонить сеньоре Ракель и сообщить ей, где ее
муж.
Родриго быстро сунул трубку окаменевшей от испуга Мауре.
- Скажи ему, пусть немедленно приезжает.
Под пристальным взглядом Родриго Маура, стараясь говорить как можно
спокойнее, сказала:
- Да, да... Извините, ваши деньги тут, приезжайте и забирайте их.
- Не вздумай дать ему понять, что я здесь! - угрожающе бросил ей
Родриго, вытаскивая пистолет и скрываясь в соседней комнате.
Время тянулось бесконечно. Наконец она услышала звонок и торопливо
бросилась к дверям.
- Что с вами? - удивленно спросил Кот, заметив, скорее даже
почувствовав, напряженность Мауры. - Вы не нашли сеньора Ломбардо там, где я
сказал?
Ответить она не успела: в комнату беззвучно шагнул Родриго, держа в
вытянутой руке пистолет.
- Не двигайся! - сказал он Коту, но тот мгновенным движением выхватил
из-за пояса пистолет и выстрелил. Однако Родриго успел выстрелить первым, и
тело Кота в конвульсивном броске упало на спинку дивана и скатилось на пол.
Не обращая внимания на убитого, Родриго повернулся к Мауре:
- Значит, ты знала, где Антонио? Отвечай! Если не хочешь, чтобы с тобой
было то же самое!
Маура забилась в угол дивана, в ужасе пытаясь зарыться в диванные
подушки.
Вдруг раздался звонок в дверь. Родриго вздрогнул, напрягся, словно
зверь, готовый к прыжку, и приказал:
- Не открывай! Говори все, что знаешь! Быстро! Где Антонио?
- Я сказала тебе правду, Родриго. Он ушел. Ушел вчера... Мы с Рафаэлем
везде его искали... Клянусь тебе! - плача, кричала Маура.
- Ты просто идиотка, Маура.
Родриго сделал шаг назад, поднял пистолет... И вдруг схватился за руку,
с недоумением глядя на кровь, обильно струившуюся по руке, на упавший на пол
пистолет.
- Вызови полицию, Пабло, - сказал Антонио, входя через заднюю дверь.
...Дон Даниэль увидел, как из кухни выходит его друг и чуть не плачет.
Чучо расстроен! Дон Даниэль не мог допустить, чтобы плакали его друзья, и он
тут же пригласил Чучо в их любимое кафе, находившееся вблизи отеля
"Конгресс". По дороге дон Даниэль выслушал печальную исповедь друга,
пережившего час назад горькое разочарование: Мерседес отказалась выйти за
него замуж, она любит Чучо как брата и только!..
Дон Даниэль утешал друга, и вскоре они уже сидели за столиком, тихо
радуясь, что удалось ускользнуть незамеченными от бдительного ока Района. И
вдруг рука дона Даниэля, державшего стаканчик с вином, замерла на полпути.
Через несколько столиков от них он увидел...
- Не может быть!
- Чего, дон Даниэль? - подскочил Чучо.
- Тот сеньор... Вон там... Это судья, который регистрировал брак моей
дочери.
Дон Даниэль поднялся и торопливо зашагал к столику, за которым сидел
коренастый, седоволосый сеньор в хорошо сшитом костюме и белой рубашке.
- Простите, вы судья Ромеро Варгас? - спросил он.
- Да, - удивленно ответил сеньор.
- Я - отец Ракель Саманьего. Хочу поговорить с вами.
Дон Даниэль говорил долго, проникновенно, со слезами на глазах: о
достоинствах Антонио, о злодействе Максимилиано, о красоте Ракель... К тому
же у них с судьей оказалось много общего: у того и другого давно умерли
жены, и тот и другой были отцами взрослых дочерей. Неудивительно поэтому,
что в конце концов оба пришли к одному выводу: было бы в высшей степени
несправедливо, если бы после всех страданий и мытарств дон Даниэль и его
дочери оказались в тюрьме.
- Кроме того, - сказал растроганный судья, - один-единственный поступок
может облагородить целую жизнь!
- Да, сеньор, да! Вы хороший человек. Я это вижу по вашим глазам.
Человек, которого трогает чужое горе, не может быть плохим! - заверил его не
менее растроганный дон Даниэль.
- Завтра я пойду с вами в полицию, - решил судья, - и...
- Нет, нет, надо идти сейчас же, - запротестовал дон Даниэль.
- Но видите ли, дело в том, что я... - замялся судья, вспомнив
обещание, данное им Клаудио!
Видя замешательство судьи, дон Даниэль задумался.
- Послушайте, давайте сделаем так, - сказал он наконец. - Напишите мне
письменное признание. Вы даже можете сказать, что сеньор Альбенис обманул
вас: сказал, что Антонио Ломбарде не существует. Обещаю вам, что отнесу это
заявление в полицию завтра или послезавтра, чтобы у вас было время опять
уехать за границу.
Судья согласился.
Не откладывая дела в долгий ящик, они поднялись в номер судьи. Судья
присел к тумбочке у кровати, а дон Даниэль стал рядом, не отводя взгляда от
быстро бегающего по бумаге перу. Наконец тот поставил подпись и со вздохом
облегчения протянул бумагу дону Даниэлю:
- Вот, сеньор Саманьего. Мою подпись отлично знают в отделе
гражданского бракосочетания в Гвадалахаре.
- Большое спасибо, - раскланялся благодарный дон Даниэль.
- Только одна просьба... Отнесите это в полицию послезавтра, дайте мне
время улететь.
- Даю вам слово. Рад был вновь вас увидеть, - любезно сказал дон
Даниэль, почтительно прикрывая дверь. А судья набрал номер портье и попросил
побыстрее приготовить счет.
Глава 58
Максимилиано сидел в своей большой спальне и, взявшись за голову,
обдумывал, что делать дальше. Похоже, ситуация выходит из-под контроля и,
если сейчас ничего не предпринять, дальше пойдет еще хуже. Ладонью правой
руки он постучал о сжатый кулак - обычный его жест, выражающий решимость, -
резко поднялся, быстро вышел из комнаты и сбежал по широкой лестнице.
Направляясь к телефону, он услыхал совсем рядом, за стеной зелени, чьи-то
голоса. Максимилиано прислушался. И вдруг из тихого разговора вырвалось и
ударило его словно током, слово "судья". Максимилиано насторожился, подошел
поближе.
- Да, да, все уже готово, - узнал он голос Камилы. - Под каким-нибудь
предлогом позовут Максимилиано, и ему не останется ничего другого, как
признать, что это он выдавал себя за Антонио.
- А если судья, увидев Макса, притворится, что не знает его? - Теперь
говорила Ракель.
Макс все понял и, услышав "отель Конгресс", он стремительно бросился к
себе в комнату и, после минутного раздумья, набрал номер телефона Луиса
Трехо.
- Немедленно поезжай в отель "Конгресс" - приказал он. - Там
остановился судья из Гвадалахары. Помнишь такого? Игнасио Ромеро Варгас.
Убей его!
- Не могу, - сдержанно сказал Луис, - у меня тут Марта. Она знает, что
Габриэль здесь. Я со вчерашнего дня пытаюсь с вами связаться. Но этот
проклятый Рамон отказывается вас подзывать! Что мне делать?
- Убей их обоих! А я займусь судьей, - решительно сказал Максимилиане
- Как? Обоих? - переспросил Луис, покосившись на Марту.
- Всех! С меня хватит! Убей их, я сказал тебе. - И он швырнул трубку на
рычаг.
Марта всю ночь просидела на диване, перемежая бодрствование редкими
урывками сна. Услышав удивленный вопрос Луиса Трехо, она инстинктивно
ощутила опасность.
- Что ты собираешься делать? - спросила Марта. - Что тебе сказал Макс?
Ты убьешь нас обоих? Габриэля и меня? Ты сможешь, Луис? - Она подняла
голову, вглядываясь ему в глаза.
Луис встал, достал из кармана пистолет, взвел курок и направился к
двери.
- Жди меня здесь. Никуда не уходи, - бросил он. - И не бойся. Тебе я
ничего не сделаю! - И, помедлив, добавил: - Я бы не смог.
- Ему тоже! - вскричала Марта. Она вскочила с дивана, обняла его,
прижалась к нему всем телом, пытаясь оттеснить от двери. - Если отпустишь
Габриэля, я уеду с тобой. Куда хочешь. Вчера ты мне это предложил, и я
согласилась. Давай уедем, Луис. Здесь уже ничего не поправить, - быстро
говорила она.
Луис недоверчиво взглянул на Марту.
- Ты правда готова поехать со мной? А как же твои родственники? - Он
резко обнял ее, крепко прижал к себе, жадными губами нашел ее рот. Она
отстранилась от него, с испугом глядя на пистолет, который Луис так и не
выпустил из рук.
- Неважно! Едем сейчас же, пожалуйста! Пока Макс не пришел.
- Марта, ты правда что-то чувствуешь ко мне? - Не разжимая объятий, он
пристально посмотрел на нее.
- Да, Луис, да! Убери пистолет. Я боюсь. Он положил пистолет на стол.
- Едем немедленно. Прошу тебя, пока не явился Макс. Луис разжал
объятия.
- Хорошо, я схожу за деньгами. Сейчас вернусь.
Он шагнул к двери в другую комнату. Марта посмотрела ему вслед, потом
решительно схватила со столика пистолет и окликнула его.
- В чем дело? - обернулся Луис.
- Дай мне ключ от подвала, - сказала Марта, целясь в него.
Не сводя с нее взгляда, он бросил ключи на столик. Она потянулась за
ними, держа Луиса под прицелом. Он быстро шагнул к ней, Марта отшатнулась и
выстрелила. Луис упал на диван, держась за ногу, с недоумением глядя на
расползающееся под его руками кровавое пятно.
- Не двигайся! Я вызову врача, - сказала Марта. - Мне очень жаль, Луис.
Правда жаль.
Марта быстро спустилась в подвал.
- Вы? - удивился Габриэль. - Что случилось?
- Я выстрелила в него, - коротко ответила она. - Пошли.,
- Вы его убили? - Габриэль тревожно посмотрел на Марту.
- Нет. Пошли. Скорее! Сюда может прийти Макс.
Луис услышал стук в дверь.
- Кто там? - спросил он.
- Макс, - последовал короткий ответ.
Опираясь на стеклянный столик, хрустнувший под его весом, он проковылял
к двери и распахнул ее.
- Макс... - Слова замерли у него на губах. С пистолетом в руках перед
ним стоял Антонио.
- Возьмите его, - сказал Антонио, обращаясь к стоявшим за ним людям.
Максимилиано узнал у портье, в каком номере остановился Ромеро Варгас, и
быстро вошел в лифт. Вдруг он увидел, что из соседнего лифта вышел и не
спеша направился к выходу дон Даниэль. Максимилиано рванулся из кабины, но
двери захлопнулись, и лифт повез его вверх. Максимилиано без стука вошел в
номер. Судья все еще сидел у столика, за которым только что написал свое
признание. В бешенстве глядя на него, Максимилиано спросил:
- Зачем приходил сюда старик?
- Какой старик? - Судья попытался сделать вид, что не понимает, о чем
идет речь.
- Даниэль Саманьего. Зачем он приходил?
- Не знаю. Я его не видел.
Максимилиано вытащил из-за пояса пистолет, наставил его на судью.
- Говори!
- Он разыскал меня, и я вынужден был написать ему письменное признание.
Он заставил меня, клянусь вам! Но подпись там фальшивая. Его дочь собирается
идти в полицию.
- Значит ты отдал старику письменное признание? - уточнил Максимилиано.
- Но он отнесет его только послезавтра, - поторопился успокоить его
судья. - Вы можете уговорить его, чтобы он отдал бумагу вам.
- Конечно, я его уговорю. Естественно! Максимилиано обошел кровать,
взял две подушки,
положил на грудь вжавшегося в угол кровати судьи и выстрелил. Судья не
издал ни звука...
Одна его рука в последнем, предсмертном движении непроизвольно ухватила
угол подушки, другая - вытянулась вдоль тела.
Убедившись, что судья мертв, Максимилиано быстро вышел из комнаты.
Камила и Ракель вели обычный разговор о том, где лучше устроить девочку,
когда ее можно будет взять домой. Рамон почтительно вмешался в их разговор и
предложить в помощь Ракель свою племянницу - вдруг что-нибудь будет
отвлекать ее от ребенка.
- Ах, Рамон, что может меня отвлечь? - горестно улыбнулась Ракель и,
извинившись, отправилась искать Марту.
Камила подозрительно посмотрела на улыбающегося Рамона.
- Послушай, а что ты имел в виду, когда говорил, что Ракель может
что-нибудь отвлечь?
- Никогда ничего неизвестно наперед, сеньора... - начал говорить Рамон
и остановился, глядя куда-то через плечо Камилы. Камила обернулась. Антонио!
Он быстро шагнул к ней, крепко обнял, вглядываясь в ее лицо, словно не веря
своим глазам.
- Антонио! Антонио! - плача говорила Камила. - Когда Андрее сказал нам,
что ты жив, клянусь, я чуть в обморок не упала.
С момента последнего страшного разговора с Максом Виктория, потрясенная
услышанным, скрывалась ото всех. Горько, больно, стыдно. Она заперлась в
своей комнате, но стены давили, мрачные мысли терзали душу. Она вышла и,
глядя прямо перед собой, начала медленно спускаться по лестнице. Вдруг
что-то заставило ее поднять голову. Антонио!
- Сынок! - вскричала она, бросаясь к нему.
- Успокойся, успокойся. Я опять здесь...
- Антонио, сынок! - рыдала она, обнимая его. - Что будет с Максом? Это
ведь он, да?
- Да, - помедлив, ответил Антонио.
- Пойдем, Виктория, - Камила обняла мать. - Антонио хочет увидеться с
Ракель. Она наверху, - добавила Камила, обращаясь к брату.
...Ракель сидела в своей комнате, грустно глядя на свое отражение в
зеркале. Она не слышала, как открылась дверь, и вошел Антонио, только
заметила, что в зеркале вдруг появился никогда не покидающий ее мыслей
дорогой образ. Ракель отвернулась. Обман зрения... Потом искоса снова
взглянула в зеркало. Еще не веря своим глазам, лишь в самом отдаленном
предвидении чуда, она повернулась... Антонио шагнул ей навстречу.
- Это я.
- Любимый мой! - Ракель бросилась к Антонио, но не обняла его, а только
нежно гладила его лицо, волосы, руки... Она должна была убедиться, что это
не видение, не призрак, - что это он, ее Антонио.
- Ты ничего не говоришь? - тихо сказал Антонио и крепко обнял Ракель.
- Что?.. Просто... я не могу... Любимый мой! Время для них
остановилось.
...Антонио, не отрываясь, смотрел на нее. Он никогда не сомневался, что
они встретятся, потому что не было такой силы, которая могла бы остановить
его на пути к Ракель. И все же, все же... Где-то в самом потаенном уголке
души еще оставалось тягостное сомнение. Последнее, Он должен был его
развеять.
- Любимая, почему ты передала все дела Максу? - спросил он.
- Виктория плакала, умоляла... И у меня не хватило духа отказать ей.
Потом, я еще не знала, что это он выдавал себя за Роберто Агирре. Я узнала
обо всем только в тот день, когда попала в больницу, дорогой. Это было
ужасно, Антонио... Я думала, ты погиб! - плакала Ракель, прижимаясь к нему.
Но вдруг она испуганно отпрянула, заметив торчащий из-за пояса пистолет.
- Что это? Оружие? Но...
Отгоняя страшную мысль, мелькнувшую у нее при виде оружия, Ракель
прошептала:
- Дорогой, пусть этим занимается полиция, а не ты... Прошу тебя...
Он не успел ответить: их разговор прервал телефонный звонок. Антонио
быстро шагнул к телефону. Ракель взволнованно прислушивалась к разговору.
- Когда? - спросил Антонио. - А почему сразу не сообщили? Спасибо,
Рамон. Хорошо, все оставайтесь там, где вы есть.
Антонио положил трубку и направился к двери.
- Нет, Антонио, нет! Пожалуйста, не надо! Ракель крепко обняла его,
стараясь уберечь любимого
от того страшного - она чувствовала это! - что ждало его за порогом ее
комнаты.
- Не усложняй, пожалуйста, - тихо сказал он. - Я не убийца, но должен
быть начеку. Потому что он захочет убить меня.
- Пожалуйста, умоляю тебя! - рыдала Ракель. - Антонио, прошу тебя!
Мягко разжав ее руки, Антонио шагнул к двери и вытащил из замка ключ.
- Ты хочешь меня запереть? - удивилась Ракель.
- Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - ответил Антонио. - И
не хочу, чтобы Макс зашел сюда раньше, чем я его отыщу.
Антонио быстро вышел. Ракель бросилась к двери, громко застучала.
- Не уходи! Пожалуйста! Я боюсь! Антонио! Прошу тебя, Антонио!
Дон Даниэль, поманив за собой Чучо, вошел в свою комнату и достал из
кармана сложенный вчетверо лист.
- Вот бумага, которая спасет нас, - сказал он торжественно. -
Доказательство нашей невиновности. Только смотри - не надо об этом никому
рассказывать, потому что я обещал сеньору отдать бумагу в полицию не раньше
чем послезавтра.
- Аи, зачем обращать на это внимание? - отмахнулся Чучо. - Этот тип -
негодяй, ему место в тюрьме.
- Согласен, согласен... Но он очень хорошо ко мне отнесся. Потом - у
него тоже есть дочь. И как бы там ни было, я дал ему слово!
Взгляд дона Даниэля заскользил по комнате. Куда бы спрятать эту важную
бумагу? Он подошел к дивану. Нет, не сюда. К полке с безделушками. Опять не
то.
- А что, если мы спрячем ее здесь, под ковром? - сказал он. - Никому и
в голову не придет искать ее здесь.
Дон Даниэль с трудом наклонился, приподнял угол ковра и положил под него
письмо-признание. Чучо помог ему подняться с колен, довольные собой, они
обнялись и похлопали друг друга по спине.
- Ну ладно, я пойду, - сказал Чучо. - Рамон, наверное, уже злится!
Но на этот раз Рамон сразил Чучо наповал. Он повернул к нему свое
улыбающееся лицо и радостно сообщил:
- Чучо, хозяин вернулся! Сегодня самый счастливый день в жизни семьи
Ломбарде. Правда, не для всех... - Рамон понизил голос. - Бедная сеньора
Виктория...
И Рамон, впервые за все время, обнял засиявшего Чучо.
Виктория сидела у себя в комнате, на диване, опустив голову и машинально
разглаживая плед. Рядом с ней - Камила, она смотрела на нее с молчаливым
сочувствием: никто в мире не мог бы сейчас помочь этой несчастной женщине.
Виктория до последнего гнала от себя страшные подозрения. Но вот они
подтвердились, и теперь оставалось одно - ждать мучительной развязки. Какой?
Она боялась об этом думать.
Между тем события в доме Ломбарде продолжали стремительно развиваться.
Приехал Пабло и сообщил, что уже задержаны Родриго и Луис Трехо, что Маура и
Карла дают показания в полиции. Неизвестно только, где находится
Максимилиане Вскоре, однако, в гостиную вошла Марта - она вместе с Габриэлем
только что вернулась из города - и сказала, что видела у ворот машину Макса.
Все переглянулись. Где же он в таком случае?
Рамон снял телефонную трубку и при общем молчании позвонил в комнату
Ракель.
А Макс был у сеньора Саманьего. Схватив старика за рубашку, он рванул
его к себе и голосом, осевшим от ярости, прохрипел:
- Мне нужно признание судьи.
- Нет.
Максимилиано притянул его к себе так, что затрещала рубашка.
- Отдашь или нет?
Дон Даниэль побледнел, сжал руки в кулаки, неприятно ощутив вдруг, что
весь, с головы до пят, покрылся холодным, липким потом.
- Я сказал - нет! - твердо проговорил он.
- Нет?!
Максимилиано бросил старика на пол:
- Или ты отдашь бумагу, или я разнесу тебе башку, старый ...!
- Убей меня, убей! Ты ничего не получишь!
Дон Даниэль лежал на полу, скорчившись, закрывая голову руками, из
разбитого рта текла кровь. Максимилиано поднял его, ударил головой о стену
и, поддерживая одной рукой обмякшее тело, другой рукой вытащил из кармана
пистолет.
- Давай сюда бумагу!
Но выстрелить он не успел: где-то поблизости послышался звук открываемой
двери, Марта спешила к отцу, чтобы рассказать ему обо всем случившемся в
доме Луиса Трехо.
Максимилиано разжал руку, и дон Даниэль тяжело упал на пол.
Максимилиано, не выпуская пистолета, выбежал в гостиную и увидел...
спускающегося по лестнице Антонио. "Все, конец, - подумал он. - Но я так
просто не сдамся. Нет, не сдамся..." Он поднял пистолет и, не целясь,
выстрелил.
Почти одновременно прозвучал ответный выстрел Антонио, заставивший
Максимилиано укрыться за ближайшей колонной. Не опуская оружия, Антонио
медленно приближался к нему. "Герой, - злобно подумал Максимилиано. - Но
теперь-то ты от меня не уйдешь". Максимилиано тщательно прицелился... И в
это мгновение на него бросился дон Даниэль. Максимилиано упал, но тут же
вскочил на ноги, в бешенстве схватил старика и за этим живым заслоном шагнул
к Антонио. Однако старик, собрав все силы, вырвался из его рук. И бросился в
сторону. Антонио успел выстрелить первым. Максимилиано зашатался, потом, как
будто в смерти желая дотянуться до Антонио, тяжело перевалился через спинку
дивана и упал на журнальный стол, сбрасывая с него телефон, пепельницу,
цветы...
Еще живой, Максимилиано лежал на боку, с удивлением глядя на
расплывающееся под ним красное пятно. Потом, в страшном напряжении сил,
перевернулся на спину - чтобы не видеть, как выходит из него жизнь, - и
затих. Но в последнем всплеске затухающего сознания он успел заметить над
собой ненавистное лицо и прохрипеть в него:
- Ты никогда не сможешь любить ее так, как я... Никогда!..
Антонио выпрямился, отступил в сторону и молча смотрел на распростертое
перед ним тело. ,
Заслышав выстрелы, Виктория и Камила быстро выбежали из комнаты. Увидев
Антонио над распростертым телом сына, Виктория сразу все поняла.
- Максимилиано! Максимилиано! Сынок! - громко зарыдала она, опускаясь
на колени перед мертвым сыном.
Она приподняла его голову, словно для того, чтобы ему легче было дышать,
она гладила его лицо, волосы, поправляла мокрую от крови рубашку... Потом
закрыла мертвые глаза... И взглянула на Антонио. Тот отвел взгляд, резко
повернулся и большими тяжелыми шагами пошел вверх по лестнице.
Ракель бросилась ему навстречу.
- Любимый, ты убил его?
- Мне пришлось это сделать, - коротко ответил Антонио.
Ракель отшатнулась от него, ее широко раскрытые глаза с ужасом
уставились на него.
- Ты не должен был этого делать...
- Ракель, прошу тебя... - попытался успокоить ее Антонио.
- Нет, нет, мы никогда не сможем быть счастливы! Никогда, Антонио,
никогда! - ее отчаяние было так велико, что у нее подломились колени, и она
едва не упала.
- Мне хуже, чем тебе, - только и сказал Антонио. Даже если бы Ракель
захотела его слушать, он не смог бы сейчас высказать то, что творилось в его
душе. Опустошенность... Глухая немота чувств... И боль, захлестнувшая все
его существо.
- Все кончено, Антонио! Его смерть всегда будет стоять между нами.
Всегда, всегда, всегда! Ты понимаешь? - рыдала Ракель, отступая от него в
глубь комнаты.
- Нет, Ракель. Нет. Мы с тобой будем счастливы.
- Нет, нет, никогда! Никогда! Господи, что же мне делать? - Продолжая
рыдать, Ракель опустилась на пол.
Антонио молча вышел, неслышно притворив за собой дверь.
Через неделю, забрав ребенка из больницы, Ракель вместе с отцом уехала в
Гвадалахару. Антонио не препятствовал ее решению, никто в доме не
отговаривал ее.
...Прошел год. Маленькая черноволосая девочка, радуя мать и дедушку,
весело топала по дому. Но по мере того как мрачное прошлое отступало все
дальше и дальше, тоска все сильнее терзала сердце Ракель. Только гордость не
позволяла ей, схватив ребенка, броситься в Акапулько, чтобы хоть раз
взглянуть на любимого. Гордость и страх, что ей уже нет места в его жизни.
В один из таких мучительных длинных дней неожиданно приехала Виктория.
Ракель взволнованно обняла ее, и горестно разрыдалась. Дон Даниэль взял
девочку на руки и оставил женщин одних. Они долго сидели молча, глядя друг
на друга повлажневшими от слез глазами. Наконец Виктория заговорила.
- Ракель, я пришла потому, что больше не могу видеть, как страдает
Антонио. Ты не представляешь как ему плохо. Он в отчаянии, дочка! Послушай,
то, что случилось, это несчастье. Ты не можешь винить его в этом.
- Нет, нет, - горестно сказала Ракель, - я ни в чем его не виню. Я
знаю, что по-другому он не мог. И все равно - этого не должно было быть.
- Я тоже столько раз говорила это себе... Но так уж случилось, и ничего
тут не поделаешь. Но Антонио страдает, Ракель. Он очень страдает. Если бы
только она видела!.. Он любит тебя, Ракель, и не может смириться с тем, что
тебя нет. Не может, дочка.
- И я его люблю. - Ракель закрыла лицо руками. - Но Макс был вашим
сыном, сеньора... Вашим сыном!
- Антонио мне тоже сын.
- Да, но... Если бы я тогда не согласилась на этот обман! Если бы у
меня хватило смелости!.. - рыдала Ракель.
- Послушай меня, дочка. - Сдерживая слезы, Виктория обняла Ракель,
стараясь успокоить ее. - Мы не можем упрекать себя в том, что могло бы быть,
но чего не было И должны признать, что во всем виноват только он сам Это
говорю тебе я, его мать. Один сын ушел от меня. Другого как будто
подменили... И я не знаю, что с ним будет, если ты по-прежнему не захочешь
его видеть.
- Он вас просил приехать?..
- Нет. Он никогда ни о чем не попросит! И ничего не скажет! Но я знаю,
что он думает только о вашей дочери.
Прекрасные глаза Ракель прослезились.
- Ну тогда... скажите ему, пожалуйста... что я очень люблю его... И не
могу без него жить. Не могу. Не могу!
Ракель снова зарыдала.
Стоял прекрасный летний полдень. Ракель с нежностью смотрела на свою
дочь. Малышка осторожно переставлял. ножки по зеленой лужайке. Однако даже
этот солнечнечный звонкий от птичьих голосов день не мог отвлечь ее от
грустных мыслей. Небрежно перелистывая журнал, который лежал у нее на
коленях, она предавалась тревожным
размышлениям о будущем. Она не заметила, как открылась дверь и в патио,
маленький внутренний дворик, где она гуляла с девочкой, вышел Антонио -
строгий, похудевший, с густой проседью в волосах. Увидев валявшуюся на траве
куклу, он наклонился, осторожно поднял ее и шагнул навстречу девочке. И
ребенок, еще никогда не видевший его, протянул к нему ручки...
Чья-то тень упала на страницу. Ракель подняла голову.
...Любимый...
Конец
