Глава 34

Новаэс не случайно искал способ прибрать к рукам Олавинью. В последнее время тот, по мнению банкира, слишком много возомнил о себе. Однако дело было в том, что Олавинью понял: Руй хочет использовать не только его, но и Элизинью. Для сына не было секретом, что его мать пристрастилась к горячительным напиткам, а значит, все меньше и меньше отвечала за свои поступки. Он и сам пытался выудить из нее все, что она знала о коде. Но если это сделал бы Руй, то он, Олавинью, остался бы ни при чем. Поэтому Олавинью старался всячески настроить мать против Руя, надеясь, что первым узнает код. Если бы он получил доступ к средствам отца, то не стал бы ни с кем делиться. Впрочем, Руй мог бы рассчитывать на какую-то часть доходов в обмен на политическую карьеру Олавинью. Новаэс сумел разжечь его тщеславие, и он уже мыслил себя не иначе как крупным политическим деятелем. Его девизом стали слова: «Молодость к власти! Молодежь обновит Бразилию!»
Олавинью внимательно следил за ходом кампании против Руя, и его восхищала ловкость, с какой Новаэс преодолевал препятствия. Вместе с тем он сомневался, стоит ли ему в открытую связываться с банкиром и не испортит ли эта связь его будущее.
Словом, Олавинью от беспредельного восхищения банкиром Новаэсом перешел к сомнениям насчет той выгоды, которую сулит ему дружба с ним. Вместе с тем он прекрасно понимал, что лучшего учителя по части всевозможного лавирования и уловок ему не найти.
Настораживали Олавинью и еще некоторые факты, которым он старался и не мог найти объяснений. Дело в том, что Элена, как он узнал, получила уже два анонимных письма, в которых говорилось, что тот самый счет, доступ к которому так судорожно искал Олавинью, кто-то использовал за границей.
Тысячи предположений вертелись в голове Олавинью. Возможно, у отца была в Европе любовница, которой он оставил свой код. Или кто-то нашел к нему доступ раньше, чем он, Олавинью.
А иногда его посещали мысли и еще более странные — ему начинало казаться, что отец его жив. Что Фреду видел мертвым совсем не отца, а его двойника...
Из-за всех этих мыслей у Олавинью по временам бывал такой странный вид, что окружающие невольно думали, будто он не в себе. Иные даже задавались вопросом: уж не покуривает ли он травку? Но дело было не в травке, а в отраве, которая туманила голову Олавинью, — он жаждал известности, почета и богатства. И готов бы заплатить за это любой ценой.
Когда Руй предложил ему съездить и переговорить с Жозиасом, Олавинью для начала немного поломался, потом согласился, потребовав оплатить не только проезд, но и накладные расходы.
Руй согласился, и каждый из участников этой сделки счел, что использовал партнера с максимальной для него выгодой.
Перед отъездом Руй вручил Олавинью авторучку и попросил передать Жозиасу. Олавинью кивнул и сунул ручку в карман — он счел ее неким условным знаком, неким сигналом к неведомым ему действиям. И в своих предположениях был не так уж не прав.

* * *

Из больницы Ниси вернулась не в особняк Медейрусов, а снова к родителям. На этот раз решение ее было непоколебимым. Она твердо решила не иметь больше дела с Родригу, а самой решать свою судьбу и судьбу своего ребенка. Но как ни справедливо было решение Ниси, оно, как показали последующие события, было самонадеянным. Не прошло и. дня после ее возвращения из больницы, как в квартале вновь стали поговаривать, что видели лысого крепыша Жозиаса.
Алзиру тут же заколотило от страха. Она боялась за себя, боялась за Ниси, за будущего малыша. Появление Жозиаса сразу ухудшило ее отношения с Аугусту. Ей невольно казалось, что муж упрекает ее за постыдное прошлое, которое продолжает держать их всех в своих цепких лапах и никак не может отпустить, портя жизнь в настоящем и ей, и близким.
Аугусту молчал, ничего не говорил, но, вполне возможно, он упрекал про себя жену хотя бы в том, что столько лет она ничего ему не говорила. Хотя что изменила бы ее откровенность? Он и сам не знал. Но ему казалось: что-то бы изменила...
Как-то Алзира даже спросила его:
— Ну а если бы ты знал, что я была проституткой, ты бы женился на мне?
И Аугусту встал в тупик, не зная, что ей ответить. Честно говоря, наверное, нет. Но теперь так говорить и вовсе не имело смысла...
Главное чувство, которое он испытывал, была жалость — ему было жаль всех: и себя, и Ниси, а больше всего Алзиру.
С появлением Жозиаса у Алзиры вновь появились какие-то тайны от домашних, она стала куда-то ездить, нервничать и не позволяла себя ни о чем расспрашивать. Все в доме напряглись, встревожились, почувствовали, что распоряжается ими лысый крепыш и господин случай.
Спокойствие сохраняли только Луис-Карлус и Жулиу. Сильные, здоровые парни полагались на свои кулаки и, как могли, успокаивали женщин, обещая им покровительство и защиту.
Мужчины твердо решили оберегать Алзиру и Ниси, особенно Ниси, для которой последствия шока могли быть особенно трагическими. Они даже установили что-то вроде дежурства.
Не прошло и дня, как Аугусту наткнулся на улице, поблизости от их дома, на Жозиаса.
Сжав кулаки, Аугусту пошел на негодяя.
— А ну убирайся отсюда немедленно! Нечего тебе здесь шляться! — грозно произнес он. — Вон отсюда! Чтобы духу твоего здесь не было!
— Тоже мне хозяин нашелся! — насмешливо протянул Жозиас. — Захочу и пришью эту суку Алзиру, твою жену.
Такого оскорбления Аугусту не мог стерпеть и набросился на крепыша с кулаками, но тот оказался куда сноровистее. Еще бы, профессиональный убийца! Через несколько минут Аугусту лежал на земле весь в кровоподтеках и ссадинах, с кровоточащей губой. А Жозиас исчез.
Аугусту с трудом поднялся и побрел домой. Его домашние пришли в ужас. Узнав, кто виновник, Луис-Карлус собрался догонять обидчика, но того и след простыл.
Собралась отыскивать Жозиаса и Алзира, но Аугусту строго-настрого запретил ей.
— Он грозился убить тебя, — еле слышно прошептал он разбитыми губами.
Лицо Алзиры окаменело, а на следующий день, ничего не сказав домашним, она вновь исчезла из дома.
Ниси осталась одна. Аугусту отправился на рынок за покупками. Хоть он и чувствовал себя после вчерашнего очень неважно, однако залеживаться в постели не любил.
Ниси, напевая, занималась уборкой, когда на пороге возник Жозиас.
Ниси схватилась за сердце.
— Уходи! — умоляюще проговорила она. — У меня теперь нет ни гроша. В тот вечер, когда ты забрал у меня колье, ты разбил мое счастье. Мне нечего тебе дать. Уходи!
Жозиас задумчиво смотрел на нее, соображая, стоит ли припугнуть ее пистолетом, который держал в руке, или девчонка и впрямь не врет, и из нее ничего теперь не вытрясешь.
Пока он раздумывал, его увидел Луис-Карлус и направился к нему, чтобы хорошенько отделать.
Жозиас понял, что раздумывать больше некогда, и пустился наутек. Рисковать он не собирался. Ему предстояли другие дела, поважнее.
Луис-Карлус бросился было за Жозиасом вдогонку, но вдруг заметил что-то черное на пороге. Он наклонился и увидел оброненный Жозиасом пистолет. Обрадовавшись, он принялся утешать плачущую Ниси.
Вскоре пришла и Алзира. Поглядев на избитого мужа, на испуганную дочь, на пистолет, который рассматривал Карлус, она твердо сказала:
- Я положу этому конец! Вот увидите!

Жозиас, желая разузнать все подробности о семейной жизни Ниси, с тем, чтобы понять, с кого теперь ему тянуть денежки, отправился в особняк к Тиане.
Увидев Жозиаса, Тиана почувствовала себя на седьмом небе. Она не сомневалась, что любовник, наконец, вернулся за ней. Значит, он всерьез любил ее, раз вернулся даже с риском для собственной жизни. Теперь она корила себя за недостойные мысли, за упреки, обиды и была готова на любые жертвы ради того, кто доказать свою привязанность и любовь.
Жозиас усмехался про себя, глядя, как Тиана летает по кухне, готовя ему поесть, как сидела напротив и, преданно глядя в глаза, слушала каждое его слово.
Между прочим он поинтересовался и судьбой Ниси. Тиана сочла это совершенно естественным, как-никак она - дочь, он — отец, но ничего утешительного сообщить не могла. Похоже, что Родригу и Ниси разводятся, и Ниси никогда больше не вернется в особняк, хотя и ждет от Родригу ребенка.
Это были ценные сведения, значит, Ниси все-таки могла стать для отца дойной коровкой — Родригу не оставит своего пацана подыхать на улице с голоду. Что ж, не зря он навестил Тиану: получил то, что хотел.
Глядя на осунувшееся лицо Жозиаса, Тиана жалела его.
— Может, тебе деньги нужны, возьми мое жалованье. Только что получила.
Жозиас снисходительно усмехнулся: что ему такое жалованье? Ему, который привык оставлять в ресторане не одно, а три-четыре жалованья за вечер! А есть у него есть и другие потребности, не только ресторан.
Но на ночь он с Тианой остался. Она была славная баба, и его тянуло к ней.
Сердце любящей женщины всегда вещун. Чем больше вглядывалась Тиана в лицо Жозиаса, тем отчетливее понимала, что он ведет нечистую, полную пороков жизнь. Значит... значит, и, его возвращение вполне может иметь и еще какую-то причину... Сердце Тианы заныло от дурного предчувствия.
- Знаешь, — неожиданно сказала она, — прежде чем что-нибудь тут натворить, подумай обо мне. Я — единственный человек, которому ты небезразличен.
И Жозиас понял, что это правда. Однако эта правда ничего не меняла в его жизни. Пока ему необходимо было купить пистолет. А для этого ему нужны были деньги. И эти деньги должна была дать ему Алзира. Потому что получить обратно от этой семейки пистолет после того, как он грозил им там всем убийством, вряд ли получится.
И Жозиас продолжал терроризировать Алзиру, навещал Тиану и приглядывал за домом Апаресиды, соображая, когда ему лучше осуществить задуманное.
Между тем Тереза пыталась получить от Новаэса сведения о фирмах, которые принадлежат ей. Однако Руй, дожидаясь со дня на день совсем иного известия, тянул время, всячески увиливая от разговора.
Тереза даже привлекла к разговорам с Руем Фреду, но и Фреду ничего не мог добиться от заупрямившегося банкира.
- Ты должна пригрозить ему пленкой, мама, — сообщил ей Бруну. — Должна сказать, что отдашь ее на телевидение, что покажешь Конраду, — одним словом, пусть все знают, что банкир Новаэс пытался убить свою жену.
Но Тереза пока не решалась на это сильнодействующее средство, ей все казалось, что она добьется своего и более мирным путем. Ей претили насильственные меры. По ее мнению, методом террора и шантажа действовали только преступники вроде бывшего мужа Алзиры, который буквально сживал со свету несчастных соседей. Тереза очень сочувствовала Ниси и рассказала об их страхах Клотильде. От Клотильды о возвращении Жозиаса узнал и Родригу.
Упоминание о лысом крепыше всколыхнуло в Родригу недобрые чувства. Он вспомнил слова Паулы о сговоре между этим преступником и Ниси. Об опасности, которая грозит его жизни. Но сейчас опасность грозила жизни его ребенка, потому что Ниси жила в ненормальной обстановке, и он стал опять появляться в доме Аугусту, уговаривая Ниси переехать в особняк. Когда бы он ни приехал, он видел Жулиу, который непременно вертелся неподалеку от его жены. Ревнивого Родригу это крайне раздражало. Еще и по этой причине он страстно желал, чтобы Ниси уехала отсюда.
Но Ниси не поддавалась на уговоры. Как ни страшно ей было по временам в родительском доме, но здесь она чувствовала себя хозяйкой, здесь ее не унижали, не оскорбляли. Здесь к ней и ее будущему ребенку относятся с любовью. А Родригу? От Родригу она никогда не знала, чего ей ждать. Он мог выкинуть любой фортель, оправдать любой свой самый мерзкий поступок. С ним она теряла уверенность в себе, а без этой уверенности ей было невозможно. Словом, Ниси стояла как скала, и Родригу никак не мог ее сдвинуть с места.
Алзира старалась изо всех сил, чтобы дочке дома жилось поспокойнее. Она пошла и заняла денег для Жозиаса у Горети. Горети убеждала Алзиру, что не стоит идти на поводу у Жозиаса — от него деньгами не откупишься.
— Я и сама знаю, что это не выход. Но мне кажется, я его нашла, вот увидишь! — отвечала Алзира.
И Горети, жалея Алзиру, дала ей в долг. А Ниси внезапно переменила решение. Ей приснился ночью сеньор Эдуарду Медейрус, который сказал: «Я прощаю тебе твою вину, девочка. Возвращайся обратно в особняк. Подумай о своем ребенке!»
Как все беременные, Ниси стала страшно суеверной. Проснувшись, она долго лежала и думала о своем сне. Сеньор Эдуарду стоял как живой у нее перед глазами, и его слова звучали у нее в ушах. Наконец, она решила, что это повеление свыше и она должна его слушаться. Тем более что сеньор Эдуарду наконец-то простил ей ее невольную вину.
Когда она сообщила о своем новом решении матери, та только вздохнула: у молодежи всегда семь пятниц на неделе, но удерживать не стала — уж очень тут им всем неспокойно.
Ниси заторопилась с переездом, предупредила по телефону Эстелу, которая очень обрадовалась, и попросила Жулиу помочь ей с вещами. Луис-Карлус в этот день поехал куда-то с очередным клиентом.
Вернувшийся домой Родригу с изумлением увидел, как Жулиу несет Ниси на руках на второй этаж. У него даже глаза округлились от изумления и негодования. Ну и ну! В его-то доме!
— Не сметь! Не позволю! — начал он кричать вместо приветствия.
— Твоя жена плохо себя почувствовала, — отвечал ему Жулиу. — А если ты в чем-то ее подозреваешь, дружище, то судишь по себе.
Ниси и вовсе ничего не сказала, почувствовав себя вновь обиженной, и, когда Родригу, опомнившись, пришел к ней, чтобы выразить ей свою радость, сухо бросила:
— Полагаю, тебе будет гораздо удобнее спать, гостиной.
Родригу тут же разозлился, подумал, что дыма без огня не бывает, что подозрения его возникли не на пустом месте, взял постель и отправился в гостиную.
Сокорру тут же сообщила Пауле о переменах в доме и о том, что сеньор Родригу ночует в гостиной.
Новость была кисло-сладкая. Но Паулу утешило, что Родригу так бешено ревнует Ниси к Жулиу. Она опять нашла слабое место, куда стоило нанести удар. Перед глазами у нее смутно забрезжила картина: Ниси и Жулиу обнимаются, лица у обоих радостные, счастливые. Она вспомнила пленку, которую когда-то украла у Бруну. Интересно, где теперь эта пленка? Хорошо бы отыскать ее и преподнести Родригу подарочек. Вот он бы обрадовался! Паула представила себе гневное лицо Родригу, позорное изгнание Ниси. Все опять становилось возможным. Ничего еще не было потеряно.
Поглядев на разрумянившееся лицо дочери, Новаэс тут же сообразил, что Паула опять что-то задумала. Неужели она все еще не отказалась от мысли женить на себе Родригу? На этот раз он не одобрял упорства дочери.

Глава 36.

После жуткой встречи с убийцей Жозиасом, который выследил ее в доме Апаресиды, Тереза не могла там оставаться там и жила у Элены. Фреду стал ее консультантом, помогал разобраться в делах. Тереза, наконец, поняла, что единственное ее спасение — это деятельность, это активность.
- Мне нельзя было прятать голову под крыло.
Однажды Фреду пришел очень радостный: оказалось, что квартира, где они всегда жили с Новаэсом и откуда он ее выгнал, принадлежит ей, Терезе.
— Ты можешь поселиться в ней хоть завтра, — сказал Фреду. — И я так бы и поступил. Ты больше не бездомна, Тереза!
Терезу не смутили запертые замки. Она была законной владелицей и имела право их вскрыть. Войдя в квартиру, она распорядилась поставить новые и приказала упаковать вещи мужа. В ее доме, с ней рядом не будет жить убийца!
Паула крайне изумилась, обнаружив у себя в доимее такие перемены.
— Ты можешь остаться жить со мной и с Бруну, - предложила ей Тереза. — А потом мы возьмем к себе бабушку.
— Еще чего! — возмутилась Паула. — Если ты выгоняешь отца из дома, я уйду вместе с ним.
— У меня есть для этого основания, — грустно сказала Тереза. — Если хочешь знать правду...
Бруну поставил сестре кассету, и Паула увидела отца, прокрадывающегося в потемках к постели. Вот он кладет на лицо Терезы подушку...
— Я понятия не имею, кто сфабриковал против отца эту гадость, — заявила она нервно. — Не знаю и знать не хочу! Распорядись собрать и мои вещи. Я уезжаю вместе с отцом!
Тереза печально смотрела на свою своенравную неуемную дочь.
— Не забывай, что наши двери всегда для тебя открыты, — сказала она. — И двери, и сердца.

* * *

Руй только чертыхнулся про себя и переселился с Паулой в свой офис. С этого дня они расположились в нем словно в гостинице.
— Почему ты не снимешь нормальную квартиру, папа? — злилась Паула.
— Твой отец теперь бедный человек, — отвечал Руй, которому выгодно было разыгрывать из себя жертву.
Тереза не забывала своих друзей и по-прежнему частенько навещала особняк Жордан. Клотильда редко бывала дома, и она проводила время с Горети, которая сидела и шла подвенечные платья.
А Клотильда наслаждалась новой романтической жизнью. У нее с Америку начался роман. Они назначали друг другу свидания то в парке, то в музее, то на выставке цветов, то еще на какой-нибудь выставке. Вечерами они вместе ужинали в маленьких ресторанчиках при свечах, беседовали о путешествиях, книгах, читали друг другу стихи.
И чем доверительнее они беседовали, тем приятнее им становилось друг с другом.
Америку показалось, что в Клотильде он может обрести не только друга, но и женщину, чего никогда не могло случиться в его жизни с Горети. Ведь Горети была молода и любила другого. А Клотильда по-прежнему сохраняла свой женский шарм, несмотря на возраст. Перед Горети Америку чувствовал себя виноватым, она жила при нем как сиделка, как экономка, а Клотильда могла стать ему настоящей женой. Он расстраивался из-за того, что раньше не доверился женской интуиции Клотильды. Брак с Горсти теперь ему казался ошибкой, и он сожалел о ней.
Но и сейчас еще было не поздно все исправить.
— Когда вы впервые прислали мне стихи, я поняла, что между нами все возможно, — сказала ему Клотильда, когда они сидели на террасе уютного кафе и любовались черными лебедями.
— Я? — удивился Америку. — Это вы, Клотильда, первая почтили меня своим вниманием.
— Господи! — засмеялась Клотильда. — Неужели вы стесняетесь сделанного шага и боитесь признаться во всем откровенно? Вы же первый прислали мне чудесный сонет Камоэнса, и я оценила ваш вкус.
— Вам передала его Симони? — уточнил Америку, начиная о чем-то догадываться.
— Да, и потом передавала каждый день по сонету. А что же? — недоуменно спросила Клотильда. — Разве не вы их переписывали?
— Я. А девчонка бессовестно надула нас обоих, мы, романтические души, попались на ее детскую удочку, раз уж дело дошло до признаний, то расскажу все, как было.
И Америку рассказал, с чего и почему он взялся переписывать сонеты Камоэнса.
— Но ведь мы не сердимся на Симони? — спросил он, нежно беря Клотильду за руку. — Она сделала доброе дело. Тонкая детская душа уловила, что мы подходим друг другу...
— Да, конечно, — согласилась Клотильда, но все-таки какой-то едва заметный осадок остался у нее в душе после этого разговора. Хотя внешне ничего не изменилось в их отношениях, и они по-прежнему совершали долгие прогулки и помногу беседовали.
Для Горети не была тайной романтическая дружба Клотильды с ее мужем. Она наблюдала за ней со странным чувством облегчения. Эта дружба словно бы развязывала руки и ей, давая право и на свою внутреннюю жизнь, и на свои личные чувства.
Занимаясь делами Терезы, Фреду стал чаще бывать в городе, и Горети уже не гнала его, когда он приходил посидеть с ней. Как только у Фреду появилась возможность сидеть и разговаривать с Горети, он перестал видеться с Вивианой.
— У каждого возраста свои радости и утехи, девочка, — отвечал он на упреки и просьбы своей юной возлюбленной. — Найди себе паренька под стать и увидишь, как быстро ты позабудешь дядюшку Фреду.
Вивиана сердилась, нервничала, страдала, но мало-помалу смирилась с очевидностью. И Рикарду, который готов был следовать за ней повсюду, чаще и чаще оказывался ее спутником.
Дело Рикарду после заявления в полиции Руя и Терезы было закрыто, и он с головой ушел в благотворительную деятельность, которой занималась и Вивиана. Только рядом с ней Рикарду чувствовал себя счастливым. И глядя на его сияющее лицо, улыбалась порой и черноглазая смуглая девушка.
С беспокойством глядя на бледную, вечно сидящую взаперти Горети, Фреду предложил ей провести денька два ферме.
Тебе просто необходим глоточек свежего воздуха, — уговаривал он ее. — Поверь, тебе совершенно ничего не грозит, я буду паинькой.
— Да, пожалуйста, — жалобно попросила Горети, и Фреду понял, что его предложение принято.
Как давно они не были вместе! Одни! На природе!
Для обоих это было и великой радостью, и нелегким испытанием. Но они его выдержали с честью. Не в их правилах было воровство и утайки.
Фреду был бесконечно внимателен к Горети, и за каждым его жестом, движением, поступком она чувствовала одно — любовь, любовь, любовь.
Фреду познакомил Горети с Мануэлем. Слепой жил у него на ферме уже около десяти лет, и Фреду обращался с ним как-то особенно уважительно и ласково. Почтительно наклонилась к нему и Горети, когда Фреду представил ее.
— Вот женщина, которую я люблю, — сказал он.
Слепой провел руками по склонившемуся к нему лицу, и губы его тронула ласковая улыбка.
— Женись на ней, мой мальчик, — произнес он растроганно, — я благословляю тебя.
Горети и Фреду переглянулись — это было их Заветным желанием. Но осуществимо ли оно?
По приезде в Сан-Паулу Фреду, наконец, набрался смелости и завел разговор, на который не мог решиться вот уже несколько лет. Он выбрал сумеречное время, когда Клотильда сидела у окна и печально смотрела в сад. Наверное, мысли, которые томили ее, тоже были невеселыми.
— Я ведь все знаю, мама, — вдруг сказал он каким-то странным, чуть хрипловатым голосом.
Клотильда беспомощно встрепенулась и застыла, отводя взгляда от мужской фигуры, которая неясно вырисовывалась в полутьме.
Да, в потемках им было легче вести такой трудный, такой неожиданный разговор.
— А отец живет у меня на ферме вот уже много лет. Но я только недавно узнал вашу историю, — продолжал говорить Фреду.
— Отец? Он жив? Поедем к нему, сыночек! — Клотильда прижалась к сыну и уже не стесняясь плакала.
— Он слепой, — тихо сказал Фреду.
— Я тоже всю жизнь прожила как слепая, — проговорила сквозь слезы Клотильда.
— Да, всю жизнь ты старалась соблюдать приличия и поэтому часто была жестокой.
— Неужели? А мне казалось, что я старалась не быть несчастной, — горько призналась Клотильда.
Так они и стояли, обнявшись, мать и сын, которые жили рядом в вечной разлуке.
Юной девушкой Клотильда была помолвлена с Эдуарду Медейрусом, но не любила его. Она была влюблена в скромного служащего фирмы своего отца — бедного застенчивого юношу. Он и не помышлял о хозяйской дочери, хотя сердце его трепетало при виде очаровательной Клотильды.
Клотильда сама сделала решительный шаг навстречу своему счастью. Но счастье оказалось недолгим. После такого семейного скандала беременную Клотильду родители увезли в Европу. Фреду родился в Брюсселе. Жениху было отправлено письмо с отказом без указания каких бы то ни было причин. И вот всю жизнь она прожила, поддерживая семейную легенду о маленьком братике, который родился у ее матушки на склоне дней.
Клотильда боялась лишний раз приласкать ребенка. Он рос без ласки. Она жила без любви. О судьбе своего возлюбленного она узнала только сейчас, от сына. Его выгнали с работы, избили, изуродовали, он ослеп. А потом его приютил на ферме Фреду... Жизнь  была сломана у обоих, но что теперь печалиться? Поздно.
— Прости меня. Ты меня простил? — спрашивала сына Клотильда.
— Я ни в чем не винил тебя, значит, и прощать мне нечего, — тихо сказал Фреду. — Так что? Ты хочешь повидать отца?
Клотильда только кивнула, заливаясь слезами.
— Хорошо, поедем. Скажи мне, когда будешь готова Клотильда опять молча кивнула.
Но готовилась она дольше, чем думала. Не так-то просто было посмотреть в слепые глаза собственной судьбы.
Америку видел, что с Клотильдой что-то произошло. Стихи, романтические разговоры больше не радовали ее. Да и та доверительная близость, которая, казалось, возникла между ними, куда-то исчезла. Они опять были чужими.
А Клотильде ничего не хотелось объяснять. Она смотрела на всех холодно, отчужденно.
У Америку возникло ощущение, будто эта женщина смеялась над ним, будто поманила его куда-то и бросила, вполне возможно, они сами себя обманули и что-то важное ушло из его жизни, и жить ему стало неинтересно. А через несколько дней с ним случился удар, Горети отвезла его в больницу.
— Вот видишь, Бог не хочет нашего счастья, — тихо сказала Горети Фреду. — Я сейчас не могу оставить его.
— А я тебя и не прошу об этом, — так же тихо ответил Фреду. — Только увидишь, рано или поздно мы все равно будем вместе.
Эстела Медейрус узнала, что ее отец, сеньор Эдуарду Медейрус, изменял ее матери, и это открытие для нее, преданной и любящей дочери, было тяжелым ударом.
Эстела и не подозревала, что может так переживать давнюю измену. Наверное, и Тадеу она так безумно ревновала потому, что знала: его измены, если только он изменит ей по-настоящему, она не перенесет.
А о том, что такое случилось с отцом, сообщил им всем Сиру. Больше скрывать это не представлялось возможным — семья Медейрус должна была принять в свой клан еще одного члена — сеньору Дуду Резенде. Оказалось, Дуда была их сестрой и вдобавок держательницей половины акций.
На Эстелу большее впечатление произвело родство, на братьев — акции.
Впрочем, оба брата ничего не имели против того, чтобы иметь деловым партнером Дуду: в последнее время их фирма держалась на плаву только благодаря ее деловым качествам и связям.
Дуда и сама долгое время не знала, кто ее отец. Ее  мать — известная журналистка Франсиска Резенде, никогда не рассказывала о нем, ее связь с Эдуарду была мимолетной, и она никогда не искала его и ничего от него не хотела. Однако Эдуарду не забыл Франсиску, следил за ней по газетам, журналам, из одного интервью узнал, что у нее есть дочь, Эдуарда, родилась в таком-то году. Все совпадало. Он написал Франсиске, и с тех пор они стали видеться раз или два в год.
Медейрус-старший следил за учебой дочери и, оценив ее способности и деловые качества, перевел на нее перед смертью половину акций, поручив контроль за делами фирмы. Он не ошибся, фирма продолжала свою деятельность благодаря совместным усилиям Эдуарды и Сиру.
Как ни смешно, но Родригу больше всего обиделся на то, что Ниси раньше него оказалась в курсе дел. Как выяснилось, она знала обо всем еще со времени своего пребывания в Париже, когда там подружилась с Дудой.
— Ну что я тебе говорила? Две гонки мы уже выиграли! - весело сказала Дуда Ниси, имея в виду наладившуюся семейную жизнь с Родригу и освобождение Рикарду.
Ниси вздохнула — ведь на ней висело обвинение. Успокаиваться было рано: Паула вернулась в дом Терезы, под материнское крылышко, сказав, что не может больше жить с отцом, так как он требует от нее, чтобы она переспала для пользы дела с каким-то сенатором.
Тереза сочувственно обняла дочь, а Бруну сестре не поверил.
На следующий день изумленная служанка наблюдала, как Паула шарит по полкам, где у Бруну лежали кассеты.
Гонки продолжались.

Глава 39

Прошло уже около двух недель с тех пор, как Родригу поселился в отеле, и за все это время он даже не попытался встретиться с Ниси.
Она, конечно же, страдала, и несколько раз порывалась уйти из дома Медейрусов, но Рикарду, Тадеу и Эстела удерживали ее, говоря, что Родригу вскоре обязательно вернется.
То же самое утверждала и Дуда, которая имела возможность наблюдать Родригу в офисе и фиксировать своим внимательным женским глазом даже мельчайшие изменения в настроении брата.
- Он очень по тебе тоскует, поверь мне, - внушала она Ниси. – Потерпи, скоро все наладится.
С Родригу Дуда тоже пыталась вести душещипательные беседы, но он решительно пресекал их с самого начала.
Сиру, видя бесплодные усилия Дуды, советовал ей не вмешиваться, положиться на естественный ход событий.
- Если между Ниси и Родригу есть любовь, то она сама их соединит, - пояснил он. – А если ее нет – никто из нас не сможет им помочь.
Дуда всерьез относилась к замечаниям Сиру, считая его человеком, имевшим большой опыт в любви.
Однажды она прямо сказал ему об этом:
- Я с некоторых пор стала завидовать людям, нашедшим свою любовь. Например, тебе.
- Мне? – изумился Сиру.
- Да. Тебе не повезло с Марилу, но ты полюбил Ракел. Почему вы, кстати, до сих пор не поженились?
- А вот как раз из-за отсутствия той самой любви, - ответил Сиру, и теперь уже Дуде пришлось изумляться.
- Но ты же говорил, что ваша связь длится уже пять лет! Как это понимать?
Сиру внимательно посмотрел на Дуду, словно видел ее впервые и пытался разглядеть в ней что-то самое главное. Потом вымолвил с нескрываемым восхищением:
- А ты, оказывается, совсем еще девочка! Никогда бы не подумал, зная, какая ты опытная в вопросах бизнеса.
Дуда залилась краской. Заметив это, Сиру улыбнулся  и пояснил суть своих отношений с Ракел:
- Запомни: если мужчина действительно любит женщину, ему не потребуется на раздумья пять лет, чтобы соединить с ней свою судьбу. Вот и я ушел от Марилу вовсе не из-за Ракел.
- Так, может, ты и встречался с ней только потому, что тебе надоела Марилу?
- Возможно. А теперь, когда я свободен, в этом нет необходимости.
- Вот как! – опечалилась Дуда. – Значит, и ты  такой же, как я, - неприкаянный? Я всю жизнь мечтаю о большой настоящей любви,  а она обходит меня стороной.
- Но зато тебе, похоже, везет в дружбе, - заметил Сиру. – Мы ведь с тобой очень подружились, не правда ли?
- Да! Я считаю тебя самым близким, самым надежным, самым лучшим из друзей!
Она произнесла это с таким жаром, что ее волнение невольно передалось Сиру, и он, не отдавая себе отчета, поцеловал Дуду  в губы.
С того поцелуя у них все и началось…
А Родригу действительно вскоре приехал к Ниси, чтобы отвезти ее на прием к врачу.
- Он ведь говорил, чтобы мы пришли к нему ровно через месяц и непременно вдвоем. Я хорошо запомнил дату, - смущаясь, пояснил Родригу.
Ниси не стала с ним спорить, и они вдвоем отправились к врачу.
- Сын! У меня будет сын! – сообщил Родригу сестре и брату, доставив Ниси обратно домой.
- Это надо отметить! – тотчас же воскликнул Рикарду, заговорщически подмигнув Ниси: дескать, мы его отсюда больше не выпустим!
Эстела тоже засуетилась, организовывая импровизированную вечеринку, и вскоре вся семья, включая Дуду и Симони, дружно сидела за столом.
Чуть позже подошли новые гости – Вивиана и Бруну, немало удивив присутствующих тем, что Вивиана устроилась рядом с Рикарду, а Бруну поближе к Симони.
Было весело, и только Дуда выглядела слегка печальной. Но Тадеу, заметив это, позвонил Сиру и велел ему срочно ехать в гости к Медейрусам.
Закончился этот вечер, к сожалению, плохо: посыльный принес Ниси коробку, в которой лежала большая кукла, сплошь утыканная булавками и обмазанная кровью.
Ниси едва не потеряла сознание.
Ни у кого не было сомнения, что это происки Паулы.
Родригу сказал: «Я уничтожу и куклу, и Пулу!» А Ниси вдруг стала собираться  в церковь.
- В этой коробке огромное количество дурной энергии, - пояснила она. – Я должна помолиться.
Родригу пошел в церковь вместе с Ниси.
Потом он проводил ее домой, а сам ушел ночевать в отел, сказав ей на прощание:
- Я решил завоевывать тебя так же, как это делали все влюбленные мужчины: сначала мы будем встречаться, потом объявим о помолвке и, наконец, поженимся.
- К тому времени у нас уже родится ребенок, - заметила Ниси.
- Но я же не думаю, что мне придется так долго растапливать лед в твоем сердце! – озорно улыбнулся Родригу, и Ниси в ответ тоже улыбнулась.
- Даст Бог, полиции удастся разыскать этого Карлау – настоящего убийцу. С меня снимут все обвинения, и не исключено, что я отвечу согласием на твои ухаживания.
А на следующий день Кайо сообщил ей, что Карлау был найден мертвым, с пулевым отверстием в затылке, и Ниси совсем пала духом.
- Если Новаэс убрал с дороги Карлау, он может точно так же расправиться и с торговцем наркотиками, которого ищет Луис-Карлус, и с самим Луисом-Карлусом, - плакала она, уткнувшись в плечо Родригу. – Я очень боюсь за брата! От него уже давно не было никаких вестей.
К вечеру у нее начались опасные боли внизу живота, и врач сказал, что это вызвано стрессом.
- Вы должны позаботиться о ее покое, - напомнил он Родригу.
- Если бы это зависело только от меня! – горестно вздохнул тот.
Всю ночь он думал, чем еще можно помочь Ниси, а утром выпросил у Алзиры адрес ее знакомого мафиози и отправился  в Рио – разузнать  о судьбе Луиса-Карлуса.

Печальное известие о смерти Мануэля заставило Фреду и Горети уехать на ферму.
А Элизинья, воспользовавшись их отсутствием, пробралась в особняк и обнаружила там Отавиу – живого и невредимого.
Последовал страшный скандал, Элизинья проклинала мужа и требовала от него деньги, которые тот похитил у Новаэса. Отавиу заявил, что денег у него нет, чем вызвал новый приступ гнева у Элизиньи.
- Ты опять врешь! – кричала она. – Куда ты мог истратить такую огромную сумму!
- На подкуп двойника, которого затем убили в Нью-Йорке, на бесконечные переезды с места на место…
- Не верю! – стояла на своем Элизинья. – Если ты не отдашь мне хотя бы часть денег, я донесу на тебя Новаэсу. А уж он-то сумеет с тобой столковаться!
- Вот этого ни в коем случае не следует делать, - одернул мать прибежавший на шум Олавинью. – Папа, я так рад тебя видеть! Слава Богу, ты живой!
Отавиу растрогался. Обнял сына, даже прослезился.
Но когда Олавинью увел рыдающую мать в пристройку, Элена сказала отцу:
- Не верь ему. Олавинью давно сотрудничает с Новаэсом. А мать и вовсе вбила себе в голову, что Руй теперь возьмет ее в жены – после развода с Терезой. Ты не можешь дольше оставаться в этом доме!
Она тотчас же позвонила Кайо, с которым очень сблизилась за это время, пока он тайком навещал здесь ее отца, выведывая у него подробности криминальной деятельности Новаэса.
Увидев Элену вдвоем с Кайо в театре, Лижия предостерегла ее:
- Смотри, как бы тебе опять не пришлось страдать из-за несчастной любви. Ведь Кайо все-таки инвалид.
- Ну и что? Он не нуждается  ни в чьей помощи, даже сам водит машину, - встала на его защиту Элена. – А какой замечательный человек! Мы с ним очень похожи в чем-то. Когда встречаемся, никак не можем наговориться…
- Да, я чувствую, что ты увлеклась им всерьез, - покачала головой Лижия. – А знаешь, что Жулиу принял предложение какого-то продюсера и уезжает в Соединенные Штаты? Будет там работать фотомоделью.
- Ему же не нравилась эта профессия, - без каких-либо эмоций заметила Элена.
- А ему теперь все равно, чем заниматься, - пояснила Лижия. – Главное, чтобы не видеть Ниси и забыть ее поскорее!
- Наверное, он любит Ниси гораздо сильнее, чем я любила его, - сделала вывод Элена, заканчивая тот разговор.
А теперь она звонила Кайо в надежде получить от него помощь:
- Мне надо куда-то переправить отца. Ему тут угрожает опасность. Помоги!
Кайо примчался в особняк Жордан спустя несколько минут и, посоветовавшись с Бени, перевез Отавиу в дом Алзиры.
- Вряд ли кто-то станет искать его там, - сказал он Элене. – А Новаэсу скоро придет конец: его жена все-таки согласилась дать показания перед телекамерой.

Отвечая на вопросы Селсо в присутствии журналистов, Тереза выложила все, что ей было известно о злодействах Новаэса: и как он перевел на ее имя все свои теневые компании, и как пытался убить ее, отключив аппарат искусственного дыхания, а потом – наняв Жозиаса. В доказательство своим слов она продемонстрировала ту видеокассету, которую отснял Бруну.
После этой телепередачи Олавинью посоветовал Новаэсу бежать, пока его не арестовали, но Руй по-другому оценивал сложившуюся ситуацию.
- Не будь идиотом!  - сказал он Олавинью. – Стоит мне дернуться с места, и тогда уж я точно окажусь за решеткой. Они не арестовывают меня только потому, что я нахожусь у них на виду.
- Но как же ты сможешь опровергнуть обвинения матери? – спросила встревоженная Паула.
- Очень просто! Буду говорить, что видеозапись – поддельная! Прочие же откровения твоей взбесившейся мамаши вообще ничего не стоят, потому что она не знает, как работает наша система. Невозможно также доказать и то, что я собирался убрать ее с помощью убийцы, поскольку Жозиас мертв, Карлау тоже отправился вслед за ним, и мои люди, надеюсь, вот-вот найдут его подружку Маривалду. А кроме того, Агенор уже получил задание вычистить весь банк данных в нашем компьютере. Я выжду пару дней и созову ответную пресс-конференцию.
-  Значит, у тебя еще есть шанс выпутаться? Это замечательно! – обрадовалась Паула.
- У меня были бы гораздо лучшие шансы, если бы ты в свое время не связалась с Рикарду, а спокойно вышла замуж за Родригу, - упрекнул ее отец.
- Я еще стану его женой! – обнадежила Новаэса Паула. – Родригу избавится от Ниси, как только она родит ребенка. И уйдет ко мне!
- Я  бы посоветовал тебе забыть о нем, - устало произнес Руй.
А Олавинью чуть позже сказал Пауле то ли шутя, то ли серьезно:
- И что тебе дался этот Родригу! Забудь о нем и выходи замуж за меня. Я скоро стану крупным политиком и за пояс заткну всех Медейрусов, вместе взятых!

Когда и после выступления Терезы Новаэс продолжал оставаться на свободе, Ниси прямо спросила Кайо, почему тот до сих пор не арестовал такого отпетого негодяя.
- Потому что всегда бывает сложно арестовать человека за нарушение закона, - философски ответил он. – Не успеешь оглянуться, а состава преступления уже и нет…
- Почему же меня арестовали с такой легкостью? – с обидой произнесла Ниси.
- Но тебя ведь тоже потом выпустили! – усмехнулся Кайо.  – Так что твой случай лишь подтверждает общее правило.
- Эх, если бы у нас был живой Карлау! – вздохнула Ниси.
Кайо же весьма озадачил ее своим замечанием:
- Боюсь, что и Карлау не является убийцей Жозиаса.
- Как? – изумилась она.  – А кто же?
- Карлау, как выяснилось, был профессиональным киллером. А Жозиаса убил неопытный человек. Это похоже на бытовое убийство во время ссоры.
- Значит, подозрение снова падает прежде всего на меня и моих родителей, - мрачно заключила Ниси. – Нет, я не могу с этим смириться! Почему бы вам не вызвать на повторный допрос Фатиму? Она, скорее всего, просто прикрывает Олавинью.
- А поговори-ка ты с ней сама, - посоветовал Кайо. – Попытайся разжалобить ее. Скажи, что ты беременна и что ее свидетельские показания могут спасти не только тебя, но и твоего ребенка.
- Спасибо за совет. Я сегодня же поеду к этой Фатиме.
«А я поеду к Отавиу», - решил про себя Кайо.
Психологическую обработку этого упрямца проводили с разных сторон не только Кайо, но и Элена, и Дора, и вернувшийся с похорон Фреду.
Никто из них не хотел, чтобы Отавиу попал в тюрьму и уж тем более погиб от руки Новаэса. Но ему самому надо было на что-то решиться, хоть на какое-то действие.
- Пойми, я не смогу тебя долго прикрывать, - убеждал его Кайо. – Ведь ты находишься в розыске! А теперь еще твои жена и сын узнали, что ты жив, и, вполне вероятно, уже ищут тебя с помощью Новаэса.
- Если ты не вернешь ему деньги, - добавил Фреду, - он убьет тебя  или в лучшем случае, отправит в тюрьму за воровство.
- Но у меня нет денег, а картины я никому не отдам! – стоял на своем Отавиу.
- Руй не станет спрашивать у тебя разрешения – сам заберет! – говорил Фреду, а Кайо напомнил Отавиу о другом варианте:
- А если дело дойдет до суда, то всю твою коллекцию признают купленной на ворованные деньги и конфискуют в пользу государства.
- Папа, а почему бы тебе самому не передать эту коллекцию в дар какому-нибудь музею? – однажды предложила Элена.
- Ты спятила, дочь моя? – уставился на нее возмущенный Отавиу.
- Нет. В этом случае Новаэс прикинет стоимость картин и поймет, что денег у тебя действительно нет. Разозлится, но, в общем, потеряет к тебе интерес. Он мог бы пойти на убийство, чтобы отобрать у тебя деньги или картины. А стоит ли рисковать, когда нет ни того, ни другого?
- Это выход, Отавиу! – поддержала Элену Дора. – Из-за этих картин твоя жизнь все время висит на волоске. Причем у тебя даже нет возможности любоваться ими, потому что они спрятаны в одном месте, а ты скрываешь в другом…
- Позвольте мне еще немного подумать!  - взмолился Отавиу и получил отсрочку на несколько дней.
Но вот Фреду, Элена, а потом и Дора обнаружили за собой слежку, и Отавиу понял, что люди Новаэса отыщут его в самое ближайшее время. Поэтому он позвонил Кайо, сказав ему:
- Ваша взяла! Помогите Доре юридически оформить передачу коллекции в музей.
Обостренное чувство самосохранения, всегда выручавшее Отавиу, не подвело его и на этот раз: он все же успел получить копию дарственной, прежде чем Руй Новаэс ворвался к нему, угрожая пистолетом.
Перепуганная Алзира вскрикнула, но Руй, не обращая на нее внимания, подступил к Отавиу:
- Возвращай мои деньги, или я разряжу в тебя всю обойму!
Отавиу попросил Дору и Фреду показать только что принесенное ими свидетельство о передаче картин в музей.
Новаэс, прочитав этот документ, взвыл, как раненый зверь.
А Отавиу, наконец, дал официальные показания, подробно сообщив о теневых сделках Новаэса, связанных в том числе и с наркобизнесом.
Теперь ему не нужно было скрываться, и он прямо из дома  Алзиры переехал к Доре.
А в особняке Жордан поселилась вернувшаяся с фермы Клотильда, которую Фреду, уже никого не стесняясь, называл мамой.
На ее переезде из пристройки настояла Горети, сделав соответствующую оговорку для Фреду:
- Если бы твоей матерью оказалась не Клотильда, а, не дай Бог, Элизинья, то я бы ни за что не стала жить с ней под одной крышей.
Другим не менее ответственным поступком Горети было ее решение забрать из больницы Америку и поселить его здесь же, в особняке.
- Не могу сдать тебя в дом престарелых, каким бы комфортабельным он ни был, - объяснила она ему. – Места тут много, хватит всем. Найдем хороших сиделок… И вообще, я не сомневаюсь, что здесь, с нами, тебе будет гораздо приятнее и веселее.
Америку согласно кивал головой, боясь разрыдаться.
А Клотильда поддержала невестку:
- За последние недели я тоже стала вполне компетентной сиделкой, так что смогу иногда присматривать за вами, сеньор Америку. Если вы, конечно, не станете возражать.
- Ну что вы! – улыбнулся он.  – Я буду счастлив! Особенно если вы прочтете мне парочку поэм…

Глава 41

А Ниси после всех этих событий окончательно впала в уныние.
- Почему ты сразу же не спросил наркоторговца, кто всадил этот проклятый нож в Жозиаса? – упрекала она Луиса-Карлуса, не принимая во внимание его оправданий.
А он говорил, что не мог этого сделать, поскольку наркоторговец вообще не хотел иметь никаких дел с полицией, потому  и скрывался все это время, переезжая из города в город.
- Пойми, его даже пришлось арестовать, чтобы привезти на допрос как свидетеля!
- Но ты же присутствовал при его аресте, почему не спросил? – не унималась Ниси. – Может, он бы и ответил тебе или хотя бы намекнул, кто это был – мужчина, женщина…
- Ты все еще подозреваешь наших родителей? – насторожился Луис-Карлус.
- Нет, в отце я абсолютно уверена. А вот мать…
- Если бы она была виновна, то не послала бы меня в Рио, чтобы я привез оттуда свидетеля, - возразил Луис-Карлус.
- Да, наверное… А охранникам он ничего не успел сказать?
- Нет, к сожалению.
Они помолчали, думая все о том же – о предстоящем суде, на котором Ниси будет очень трудно доказать свою невиновность.
- Знаешь, Кайо считает, что все это похоже на бытовое убийство, - вновь заговорила Ниси. – Как будто поссорились двое приятелей, и один пырнул другого ножом. Кстати, ты ни у кого не видел когда-нибудь такого ножа: длинное узкое лезвие, а ручка искривленная, загнутая книзу. В полиции говорят, что нож самодельный.
- Нет, не видел, - подумав, ответил Луис-Карлус. – Вообще этот нож мог принадлежать и самому Жозиасу, если все было так, как предполагает Кайо.
- Ладно, хватит об этом думать, а то с ума сойти можно, - сказала Ниси. – Расскажи лучше, как вы встретились с Лижией.
Луис-Карлус смутился.
- Ну, как обычно встречаются двое влюбленных после разлуки? Радостно! Мы могли бы уже сейчас пожениться, если бы не твой суд и не ссора моих родителей.
- У Лижии тоже родители разошлись, - напомнила ему Ниси.
- Там совсем другой случай. Сеньора Марилу уехала в Европу с любовником, а сеньор Сиру, вероятно, вскоре женится на Дуде. Наши же отец и мать любят друг друга и разбежались по глупости. Я не теряю надежды их помирить.
- Я тоже, - улыбнулась Ниси. – Отец уже почти дозрел до того, чтобы простить матери ее прошлое. Мне кажется, твоя женитьба на Лижии может стать хорошим поводом к их примирению. Ведь на свадьбе они должны быть вместе, рука об руку.
- Мне хотелось бы, чтоб и моя сестра к тому времени помирилась со своим мужем.
- Ой, не надо! – взмолилась Ниси. – Это еще одна болезненная тема…
- Но Родригу любит тебя. Он сам мне говорил, - заметил Луис-Карлус.
- Его слова ничего не стоят, - вздохнула Ниси. – К сожалению, я в этом не раз убеждалась. Мне сейчас надо думать только о ребенке и о том, как защитить себя на суде.
- У меня идея! – вдруг оживился Луис-Карлус. – Надо поговорить с Тианой! Она же, насколько я понял, довольно тесно общалась с Жозиасом. Не исключено, что он познакомил ее с кем-то из своих дружков…
- И она видела у кого-нибудь из них такой нож! – подхватила Ниси.
- Да! Пойдем к ней.
Они тотчас же отправились на кухню, но Тианы там не застали.
— Возможно, она в кладовой, — предположила Ниси и повела брата туда.
В кладовой было темно, и, пока Ниси на ощупь искала выключатель, Луис-Карлус задел плечом какую-то полку. Она качнулась, дверца ее открылась, и на пол посыпалась разная кухонная утварь.
В тот же миг Ниси щелкнула выключателем. Луис-Карлус стал собирать упавшие кастрюли, а Ниси укладывала их обратно на полку. И вдруг... Вдруг она вскрикнула и отпрянула в испуге от полки.
— Что с тобой?— встревожился Луис-Карлус. — Ребенок шевелится?
— Н-нет... — с трудом выговорила Ниси и жестом указала на нож, лежавший в дальнем углу на полке.
Луис-Карлус потянулся за ним, но Ниси ухватила его за руку:
— Не трогай! Не повторяй моей ошибки. Там могут быть отпечатки пальцев.
— Это что, тот самый нож? — растерянно спросил Луис-Карлус.
— Тот лежит в полиции как вещественное доказательство. А этот, похоже, его точная копия.
— Неужели все-таки... Тиана?.. — осенило Луиса-Карлуса.
— Ну не я же! — с досадой бросила Ниси. — Оставайся здесь и никого сюда не впускай, А я пойду звонить Кайо, Пусть он сам решает, что делать с этим ножом.

* * *

Спустя полчаса дрожащая от страха и волнения Тиана рассказывала, как ее угораздило совершить убийство.
— Жозиас был ужасным человеком, но я в него влюбилась. Он говорил, что устал от одиночества и хочет на мне жениться. Возможно, так бы оно и случилось, если бы Жозиас не вспомнил о своей давней страсти — наркотиках.
— Он был наркоманом еще до получения срока? — уточнил Селсо.
— Да. Но тогда он употреблял какие-то слабые наркотики, а когда вышел из тюрьмы, пристрастился к сильным. Для этого ему и нужны были деньги. Все время! Каждый день! Я отдала ему все свои сбережения, потому что он обещал лечь в клинику на лечение. И конечно, обманул меня.
— Это и стало причиной вашей ненависти к нему? — специально для протокола спросил Селсо.
— Я не могу сказать, что ненавидела Жозиаса, — ответила Тиана. — Он был по-своему хорошим человеком... Несчастным... Однажды он тайком пришел на кухню, когда я резала овощи для салата, и... Вы не поверите, но он пожалел меня! Сказал, что подарит мне настоящий нож, которым можно резать овощи, не прикладывая никакого усилия.
— Это и есть тот самый нож? — указал Селсо на только что приобщенное к делу вещественное доказательство.
— Да. Я понимала, что его следует выбросить, но не могла, — заплакала Тиана. — Как ни крути, а это был единственный подарок, оставшийся у меня от Жозиаса...
Селсо предложил ей воды. Тиана отхлебнула глоток и заговорила вновь:
— Незадолго до того страшного дня Жозиас стал поговаривать о том, что хорошо бы нам вдвоем уехать из Сан-Паулу куда-нибудь за границу.
— Почему именно за границу?
— Не знаю. Он и сам этого, я думаю, не знал. Просто ему хотелось начать новую жизнь. По крайней мере он так говорил.
— А деньги? Где же он собирался взять деньги на поездку и тем более на новую жизнь? — вмешался Кайо.
— Об этом он только один раз намекнул. Сказал, что ему предложили выгодную работу.
— Так зачем же уезжать, если здесь все так хорошо устраивалось?
— Насколько я поняла, это была какая-то краткосрочная работа, за которую он мог получить большие деньги.
— Вероятно, речь идет о заказе Новаэса, — сказал Селсо, обращаясь к Кайо. — Жозиас надеялся получить деньги за убийство Терезы.
— Я не знаю, какая это была работа, — еще раз повторила Тиана. — Но Жозиас резко изменился, когда перед ним замаячили те проклятые деньги. Поманил меня поездкой за границу, я размечталась, а он вдруг исчез. День его нету, два... У меня появилось дурное предчувствие. Телефона у него не было, я пошла туда, где он жил, но не застала его дома. Оставила записку. В тот же день он позвонил мне. Сказал, что придет вечером.
— Простите, это был вечер накануне убийства? - спросил Селсо.
— Да. Только Жозиас ко мне так и не пришел. Я прождала его всю ночь, а утром опять пошла в ту хибару. Она умолкла, не решаясь рассказать самое главное — как, собственно, и произошло убийство. Селсо вынужден был помочь ей:
— Итак, вы пришли к Жозиасу...
— Да, я пришла, — продолжила Тиана, — а его это очень рассердило. Он грубо обругал меня и сказал, что я ему надоела. Мне стало ясно, что он решил ехать за границу один, без меня. У него уже и чемодан был наготове. Приди я чуть позже — могла бы и не застать его.
— Если бы вы пришли чуть позже, могло бы не произойти убийства, — поправил ее Селсо. — Жозиас бы уехал, а я бы вас сейчас не допрашивал.
— Да, конечно, — вновь заплакала Тиана. — Но, к несчастью, все вышло по-другому... Я очень обиделась на него. Стала говорить, что он обманул меня, обобрал... Что теперь, когда у него появились деньги, во мне отпала нужда. И тут он расхохотался: «Так ты пришла вымогать деньги?! Я тебе ничего не должен. Скажи спасибо, что я спал с тобой, уродиной!»
Она нервно, обеими руками, взяла стакан, сделала несколько жадных глотков. Потом сказала:
— Не знаю, что на меня нашло в ту минуту. Я вдруг увидела нож — точно такой же, как мне подарил Жозиас. Он научился делать их в тюрьме... Так вот... Я должна была как-то отомстить за оскорбление, и мне пришло в голову вернуть ему тот подарок. Чтобы совсем ничего не осталось...
— И вы ударили его ножом?
- Да. Все произошло так быстро, что он не успел даже заслониться от удара. А я не успела понять, что делаю.

Прошло около месяца с тех пор, как была арестована Тиана.
Ниси нашла для нее хорошего адвоката, который надеялся, что суд примет во внимание все смягчающие обстоятельства и квалифицирует это преступление как непреднамеренное убийство.
Постепенно жизнь стала входить в свою привычную, естественную колею. Аугусту простил Алзиру и вернулся домой. Ниси, наконец, поверила в то, что Родригу любит ее. Луис-Карлус и Лижия готовились к свадьбе.  Сиру переехал к Дуде без всякой свадьбы. А Кайо, наоборот, перевез к себе Элену, устроив по этому поводу лишь небольшую вечеринку для самых близких друзей.
Марилу все еще путешествовала по Европе.
Руй Новаэс продолжал отбывать свой срок в тюрьме, несмотря на все усилия его адвоката.
Олавинью, победив на выборах, стал конгрессменом и весьма сблизился с Паулой, которая помогала ему на последнем этапе предвыборной кампании. Он даже не прочь был бы на ней жениться, но Паула все еще находилась во власти своей маниакальной идеи, претерпевшей, правда, некоторые изменения. Теперь она уже не надеялась получить в мужья Родригу, а лишь страстно жаждала отомстить Ниси.
— Она не должна родить! — как заклинание твердила Паула, и лихорадочный блеск в ее глазах пугал Олавинью.
— Забудь ты об этой няньке, — уговаривал он ее. — Перед нами открывается такое прекрасное будущее! Мы переедем в столицу. Твой отец очень скоро выйдет на свободу по амнистии...
Паула согласно кивала головой, но план мести уже был продуман ею до мельчайших деталей, и осуществить его она собиралась во время свадьбы Луиса-Карлуса и Лижии.
На этой свадьбе выяснилось, что события последних месяцев сблизили и сроднили огромное количество людей, которые и расположились за праздничным столом.
А старейшиной здесь был, конечно же, Америку. Он торжественно сообщил, что передает в дар новобрачным свой магазин. Те расцеловали старика, и заботливая Клотильда промокнула его увлажнившиеся глаза белоснежным платком.
Помирившиеся Алзира и Аугусту чинно восседали во главе стола, рядом с Сиру и Дудой, которая чувствовала себя не совсем уютно в роли мачехи невесты. Марилу же не приехала из Европы даже на свадьбу дочери — лишь поздравила ее по телефону.
Многочисленное семейство Медейрус естественным образом рассредоточилось между жителями бедняцкого квартала. Эстела дружески болтала с Горети, обсуждая успехи Симони в учебе и ее романтические отношения с Бруну. Рикарду в разгар торжества объявил о своей помолвке с Вивианой. Апаресида и Тереза, поздравив их, прослезились. Родригу крепко обнял брата, пожелав ему счастья. Затем пригласил на танец Ниси. Она смутилась, взглядом указав на свой круто выступающий живот, но Родригу пошутил:
— Это же очень медленный танец. Прислушайся к музыке — она звучит почти как колыбельная.
После танца у Ниси слегка закружилась голова, ей захотелось выйти в сад. Родригу последовал за ней, но его окликнул Тадеу.
Мужчины перебросились всего несколькими фразами, но за короткое время Ниси исчезла. Шум отъезжающей машины, резко рванувшей с места, заставил Родригу еще больше встревожиться. Он бросился на улицу, и случайный прохожий подтвердил, что двое мужчин затолкали в ту машину беременную женщину, а за рулем была другая женщина, по описанию очень похожая на Паулу.
Родригу тотчас же позвонил в полицию. Среди гостей начался переполох.
Но тут в зал ворвался крайне возбужденный Олавинью и, поняв, что ему не удалось предотвратить возможную трагедию, обратился к Родригу:
— Поедем! Я догадываюсь, куда она могла повезти Ниси.
Вместе с ними также поехали Рикарду, Тадеу и Луис-Карлус.
Олавинью остановил машину у какого-то полуразрушенного дома на окраине Сан-Паулу.
— Да, они точно здесь, — сказал он, увидев одну припаркованную машину. — Нам надо быть очень осторожными, потому что Паула, по-моему, помутилась в рассудке.
В потемках они прошли в дом, обыскали его, но никого не обнаружили.
И вдруг пронзительный женский крик донесся откуда-то снизу, из подвала.
Все бросились туда. Картина, открывшаяся их взору, была ужасной. Ниси стояла, прижавшись спиной к стенке и закрывая руками живот, а Паула вышагивала рядом, угрожая ей пистолетом и приговаривая: «Ты не родишь! Я прикончу тебя!»
Мгновенно оценив обстановку. Родригу велел своим спутникам оставаться на месте, а сам шагнул в дверной проем слабо освещенного подвала.
Ниси, увидев мужа, потеряла сознание.
А Паула, не поняв, что произошло, автоматически нажала на спусковой крючок. Прогремел выстрел. К счастью, пуля не задела Ниси.
В наступившей тишине Родригу мягко произнес:
— Паула, любимая, я пришел к тебе!
Она обернулась на звук его голоса, но взгляд ее был тупым, остекленевшим. Похоже, она не соображала, кто перед ней.
— Иди ко мне, — вновь заговорил он. — Это я, твой Родригу.
Губы Паулы искривились в болезненной улыбке. Сделав шаг навстречу Родригу, она вымолвила:
— Да, теперь ты мой. Я убила ее.
Подойдя поближе, Родригу осторожно обнял безумную и отнял у нее пистолет. Затем бросился к лежавшей неподвижно Ниси.
Олавинью, тем временем, сдерживал бившуюся в истерике Паулу, а Тадеу и Луис-Карлус скрутили руки двум ее дюжим ассистентам.
Ниси открыла глаза и тотчас же вскрикнула, ухватившись рукой за живот.
— Спаси нашего ребенка! — вымолвила она, обращаясь к Родригу.
Он подхватил ее на руки и понес к машине.
А Олавинью, с трудом удерживавший Паулу, позвал на помощь Тадеу и Луиса-Карлуса:
— Отпустите этих негодяев и помогите мне! Один я с ней не управляюсь. Ее надо отвезти в психиатрическую клинику.
Той же ночью Ниси родила недоношенного ребенка, но мальчик оказался достаточно крепким, и его жизни ничто не угрожало. Ниси, хоть и была очень слабой, выглядела тем не менее радостной и счастливой.
Спустя неделю Родригу привез жену и сына домой. А Пауле пришлось провести в психбольнице несколько месяцев.