Глава 21

- Это придает всему происходящему ужасающий смысл, - сказала Мередит. Они всё еще были в гостиной в доме Изабель, ждали доктора Альперта. Мередит сидела за красивым столом из черного дерева, украшенного золотыми завитушками и искала в интернете какое-либо объяснение настигнувшему их озарению.
- Салемские девушки обвиняли людей в том, что те считают их ведьмами. Они говорили, что люди только мешают им, и поэтому кололи себя булавками.
- Как Изабель, обвиняющая нас, - сказала Бонни, кивая.
- И из-за этого они могли изменяться и придавать своим телам «невозможные положения».
- Кэролайн изменялась в комнате Стефана, - сказала Бонни. - И если это ползание, подобно ящерице - не искажение тела, то и у меня должно получиться так же. - она опустилась на пол дома Сэтоу и попыталась развернуть свои локти и колени так, как это делала Кэролайн. Она не могла сде-лать этого.
- Видишь?
- О, Господи! - Джим стоял в дверном проеме кухни, держа уже почти выскальзывающий из его рук поднос с едой. Запах острого супа мисо разносился по воздуху, но Бонни не была уверена, что ей когда-нибудь еще захочется есть.
- Всё нормально, - сказала она ему, торопливо вставая. - Я просто... хотела попытаться кое-что сделать.
Мередит также встала, - Это для Изабель?
- Нет, это для Оба-сан, я имею ввиду бабушки Иса-чан...
- Я говорила тебе звать кого-нибудь, неважно кого, и все, естественно, придут. Оба-сан в по-рядке, точно так же, как и Иса-чан, - мягко, и одновременно твердо сказала ему Мередит.
Джим сразу расслабился, - Я пытался заставить Иса-чан есть, но она только бросает подносы в стену. Она утверждает, что не может есть: кто-то душит её.
Мередит со значением посмотрела на Бонни. Затем вновь обернулась к Джиму,
- Почему ты не даешь мне сделать это? Ты уже прошел через многое. Где она?
- Наверху, вторая дверь слева. Если... Если она будет говорить что-нибудь нереальное, просто не обращай внимания.
- Хорошо. Останься с Бонни.
- О, нет, - торопливо пробормотала та. - Бонни идет с тобой, - она не знала, делает она это для собственной безопасности, или пытается защитить Мередит, но накрепко вцепилась в подругу.
Наверху Мередит локтем аккуратно включила свет. Затем они нашла вторую дверь слева, за которой находилась пожилая леди, более похожая на куклу. Она находилась в самом центре комна-ты, лежа точно по центру хлопчатобумажного матраса на кровати. Когда они вошли, она села и улыбнулась. Улыбка осветила её морщинистое лицо и превратила в почти детсткое счастливое ли-чико.
- Мигуми-чан, Бенико-чан, вы прибыли, чтобы увидеть меня! - воскликнула она, кланяясь в си-дячем положении.
- Да, - медленно произнесла Мередит. Она опустила поднос возле пожилой леди.
- Мы пришли, чтобы увидеть вас, госпожа Сэтоу.
- Не играйте со мной! Это - Инари-чан! Вы действительно считаете меня безумной?
- Все эти чаны. Я думала, «чан» - китайское имя. Разве Изабель не из Китая? - прошептала Бонни за спиной Мередит.
Но они не учли одной вещи: похожая на куклу старуха вовсе не была глухой. Она громко за-смеялась, подняв обе руки и прикрыв ими рот, словно застенчивая девчушка. - О, не дразните меня, прежде, чем я поем. Itadakimasu! - она взяла с подноса тарелку с супом мисо и стала пить его.
- Я думаю, чан - это что-то вроде приставки, которую помещают в конце имени человека, ко-торого считают другом, вроде того, как Джимми говорит - Иса-чан, - громко сказала Мередит. А «Йета-даки-масс-су» - что-то вроде того, что говорят, когда начинают есть. Это всё, что я пока по-нимаю.
Какая-то часть ума Бонни отметила, что у друзей бабушки Сэтоу совершенно случайно были имена, начинающиеся на М и Б. Другая часть вычисляла, где находится эта комната по отношению к комнатам ниже, и, в частности, к комнате Изабель.
Она была прямо над ней.
Крошечная старуха прекратила есть и пристально наблюдала за ней.
- Нет, нет, вы не Бенико-чан и не Мигуми-чан. Я знаю об этом. Но они действительно посеща-ют меня иногда, и так же делает мой дорогой Нобухиро. Происходят и другие вещи, неприятные ве-щи, но я была воспитана святой девой - я знаю, как позаботиться о них. - беглый взгляд удовлетво-рения от понимания мелькнул на невинном старом лице. - Этот дом захвачен, и вы знаете это.
- Kore ni wa kitsune ga karande isou da ne. - добавила она в конце.
- Прошу прощения, госпожа Сэтоу, что вы только что сказали? - спросила Мередит.
- Я сказала, что есть китсун, и он участвует в этом, так или иначе.
- «Кит-сун»? - насмешливо переспросила Мередит.
- Лиса, глупая девочка, - бодро ответила старуха. - Они ведь могут превратится во что угодно, во что пожелают, знаете? Даже в людей. Да ведь можно превратиться и в тебя, моя дорогая, и даже твой лучший друг не почувствует разницы.
- Итак, значит это своего рода лиса? - спросила Мередит, но бабушка Сэтоу начала раскачи-ваться назад и вперед и ее пристальный взгляд остановился на стене позади Бонни.
- Мы имели обыкновение играть в игру «Круг», - сказала она. - Все сидят по кругу, а один - в центре, слепой. И мы спели бы песню. «Ushiro no shounen daare?» - «Кто поддержит тебя?» Я препо-давала это своим детям, но я сочинила также и небольшую песню на английском языке.
И она запела, сначала очень старым, но затем внезапно помолодевшим голосом, невинно уставившись на Бонни.

- Лиса с черепахой
Устроили гонку.
Кто окажется прямо позади?

Кто бы это ни был,
Он займет второе место!

Кто окажется прямо позади?
Он приготовит вкусное блюдо
Для победителя!

Кто это находится прямо позади?
Прекрасный черепаший суп
На обед!

Кому верней остаться прямо позади?

Бонни вдруг почувствовала горячее дыхание на своей шее. Задыхаясь, она обернулась — и за-кричала. Она вопила.
Изабель была здесь. Её кровь капала на циновки, покрывающие пол. Ей так или иначе удалось прикончить Джима и протащиться наверх, в тусклую комнату. Никто не заметил и не услышал её. И теперь она стояла здесь, словно некая богиня пирсинга, или отвратительное воплощение всех кош-маров каждого мастера пирсинга. На ней было одето только бикини. За исключением этого она была абсолютно голой, если не считать крови и разнообразных гвоздей и иголок, которыми она проколола кожу. Как поняла Бонни, она проколола себе все места, которые только можно было проколоть, и некоторые, о которых Бонни и не подозревала. Каждая рана была выгнута и кровоточила.
Её дыхание было теплым и зловонным, подобно тошнотворному запаху тухлых яиц.
Изабель прищелкнула своим розовым языком. Его она не проткнула. Она сделала хуже. Ка-ким-то странным инструментом она разрезала свой язык на две части, и придала ему форму змеиного.
И этот разветвленный розовый язык облизал лоб Бонни.
Бонни упала в обморок.

Мэтт медленно вел машину вниз, в почти невидимый переулок. Не было ни одного уличного знака, чтобы понять, где они, заметил он. Они преодолели небольшой холм, и затем поехали вниз, к реке, к небольшому прояснению в сплошной листве.
- Держись подальше от фееричных кругов, - мягко сказала Елена, словно указывая, - И старых дубов...
- Ты о чем?
- Останови машину.
Когда Мэтт выполнил ее просьбу, Елена попыталась объяснить: - Разве тебе не кажется, что здесь присутствует какая-то фееричность?
- Не знаю. Куда изчезло рыжее?
- Куда-нибудь сюда. Я видела!
- И я. И ты заметила , что это было больше, чем лиса?
- Да, но не столь большое, как волк.
Мэтт облегченно вздохнул, - Только Бонни не поверит мне. И ты видела, как быстро оно дви-галось?
- Слишком быстро, чтобы быть чем-то естественным.
- Ты имеешь ввиду, что мы на самом деле ничего не видели? - почти отчаянно проговорил Мэтт.
- Я имею ввиду, что мы видели нечто сверхъестественное. Как что-то, что напало на вас. Странные деревья. Что-то, живущее не по законам этого мира.
Но как бы они не искали, они не могли найти это существо. Кустарники и растительность между деревьями создавали плотный круг. Не было никакой надежды найти между ними отверстие или проход.
Солнце медленно опускалось на небе. Было очень красиво, но для них это не представляло ни-какого интереса.
Мэтт только что повернулся, чтобы что-то сказать Елене и увидел, как она быстро и тревожно обернулась.
- Что...? - он последовал за ее пристальным взглядом и замер.
Желтый Феррари заблокировал им путь назад, к дороге. Они не сталкивались с желтым ферра-ри по дороге сюда. На этом крошечном переулке было место только для одной машины.
И все же на дороге стоял феррари.
За спиной Мэтта прохрустела поломанная ветвь. Он обернулся.
- Дамон!
- А кого еще вы ожидали? - глаза Дамона были полностью скрыты солнцезащитными очками Ray-Ban.
- Никого мы не ожидали, - настойчиво ответил Мэтт. - Мы только что пришли сюда.
В последний раз он видел Дамона, когда тот, словно побитая собака, был выкинут из комнаты Стефана. Ему очень хотелось дать тому в челюсть, и Елена знала об этом. И она могла почувство-вать, что ему снова этого хочется.
Но сейчас Дамон был уже не тем, кого не так давно вышвырнули из комнаты. Елена могла увидеть, как от него исходят жаркие волны опасности.
- О, я вижу. Это - ваша секретная область для секретных исследований, - произнес Дамон, и в его голосе присутствовали те самые нотки, которые так не любила Елена.
- Нет! - прорычал Мэтт. Елена поняла, что ей необходимо держать его под контролем. Очень опасно состязаться с Дамоном, когда он в таком настроении.
- Как ты можешь так говорить? - продолжал Мэтт, - Елена принадлежит Стефану!
- Да... Мы принадлежим друг другу, - Елена медлила с ответом.
- Конечно, так и есть, - ответил Дамон, - Одно тело, одно сердце, одна душа. - на мгновение ка-кое-то выражение промелькнуло в его глазах за темными очками, ей показалось - нечто убийствен-ное.
Тем не менее тон Дамона немедленно изменился в невыразительный шелест... - Но, в таком случае, почему вы здесь, вдвоем? - его голова повернулась, он наблюдал за движениями Мэтта, по-добно хищнику, отслеживающему добычу. В его поведении было что-то гораздо более тревожное, чем обычно.
- Мы заметили кое-что рыжее, - ответил Мэтт прежде, чем Елена успела остановить его. - Это было похоже на то, что я видел перед тем несчастным случаем.
Мурашки побежали вверх и вниз по спине и рукам Елены. Она не хотела, чтобы Мэтт говорил это.
В этой тусклой, тихой и слабо освещенной роще ей внезапно стало очень страшно.
Её новые чувства слились воедино - в одно большое, когда всё вокруг казалось, раздулось. Она чувствовала во всем какую-то неправильность, чувствовала, что происходящее сейчас - выше дости-гаемости ее ума. В то же саоме время она почувствовала, что птицы затихли и покинули эту рассе-лину.
Самым тревожным было обернуться именно в тот момент, когда птицы прекратили свое пение и обнаружить, что Дамон, повернувшийся в это же время, смотрит на нее. Темные очки скрывали от нее его мысли. Остальная часть его лица была маской.
«Стефаан...» - тоскливо и беспомощно подумала она.
Как он мог оставить её с этим? Без предупреждений, без всяких известий о его маршруте, без надежды увидеть его снова...Возможно, для него это имело смысл, с его отчаянным желанием не превратить её в то, что он так отчаянно ненавидел в себе. Но оставить её с Дамоном в этом настрое-нии, когда все ее силы покинули её...
«Это твоя собственная ошибка» - подумала она, прервав поток жалости к себе. - «Ты была тем, кто настаивал о мире между братьями. Ты была тем, кто убедил его, что Дамону можно доверять. И теперь ты имеешь дело с последствиями.»
- Дамон, - сказала она, - Я искала тебя. Я хотела спросить тебя о Стефане. Ты ведь знаешь, что он покинул меня.
- Конечно. Я полагаю, что, как гласит его вечная отговорка - это для твоей же пользы. И он ос-тавил меня в качестве твоего телохранителя.
- Тогда ты видел его две ночи назад?
- Конечно.
«И, конечно, ты не попытался остановить его. И это не обернулось ничем хорошим для тебя» - подумала Елена. Она никогда не желала иметь тех способностей, которые имела, будучи духом, даже когда поняла, что Стефан действительно ушел вне ее, слишком человеческой, досягаемости.
- Хорошо, но я не позволю ему просто так оставить меня, - категорично заявила она, - Для моей же собственной пользы, или по любой другой причине. Я собираюсь последовать за ним. Но, для начала, я должна знать, куда он мог уйти.
- Ты спрашиваешь меня?
- Да, пожалуйста, Дамон, я должна найти его. Он нужен мне. Я...- Она начала заикаться, и по-думала, что нужно быть строже с собой.
Но тут она поняла, что Мэтт очень мягко шептал ей что-то:
- Елена, остановись. Кажется, мы выводим его из себя. Посмотри на небо.
Елена и сама это почувствовала. Круг из деревьев словно стал еще теснее, и угрожающе темнел над ними. Елена медленно подняла лицо к небу. Серые облака, кружась разрозненными группками, объединялись в одну - большую, сосредотачиваясь на одном месте - прямо над их головами.
В их основании уже начали формироваться маленькие вихри, поднимая вверх горстки сосновых игл, и тревожа по летнему свежие молодые деревья. Она никогда не видела ничего подобного прежде, ее легкие наполнились сладким, но чувственным запахом, похожим на аромат благоухающих экзотических масел в долгие и темные зимние ночи.
Она смотрела на Дамона, а вихрь поднимался всё выше, и сладкий, яркий аромат смолы стано-вился всё ближе, окутывая её. Она еще не знала, что он уже впитался в её одежду и по-тихонечку начинает впитываться в нее саму, но она уже знала, что переступила через себя.
Она не могла защитить Мэтта.
«Стефан сказал мне доверять Дамону в записке в моём дневнике. Стефан знает о нем больше, чем я» - отчаянно думала она, - «Но мы-то знаем, чего он захочет, в конечном счете. То, что ему все-гда требуется. Я. Моя кровь.»
- Дамон..., - начала она мягко, но прервалась. Несмотря на нее, он протягивал к ней руку с рас-простертыми пальцами.
Стоп.
- Есть кое-что, что я должен сделать, - бормотал он. Он медленно наклонился вниз - каждое его движение было настолько изящным и продуманным, словно у пантеры - и поднял с земли неболь-шую отломанную ветвь растения, очень похожего на обычную вирджинскую сосну. Он немного по-махал ею, словно оценивая, а затем приподнял в руке, будто для проверки веса и баланса. Это был скорее отросток, чем ветвь от растения.
Елена же смотрела на Мэтта, пытаясь глазами сказать ему всё, что она чувствует в этот момент, и в первую очередь то, что она сожалеет: сожалеет о том, что втянула его в это, о том, что когда-то он ей нравился, что она насильно держала его около себя, вплетая его и своих друзей в сверхестест-венные события.
«Теперь я, похоже, могу понять кое-что о том, что чувствовала Бонни в прошлом году, будучи способной видеть и предсказывать различные события, но не имея возможности остановить их ход.»
Мэтт, слегка кивая ей головой, уже прокрадывался к деревьям.
«Нет, Мэтт. Нет... Нет!»
Но он не понимал. А она чувствовала, что деревья держат дистанцию и не приближаются к ним только из-за присутствия Дамона. Если она и Мэтт рискнут убежать в лес, если они покинут эту поляну, потому что если они останутся здесь слишком надолго...Мэтт мог видеть страх на её лице, и его собственный взгляд выразил мрачное понимание. Они были пойманы в ловушку.
Если только...
- Слишком поздно, - резко произнес Дамон. - Я же уже сказал, что должен кое-что сделать.
Он, очевидно, нашел ту ветвь, которую искал. Теперь он поднял её повыше, слегка встряхнул, и опустил вниз одним резким движением, направляя её в бок.
И Мэтт затрясся в агонии.
Эта была такая боль, о которой он никогда прежде даже не догадывался: боль, которая, каза-лось, пришла изнутри, отовсюду, и каждый орган его тела, каждый мускул, нерв, каждая кость ис-пускали различные типы боли. Мускулы болели и сжимались в судороге, как будто уже были напря-жены до предела, но продолжали сжиматься всё больше и больше. Внутри его органы были, словно в огне. В животе были ножи. Его кости болели так же, как когда ему было девять лет, и он сломал руку в автокатострофе, в машине своего отца. А его нервы... Если бы на них был некий переключатель с установками типа «удовольствие» и «причинить боль», то этот переключатель был бы сейчас направлен на пункт «мучение». Ему было невыносимо больно даже ощущать одежду на коже. Дуновение воздуха было мукой. Он выдержал пятнадцать секунд и затем потерял сознание.
- Мэтт! - к её чести, Елена была заморожена, её мускулы были сжаты так, что можно было по-думать, что они никогда больше не смогут двинуться. Внезапно её отпустило, она подбежала к Мэт-ту, потянула его на свои колени и взглянула ему в лицо.
Затем она подняла глаза.
- Дамон, почему? Почему? - внезапно она поняла, что хотя Мэтт и находится в бессознательном состоянии, но его тело всё еще корчится от боли. Она должна была остановить себя и перестать кри-чать. Тогда она быстро проговорила,
- Зачем ты делаешь это, Дамон? Прекрати!
Она обвела взглядом молодого человека, одетого во всё черное: черные джинсы с черным поя-сом, черные ботинки, черный кожаный жакет. Его волосы также были темными, а на глазах были проклятые темные очки.
- Я уже сказал вам, - ответил Дамон небрежно, - Это и есть кое-что, что я должен сделать. Я должен увидеть болезненную смерть.
- Смерть! - Елена с недоверием уставилась на Дамона. А затем она начала собирать в себе всю свою силу, что было так легко сделать всего несколько дней назад, когда она была немой и невесо-мой, но настолько трудно и странно прямо сейчас. Она отчетливо произнесла:
- Если ты не отпустишь его - прямо сейчас - я нападу на тебя со всей силой, которая у меня есть.
Он засмеялся. Она никогда раньше не видела, чтобы Дамон смеялся так прежде. Только не так.
- И ты думаешь, что я смогу ощутить твою крошечную силу?
- Ну, не такую уж и крошечную, - мрачно ответила Елена. Её сила была не больше, чем сила, свойственная любому человеку - та, которую вампиры берут у людей вместе с выпитой кровью. Но, побывав духом, Елена узнала, как можно её использовать. Как можно использовать её для нападения.
- Я уверена, что ты ощутишь её, Дамон. Отпусти его - СЕЙЧАС ЖЕ!
- Почему люди всегда уверены, что сила победит даже там, где нет логики...? - бормотал Дамон.
Елена не мешала ему рассуждать.
Точнее, она просто готовилась. Она глубоко вздохнула, рассеяла воздух внутри, и вообразила, что держит в руках шар, наполненный белым огнем, а затем...
Мэтт стоял на ногах. Он выглядел так, словно был подвешен, подобно марионетке, за руки, и за ноги. Его глаза непреднамеренно слезились, но это в любом случае было лучше, чем когда он кор-чился в судорогах на земле.
- Ты должна мне, - небрежно бросил Елене Дамон, - Я приду позже.
К Мэтту же он обратился тоном любящего дядюшки, с одной из тех неуловимых улыбок, кото-рую вы вроде как видели, а вроде и нет:
- Как это удачно для меня, что ты настолько выносливый экземпляр, не так ли?
- Дамон, - Елена видела, что Дамон сейчас находится в том самом, столь нелюбимом ею на-строении «почему-бы-не-поиграть-с-более-слабыми-существами». Но было в этом всём что-то, чего она никак не могла понять.
- Давай перейдем к делу, - сказала она, чувствуя, как на ее руках и шее вновь зашевелились во-лоски. - Так чего же ты на самом деле хочешь?
Но он не давал ей ответ, которого она так ожидала.
- Я официально назначен твоим телохранителем. И должен заботиться о тебе. И я не думаю, что тебе стоит оставаться без моей защиты и компании, в то время как мой маленький братец ушел.
- Я могу сама о себе позаботиться, - категорично сказала Елена, отмахнувшись от него рукой, желая перейти к реальной проблеме.
- Ты - очень симпотичная девушка. Опасная и, - быстрая улыбка, - Оставляющая сомнительные следы. Я настаиваю на том, что у тебя должен быть телохранитель.
- Дамон, прямо сейчас я нуждаюсь больше всего в защите от тебя! И ты знаешь это. Что тебе на самом деле нужно?
Поляна была... пульсирующей. Это было будто что-то живое, дышащее. У Елены возникло чувство, что под ее ногами - под старыми, испытанными бурными путешествиями пешком ботинка-ми Мередит - земля немного двигалась, как огромное спящее животное,а деревья походили на его бьющееся сердце.
Бьющееся сердце? Сердце - чье? Леса? Но здесь гораздо больше мертвого, чем живого. И она могла бы поклясться, что она точно знала - Дамону никогда не нравились леса и деревья.
В такие времена Елене было жаль, что у нее нет крыльев.
Крыльев и понимания - простых движений рук, заклинаний белой силы, белого огня у нее внутри , который без особых усилий помог бы ей понять, что происходит, или просто унес бы ее не-приятности обратно, к Стоунхенджу.
Казалось, что всё, что ей оставили - это еще большую соблазнительность для вампиров, чем прежде, и остроумие.
Остроумие не покидало её и теперь. Возможно, если сейчас она не покажет Дамону свой страх, то у них появится шанс на временную отсрочку исполнения его намерений относительно их.
- Дамон, спасибо тебе, что ты так за меня беспокоишься. А сейчас не мог бы ты оставить нас с Мэттом наедине хоть на мгновение, чтобы я могла проверить, дышит ли он?
Глаза, скрытые темными очками словно вспыхнули красным.
- Так или иначе, но я был уверен, что ты попросишь об этом, - сказал Дамон. - И, конечно же, это твоё право - желать утешения, будучи предательски оставленной. Вернуть его к жизни дыханием рот в рот, например.
Елена хотела взорваться, но, очень тщательно, ответила,
- Дамон, если Стефан назначил тебя в качестве моего телохранителя, тогда он едва ли «преда-тельски оставил» меня, не так ли? У тебя не может быть таких заявлений...
- Исполни только одно мое требование, хорошо? - ответил ей Дамон голосом того, следущие слова которого будут чем-то вроде «будь осторожна, если попытаешься не сделать этого».
Наступила тишина. Смерч из веток и пыли перестал закручиваться в воздухе. Запах нагретых солнцем сосновых игл и тяжелой смолы в этом тусклом месте путал мысли Елены, ее голова закру-жилась, а к физическим ощущениям добавилась странная вялость. Земля была теплой, а сосновые иголки лежали ровно, будто шерсть большого, дремлющего сейчас животного. Елена смотрела, как крохотные пылинки кружились и сверкали, словно опалы, в золотом солнечном свете. Она знала, сейчас она была далеко не в лучшем состоянии, чтобы говорить твердо.
Наконец, когда она была уверена в том, что ее голос не дрогнет, она спросила:
- Чего ты хочешь?
- Поцелуй.

Глава 23

Холодная лихорадочная дрожь прошла вниз по снине Елены, очень слабая дрожь. Дамон не просил поцелуя.
Это неправильно.
- Нет, - прошептала она.
- Всего один.
- Я не собираюсь целовать тебя, Дамон.
- Не меня. Его, - Дамон уточнил кого «его», кивая головой на Мэтта. – поцелуй между тобой и твоим верным рыцарем.
- Чего-чего ты хочешь? – глаза Мэтта открылись, он выпалил слова, подобно взрыву прежде, чем Елена успела открыть рот.
- Ты же хочешь этого, - голос Дамона опустился до самого мягкого, вкрадчивого тона. – Ты бы хотел поцеловать ее. И сейчас тебя никто не останавливает.
- Дамон, - Мэтт отталкивал руки Елены. Казалось, он не полностью восстановился, возможно, всего на восемьдесят процентов, но Елена могла услышать его трудящееся сердце. Елена задавалась вопросом, как долго он лгал, симулируя бессознательное состояние, чтобы восстановиться. - Последняя вещь, которую я помню – это то, что ты пытался убить меня. Это точно не выставляет тебя в хорошем свете. И еще, люди не подходят и не целуют девушек, просто потому, что они симпатичные, или их парни взяли выходной.
- Да ладно? – Спросил Дамон, в удивлении приподнимая одну бровь. – А я именно так и делаю.
Мэтт только ошеломленно покачал головой. Казалось, он пытается удержать какую-то мысль в его мозгу.
- Не уберешь ли ты свою машину с дороги, чтобы мы могли уехать? – спросил он.
Елена чувствовала себя так, как будто смотрела на Мэтта издалека и он был посажен в клетку с тигром, не зная этого. Пробуждение было в очень красивом, диком и опасном месте – и Мэтт этого тоже не знал.
«Кроме того, - с беспокойством подумала она. – Он насильно заставляет себя встать. Нам нуж-но уехать – и быстро, пока Дамон еще что-нибудь не сделал ему.»
Но какой был выход?
Что на повестке дня у Дамона?
- Вы можете идти, - сказал Дамон. – Как только она поцелует тебя. Или ты ее, - добавил он, словно это была уступка.
Медленно, как если бы он понял, что это означает, Мэтт посмотрел на Елену а затем снова на Дамона. Елена попыталась шепотом поговорить с ним, но Мэтт был не в настроении. Он посмотрел Дамону в лицо и сказал:
- Никогда.
Пожимая плечами, как будто говоря: «я сделал все, что мог», Дамон поднял неотесаный сосновый прут.
- Нет! – закричала Елена. – Дамон, я сделаю это.
Дамон улыбнулся Елене и на секунду задержался, пока Елена не отвернулась и пошла к Мэтту. Его лицо было все еще бледным и холодным. Елена прижала свою щеку к его щеке и почти беззвучно зашептала на ухо:
- Мэтт, я и раньше имела с ним дело. И ты не можешь бросить ему вызов. Давай сделаем это – только сейчас. Тогда мы, возможно, сможем уйти, - А потом она заставила себя сказать. – Ради меня. Пожалуйста.
Правда была в том, что она слишком много знала об упрямых мужчинах. Слишком много о том, как управлять ими. Это была черта, которую она ненавидела, но сейчас она была слишком заня-та, пытаясь думать о способах спасти жизнь Мэтту, чтобы обсуждать этику давления на него.
Она хотела бы, чтобы вместо Мэтта здесь были Мередит или Бонни. Не то, чтобы она желала им испытать ту боль, но у Мередит были бы уже на подходе планы C и D, когда у Елены были бы планы A и B. А Бонни уже растопила бы слезами лед сердца в карих глазах Дамона...
Внезапно Елена подумала о единственной красной вспышке, которую она видела под Лучами Запрета и она передумала. Теперь она не была уверена, что хочет видеть Бонни рядом.
Из всех парней, что она знала, Дамон был единственным, которого она не смогла сломить.
О, Мэтт был упрям, а Стефан порой почти невозможен. Но у них обоих были ярко горящие кнопки где-то внутри них, на которых было написано: «НАЖМИ МЕНЯ» и ты всего лишь должна поиграть немного с этим механизмом – ну хорошо, иногда больше чем немного – и даже с самыми сложными мужчинами можно было справиться.
Кроме одного...
- Ладно, детки, время кончилось.
Елена почувствовала, что Мэтт вырывается из ее рук и держалась за него – она не знала с по-мощью чего, но он стоял. Что-то держало его на месте, вертикально, но это точно не были его мускулы.
- Ну так что? – Дамон прогуливался вперед-назад с сосновой веткой Вирджинии в его правой руке, ударяя ей по левой ладони. – О, точно, - сказал он, как будто сделал большое открытие. – Де-вушка и ее верный рыцарь собираются целоваться.

В комнате Стефана Бонни сказала: - Мередит, нашла ты, наконец резервный файл для записки Стефана или нет?
- Нет, - сказала Мередит плоским голосом. Но, так как Бонни собралась упасть в обморок снова, Мередит сказала:
- Я нашла абсолютно новую записку. Фактически, письмо.
- Другую записку? О чем она?
- Можешь встать? Я думаю, тебе лучше самой взглянуть на это.
Бонни, которая только что выровняла свое дыхание, поковыляла к компьютеру.
Она прочитала документ на экране – абсолютно отличающийся от первого, кроме последних слов и задохнулась.
- Дамон что-то сделал со Стефаном! – сказала она и почувствовала как ее сердце ухнуло вниз, а за ним последовали и остальные органы. – Значит, Елена ошиблась. Дамон - абсолютно злой. И сей-час, Стефан, может, уже...
- Мертв, - сказала Мередит, очевидно, поняв это одновременно с Бонни. Она посмотрела свои-ми темными глазами в глаза Бонни. Бонни знала, что ее глаза были влажными.
- Сколько прошло времени, - спросила Мередит. – с тех пор как ты в последний раз звонила Елене или Мэтту?
- Не знаю. Я не помню, сколько было времени. Но я звонила дважды после того, как мы покинули дом Кэролайн и один раз в доме Изабель; и когда я еще раз попыталась, мне пришло сообщение, что их почтовые ящики полны и с ними вообще невозможно соединиться.
- Что-то в этом роде получила и я. Если они рядом со Старом Лесом – ну, ты знаешь, что там нет мобильной сети.
- И теперь, даже если они уже ушли из Леса, мы даже не можем оставить им сообщение, потому что переполнили их голосовую почту.
- Электронная почта, - сказала Мередит. – Старый добрый e-mail; с помощью него мы сможем оставить Елене сообщение.
- Да! – Бонни ударила кулаком воздух. Но потом ее уверенность поколебалась. Она заколебалась на мгновение, а потом почти прошептала:
- Нет.
Слова из настоящей записки Стефана отдавались эхом в ее мозгу: «Я доверяю Мэтту с его инстинктивными попытками защитить тебя, реальным взглядом на вещи Мередит и интуиции Бонни. Скажи им запомнить это.»
- Ты не можешь рассказать ей, что сделал Дамон, - сказала она в тот момент, когда Мередит начала деловито печатать. – Возможно, она уже знает – а если нет, это только добавит проблем. Она сейчас с Дамоном.
- Мэтт сказал тебе это?
- Нет. Но Мэтт был не в своем уме от боли.
- Может это от тех...насекомых? – Мередит посмотрела вниз, на лодыжку, где несколько крас-ных рубцов все еще виднелись на фоне гладкой оливковой кожи.
- Это возможно, но это не так. Я также не чувствую себя как деревья. Это была просто...чистая боль. И я, конечно, не знаю, откуда узнала, что Дамон сделал это. Я просто...знаю.
Она видела, как несосредоточены глаза Мередит и знала, что она тоже думает о словах Стефа-на.
- Ну, мое решение – довериться тебе, - сказала она. – Кстати, Стефан произносит «решение», предпочитая произносить его по-американски. Дамон произносит это слово с «эйн». (*judgment – решение, так вам будет легче увидеть, куда втыкать это самое «эйн»*). Это, возможно было тем, о чем беспокоился Мэтт.
- Как будто Стефан действительно бросил бы Елену одну бороться со всем тем, что творится, - с негодованием сказала Бонни.
- Ну, Дамон одурачил нас и заставил так думать, - сказала Мередит. У Мередит была привычка указывать на такие вещи, как это.
Бонни внезапно начала:
- Интересно, украл ли он деньги?
- Сомневаюсь, но давай проверим, - Мередит отодвинула кресло-качалку и сказала. – Дай мне вешалку.
Бонни взяла одну из шкафа и заодно взяла один из джемперов Елены и натянула его на себя. Он был ей большой, и кстати это был джемпер Мередит, который она одолжила Елене, но, по крайнй мере, в нем ей стало теплее.
Мередит тыкала крючковатым концом вешалки в половицу, которая выглядела наиболее под-ходящей. Как только она попыталась приподнять ее, раздался стук в дверь. Девушки подпрыгнули.
- Это всего лишь я, - сказал голос миссис Флауэрс из-за огромной туристической сумки и под-носа с бинтами, кружками, сэндвичами и сильно пахнущими марлевыми повязками, похожие на те, которые она повязывала на руку Мэтта.
Бонни и Мередит обменялись взглядами, а затем Мередит сказала:
- Заходите, и давайте мы Вам поможем.
Бонни уже забирала поднос у нее из рук, и миссис Флауэрс опустила туристическую сумку на пол. Мередит продолжала поднимать половицу.
- Еда! – сказала Бонни с благодарностью.
- Да, сэндвичи с индейкой и помидорами. Они помогут вам. Простите, чтотак долго, но я не могла поторопить припарку для опухолей, - сказала миссис Флауэрс. – Помню, много лет назад, мой младший брат всегда говорил – «о моя милостивая добродетель!».
Она уставилась на место, где не было половицы. Пустота приличного размера была заполнена стодолларовыми банкнотами, аккуратно завернутые в банковские ленты.
- Ух ты, – сказала Бонни. – Я никогда не видела столько денег!
- Да, - миссис Флауэрс отвернулась и начала расставлять чашки с какао и бутерброды. Бонни жадно набросилась на сэндвич. – Люди обычно просто клали свои деньги в пустоту позади кирпича у камина. Но этому молодому человеку, видимо, было нужно побольше места.
- Спасибо за какао и бутерброды, - сказала Мередит после нескольких минут, в течении кото-рых она жадно поедала сэндвич и одновременно работала на комрьютере. – Но если Вы собираетесь лечить нас от ушибов и всего такого – ну, боюсь, мы не сможем ждать.
- О, подойди, - миссис Флауэрс взяла маленький компресс, Бонни почувствовала что он пахнет как чай, и надавила им на нос Мередит. – Ну, через минуту то снимет опухоль. А ты, Бонни – поню-хай тот, который против твоей шишки на лбу.
И снова глаза Мередит и Бонни встретились. Ьонни сказала:
- Ну, если это займет всего несколько минут – так или иначе, я все равно не знаю, что мы будем делать.
Она посмотрела на припарки и взяла круглую, пахнущую цветами и мускусом припарку, и приложила себе ко лбу.
- Правильно, - сказала миссис Флауэрс, даже не оборачиваясь. – И, конечно, длинная и тонкая – для лодыжки Мередит.
Мередит выпила остаток какао, а потом осторожно потянулась вниз и доронулась до одной из красных отметин. – Да все хорошо....- начала она, но миссис Флауэрс ее перебила.
- Тебе понадобится твоя лодыжка, когда мы пойдем.
- Куда пойдем? – Мередит уставилась на нее.
- В Старый Лес, - пояснила миссис Флауэрс. – За вашими друзьями.
Мередит выглядела напуганой:
- Если Елена и Мэтт в Старом Лесу, я согласна с тем, что мы должны идти искать их. Но Вы не можете идти, миссис Флауэрс! И к тому же, мы не знаем, где именно они находятся.
Миссис Флауэрс отпила от чашки с какао в ее руке, задумчиво посмотрела в окно, которое не было закрыто. На мгновение Мередит показалось, что она не услышала ее, или не собирается отве-чать. Потом она медленно сказала:
- Осмелюсь сказать, что вы думаете, что я просто сумасшедшая старуха, которая будет только мешаться, когда вокруг неприятности.
- Мы никогда так не думали, - с уверенностью сказала Бонни, думая, что они узнали о миссис Флауэрс больше за эти последние два дня, чем за те девять месяцев, что Стефан жил здесь. До этого, все, что она когда-либо слышала о ней, было историями с привидениями или слухами о сумасшед-шей старой леди из пансиона. Она слышала их столько, сколько себя помнила.
Миссис Флауэрс улыбнулась:
- Не так-то это просто – иметь Силу и никогда не думать, что ты ее используешь. И потом, я живу так долго – людям это не нравится. Они начинают придумывать истории с привидениями или слухи...
Бонни почувствовала, что ее глаза забегали. Миссис Флауэрс просто улыбнулась и мягко кив-нула.
- Очень приятно иметь вежливого молодого человека в доме, - сказала она, беря длинную при-парку и оборачивая ее вокруг лодыжки Мередит. Конечно, я должна была одержать верх над своими предубеждениями. Дорогая Мама всегда говорила, что если я буду содержать пансион, мне придется брать пенсионеров, только не иностранцев. И потом, молодой человек к тому же еще и вампир...
Бонни закашлялась какао и почти забрызгала им всю комнату. Она задыхалась, а потом у нее случилась судорога из-за кашля. У Мередит не было никакого выражения на лице.
-...но через некоторое всемя, когда я узнала его получше, я начала сочувствовать его пробле-мам, - продолжила миссис Флауэрс, игнорируя Бонни с ее кашлем и поливкой всех какао. – И теперь, сюда вовлечена белокурая девочка...бедная маленькая девочка. Я часто говорила с Мамой, - сказала она, делая акцент на втором слоге. – об этом.
- Сколько лет Вашей матери? – спросила Мередит. Ее тон был вежлив, но опытный взгляд Бонни уловил, что она под ужасным впечатлением.
- О, она умерла еще в начале века.
Пауза. А затем Мередит овладела собой.
- Простите, - сказала она. – У нее, наверно, была долгая...
- Я должна была сказать, в начале предыдущего века. Это было в 1901.
В этот раз у Мередит был шок. Но она почти не показала виду.
Нежный пристальный взгляд миссис Флауэрс посмотрел то на одну девушку, то на другую.
- Я была медиумом. В эстрадном представлении, знаете. Трудно войти в транс перед сотнями людей. Но да, я действительно Белая Ведьма и у меня есть Силы. И сейчас, когда вы закончили пить свой какао, я думаю, пришло время пойти в Старый Лес и найти ваших друзей. Даже если сейчас лето, мои дорогие, вам нужно одеться потеплее, - добавила она. – Я уже готова.

Глава 25

Мэтт ринулся на Дамона, в порыве, который наглядно показал навыки, которые он получил в футбольной команде колледжа. Он ускорился из спокойного состояния до размытого пятна, пытаясь схватить Дамона и повалить его на землю.
- Беги! – кричал он в это же время. – Беги!
Елена не двигалась, пытаясь придумать план А, который можно будет применить после этой катастрофы. Она была вынуждена наблюдать унижение Стефана Дамоном в пансионе, но она не думала, что сможет спокойно смотреть на это.
Но когда она взглянула на них снова, Мэтт стоял на расстоянии дюжины ярдов от Дамона, мрачный и с побелевшим лицом, но живой и на ногах. Он готовился броситься на Дамона.
И Елена...не могла бежать. Она знала, что это, возможно, самое лучшее решение – Дамон мог быстро расправиться с Мэттом, но большая часть его внимания будет обращена на нее, пытаясь ее выследить.
Но она не была уверена. И она не могла быть уверена, что расправа над Мэттом не убьет его, или что он будет в состоянии уйти прежде, чем Дамон найдет ее или на досуге снова подумает о Мэтте.
Нет, не тот Дамон, безжалостный и беспощадный, каким он был.
Должен быть выход....Она могла почувствовать, с каким скрипом вращаются мысли в ее голове.
А потом она увидела это.
Нет, не то...
Но что еще оставалось делать?
Мэтт, и вправду, снова бросился на Дамона и в тот момент, когда он несся на него, гибкий, не-останавливаемый и быстрый, как стремительная змея, она увидела, что сделал Дамон. Он просто увернулся в последний момент, в то время как Мэтт хотел протаранить его плечом. Мэтт все еще бе-жал, но Дамон просто повернулся на месте и снова стоял перед ним лицом. Потом он поднял свою проклятую сосновую ветвь. У нее был обломан конец, там где Мэтт наступил на нее.
Дамон, нахмурившись, смотрел на палку, затем пожал плечами, поднял ее... и оба парня замер-ли, как замороженные. Что-то проплыло между ними, брошенное со стороны и упало на землю меж-ду ними. Это лежало там, покачивающееся на ветру.
Это были марон и морская рубашка Пэндлтон.
Оба парня медленно повернулись к Елене, на которой сейчас был белый кружевной лифчик. Она немного дрожала и обнимала себя руками. Казалось, сейчас необычно холодно для такого вече-ра.
Дамон очень медленно опустил свою сосновую ветвь.
- Спасен своей любовницей, - сказал он Мэтту.
- Я знаю, что это значит, и это неправда, - сказал Мэтт. – Она мой друг, а не моя девушка.
Дамон только отдаленно улыбнулся. Елена чувствовала его взгляд на ее голых руках.
- Так...перейдем к следующему шагу, - сказал он.
Елена не была удивлена. Подавлена, но не удивлена. И при этом, она не была удивлена, когда увидела, что Дамон смотрит то на нее, то на Мэтта, и увидела красную вспышку в его глазах. Казалось, это было отражено на внутренней части его солнечных очков.
- Сейчас, - сказал он Елене. – Я думаю, ты ляжешь на тот камень и наполовину наклонишься. Но сначала...еще один поцелуй, - он посмотрел на Мэтта. – Пойми, Мэтт, ты просто тянешь время. Сначала, может, ты поцелуешь ее волосы, потом она откинет голову назад и ты поцелуешь ее в шею, пока она обнимает тебя за плечи...
«Мэтт, - подумала Елена. – Дамон сказал «Мэтт».»
Это выскочило так легко, так невинно. Внезапно весь ее мозг и тело, казалось, завибрирова-ли,как будто к единственную музыкальную ноту, казалось, затопили ледяным душем. И то, что го-ворила нота, было не шокирующим, потому что, так или иначе, она уже знала это на подсознатель-ном уровне.
Это не Дамон.
Это не тот человек, которого она знала....она правда знала его всего девять или десять месяцев? Она видела его, когда была человеческой девушкой – она бросала ему вызов и желала в равной мере – и казалось, он любил ее больше, когда она бросала ему вызов.
Она видела его, когда была вампиром и была привлечена к нему всем своим существом, а он заботился о ней так, как будто она была ребенком.
Она видела его, когда была духом, и загробная жизнь научила ее многому.
Он был бабником, он мог быть черствым, он проносился через жизни своих жертв как незбы-точная фантазия, как катализатор, меняя других людей, в то время как сам он оставался неизменяю-щимся и неизменным. Он озадачивал людей, смущал их, использовал их...оставлял их изумленными, так как у него было дьявольское очарование.
И он никогда не нарушал слово. У нее было ощущение, что это не было каким-то решением, это было частью Дамона, находящейся так глубоко в подсознании, что он ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Он никогда бы не нарушил своего слова. Он лучше умер бы с голоду.
Дамон все еще говорил с Мэттом, отдавая ему приказы:
- ...а затем сними с нее...
Так как насчет его обещания быть ее телохранителем, оберегать ее от любого вреда?
Сейчас он обращался к ней:
- Так, ты знаешь когда нужно откинуть голову назад? После того как он...
- Кто ты?
- Что?
- Ты слышал. Кто ты? Если ты и правда видел Стефана умирающим о пообещал ему заботиться обо мне, ничего этого бы не случилось. Ты можешь обмануть Мэтта, но не меня. Ты не он – Дамон не так глуп. Он знает, что такое телохранитель. Он знает, что наблюдать как Мэтту больно – это причиняет боль и мне. Ты не Дамон. Кто...же...ты?
От силы и скорости Мэтта а-ля «быстрая гремучая змея» не было никакого проку. Возможно, другой подход и сработал бы. Пока Елена говорила, она медленно посмотрела в лицо Дамону. И тут, одним движением, она сорвала с него темные очки.
Блеснули красные глаза, как новая свежая кровь.
- Что ты сделал? – прошептала Елена. – Что ты сделал с Дамоном?
Мэтт был вне диапазона ее голоса, но он медленно двигался вокруг, пытаясь обратить на себя ее внимание. Она пылко захотела, чтобы Мэтт это делал для того, чтобы сбежать. Для этого существа он был просто другим способом чтобы шантажировать ее.
Казалось, он быстро не перемещался, но Не-Дамон выхватил свои солнечные очки у нее из рук. Это случилось слишком быстро, чтобы она могла сопротивляться.
Потом он больно схватил ее за запястье.
- Намного выгоднее будет для вас двоих, если ты будешь сотрудничать, - сказал он небрежно. – Ты, кажется, не понимаешь, что может случится, если ты меня разозлишь.
Его хватка давила на нее, вынуждая встать на колени. Елена не могла позволить ему этого. Но, к сожалению, ее тело не хотело слушаться; оно посылало срочные сообщения о боли в ее мозг, об агонии, горящей, жгучей агонии. Она думала, что сможет игнорировать это, разрешит ему сломать ее запястье. Она была неправа. В какой-то момент, что-то в ее мозгу полностью потеряло сознание, а следующая вещь, которую она поняла, было то, что она стояла на коленях с запястьем, которое, ка-залось, стало больше в три раза, и отчаянно горело.
- Человеческая слабость, - презрительно сказал Дамон. – Это каждый раз достает тебя. Ты должна была подумать об этом прежде, чем не повиноваться мне.
«Не Дамон», - подумала Елена настолько громко, что было удивительно, что самозванец не услышал ее.
- Хорошо, - Дамон продолжал говорить над ней так бодро, как будто просто предлагал ей что-то. – Ты идешь сидеть на том камне, немного откидываясь назад, и, Мэтт, если ты подойдешь сюда, встань к ней лицом, - его тон вежливо приказывал, но Мэтт проигнорировал его и уже был рядом с ней, рассматривая отметины пальцев на запястье Елены таким взглядом, как будто не верил своим глазам.
- Мэтт встает, Елена сидит, а тот, кто против, получает на орехи. Веселитесь, детки! – Дамон снова вытащил свою камеру-на-ладони.
Мэтт глазами общался с Еленой. Она посмотрела на сомозванца и аккуратно сказала:
- Иди к черту, кем бы ты ни был!
- Пришел, увидел, победил, - оттарабанил Не-Дамон. Он подарил Мэтту улыбку, которая была и светящейся и ужасающей одновременно. Потом он помахал сосновой веткой.
Мэтт проигнорировал это. Он ждал, он стоически ждал боли от удара.
Елена приложила огромные усилия, чтобы встать рядом с Мэттом. Стоя плечом к плечу они могли бросить вызов Дамону.
Который, казалось, на мгновение потерял разум:
- Вы пытаетесь притвориться, что не боитесь меня. Но вы будете бояться. Если у вас есть хоть какие-то чувства, вы будете.
Он воинственно шагнул к Елене:
- Почему ты не боишься меня?
- Кто бы ты ни был, ты – просто большой хулиган. Ты сделал больно Мэтту. Ты сделал больно мне. Я уверена, что ты можешь убить нас. Но мы не боимся хулиганов.
- Ты будешь бояться, - голос Дамона упал до угрожающего шепота. – Просто подожди.
Как будто что-то зазвенело в ушах Елены, твердя ей прислушаться к последним словам, соеди-нить их – кто заставил это звучать так? – как вдруг ударила боль.
Ее колени согнулись из-за этого. Но сейчас она не просто стояла на коленях. Она пталась свер-нутся в шарик, пыталась извиваться в отчаянной борьбе. Все мысли вылетели из ее головы. Она чув-ствовала, что Мэтт рядом с ней, пытается держать ее, она не могла больше общаться с ним, казалось, она могла летать. Она задрожала и упала в сторону как будто с ней случился апоплексический удар. Она вся была наполнена болью и слышала голоса рядом с ней так, как будто они были далеко.
- Прекрати это! – Мэтт, казалось, обезумел. – Прекрати! Ты псих? Ради Бога, это же Елена! Ты хочешь убить ее?
На это Дамон мягко заметил:
- Я не буду пробовать это снова.
Но единственный звук, который издал Мэтт, был гневный крик.
- Кэролайн! – бушевала Бонни шагая взад-вперед по комнате Стефана, пока Мередит что-то делала с компьютером – Как она посмела?
- Она не пытается напасть на Стефана или Елену напрямую – из-за клятвы, - сказала Мередит. – Она думала, что то, что она сделала, затронет всех нас.
- Но Мэтт...
- Ох, удобный Мэтт, - мрачно сказала Мередит. – К сожалению, следы физического насилия есть у них обоих.
- Что ты имеешь в виду? Мэтт не...
- Царапины, моя дорогая, - вставила миссис Флауэрс. – От вашего существа, имеющего зубы, острые как бритва. Припарка, какоторую я наложила, вылечит их так, что они будут похожи на ца-рапины от женских ногтей – практически сейчас. И отметина, которую оно оставило на его шее... – миссис Флауэрс деликатно прокашлялась. – выглядит так, как в мои дни назывался «любовный укус». Возможно, признак свидания, которое закончилось дракой? Это не значит, что ваш друг и правда сделал бы что-нибудь такое.
- И помнишь, как Кэролайн выглядела, когда мы ее увидели, Бонни? – сухо сказала Мередит. – Не то, что она ползала – ставлю все на то, что сейчас она прекрасно ходит. Но ее лицо. У нее был заплывший глаз и раздутая щека. Идеально укладывается в срок.
Бонни почувствовала себя так, как ббудто другие на два шага впереди нее:
- Какой срок?
- Ночь, когда существо атаковало Мэтта. Это было на утро после того, как шериф позвонил и поговорил с ним. Мэтт признал, что его мать не видела его всю ночь, и что Член Слежения за Окру-гом видел, как Мэтт приехал домой почти в обморочном состоянии.
- Это было из-за яда того существа. Он только что сразился с малахом!
- Мы знаем. Но они скажут, что он только что вернулся после драки с Кэролайн. Мать Кэро-лайн едва ли в состоянии давать показания – ты видела, в каком она состоянии. Так кто докажет, что Мэтт не был у Кэролайн? Особенно, если он планировал нападение.
- Мы скажем! Мы можем поручиться за него... – Бонни внезапно остановилась. – Нет, думаю это было после того, как он ушел, чем это предполагалось случиться. Но, нет, это все неправда! – она снова начала шагать по комнате. – Я видела, что одно из тех насекомых закрылось и это было в точ-ности так, как описывал Мэтт...
- И что от этого осталось? Ничего. Кроме того, они скажут, что ты скажешь что угодно ради него.
Бонни не могла больше выдерживать бесцельную ходьбу. Она должна добраться до Мэтта, должна предупредить его – если они вообще смогут найти его или Елену.
- Я думала, ты была той, которая не может ждать и минуты, чтобы найти их, - обвиняюще ска-зала она Мередит.
- Знаю. Но я должна кое-что проверить...и, кроме того, я должна попытаться разглядеть, что написано на том сайте, который, как предполагается, могут читать только вампиры. Сайт Ши но Ши. Но я как только не пыталась настроить яркость, и, если здесь все же что-то написано, я не могу выяснить, что.
- Лучше больше не тратить впустую время на это, - сказала миссис Флауэрс. – Идите сюда, оденьте ваши куртки, дорогие мои. Мы возьмем Желтую Повозку?
На секунду Бонни представила, гужевую повозку, своего рода карету Золушки, но не в форме тыквы. Потом она вспомнила, что видела древнюю Модель Т миссис Флауэрс...желтого цве-та...оставленную внутри того, что должно было быть старыми конюшнями, принадлежащими пан-сиону.
- Мы поступим лучше, если мы пойдем пешком, чем мы или Мэтт в машине, - сказала Мередит, ужасно неправильно кликая по монитору. – Мы подвижнее, чем...О Боже! Я сделала это!
- Сделала что?
- Вэбсайт. Подойди и взгляни сама.
И Бонни и миссис Флауэрс подошли к компьютеру. Экран светился ярко зеленым, а на нем были темно-зеленые буквы.
- Как ты сделала это? – Бонни переняла склонность Мередит записывать в блокнот все, что ви-дишь.
- Я не знаю. Я просто подергала все цветовые настройки в последнее время – я уже пыталась сохранять, какую-то низкую батарею, высокую разрешающую способность, высокий контраст и все комбинации, о которых я только могла подумать.
Они уставились на слова.
«Устали от ляпис-лазури?
Хотите провести каникулы на Гавайях?
Устали от постоянной жидкой кухни?
Приходите и посетите Ши но Ши.»
Ниже этого было небольшое объявление о «Смерти Смерти», места, где вампиры могут быть вылечены от их проклятия и стать людьми снова. И еще был адрес. Всего лишь городская дорога, никакого упоминания о конкретном штате, где она находится, или, в конце концов, о городе. Но это был Ключ.
- Стефан не упоминал адрес дороги, - сказала Бонни.
- Может, он не хотел пугать Елену, - мрачно сказала Бонни. – Или, может, когда он смотрел на эту страницу, адреса еще не было.
Бонни дрожала
- Ши но Ши – мне даже звучание этого слова не нравится. И не смейся надо мной, - защищаясь, добавила она, обращаясь к Мередит. Помнишь, что Стефан сказал о доверии моей интуиции?
- Никто не смеется, Бонни. Нам нужно добраться до Елены и Мэтта. Что на это скажет твоя ин-туиция?
- Она говорит, что мы собираемся вляпаться в неприятности, и что Мэтт с Еленой уже в них вляпались.
- Забавно, потому что мое мнение такое же.
- Вы готовы? – миссис Флауэрс раздала фонарики.
Мередит включила свой и обнаружила, что у него сильный, яркий свет.
- Давайте сделаем это, - сказала она, автоматически снова выключая лампу Стефана.
Бонни и миссис Флауэрс последовали за ней, спускаясь вниз по ступеням, выходя прочь из до-ма и на улице они перешли на бег. Пульс Бонни стучал, как ненормальный, ее уши ловили малейший писк. Но, за исключением тех мест, которые освещались их фонариками, Старый Лес был темным и устращающе тихим. Даже звук пения птиц не нарушал тишину безлунной ночи.
Они заходили все дальше в Лес и уже через минуту окончательно заблудились.

Мэтт очнулся и какой-то момент даже не мог сообразить, где находится. На природе. Земля. Пикник? Поход? Заснул на земле?
Затем он попытался пошевелиться и боль вспыхнула, как гейзер и он вспомнил все.
«Этот ублюдок мучил Елену», - подумал он.
Мучал Елену.
Это точно не Дамон. Что такого сказала ему Елена, что он так разозлился?
Даже думать было больно, но был и другой оставшийся без ответа вопрос – записка Стефана в дневнике Елены.
Мэтт осознал, что он может двигаться, только очень медленно. Он осмотрелся, осторожно по-ворачивая голову, пока не увидел Елену, лежащую рядом с ним, как сломанная кукла. Ему было больно и отчаянно хотелось пить. Она почувствует тоже самое. Первой вещью, которая пришла на ум было отвести ее в больницу; вид сокращений мускулов, который с ней случился из-за боли, мог сломать руку или даже ногу. И они, конечно, были достаточно сильны, чтобы вызвать растяжение связок или вывих. Если не вспоминать то, что Дамон вывихнул ей запястье.
Именно об этом думала практичная и здравомыслящая его часть. Но вопрос, который все еще крутился у него в голове, заставлял его чувствовать себя ужасно удивленным.
Он причинил боль Елене? Тем же способом, что и мне? Я не верю в это. Я знал, что он больной, но я никогда не слышал о том, чтобы он причинял боль девушкам. И никогда, никогда – Елене. Но я...если он сделает со мной то, что сделал со Стефаном – он убьет меня. Мне не присуща регенерация вампира.
Я должен вытащить отсюда Елену прежде, чем он убьет меня. Я не могу оставить ее одну с ним.
Так или иначе, инстинктивно, он знал, что Дамон где-то здесь. Это подтвердилось, когда он услышал неясный шум; он повернул голову слишком быстро и уставился на стертый и шатающийся черный ботинок. Колеблющиеся пятна были результатом слишком быстрого поворота, но, как только он повернулся, его лицо вдавили в грязь и сосновые игры, из-за того, что он очнулся.
Ботинком. Теперь он был на шее, измазывая лицо в грязи. Мэтт издал беззвучный яростный рык и схватил ногу повыше ботинка обеими руками, пытаясь получить преимущество и отбросить Дамона в сторону. Но пока он мог только хвататься за гладкую кожу ботика, переместить его в ка-ком-либо направлении было невозможно. Это было так, как будто вампир в ботинке превратил себя в железо. Мэтт мог почувствовать как сухожилия на его горле выделились, лицо налилось кровью и его мускулы напряглись под рубашкой, поскольку он предпринимал неимоверные усилия, чтобы сдвинуть ногу Дамона. Наконец, обессиленный, с тяжело вздымающейся грудью, он замер.
В тот же самый момент Ботинок был поднят. Точно, он понял, это было в тот момент, когда он слишком устал поднимать свою голову из грязи. Он предпринял невероятное усилие и поднял его на несколько дюймов.
Ботинок поймал его за подбородок и поднял его лицо выше.
- Как жаль, - сказал Дамон, приводя в бешенство своим презрением. – Вы, люди, так слабы. С вами вообще неинтересно играть.
- Стефан...вернется, - Мэтт привстал, ища взглядом Дамона, оттуда, откуда он неумышленно унижался на земле. – Он убьет тебя.
- Угадай что? – разговорчиво сказал Дамон. – Твое лицо все исцарапано на одной стороне, большими царапинами, знаешь. У тебя вид Фантома из Оперы.
- Если не он, то я. Я не знаю как, но я убью тебя. Клянусь.
- Осторожнее с клятвами.
Как только Мэтт почувствовал, что его рука окрепла достаточно, чтобы схватить его...именно в тот момент, в ту же миллисекунду...Дамон нагнулся и больно схватил его за волосы, дергая голову.
- Стефан, - сказал Дамон, глядя прямо вниз, в лицо Мэтту и заставляя Мэтта так же смотреть на него, не важно, как Мэтт пытался отвернуться. – был силен несколько дней, потому что он пил кровь очень сильного духа, который еще не приспособился к жизни на Земле. Но посмотри на нее сейчас, - он еще больнее дернул Мэтта за волосы. – Немного духа. Лежит там, в грязи. Теперь Сила вернулась, и где она должна быть? Ты понимаешь? Ты...мальчик?
Мэтт просто уставился на Елену.
- Как ты мог сделать это? – прошептал он наконец.
- Наглядный пример того, что будет за то, что бросишь мне вызов. И, конечно, ты не хочешь, чтобы я был женоненавистником и оставил ее просто так? – усмехнулся Дамон. – Ты не должен от-стать.
Мэтт не ответил. Он должен был вытащить Елену из этого.
- Волнуешься о девчонке? Она просто притворяется. Надеется, что я забуду о ней и сконцен-трируюсь на тебе.
- Ты лгун!
- Так или иначе, я сконцентрирован на тебе. Поговорим о не отставании от времени...за исклю-чением царапин и грязи ты – прекрасно выглядящий молодой человек.
Сначала эти слова ничего не значили для Мэтта. Когда он понял их, он ощутил, как кровь за-мораживается в его теле.
- Как вампир я могу сказать тебе верное и честное заключение. И как вампир, я скоро буду очень измучен жаждой. Есть ты. И еще есть девушка, которая все еще симулирует бессознательное состояние. Я уверен, что ты видишь, к чему я веду.
«Я верю в тебя, Елена, - подумал Мэтт. Он лгун и всегда им был.»
- Пей мою кровь, - устало сказал он.
- Ты уверен? – теперь голос дамона был заботливым. – Если сопротивляться – боль просто ужасна.
- Быстрее закончи с этим.
- Как хочешь, - Дамон быстро упал на одно колено, в то же время дергая Мэтта за волосы, за-ставляя его вздрогнуть. Новое дергание за волосы – и Мэтт лежит верхней частью тела на колене Дамона так, что его голова откинута назад, а шея выгнута и незащищена. Фактически, Мэтт в жизни никогда не чувствовал себя настолько незащищенным, беспомощным и уязвимым.
- Ты всегда можешь передумать, - насмехался над ним Дамон.
Мэтт закрыл глаза, упрямо ничего не говоря.
В последний момент, тем не менее, как только Дамон нагнулся над ним с выставленными клы-ками, почти как будто его тело делало что-то против его разума, он сжал руку в кулак, неожиданно, нанес удар по виску Дамона. Но...быстро как дьявол...Дамон поднял руку и поймал его кулак почти беспечно, сжал пальцы Мэтта и в тот же момент острые, как бритва, клыки вспороли вену на шее Мэтта и открытый рот прижался к его горлу, высасывая и выпивая кровь, хлещущую из него.

Елена...очнувшаяся, но не способная двинуться с того места, где упала, не способная издать звук или повернуть голову...вынужденная слушать весь обмен, вынужденная слышать стон Мэтта, поскольку его кровь была взята без его желания, он сопротивлялся до последнего.
А потом она подумала о чем-то столь головокружительном и пугающем, что почти потеряла сознание от страха.

Глава 27

Когда Дамон очнулся, он начал бороться с колесами Феррари. Он находился на узкой дороге, которая двигалась прямо в закат, пассажирская дверь была открыта. Он попробовал еще раз, и благодаря его мгновенному рефлексу, и прекрасно разработанному автомобилю ему удалось выбраться из ямы, которая находилась по обе стороны дороги. Он поехал дальше, смотря на прекрасный, кра-сивый закат он думал о том, что же с ним все-таки произошло. Заснул ли он? Почему пассажирская дверь была открыта?. И тогда он увидел: длинную, тонкую нить, легкую, почти как шлейф, похожую на паутину, переливающуюся на солнечной свете. Она свисала с верхней части стекла, со стороны пассажирской двери. Дамон тут же остановился, посередине дороги, даже не потрудившись убрать автомобиль с проезжей части. Он вышел из машины, подошел к ней с другой стороны, и дотронулся до нити, на свету она казалось белой, он пошел в сторону леса, где нет яркого солнечного света, и там она показала свой истинный цвет - золотой. Длинный, золотой волос – Елена. Как только он понял это, он вернулся, сел в машину, и начал думать. Что-то вырвало Елену прямо из машины, очевидно, она боролась, потому что остались царапины на автомобили. Что или кто это мог сделать? Как они сумели добраться до Елены, если он был рядом? И почему он не может ничего вспомнить? Нападали ли на них вообще?
И тогда Дамон посмотрел в лес и вспомнил все, что с ним случилось. По некоторым причинам Елена была напугана и выпрыгнула из автомобиля. Дамон вспомнил, что в лесу было два существа, которые могли принести вред Елене. Он собрал всю силу и послал ее проверить все ли в порядке, он делал это очень осторожно, чтобы никто не смог почувствовать ее, и чуть не потерял контроль над автомобилем. Он отослал Силу очень далеко, проверяя окрестности Старого Леса, Фелч-Церкви, и еще дальше, на много килоМэттров. Он был невероятно силен. Он был Воплощением Силы и Воплощением смерти. Его мысли разбегались и он пытался сосредоточиться. Стефан был гораздо сла-бее его, даже когда в нем текла кровь духа. Дамон жестко улыбнулся и послал силу еще раз, чтобы почувствовать лисицу, которая находилась в Старом Лесу. Он получил ответ в одну секунду. Шинити находился в Старом лесу, он стоял возле куста, и ожидал Дамона.
Дамон послал волну Силы непосредственно лисе, он послал силу в виде своего рода невидимый веревки, которую он сжал преднамеренно, медленно, вокруг борющегося животного. Шинити сопротивлялся, прилагая большие усилия. Дамон использовал проклятую кровь, чтобы побороть его окончательно и хлопнуть небольшим телом лисы в основание. После нескольких из этих хлопков Шинити решил прекратить бороться и лежал неподвижно. Это было прекрасно для Дамона.
Наконец он остановил машину, спрятал ее между двумя деревьями и побежал стремительно к кустарнику, где Шиничи теперь боролся с барьером вокруг него, чтобы войти в человеческую форму.
Дамон наблюдал некоторое время борьбу Шиничи с невидимыми веревками. Когда Дамону это уже надоело, он ослабил веревку, чтобы Шиничи смог превратиться в человека. Через мгновение Шиничи стал человеком, и руки Дамона оказались вокруг его горла.
“Где Елена, kono bakayarou(kono bakayarou - это японские маты, так что я подумала, что их лучше не переводить)))?” В своей вампирской жизниДамон изучил множество ругательств на раз-личных языках. Сейчас он предпочел использовать слова из родного языка жертвы. Он называл Ши-ничи все, о чем он мог думать, но Шиничи продолжал бороться, и призывал телепатически его сест-ру.

Он почувствовал, что другая лиса мчалась к ним — и он понял, что Мисао намеревалась убить его. Она была в своей истинной форме как лиса: точно такая же как и у брата красновато-коричневая шерсть. Лиса, да, но лиса с двумя, тремя … шестью хвостами. Дамон также поймал ее в невидимый капкан. Но она была готова на все , чтобы спасти своего брата. Дамон был уверен, что она не вы-рвется, повернулся к Шиничи и сказал: « Твоя младшая сестра борется лучше чем ты ублюдок».
Шиничи изменил форму резко и прыгнул на горла Даману, хотел вцепиться в него острыми белыми зубами. Дамон в долю секунды почувствовал его намерение, и остановил его.
Он фактически почувствовал, что зубы отпустили его горло прежде, чем он опутал Шиничи веревкой. Но на сей раз Шиничи показал все свои хвосты, но Дамон не потрудился их пересчитать.
Вместо этого он наступил на хвосты, и потянул его вверх. Мисао, кричала от гнева и муки. Он выгибал Шиничи в разные стороны, еще чуть-чуть и его спинной хребет раскололся бы.
“Я буду наслаждаться этим,” сказал Дамон ему сладко. “Поскольку я держу пари, что Мисао знает то, что знаешь и ты. Очень плохо, если ты увидишь как она умрет.”
Шиничи, бешеный с яростью, казалось был готов умереть сам, лишь бы спасти. Но тогда его глаза резко закатились, его тело обмякло, и слова появились слабо в уме Дамона.
… повреждает …, не может … думать …
Дамон расценил его слова серьезно. Он выпустил его.
«Так лучше?» он спросил заботливо. «Симпатичный небольшой лис может думать теперь?»
«Ты … ублюдок …» - сказал сердито Шиничи
«Что случилось с Еленой? Ее след заканчивается напротив дерева. Ты видел ее? У тебя лишь секунда чтобы рассказать мне обо всем, потом я убью тебя!!!!!!!!»
«Поговорим» сказал другой голос, и Дамон только тогда посмотрел на Мисао. Он оставил ее и это было неосторожна с его стороны, она сразу же превратилась в человека.
Она была маленькой и миниатюрной, она очень походила на японскую школьницу, за исклю-чением того, что ее волосы были не черные, а также как и у своего брата - черные с красным. Един-ственное различие было то, что краснота в ее волосах была легче и более яркой -действительно бле-стящий алый. Ее глаза были похожи на костер, такие же красные и сверкающие.
«Она, возможно, попала в ловушку, Шиничи.»-сказала Мисао
«Ловушка?»- Дамон нахмурился. «Какая ловушка?»
«Я возьму тебя туда, где ты сможете увидеть ее», сказал уклончиво Шиничи.
«И лис может внезапно думать снова. Но знаете что? Я не думаю, что Вы симпатичны мне во-обще,”» шептал Дамон. Шиничи попытался выбраться из веревок, но Дамон силой ударил его о де-рево и закинул в машину.
«Что насчет меня?»- сказала Мисао разъяренно.
«Вы не вызываешь у меня симпатии» сказал Дамон, опроМэттчиво. «Но я отпущу его, когда он вернет Елену, в целости и сохранности.»
Елена считала. Один, два, три, четыре, пять- здесь определенно становиться темнее, шесть, семь, восемь……. Как же долго!!!!! Упавшее дерево. Слишком высоко перелезать. Она должна была бы обойти вокруг него. Хорошо, направо, один, два, три- дa длинное дерево семь шагов. Семь шагов назад теперь, поворот на право и продолжать идти. Она шла быстрее и быстрее, она почти летела, она должна была добраться до цивилизации побыстрее, чтобы помочь Мэтту. Она споткнулась, она должна была встать. Я сделаю это!!!!
Двенадцать, тринадцать — она продолжала считать, разговаривая вслух. Когда она дошла до двадцати, она почувствовала облегчение и радость. В любой момент, она различала дорогу. Когда Елена досчитала до сорока, она поняла что заблудилась. Где она находилась???? Возможно в старом лесу, но деревья здесь были другие, еще более старые. Теперь все чаще попадались белый и красный дуб, и хвоя. Здесь было очень тихо.
«Госпожа Дунстан!!!!! Госпажа Дунстан!!!!!! Кристин!!!!!! Джейк!!!!!» Она старалось кричать очень громко, чтобы ее услышали. Фактически, в темноте она могла различить определенную се-рость, которая казалось съедает и заглушает ее слова.
«Госпожа Дустаааааааааааан! Госпожа Дустаааааааааааан! Крииистииин!Джааайк!”
Она должна была защититься; она нуждалась в помощи. Все больше болели ее левая нога и правое плечо. Она была вся в грязи и листьях от того что она так часто падала, ее волос были в дикой каши. Одна хорошо : она конечно не была похожа на Елену Гилберт. У Елены Гилберт были длинные шелковистые волосы, которые были всегда отлично уложены. Елена Гилберт устанавливала моду, и никогда не замечалась в изношенной порванной кофточки и джинсах, покрытых грязью. Они бы никогда не узнали в ней Елену Гилберт.
Теперь, ей казалось, как будто деревья преднамеренно двигались вниз, чтобы поймать ее воло-сы. Она должна была держать свое тело неуклюже, в наклонном состоянии. Елена выросла, играя в этом лесу, и всегда была здесь очень часто, гуляла. Но теперь все было по другому… волокнистые усики захватывали ее лодыжку которая была повреждена . И затем это была мука, чтобы попытаться разорваться с ее пальцами в этих толстых, покрытых соком, язвительных корнях.
Она была очень напугана и погружалась в темноту леса все глубже. Она была вся мокрая, как будто промокла под дождем. Становилось все темнее. Наверное, она очень сильно заблудилась, по-тому что путь было не разобрать.
Она собрала бы всю свою Власть, всю Власть она подсознательно использовала — она собрала бы это и осветила бы это место, таким образом она смогла бы видеть, была ли дорога видна — или, лучше, дом — от того, где она стояла. Это была власть только человека, но, снова, знание того, как использовать это имело все значение, она думала. Она собрала Власть в одном напряженном белом шаре и затем выпустила это, крутя, чтобы озираться прежде, чем это рассеивало. Вокруг были одни деревья. Дубы и гикори, белая сосна и бук. Везде деревья, только деревья, как будто она была поте-ряна в большом количестве мрачно очарованного леса и никогда не сможет выбраться. Если бы она смогла ориентироваться в лесу, понять где восток. Ей было жаль, что у нее не было компаса. Ей было жаль, что она не могла видеть звезды. Она дрожала на все это время, и это не было только от холода. Она была ранена; она была испугана. Но она должна была забыть об этом. Мередит не кричал бы. Мередит не была бы напугана. Мередит нашла бы выход.
Она должна была помочь Мэтту. Она шла очень осторожно. Проблема была в том, что к на-стоящему времени было очень темно, что бы видеть хоть что-нибудь. Она могла различить только деревья перед собой. Она провела рукой по косматой коре. Хорошо. Теперь, она смотрела прямо пе-ред собой. И затем она сделала это снова. И снова. И снова. И снова. И снова.
«Что это?» сказал Дамон. Он был вынужден позволить лидировать Шинити, как только они были вне автомобиля снова, но он все еще держал веревку свободно вокруг него, и он все еще на-блюдал за каждым его движением. Он не доверял ему вообще. «Что находится позади барьера?» он сказал снова, более ласково, сжимая петлю вокруг шеи лисы.
«Наша небольшая каюта с Мисао и месторождение.»
«И это возможно была бы ловушка, не так ли?»
«Если ты думаете так, прекрасно! Я войду один.» Шинити принял форму полули-сы-получеловека: темные волосы доставали до его талии, с покрашенным рубином огнем, у него ос-тался один хвост.
Дамон поймал хвост Шинити, и ухватился за него.
«Отпусти!»
«Я отпущу, когда я получу Елену — если Вы не подстерегали ее преднамеренно. Если ей при-чиняют бол, кто бы ни вредил ей я сотру ее в порошок!!!. «
«Независимо от того, кто это был?»
«Независимо от того, кто.»
Шиничи немного дрожал.
«Действительно ли тебе холодно?»
« … только … восхищен твоим решением.»сказал он небрежно. Его тело дрожало. Смех?
«По усмотрению Елены я не убью тебя. Но если ее мучают.» Дамон крутил хвост. «Двигайся!»
Шиничи сделал шаг и вошел в пещеру. Он сделал это очень изящно.
Как раз когда вернулась боль, Елена начала иМэтть надежду. Независимо от того, насколько перевернутый она была, она надеялась выбраться из леса. Она должна была сделать это.
Она упала напротив массивного пепельно-серого дерева. Она решила отдохнуть. Она отступала от дерева, и, как будто она знала, что это было важно, потому что дерево собрало всю ее Власть и позволять этому входить во взрыв белого света.

Дерево с огромным отверстием, это, дерево, с которого она начала, было перед нею.
На мгновение Елена стояла на месте полностью, тратя впустую Власть, держа свет. Возможно были некоторые различия, возможно она ошибалась …
Нет. Она обошла дерево со всех сторон, да она не ошиблась, это было дерево которое она уви-дела в начале.Ее волосы были на коре. Тот высушенный отпечаток окровавленной руки, ее отпеча-ток.
Она обратно вернулась на то место с которого пыталась уйти.
«Неееееееееееееееет!»
Она кричало во все горло..
Возможно это не было то же самое дерево —Неееееет, нееееееееет,нееееееееет!
Возможно ее Власть возвратилась бы, и она смогла бы увидеть это -Нет, нет, нет, нет, нет, нет!
Это было невозможно —неееееееет!
У нее все поплыло перед глазами, было очень больно в груди. Все напрасно. Она напросно столько ходила, напрасно потратила все свои силы. И все равно вернулась назад, туда, откуда начала свой путь. Это был кошмар наяву.
Деревья были живыми, она поняла это. Небольшие ползающие виноградные лозы, тянулись к ней. Она протянулась и только захватила конец этого. У них был запах, сладкий, земляной, смоли-стый аромат. И они подползали к ней. Она закрыло глаза, лоза все опутывала ее тело и поднимала его вверх. На мгновение сильная боль пронзила ее и она открыла глаза, она была уже вся обмотана веревками и они все более тесно сжимали ее. Ей было трудно дышать. Ее как будто окутывала огромная анаконда. Она начала бороться, пыталась высвободиться, но у нее ничего не получалось. Лоза изящно касались ее губ, колеблясь по ее лицу как очень много тонких кобр, иногда внезапно ударяя и туго обвивалась вокруг ее щеки и головы.
Я может умереть, так скорее всего и будет, ей не удается выбраться. Она чувствовала глубокое сожаление. Ей дали второй шанс –жить, третий, если считать и свою вампирскую жизнь— и она ни-чего не сделала с этим. И теперь Фел Церковь была в опасности, и Мэтт был в непосредственной опасности, и мало того, что она не собиралась помогать им, она собиралась сдаться и умереть прямо здесь.
Может позвать на помощь. Она не могла позвать Дамона, он изменился, и смог бы оставить ее умирать. Если бы здесь был Стефан. Дамон и малах. Возможно она согласилась бы на их предложе-ние. Они конечно потребовали много. Или возможно это было только, что он хотел, чтобы она по-просила его о помощи. Он мог бы ждать в темноте деревьев наблюдая за ней.
Она попыталась зажечь последнюю силу из ее Власти. Она было почти исчерпана, но ей уда-лось получить крошечное белое пламя. Теперь она представила что пламя входит в ее лоб. Она вдохнула, это было очень тяжело и больно, и начала мысленно звать: «Бонни, Бонни, услышь меня.» Никакого ответа.
«Бонни, Мэтт, находились в Старом Лесу, в моем новом автомобиле. Он, возможно, нуждается в помощи. Ищите его. В моем автомобиле. Не волнуйтесь обо мне. Очень поздно для меня. Найдите Мэтта.»
И это - все, что я могу сказать, думала Елена устало. У нее была неопределенная, грустная интуиция, что она не заставила Бонни слышать ее. Ее легкие взрывались. Это было ужасным способом умереть. Она собиралась быть в состоянии выдохнуть еще раз, и затем будет не больше воздуха.
Будь ты проклят Дамон, подумала она, и затем она сконцентрировала все свои мысли, досягаемость всего своего ума на воспоминаниях о Стефане. На своих чувствах к Стефану, на прекрасной улыбки Стефана. Зеленые глаза, зеленый как листья деревьев.

Стефан … я люблю тебя.

Я буду всегда любить тебя.

Я любилю тебя.

Я люблю …