Глава 1

    Ну и толкотня на этом вокзале! Все спешат, бегут слома голову!..
    Большеглазая девушка с длинными темными косами растерянно стояла посреди
толпы на перроне, держа в  руках  узелок.  Все  ей  было  здесь  внове,  все
незнакомо, непривычно: и шумная говорливая толпа, и объявления по  радио,  и
поезда, и носильщики с тележками. Она  стояла  неподвижно  среди  всей  этой
суеты, не решаясь сделать даже шага.  Дома,  в  своей  маленькой  деревушке,
затерянной среди зеленых склонов гор у берега  быстрой  речки,  она  мечтала
очутиться в сверкающем огнями многолюдье большого  города,  но  среди  толпы
растерялась. И невольно затосковала об их домике  с  галереей,  о  маленьких
братишках и сестренках, вспомнив, как они прощались  с  ней.  В  поезде  она
жадно и нетерпеливо смотрела в окно, торопя минуту  встречи  с  долгожданным
чудесным городом. Но город ошеломил, подавил ее. И вот  теперь  она  стояла,
прижав к груди узелок, и изумленно поглядывала вокруг, не решаясь сдвинуться
с места. Но ведь всю жизнь не простоишь! И еще у  нее  в  этом  городе  есть
знакомая. Нужно  только  узнать,  где  она  живет.  Сейчас  она  кого-нибудь
спросит. Оглядевшись, девушка направилась  к  красному  зданию  вокзала.  Ее
проводили в небольшой застекленный кабинетик, где  за  письменным  столом  с
телефонами сидел усатый широколицый толстяк.
     - Извините за  беспокойство,  -  начала  девушка,  -  но  я  хотела  бы
поговорить с начальником вокзала.
     - Что вам угодно?
     - Я - Мария Лопес и хотела бы повидать Крисанту.
     - Крисанту? Не знаком, ничем не могу помочь.
     - Да не может быть! Мы с ней подруги с детства, теперь она живет здесь,
у вас, в городе... Крисанта Фернандес...
     - А где она живет?
     - Вот я и хочу узнать, где. Вы же начальник вокзала, вы всех знаете...
    Толстяк добродушно  рассмеялся.  Девчушка  так  искренне  верила  в  его
всемогущество и с такой простодушной доверчивостью смотрела на него большими
лучистыми глазами, что ему и впрямь захотелось ей помочь.
     - У нас в столице всех знать невозможно. А ты, судя по всему, приезжая.
И зачем же ты приехала?
     - Приехала искать работу.
     - А где остановишься?
     - Пока не знаю, сеньор.
     - Понятно. Что ж, попробую тебе помочь. Устроит тебя место служанки?
     - Еще  бы,  сеньор  начальник!  Я  согласна  на  любое  место!  Толстяк
развернул газету и принялся изучать столбцы объявлений. Одно,  другое,  вот,
кажется, подходящее. Он поднял  трубку  и  набрал  номер.  На  другом  конце
провода отозвался мелодичный женский голос.
     - Сеньора Уркиага? Вы давали объявление о прислуге? У меня есть для вас
как раз то, что вам нужно.
    Сеньора осведомилась о возрасте, о состоянии здоровья девушки. Начальник
вокзала, расспросив Марию, ответил сеньоре. Сообщил, что ей восемнадцать лет
и здоровье у нее прекрасное. От себя он прибавил, что  сеньоре  не  придется
особенно беспокоиться о плате, девушке нужна прежде всего крыша над  головой
и еда. Они договорились, и начальник пообещал прислать девушку...
    Как благодарно засияли глаза  Марии:  какое  счастье,  для  нее  нашлась
работа! Все складывалось на редкость удачно. Но так и  должно  было  быть  -
ведь недаром она так мечтала о  городе!  Начальник  вокзала  поручил  своему
шоферу доставить  Марию  по  указанному  в  газете  адресу.  С  неподдельным
изумлением смотрела Мария в окно на городские улицы, машины, нарядно  одетых
людей. Ей казалось, она попала в сказку. Или ей снится чудный сон. Снится  и
не кончается. Но вот машина затормозила перед изгородью  цветущего  сада,  в
глубине которого приветливо белел красивый дом. Марии понравился  и  дом,  и
сад, понравилась ей и хозяйка  -  высокая,  сухощавая,  седоватая,  с  лицом
холодным и высокомерным. "Настоящая  хозяйка,  -  одобрила  Мария.  -  Такая
спуску не даст!"
    Сеньора Уркиага действительно не собиралась никому давать спуску  и  тут
же спросила у Марии рекомендации. Но та даже не поняла, о чем ее спрашивают.
     - Начальник вокзала послал меня к  вам,  чтобы  я  у  вас  работала,  -
объяснила она.
     - Ну, раз начальник послал... Но плату я тебе назначу не раньше, чем ты
пройдешь испытательный срок. Брать человека в дом прямо с улицы -  на  такое
нужно решиться... В общем, поживем увидим. А пока, я думаю, ты не откажешься
поужинать.
     - Спасибо,   я   сегодня   только   завтракала,   но    почему-то    не
проголодалась, - отозвалась Мария.
     - Тем не менее мы поужинаем, но прежде я покажу тебе твою комнату и  ты
переоденешься, прислуга у меня носит форменное платье.
     - Ага, сейчас переоденусь.
     - Надо говорить: да, сеньора.
     - Да, сеньора, я так и буду говорить.
    Дни  для  Марии  замелькали  быстро-быстро.  Она  вставала  на  заре   и
принималась наводить порядок в доме. Ей  нравилось,  чтобы  все  вокруг  нее
блестело, чтобы солнце  весело  смеялось,  играя  на  блестящей  поверхности
начищенного кофейника. Суховатая, педантичная сеньора Уркиага  не  могла  не
оценить  усердия  новой  служанки.  Но  при  этом  девушка  была   чудовищно
невежественна: она не знала городских порядков,  уклада  дома,  элементарных
правил приличия, обхождения, поведения,  чего  не  хватишься  -  всему  учи.
Естественно,  что  сеньора  раздражалась,  делала  замечания.  Но  радостная
готовность,  с  какой  Мария  исполняла  все  ее  приказы  и  даже  капризы,
мало-помалу  смягчила  сердце  чопорной  сеньоры,  и  она   из   придирчивой
требовательной хозяйки превратилась в добросовестную наставницу.
    Жизнь Марии вошла в размеренную колею, один день походил на  другой,  но
не приносил с собой ни уныния, ни досады.
    Однажды вечером, когда Мария после ужина мыла на кухне посуду, она вдруг
увидела, как на веранду поднимается незнакомая женщина, вернее девушка, чуть
постарше ее, - улыбчивая,  темноволосая,  темноглазая.  Поднимается  и  идет
прямо к покоям сеньоры Уркиаги. Подумать только! Мария  бросилась  к  ней  и
преградила дорогу. Ведь сеньора Уркиага  строго-настрого  запретила  пускать
чужих в дом!
     - Какая же я чужая?  -  удивилась  девушка.  -  Мы  с  сеньорой  добрые
знакомые. Я работаю в доме  по  соседству  и  частенько  забегаю  к  сеньоре
Уркиаге поболтать. Давайте и мы познакомимся. Меня зовут Рита.
    Мария смотрела на Риту во все глаза -  какая  она  смелая,  "болтает"  с
самой сеньорой, хозяйкой!
     - А меня зовут Марией.
     - Ты новая служанка сеньоры, и вот уже две недели трудишься не покладая
рук. Наверно, это первая твоя хозяйка?
     - Первая.
     - Оно и видно! Но знаешь, сколько ни работай, всех  дел  все  равно  не
переделаешь. Так что лучше не убивайся. Ты что, и по воскресеньям работаешь?
     - А мне все равно пойти некуда. Я в городе никого не знаю.
     - Давай пойдем в воскресенье в парк.
     - Ой, в, парк? А хозяйка? Она меня не отпустит!
     - Как это не отпустит? Она что, не знает, что тебе положен выходной?  В
воскресенье ты можешь идти, куда хочешь.
     - Неужели куда хочу?
     - Конечно. А другое платье у тебя есть? Не в рабочем же ты пойдешь!
     - Есть, есть то, в котором я приехала.
     - Ну ясно! Тоща до воскресенья!
    Девушки еще поболтали с минутку, и Рита ушла. А Мария  стала  дожидаться
воскресенья. И воскресенье не обмануло ее ожиданий - день  был  чудесный.  С
утра ярко светило солнце, и  девушки,  принарядившись,  отправились  в  парк
Чапультепек. Мария блаженствовала: чудесный  сон  продолжался.  В  парке  ей
нравилось все: и высокие деревья, и прозрачные озера, и пестрые карусели,  и
мороженое, с которым,  находившись,  накатавшись  и  устав  до  изнеможения,
девушки наконец уселись на скамейке.
     - Знаешь, Рита, когда я надумала уехать в город, все стали меня пугать:
ты умрешь там с голода! Сойдешь с ума от одиночества! А я знала:  все  будет
хорошо. И видишь, так оно и есть: у меня хорошая  работа,  хорошая  хозяйка,
даже комната у меня отдельная...
    Мария  необыкновенно  радовалась  своей  отдельной  комнате   -   совсем
крошечной, в которой помещались только узкая кровать и стол,  но  Марии  она
казалась чуть ли не дворцом.
     - А впереди еще  столько  хорошего,  интересного!  Но  посмотри,  какие
интересные молодые люди на нас поглядывают! Ты заметила, что  они  ходят  за
нами как пришитые целый день?
     - Заметила, но, наверно, это неловко, стыдно? - ответила Мария.
     - Скажешь тоже! Что тут стыдного? Смотри-ка, да они идут прямо к нам!
    В самом деле, два молодых человека, один  высокий,  другой  пониже,  оба
стройные, подтянутые, в светлых пуловерах,  направлялись  к  разрумянившимся
девушкам. Разговор начал тот, что пониже, шатен с тонким лицом  и  красивыми
темными глазами.
     - Вы, кажется, одни? - начал  он.  -  Не  позволите  ли  составить  вам
компанию?
     - Вы могли бы найти себе компанию поинтереснее, - кокетливо  отозвалась
Рита.
     - А мы весь день мечтаем о вашей.
     - Не может быть! - Рита подмигнула Марии.
     - Но если мы вам не интересны, - вступил в разговор  высокий  юноша  по
имени Альберто, - то не будем вам мешать.
     - Что вы! Вы нам нисколько не мешаете! - живо отпарировала Рита.
     - Если позволите, я присяду, - обратился шатен к Марии.  -  Меня  зовут
Хуан Карлос.
    Мария молча, очень серьезно и  внимательно  смотрела  на  него.  Она  не
обратила внимания на вопрос Хуана Карлоса,  она  просто  молча  смотрела  на
него, смотрела доверчиво и дружелюбно. И  ее  открытый  лучистый  взгляд  не
оставил его равнодушным.
     - Мария только что приехала, все городское ей в  новинку,  -  объяснила
молчание Марии Рита и улыбнулась.
     - Значит, мне повезло! - обрадовался Хуан Карлос. - Я родился в  Мехико
и с удовольствием покажу все достопримечательности. Мехико - самый  красивый
город на свете! Я побывал во многих странах и ручаюсь, что так оно и есть.
     - А мне кажется, что я никогда к нему не привыкну, - заговорила наконец
Мария. - Столько кругом  машин,  людей  -  голова  кружится!  И  все  спешат
куда-то, кричат...
     - Поначалу и мне приходилось трудновато, - весело сказала Рита,  -  но,
как видишь, привыкла.
     - Может, пойдем куда-нибудь? - предложил Альберто.
     - Пойдемте куда-нибудь, потанцуем, - подхватил Хуан Карлос.
     - Я не умею танцевать, - сказала Мария.
     - Я вас научу! Такая красивая девушка непременно должна научиться!
     - Боюсь, времени много, сеньора рассердится.
     - Думаешь, твоя мама рассердится? -  высоко  подняв  брови,  заговорила
Рита. - Да она только рада будет, если ты немного повеселишься.
     - Вы приехали с родителями?
     - Рита пошутила, моя мама давно умерла, а отец  в  деревне  с  младшими
братьями и сестренками. Я тут работаю у одной сеньоры.
     - Все понятно, - сочувственно закивал головой Хуан Карлос. - Но  думаю,
хозяйка не  рассердится,  если  мы  немножко  потанцуем.  Здесь  рядом  есть
приятная дискотека.
    Марии понравилась дискотека.  В  ней  и  вправду  было  приятно:  мягкое
освещение, хорошая музыка, можно посидеть, можно  потанцевать.  Хуан  Карлос
учил ее двигаться в такт музыке. Мария чувствовала: у нее получается, и  она
радостно и благодарно  улыбалась  Хуану  Карл  осу.  Распорядитель  объявил:
"Танец для влюбленных". Хуан Карлос склонился перед Марией в поклоне:
     - Позвольте пригласить вас  на  танец,  -  сказал  он.  -  И  позвольте
увидеться с вами еще раз.
    Они танцевали. Хуан Карлос шептал Марии, что она необыкновенно красивая,
что у нее чудесные глаза, удивительные губы... Сказал, что  его  зовут  Хуан
Карлос дель Вильяр, что живет он с отцом и старшей сестрой, учится на  врача
и  непременно  хочет  ее  увидеть  в  будущее  воскресенье.  Все  это  Мария
пересказала Рите по дороге домой. Пересказала, улыбаясь детской,  счастливой
и доверчивой улыбкой.

    Глава 2

    В старинном  особняке  дель  Вильяров  и  порядки  царили  старинные.  К
завтраку в обшитой деревом столовой собиралась вся семья. Дон Густаво вдовел
уже много лет, так что за стол садились он  сам,  дочь  Лорена  и  сын  Хуан
Карлос. Взрослые дети в  последнее  время  доставляли  дону  Густаво  немало
забот. У Лорены на  глазах  портился  характер,  все  ее  подруги  были  уже
замужем,  и  она,  тяготясь  одиночеством,  злилась  и  брюзжала.  Все  свое
недовольство на несправедливость судьбы она вымещала на младшем брате. По ее
мнению, он не только незаслуженно пользовался, он просто злоупотреблял  всем
тем, чем жизнь обделила ее, Лорену: свободой, знакомствами,  удовольствиями,
праздниками. Она не могла простить брату его беззаботной жизни,  подозревала
в постыдном, на ее взгляд, пренебрежении занятиями и  каждый  день  делилась
своими подозрениями с отцом. В конце концов и дон Густаво стал замечать, как
поздно возвращается домой Хуан Карлос, как редко бывает  он  дома.  А  когда
дону Густаво из-за сердечного приступа понадобилось сделать кардиограмму, то
в поликлинику  его  сопровождал  не  сын-медик,  а  Лорена.  Однако  на  все
расспросы отца за завтраком - единственном  времени  дня,  когда  вся  семья
непременно собиралась вместе, Хуан Карлос неизменно отвечал, что дела у него
идут наилучшим образом. И искренне считал, что так  оно  и  есть.  Он  давно
забросил  учебники,  перестал  сдавать  экзамены  и  наслаждался  всем,  чем
соглашалась его порадовать жизнь: с увлечением играл  в  поло,  ухаживал  за
хорошенькими девушками, танцевал. Не отставал от него и его  друг  Альберто,
но экзамены Альберто все же сдавал: он был  обручен,  Бренда,  его  невеста,
ждала окончания учебы, и он не мог обмануть ожиданий  девушки.  Однако  Хуан
Карлос отговаривал друга от женитьбы, не видя в ней большого  проку.  Сейчас
он был без ума от красотки-смугляночки, с которой познакомился в парке.
     - Чудо  природы,  -  твердил  он  Альберто.  -  Открытая,   доверчивая,
искренняя. Представляешь, даже целоваться не  умеет...  Будет  забавно...  И
глаза... красивее на свете нет...
     - Глаза действительно красивые, - соглашался Альберто, - но вот  насчет
остального... Ее подружка, скажем прямо, очень даже себе  на  уме,  и  очень
скоро ты убедишься, что и твоя Мария тоже.
     - Да что ты! Она само простодушие, сама естественность! С ней я  просто
отдыхаю душой.
    И Хуан Карлос действительно  просто  отдыхал  с  Марией.  Вырос  он  без
матери, и хотя отец никогда не был особенно суров с сыном, он  видел  в  нем
прежде  всего  наследника  дель  Вильяров,  а  значит,   заботился   о   его
образовании, воспитании, был часто  очень  требователен,  придирчив.  Лорена
тоже ни на секунду не забывала, что  она  -  дель  Вильяр.  Она  страстно  и
неукоснительно соблюдала все тонкости правил хорошего тона, только в  них  и
видела смысл жизни, и оценивала все только с этих позиций. Дома Хуан  Карлос
чувствовал себя зачастую чужим и одиноким. Зато Мария расцветала  от  одного
только его взгляда, и как была при этом хороша! Рядом с  ней  он  чувствовал
себя всемогущим: он все знал, все мог, все умел. Мария дарила  ему  душевный
покой и счастье. И он хотел только одного - быть с ней.
     - Неужели я и вправду нравлюсь тебе, Хуан Карлос? - спрашивала  она.  -
Неужели вправду кажусь красивой?
     - Ты красивее всех на свете! - пылко отвечал он ей. - Меня сводят с ума
твои волосы, глаза, губы... Я теряю рассудок, сам не знаю, что  говорю,  что
делаю... Только ты не сердись на меня...
     - А почему я должна на тебя сердиться?
     - Поверь, я не хочу тебя обидеть, я люблю тебя от всего сердца, можно я
тебя поцелую?
     - Что ты! Вокруг столько народу, нас могут увидеть...  Предчувствие  не
обмануло Марию: их увидела Лорена, проезжающая мимо на машине.
     - Давай найдем место, где мы будем с тобой вдвоем, только ты и я,  и  я
буду целовать тебя, твои волосы, чудесную смуглую кожу, лучистые глаза...
     - Погоди, Хуан Карлос, когда ты говоришь так, мне становится страшно.
    И они бродили по городу, танцевали в дискотеках, перекусывали в кафе,  а
потом Хуан Карлос возвращался домой, и его встречала язвительной репликой  с
порога Лорена:
     - Возвращение блудного сына! - саркастически изрекала она.
     - Я предупреждал, что к ужину ты должен быть дома, -  поддерживал  дочь
дон Густаво, - а сейчас уже десять.
     - У него в голове одна анатомия, папочка, он забывает и про сон, и  про
еду!
     - Не  будь  такой  злюкой,  дочка.  Мужчина  может  себе  позволить   и
поразвлечься.
     - Только  образованная  и  порядочная  девушка  не  может  себе  ничего
позволить! А мужчина может позволить все! Даже  нарушать  правила  приличия,
хороший тон... Я ведь видела  тебя,  Хуан  Карлос,  вместе  с  дамой  твоего
сердца!.. Как элегантна, изысканна! Какая утонченность манер!..
     - Замолчи, Лорена!
     - Но тебе же стыдно! Тебе должно быть стыдно, Хуан Карлос!
    Густаво дель Вильяр,  слушая  перепалку  своих  детей,  решил,  наконец,
разобраться сам, чему его сын посвящает так много времени.

    Глава 3

    В этом дворике жили небогатые люди, зарабатывая на жизнь кто чем  мог  и
помогая друг другу в трудную минуту. Дон Куко, дон Чема, Рене, его помощник,
донья Мати, которая одна растила четверых детей. Старший  ее  сын  -  Виктор
выучился и стал учителем. Днем Виктор  работал  в  школе,  учил  детишек,  а
вечерами в той же школе учил взрослых - тех, кому жизнь не дала  возможности
обучиться  грамоте.  Ходила  к  нему  на  занятия  и  Рита,  но  не  слишком
аккуратно - развлечения занимали ее куда больше учения. Как-то раз, гуляя  с
Марией, Рита повстречала Виктора и стала извиняться за пропуски, ссылаясь на
недостаток времени. Так  Мария  узнала,  что  есть  школа,  где  она  сможет
научиться читать и писать. Дома ей некогда было ходить в школу, там она была
за старшую, на ней было и хозяйство, и младшие  дети.  Теперь  дом  вела  ее
подросшая сестренка, а Мария помогала  им  из  своего  заработка,  регулярно
посылая деньги. Возможность научиться читать и писать обрадовала Марию - как
ей было стыдно, когда пришлось признаться Хуану Карлосу, что  она  не  может
прочесть даже вывеску.
    Но ей опять повезло - ей представилась возможность учиться. Глаза  Марии
лучились счастьем. Но Рите счастье Марии стало внушать тревогу и опасения.
     - Ты встречаешься с Хуаном Карлосом?
     - Да. А ты с Альберто?
     - Нет. Он из богачей, а они считают девушек забавой, и  только.  Я  уже
разного навидалась и не хочу себе никакой беды. Имей  в  виду:  Хуан  Карлос
того же поля ягода, будь с ним поосторожнее!
     - У нас совсем другое, Рита. Мы с Хуаном Карлосом любим друг друга.
     - Потому я и говорю: смотри в оба.
     - Я и так вижу: у нас любовь.
     - Дело твое, но помни, я тебя предупредила!
    Но что были для Марии все предупреждения  на  свете,  если  Хуан  Карлос
говорил ей, что любит, что она - единственная в целом мире, и глаза его  при
этом светились нежностью?! Той же  нежностью  светились  и  глаза  Марии,  и
несомненность ее собственной любви убеждала ее  в  подлинности  любви  Хуана
Карлоса. Юность доверчива, ей сладостно жить чувствами, и ничем  другим  она
не желает жить. Мария с Хуаном Карлосом встречались теперь на тихой улочке в
маленькой комнатке и, расставаясь, ждали новой  счастливой  встречи.  Ничего
другого, лучшего, Мария для себя не хотела, она просто не могла  представить
себе ничего лучшего. Они любили друг друга, для нее этим было  все  сказано.
Ходила Мария и в школу к маэстро Виктору. Жизнь  ее  была  полна  до  краев.
Наверное, даже слишком полна,  потому  что  Мария  вдруг  стала  чувствовать
странную усталость. Она уже не вскакивала на заре, как веселый жаворонок, ей
хотелось подольше полежать в постели. Раз-другой она  заспалась,  и  сеньора
Уркиага обеспокоилась.
     - Ты побледнела, осунулась. Я еще никого не заморила домашней  работой.
Завтра же отведу тебя к врачу.
     - Не беспокойтесь, сеньора, все пройдет само собой,  -  успокаивала  ее
Мария.
    Но вечером на занятиях у маэстро ей  вдруг  стало  совсем  худо,  и  она
потеряла сознание. Ее привели в чувство. Маэстро Виктор отвел ее домой.
    Рита клятвенно обещала, что завтра непременно сходит с Марией к врачу...
    Страшный скандал разразился в благородном семействе дель  Вильяров.  Мог
ли  предположить  дон  Густаво,  что  его  сын,  его  наследник  может   его
обманывать?! Но, однако,  тот  его  обманывал.  Сегодня  в  университете  он
выяснил, что Хуан  Карлос  не  сдал  за  последние  четыре  года  ни  одного
экзамена. Лорена была права: Хуан Карлос  злоупотребил  предоставленной  ему
свободой. Он швырял на ветер отцовские  деньги.  А  время?  Сколько  лет  он
потратил впустую!
    Дон Густаво поднялся по лестнице  в  библиотеку  и  увидел:  сын  сидит,
развалившись в кресле с телефонной трубкой  в  руках.  Вальяжная  поза  сына
взбесила дель Вильяра-старшего  еще  больше.  Но  дон  Густаво  как  человек
воспитанный и разумный вовсе не собирался кричать на сына и  топать  ногами.
Ему было очень горько, что сын у него оказался безответственным шалопаем. Но
тем не менее, как отец, он считал  себя  обязанным  наставить  его  на  путь
истинный и заставить во что бы  то  ни  стало  завершить  учебу  и  получить
профессию. Он объявил Хуану Карлосу, что состояние его  дел  в  университете
для него не тайна, что он, отец, ставит  ему  ультиматум:  либо  он  всерьез
берется за учебу, либо пусть не рассчитывает ни на какую денежную помощь.  И
дон Густаво хлопнул дверью. Хуан Карлос поднялся с кресла  и  сел  за  стол,
положив перед собой учебник. Но видел он перед собой не  текст,  а  чудесную
девушку с лучистыми глазами.
     - Глазам своим не верю: ты - и вдруг за письменным столом?! - На пороге
стоял пораженный Альберто.
     - Что поделаешь! Старик побывал на факультете, и там ему сообщили,  что
я не только не заканчиваю, но даже не все экзамены за второй курс сдал.
     - Представляю себе его состояние!
     - Такого даже ты представить себе не можешь.
     - Ну что ж, придется тебе приналечь,  способности  у  тебя  есть,  дело
только в усидчивости. Не будешь больше бегать за юбками,  будешь  сидеть  за
книгами. Кстати, как та смугляночка? Ты еще о ней вспоминаешь?
     - Что значит вспоминаешь? Я встречаюсь с  ней,  и  никакие  занятия  не
помешают нашим встречам!
     - Воистину день сюрпризов! Ты усидчив, ты постоянен! Да ты ли это, Хуан
Карлос? - Альберто удобно устроился в кресле и закурил.
     - Перестань,  прошу  тебя.  Нам  в  самом  деле  хорошо  вместе.  Такой
преданности я еще не встречал. Она ничего  от  меня  не  требует,  она  меня
просто любит.
     - Но ты понимаешь, что между вами пропасть?
     - Если бы не понимал, давно бы пригласил тебя на свадьбу.
     - Слава Богу!
    Дверь отворилась, и вошла Лорена. Она принесла молодым людям кофе.
     - Как приятно иметь такую сестру-красавицу!
     - Хуан Карлос любит совсем другое, - отвечала Лорена. -  Чтобы  сделать
ему приятное, я разыгрываю служанку.
     - Лорена!
     - Что, Хуан Карлос? Ты чем-то недоволен? Чем же?
     - Не чем, а кем. Тобой!
     - Я давно заметила, что девушки нашего круга тебе не по вкусу,  но  чем
мы тебе не угодили - не могу понять.
     - Спесью, тщеславием и страстью к красивым тряпкам.
     - Ты предпочитаешь некрасивые, это я тоже заметила.
     - Лорена!
     - Что, Хуан Карлос?
    Брат с сестрой рассорились бы всерьез, если бы внизу не зазвонил телефон
и Лорена не спустилась вниз. Женский голос попросил Хуана Карлоса.  Ядовитая
улыбка зазмеилась на тонких губах Лорены. Пассия Хуана Карлоса и говорить-то
как следует не умеет, какие вульгарные у нее интонации! Однако  она  позвала
брата, и Хуан Карлос взял трубку. Звонила Мария. Она спрашивала, во  сколько
они сегодня встретятся. Хуан Карлос принялся объяснять, что сегодня он никак
не может, у него на днях экзамен, он должен непременно  его  сдать,  времени
осталось очень мало. Но Мария вопреки своему обыкновению настаивала,  обещая
сообщить что-то необыкновенно важное, и Хуан Карлос сдался. Буркнув, что  он
отлучится совсем ненадолго, он подхватил Альберто,  который  все  это  время
мило болтал с Лореной, отдавая дань ее острому злому язычку, и вышел  с  ним
вместе на улицу. На углу он распрощался с приятелем  и  зашагал  к  кафе,  в
котором они обыкновенно встречались с Марией. Она была уже  там,  сидела  за
столиком и ждала его.
     - Как хорошо, что ты пришел, - радостно сказала она.
     - Что случилось?
     - Поцелуй меня!
     - При всех? Видно, и впрямь случилось что-то необычайное, не так  давно
ты стеснялась даже идти со мной под Руку.
     - Да, случилось, и все стало совсем другим.
     - А мне ты сообщишь эту сногсшибательную новость?
     - Да... Только  знаешь,  вот  так,  сразу...  В  общем,  сеньоре  очень
хотелось...
     - Чего же хотелось сеньоре?
     - Посоветоваться насчет меня с врачом.
     - Господи! Ты заболела?
     - Мне как-то нездоровилось... И она все настаивала...
     - Когда же ты идешь?
     - Уже была вместе с Ритой.
     - Что он сказал? Больна? Опасно?
     - Не  опасно.  Да  ты  посмотри  на  меня  повнимательнее,  неужели  не
понимаешь?
     - Нет, Мария, медик я никудышный, ничего не могу понять.
     - Тогда подумай. Ты видишь, как я счастлива?
     - Вижу. И что же?
     - А то, что такого счастья я не могла ждать так скоро, но добрый  Иисус
и Пресвятая Дева Мария помогли нам.
     - Ты хочешь сказать, что ты...
     - Да, Хуан Карлос, да! У нас с тобой будет ребенок!
    Хуану Карлосу не в чем было себя упрекнуть,  но  на  душе  у  него  было
муторно. Ему казалось: все, что он говорит,  понятно  без  лишних  слов,  но
Мария так и  не  поняла  его.  А  говорил  он  только  о  вещах  само  собой
разумеющихся. Сказал, что иметь сейчас ребенка - роскошь, которую ни он,  ни
она не могут себе позволить. Она - потому что слишком молода,  он  -  потому
что должен закончить учебу. Говорил и о  том,  что  жениться  он  сможет  не
раньше чем получит диплом врача, что сейчас живет  на  отцовские  деньги,  а
отец требует от него, чтобы он получил профессию. Ситуация была так понятна,
что и говорить о ней не стоило, но Мария смотрела  на  него  так,  будто  он
свалился с Луны и несет несусветную ахинею, и вывод она сделала самый что ни
на есть примитивный и глупый: он, мол,  ее  не  любит,  потому  и  не  хочет
жениться и работать ради нее и ребенка. При чем тут любовь? Любовь  любовью,
но мир-то держится совсем на другом! Кончилось тем, что Мария  заявила,  что
ребенок - ее личное дело, и он, Хуан Карлос, тут ни при чем. Он  возмутился:
как это ни при чем? Если уж она так хочет  ребенка,  он  будет  помогать  ей
деньгами. Но Мария  от  денег  отказалась  наотрез.  Тогда  Хуан  Карлос  не
удержался и сказал:
     - Да как ты вообще смеешь думать о ребенке? Ты что, собираешься таскать
его из дома в дом, чтобы все  на  него  кричали,  всем  он  мешал,  а  когда
подрастет, стал прислугой, вроде тебя?
     - Забудь обо мне, - ответила ему на это Мария. - Мне казалось, для тебя
я была не прислугой, а чем-то другим. И  поэтому  верила  тебе.  А  прислуге
действительно  нет  места  рядом  с  тобой.  -  Мария  поднялась  и   быстро
направилась к выходу.
    Хуан Карлос еще некоторое время сидел за  столиком,  помешивая  остывший
кофе. Молниеносность произошедшего сразила его, но как ни печален был разрыв
с Марией, в сложившихся обстоятельствах он счел это лучшим выходом.
    Он поднялся, не спеша расплатился и вышел из кафе...
    Мария безутешно рыдала в маленькой темной комнатке, лежа ничком на узкой
кровати.

    Глава 4

     - Сеньора Уркиага, -  представилась  высокая  сухопарая  дама.  -  Я  -
хозяйка Марии, пришла к вам  без  ее  ведома.  Мне  кажется,  вы  достаточно
взрослый человек, чтобы отвечать за последствия своих поступков.  И  если  у
вас есть хоть капля совести, то вы по совести и поступите.
     - Я никому не позволю вмешиваться в мои дела! -
    вспылил Хуан Карлос. - Я не собираюсь выслушивать советы, в  которых  не
нуждаюсь! Я не потерплю оскорблений!
     - Вы ведете себя как мальчишка. И сейчас тоже! - отчеканила  она.  -  А
значит, я буду вынуждена переговорить с вашим отцом.
     - И вы полагаете, что он тут же обяжет меня жениться?
     - Не знаю, но раз вы ведете себя как подлец...
     - Я просил бы вас выбирать выражения, сеньора Уркиага!
     - А как я еще могу назвать кутилу, игрока, мота и бездельника,  который
пускает на  ветер  отцовские  деньги  и,  пользуясь  доверчивостью  невинных
дурочек, обманывает их и ломает им жизнь?
    На беду Хуана Карлоса или на счастье, но именно в  эту  минуту  в  холле
появился дон Густаво, и сеньора Уркиага выложила  ему  все,  что  произошло.
Новый сюрприз, естественно, не обрадовал дона Густаво.  Он  нахмурил  брови,
лицо стадо суровым. Но опасность, грозящая сыну, была так велика!  Опасность
поломать ему жизнь, оставить без достойного места в обществе! Столько лет он
лелеял мечту увидеть своего наследника  доктором,  не  жалел  денег  на  его
воспитание, образование, а ведь деньги и ему достаются не так просто. И  вот
в одночасье проститься со всеми надеждами и увидеть сына с тяжким камнем  на
шее: с необразованной деревенщиной-женой, с которой он  никогда  не  посмеет
показаться в приличном обществе,  живущим  в  какой-то  лачуге,  зарабатывая
тяжким трудом на ребенка. Дон Густаво не мог смириться с  представшей  перед
его мысленным взором страшной картиной.
     - Надеюсь, вы не ждете от меня,  сеньора,  что  я  собственными  руками
толкну сына на самоубийство? - спросил он. - Но в деньгах этой женщине мы не
откажем, тем более что вы ручаетесь за ее порядочность.
    Даже Лорена была теперь на стороне  брата.  Она  защищала  свое  родовое
гнездо от вторжения нежеланной и недостойной переступить их  порог  чужачки.
Она была рада, что они с братом, несмотря ни на что, понимают друг друга.
     - Ты знаешь, мне звонила Карлотта, хотела повидать тебя.
     - Но я и видел-то ее один раз в жизни!
     - Ей хватило и одного раза, чтобы быть  от  тебя  без  ума.  Как  часто
случается, неприятности сплотили семью.
    Мария  хлопотала  в  уютной,  заставленной  цветами  кухне,  и   сеньора
залюбовалась ее пышными косами, нежным, немного осунувшимся  личиком.  Мария
не позволяла горю сломить  себя.  С  гордо  поднятой  головой  смотрела  она
вперед, готовя себя к трудностям. Человек,  которого  она  любила,  оказался
врагом  ее  ребенка,  врагом  жизни,  которая  зародилась  в  ней.   И   она
приготовилась защищать эту жизнь. Она отсекла от  себя  этого  человека.  Он
больше не имел права существовать в ее жизни. Открытая  рана  болела,  но  и
боль была жизнью, и Мария принимала ее.
    Сеньора Уркиага окликнула Марию и сообщила ей, что была у дель Вильяров,
что они согласны помогать ей деньгами.
     - Но я бы на твоем месте подала на  молодого  дель  Вильяра  в  суд,  -
продолжала сеньора. - Он признает, что он - отец ребенка, и суд принудит его
жениться.
     - Даже если он захочет жениться на мне без всякого суда,  теперь  я  не
пойду за него замуж.
     - Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты не представляешь себе, что значит
одной растить ребенка! Куда тебя с ним возьмут?
     - Значит... от вас я должна буду уйти?
     - Поговорим откровенно,  Мария.  Я  сделала  все,  чтобы  отец  ребенка
исполнил свой долг. Не всякая хозяйка взялась  бы  за  это  дело.  Теперь  я
предлагаю тебе еще один выход - судиться. А что касается работы, то сама  бы
я никогда с тобой не рассталась, но мой муж не желает в доме младенцев.  Что
тут скажешь? Он вправе распоряжаться у себя в доме. Ты  поживешь  у  нас  до
родов, а потом найдешь себе другое место. Но имей в виду, служанкам с детьми
платят меньше.
     - Спасибо за прямоту, сеньора. Я вам действительно искренне благодарна.
    Мария  еще  выше  подняла  голову  и  на  несколько  секунд,   казалось,
окаменела. О суде ей твердит и Рита. Но какое отношение имеет суд к любви  и
к жизни? Оказывается, мужчины живут как-то по-иному.  Важным  и  нужным  для
Хуана Карлоса оказалось что-то совсем другое, а не ребенок - дитя их  любви.
Но Мария не хотела даже вникать, что это могло быть.  Ребенку  он  предпочел
спокойную жизнь, обеспеченное будущее. А будущим Марии будет ее ребенок.  Ее
ребенок, ее, и только ее! Ребенок, которого, кроме  нее,,  больше  никто  не
хочет! А ей не нужен никто, кроме ее ребенка!
    В маленьком дворике каждый  был  занят  своим  делом.  Смуглая  Перлита,
внучка дона Чемы, сидит и чинит белье. С деньгами у них туговато.  Сын  дона
Чемы после смерти жены ушел из  дома,  оставив  маленькую  Перлиту.  Перлита
подросла, а об отце ни слуху ни духу. Дон Чема души не чает во внучке, очень
любит малышку Перлиту за доброту и кротость, так что люди говорят правду: не
в деньгах счастье. И Маркос,  второй  сын  доньи  Мати,  озорной  подросток,
пообещал подарить Перлите кучу белья, чтобы она не штопала, и это вызывает у
Перлиты веселый смех. Вернулся из  школы  Виктор,  узнал,  что  его  младшая
сестра Хулия приболела и не пошла в школу: Виктор не  посочувствовал  Хулии,
Хулия - лентяйка, ей лишь бы в школу не ходить! Брала бы пример с Марии, вот
это  ученица!  Усердная,  старательная!  Только  заговорили  о  Марии,   как
смотрите-ка, гость: веселая черноглазая Рита. Она забежала узнать, как дела.
     - Что Мария? - спросила донья Мати.
    Улыбка сбежала с Ритиного лица, она замялась, не зная, что отвечать.
     - Похоже, она в положении, - ответил матери Виктор.
     - Кто вам сказал, учитель? - встрепенулась Рита.
     - Никто. В школе ей стало плохо, вот мне так и подумалось.
     - А кто у нее муж? - поинтересовалась донья Мати.
     - Она не замужем, - ответила Рита. - А  отец  ребенка...  не  больно-то
красиво себя показал. Заявил, что, видите ли, он студент, и жениться ему еще
рано.
     - А Мария?
     - Молчит.
     - Рита, а почему бы тебе не привести Марию к нам? Посидим, поговорим, я
приготовлю что-нибудь вкусненькое, - пообещала донья Мати.
     - Спасибо, донья Мати, но она не пойдет.
     - А мы будем  говорить  только  о  приятном  и  интересном.  Непременно
позови, Рита, - поддержал донью Мати Виктор.
    На обратном пути Рита забежала к Марии и  передала  приглашение,  но  та
только руками замахала:
     - Что ты! Что ты! Никуда я не пойду! И в  школу  ходить  не  буду!  Мне
теперь добрым людям в глаза смотреть стыдно.
     - Добрые-то люди тебе и помогут.
     - Помочь мне мог один-единственный человек, но не захотел.
     - Помогать и он не отказывался.
     - Деньгами, да?
    Рита никак не могла взять в толк, что уж такого обидного в  помощи  дель
Вильяров, а Мария никак не могла ей  объяснить.  Как  объяснишь  нестерпимую
обиду? А  обидным  ей  казалось  то,  что  совершенно  чужие  люди  взяли  и
распорядились ею и ее судьбой, решили за нее, что ей можно, а  чего  нельзя,
на что она имеет право, а на что нет. Так вот: эти  люди  не  имели  на  нее
никаких прав! И судьбой своей она сумеет распорядиться сама! И деньги их  не
помощь, а клеймо: "Ты прокаженная!" Словами всего этого  Мария  выразить  не
могла, но чувствовала боль, гнев и жгучую обиду.
    К вечеру в дом сеньоры Уркиаги заглянул Виктор. Он решил сам  поговорить
с Марией, узнать, почему  она  перестала  ходить  на  занятия.  Заботливость
учителя растрогала и смутила Марию, но, несмотря на смущение, на вопросы она
отвечала, глядя Виктору прямо в глаза.
     - В школу я больше ходить не буду, - твердо сказала она. - Мне и работы
хватает.
     - А мне показалось, что тебе интересно учиться. Вот  как  ошибаешься  в
людях!
     - Учиться, конечно, очень интересно, маэстро.
     - А где учиться, как не в школе? Так что придется  тебе  заниматься,  и
ребенок учебе не помеха.
     - Откуда вы знаете? - вспыхнула Мария. - Рита сказала?
     - Я сам все вижу, без Риты. О чем же  ты  плачешь?  Ребенок  же  -  это
счастье!
     - Я не замужем...
     - Разве  это  главное,  Мария?  Главное  родить  ребенка.  Нет   ничего
непоправимого, когда только-только начинаешь жить. Стыдиться тебе нечего,  а
вот мужества понадобится немало, пока его  вырастишь...  Но  разве  есть  на
свете что-то лучше детей?
     - Мне сказали, что я не имею права иметь ребенка. Что сама скитаюсь  из
дома в дом, и он будет скитаться, и так же, как я, станет слугой.
     - Кто это сказал?
     - Он...
     - Да, ребенок будет таким, как ты. Но  ты  должна  решить,  какой  сама
хочешь стать.
     - Мне хотелось бы дать ему все, чего у меня самой не было.
     - И так оно и будет! Жду тебя на уроке.

Глава 8

    С тех пор как Мария поселилась  в  их  маленьком  дворике,  для  Виктора
каждый день сияло солнце. Он привязался и к малышу,  а  став  его  крестным,
почувствовал  себя  в  ответе  и  за  его  здоровье,  и  за  будущность.  Но
ответственность не была ему в тягость: что бы он ни  делал  для  Марии,  все
было ему легко.  Тяжело  давались  только  встречи  с  Хуаном  Карлосом.  Он
ненавидел этого человека и презирал его. Но  любя  Марию,  желая  видеть  ее
счастливой, не хотел ни в чем мешать ей, хотя и не понимал, как  можно  быть
счастливой с таким человеком. Слова Марии,  ее  твердая  решимость  оградить
свою жизнь от Хуана Карлоса не обманывали Виктора. Чутким любящим сердцем он
чувствовал и боль Марии, и ее любовь. После  того  как  он,  оберегая  покой
Марии, по ее просьбе избавил ее сперва от Хуана Карлоса, а  потом  адвоката,
ему стало легче. Он был уверен, что навсегда оградил Марию от  злонамеренных
посягательств. Но не прошло и нескольких  дней,  как  Хуан  Карлос  появился
снова. Прийти ему было нелегко, но он все-таки пришел, значит,  Хуан  Карлос
принял важное решение. С отчаянием в душе Виктор ждал, но не  решения  Хуана
Карлоса - решения Марии.
     - Ты - чудо, настоящее чудо! Поверь, я люблю тебя... я  готов  на  все!
Давай подумаем о нашем будущем  и  о  будущем  нашего  сына,  -  лихорадочно
твердил Хуан Карлос. Лицо его светилось искренней, неподдельной любовью.
     - Мое будущее и есть мой сын, - стояла Мария на своем.
     - Но пойми, мы должны пожениться!
     - Пожениться? - Мария  растерялась:  неужели  это  и  впрямь  возможно,
неужели возможно быть счастливой с тем, кого любишь, неужели  ее  сын  может
быть счастливым?
     - Я хочу быть с тобой всегда... Хочу целовать тебя! Помнишь, как я учил
тебя целоваться?.. Мы любим друг друга, мы преодолеем любые преграды!
     - Не верится!
     - Попробуй, поверь. Прости и поверь. И люби меня по-прежнему.
     - Я всегда любила тебя.
     - Моя любовь! - прошептал Хуан Карлос, бережно притянув к себе Марию  и
покрывая жадными поцелуями ее волосы, глаза, шею.
    Альберто радостно смотрел на веселую круглолицую Бренду - хорошо,  когда
в человеке столько жизни, энергии, сил!
     - А твои родители уезжают, да? - спрашивала Бренда, явно им  завидуя  -
она и сама бы немедля пустилась в путь.
     - В  Акапулько,  где  проводили  медовый  месяц,  чтобы   отпраздновать
очередную годовщину свадьбы.
     - Очень мило, мне нравится! Только наш медовый месяц мы проведем  не  в
Акапулько, а в Европе! Да? Я не была там, и  ты  меня  повезешь!  Да?  Скажи
"да"!
     - Нет, Бренда. Я только-только получу диплом и  должен  буду  работать,
чтобы обзавестись клиентурой.
    __Что за скука, Альберто! Ты меня совсем не любишь!..
    Бренда зачастую вела себя как избалованный капризный  ребенок.  Альберто
это даже нравилось, но сейчас  он  впервые  задумался,  что  его  ожидает  в
будущем. Бренда представляла себе жизнь веселым праздником,  но  что  будет,
когда  наступят  неизбежные  будни?   Тоскливое   безнадежное   предчувствие
шевельнулось в  душе  Альберто.  Он  впервые  посмотрел  на  Бренду  другими
глазами  -  ведь  они  собирались  не  в  увеселительное  путешествие,   они
собирались прожить вместе жизнь.
    Бывает, что одно слово вдруг расставит все по-иному,  переменит  судьбу.
Разговор с Брендой что-то изменил в душе Альберто, он помрачнел,  благодушие
его как ветром сдуло. Своими предчувствиями он поделился с Хуаном  Карлосом,
впервые задумавшись,  что  же  такое  любовь.  Пришел  черед  Хуана  Карлоса
разбираться в душевных  драмах  Альберто.  Поэтому,  когда  Альберто  как-то
вечером пришел в дом дель Вильяров очень бледный в явном душевном смятении и
спросил Хуана Карлоса, Лорена не слишком  удивилась:  в  последнее  время  с
Альберто явно что-то происходило. Хуана Карлоса дома  не  было,  и  Альберто
сказал ей, едва выговаривая слова побелевшими губами:
     - Мои родители... погибли... в автомобильной катастрофе... мгновенно...
    Лорена тоже побледнела, и ей тоже стало невыносимо трудно  говорить,  но
она все-таки выговорила:
     - Может, ошибка... может, можно еще спасти?!
     - Ну и дом! Не встречают, не угощают кофе! - на  пороге  кабинета,  где
сидели Лорена с Альберто, стояла капризно надувшая губки Бренда. - Альберто,
ты что, забыл свое  вчерашнее  обещание?  Нашел  время  болтать  с  Лореной!
Привет, Лорена, прости, что не поздоровалась!
     - У Альберто беда... его родители погибли в автомобильной катастрофе.
     - Вот кошмар! А как их узнали? Тела-то наверняка изуродованы? -  Бренда
смотрела расширившимися глазами то на Альберто, то на Лорену.
     - Что ты такое говоришь,  Бренда!  Помолчала  бы  лучше,  -  в  сердцах
сказала Лорена.
    Тяжкие дни переживал Альберто. Его пригласили в морг,  он  опознал  тела
родителей. Дом, их общий дом, еще недавно столь надежное и уютное прибежище,
стал  постоянным  источником  боли.  Дон  Густаво,  давний  друг   родителей
Альберто, близко к сердцу принял случившееся и, понимая состояние  Альберто,
предложил ему пожить у них.
     - Мы будем твоей семьей, Альберто, Лорена  -  сестрой,  Хуан  Карлос  -
братом.
    Лорена утешала  Альберто  как  могла,  следила,  чтобы  он  не  сидел  в
одиночестве, придумывала долгие прогулки. Она стала для него опорой,  якорем
надежды, в который он судорожно вцепился.
    Примирение Хуана Карлоса с Марией произошло, но  не  принесло  Марии  ни
покоя, ни счастья. Уходя, Хуан  Карлос  оставил  ей  деньги.  Мария  тут  же
отправила  их  обратно.  На  следующий  день  Хуан  Карлос  упрекнул  ее  за
неосторожность: теперь Лорена осведомлена об их  отношениях,  а  Лорена  так
недоброжелательна... Мария широко раскрыла глаза:
     - А что ты тогда имел в виду, говоря о женитьбе?  Ты  что,  по-прежнему
все скрываешь от своей семьи? Значит... значит,  ты  снова  обманываешь  их,
обманываешь меня!..
     - Нет, не обманываю, Мария,  мы  непременно  поженимся,  но  поженимся,
когда я кончу учиться. Пойми, я не могу бросить учебу,  а  деньги  на  учебу
дает отец... Ты же знаешь... Но если скажешь,  я  брошу  университет,  и  мы
поженимся сразу же!
    Все опять приходилось решать Марии, но теперь она понимала,  что  значит
учение. Сама она получила профессию, была на пути к независимости и не могла
лишить этого Хуана Карлоса, человека, которого любила. Ничего не  поделаешь,
Мария приняла трудное решение: она будет ждать, Хуан Карлос должен  получить
образование! Решение нетрудно далось благородному  сердцу,  но  осуществлять
его было больно.  Мария  чувствовала,  что  нарушает  душевный  покой  самых
близких людей, тех, кто был с нею в самые трудные минуты, кто помогает ей  и
сейчас: доньи Мати, Виктора, Риты... Но что она могла поделать?  Она  должна
была пройти и через это испытание - ради своей любви,  ради  счастья  своего
сына.
    "Мария помирилась с Хуаном Карлосом. Тем лучше, он, Виктор, ей больше не
нужен" - так решил Виктор и перестал навещать ее. И даже  пригласил  в  кино
Альмиру. Виктор искренне хотел приучить себя обходиться без Марии, хотел, но
не мог. Тревога за ее судьбу не отпускала его.
    Мария была верна любви,  Мария  была  верна  и  дружбе.  Сколько  бы  ни
ревновал ее Хуан Карлос к Виктору, Мария в угоду ему  не  собиралась  терять
верного и преданного друга. Она попросила Риту сказать Виктору,  что  хотела
бы его увидеть. Виктор предпочел бы не ходить, но все-таки пришел.  И  Мария
была очень рада его приходу. Рад был и Виктор, увидя ее. Что значили все его
самолюбивые мучения по  сравнению  с  радостью  видеть  ее,  с  возможностью
помогать ей? А Мария говорила, что он  ей  как  старший  брат,  что  у  него
совершенно особое место в ее жизни, что никому его не занять и не  заменить.
Виктор не особенно вслушивался в слова, он все это знал,  и  он  смотрел  на
Марию и на душе у него становилось спокойнее.
    Беспокойнее становилась Альмира. Они были с Виктором в кино, она  знала,
что Мария помирилась с Хуаном Карлосом и уже не сомневалась -  Виктор  будет
принадлежать ей, но он  опять  отдалился,  ушел  в  дела,  хлопоты.  Альмира
ревниво отметила, что он написал для Марии объявление в газету  о  том,  что
она принимает заказы,  потом  новую  вывеску...  Смириться  с  неизбежностью
проигрыша она не могла и заходила в знакомый дворик все чаще и чаще, надеясь
на лучшее.
    Лучшее это было или нет, однако во  дворике  ее  с  некоторых  пор  стал
поджидать Рене, помощник дона  Чемы,  веселый,  разбитной  толстяк.  Альмира
нравилась ему, и он не скрывал от  нее,  до  какой  степени.  Альмира  вслух
негодовала, но страсть Рене, с каждым днем все возраставшая,  служила  ей  и
утешением тоже.
    После примирения с Марией Хуана Карлоса вновь  одолели  сомнения.  Мария
волновала и восхищала его стойкостью и  мужеством,  своей  красотой,  но  он
никак не мог представить ее у себя  в  доме,  сидящей  за  столом  вместе  с
Лореной и отцом.  Он  видел:  между  его  семьей  и  ею  -  пропасть,  и  не
представлял, как можно ее преодолеть. Стоило ему только вернуться домой, как
несбыточность его семейного союза с Марией  становилась  очевидностью,  и  у
него не поворачивался язык заговорить о нем с отцом или Лореной.
    Флоренсия, закусив губу, взволнованно ходила по комнате: Боже  мой!  Что
же делать? У Фернанды приступ, а ее врач в отъезде!  Кого  позвать?  К  кому
обратиться? Вдруг ее осенило, она схватила трубку, набрала номер.
     - Хуан Карлос слушает.
     - Моей дочке плохо, Хуан Карлос! Ее врач  в  отпуске.  Мне  не  к  кому
обратиться!
     - Не волнуйтесь, сеньора, продиктуйте адрес. Я приеду со своим  другом.
Мы сделаем все возможное!
    Восковое лицо Фернанды в  обрамлении  пепельных  волос...  Ни  малейшего
признака  жизни...  Молодые  люди  вступили  в  борьбу  со  смертью.   Укол,
дыхательные упражнения. Мертвенно бледная Фернанда  по-прежнему  неподвижна,
зато Хуан Карлос и Альберто  покраснели  от  напряжения,  на  висках  у  них
заблестели капельки пота. Впервые  в  жизни  они  боролись  за  человеческую
жизнь, борьба давалась им нелегко, но  они  не  отступали.  Упражнения,  еще
упражнения, еще и еще... Щеки Фернанды чуть-чуть порозовели, она вздохнула и
едва не закашлялась. Молодые люди счастливо переглянулись.  Боевое  крещение
позади, они выдержали его успешно.
     - Они уже ушли, мама? - спросила спустя полчаса Фернанда. Она была  вне
опасности, но вставать ей было еще рано.
     - Да, детка, - ответила счастливая Флоренсия, с любовью глядя на дочь и
поправляя ей подушки.
    Фернанда была сейчас так  хороша,  с  копной  белокуро-пепельных  волос,
таким одухотворенным лицом!
     - Знаешь, мама, - потемневшие глаза  Фернанды  казались  бездонными,  -
взгляд Хуана Карлоса вернул мне жизнь.
     - Он тебе понравился?
     - Ах, мамочка, ты же знаешь, нравиться, любить - все это не для меня...
    После спасения Фернанды ее судьба стала Хуану Карлосу небезразлична. Ему
захотелось  вылечить  эту  бледную  хрупкую  девушку,  раздуть  поярче  едва
теплящийся в ней огонек жизни. Она казалась  ему  бесплотной  душой,  и  ему
хотелось одеть ее в плоть, способную радовать и радоваться. Он стал посещать
дом Флоренсии, болтал и шутил с Фернандой, играл с ней  в  шахматы.  В  этом
доме, с этой утонченной деликатной девушкой ему было легко и  хорошо.  Легко
говорить, легко понимать друг друга.  Про  себя  Хуан  Карлос  иронически  и
горько посмеивался - как злобно обходилась с ним судьба: Марию он любил,  но
они говорили на разных языках и не  понимали  друг  друга,  Фернанду  только
жалел, но им было хорошо вместе, Наталию не любил, не жалел, с ней ему  было
плохо, но именно она и была его подругой!
    А для Фернанды Хуан Карлос был сама жизнь. Приходил он - и она  оживала,
сил у нее прибавлялось, она могла выйти из дома, пойти с ним на прогулку. Он
надеялся и внушил надежду и ей, что здоровье ее улучшится,  что  ей  поможет
его учитель доктор Валадес, и она начинала надеяться,  робко,  опасливо,  но
все-таки надеялась. Хуан Карлос был светом, который озарял ее  бесцветную  и
бессмысленную жизнь.
    Лорена  менялась  на  глазах,  в  ней  появилось  что-то  торжествующее,
победное. Альберто  смотрел  на  нее  все  более  влюбленными  глазами.  Она
казалась ему очень сильной, и он не  сомневался:  спасение  всей  его  жизни
только в ней. Пришел день, и он сказал ей об этом. Лицо  Лорены  засветилось
счастливым торжеством. Она его не скрывала. Не скрывала, что, по ее  мнению,
Альберто должен немедленно разорвать помолвку с Брендой. В жизни на все есть
правила, Нарушать правила она не собиралась. Но Альберто медлил: собственная
уязвимость и боль сделали его чувствительным к чужой боли, сейчас он был  не
в  силах  причинить  Бренде  страдание.  Бренде  -  своевольному  капризному
ребенку, который приготовился прожить жизнь как шумный, веселый праздник. Но
Бренда почувствовала что-то неладное в своих отношениях с Альберто и  решила
все выяснить, не откладывая. Терпеть было не в ее характере. Она отправилась
в дом к дель Вильярам, чтобы увидеть собственными  глазами,  что  происходит
между Альберто и Лореной.
    Ни Альберто, ни Лорену ей увидеть не  удалось.  Они,  видите  ли,  пошли
пройтись. Бренду встретил дон  Густаво,  поприветствовал,  осведомился,  как
идут дела.
     - Плохо, - откровенно ответила Бренда. - И за все плохое в моей жизни я
благодарю вашу дочь, Лорену.
     - Хуан  Карлос,  ты  понимаешь,  при  чем  тут  Лорена?   -   обратился
недоумевающий дон Густаво к сыну, который тоже вышел встретить Бренду.
     - Еще бы не понимать! Только слепой  не  видит,  что  Лорена  закрутила
роман с Альберто!
     - А мне кажется, Бренда, что ты обижаешь и своего жениха, и мою дочь.
     - Раз она  ваша  дочь,  то  кажется  вам  безупречной.  Но  так  ли  уж
безупречно  на  чужом  горе  выстроить  свое   счастье?   Для   начала   она
воспользовалась горем Альберто, а теперь разбивает жизнь мне!
    Дон Густаво  побледнел,  лицо  его  напряглось,  он  старался  сохранять
спокойствие, но смятение было сильнее его.
     - Подожди, Бренда, - сказал он, - давай  сначала  разберемся,  а  потом
сделаем выводы.
     - Могу представить, до чего у них  дошло!  Как-никак  живут  под  одной
крышей!..
     - Бренда! - на пороге стояла  негодующая  Лорена.  Презрительно  поджав
губы, смотрела она ледяным взглядом на кричащую, красную от гнева Бренду. За
спиной Лорены стоял обеспокоенный Альберто.
    Да, отношения лучше было выяснить.  Их  выяснили,  но  на  душе  у  дона
Густаво светлее не стало.  Лорена  и  Альберто  в  самом  деле  намеревались
пожениться. Бренда пришла в отчаяние  от  вероломства,  казалось  бы,  самых
близких друзей.
    Как они смели калечить ей жизнь? Она не желает быть одна! Она не уступит
Альберто!
    Не желала уступать и Наталия. Она чувствовала: Хуан Карлос ускользает от
нее, и жгучая ревность, смешанная с негодованием и отчаянием, завладели  ею.
Она была готова на все, лишь бы смести препятствия, мешающие  ее  счастью  с
Хуаном Карлосом.
    Не  долго  думая,   она   отправилась   к   Марии.   Появление   богатой
красавицы-блондинки удивило Марию: она-то думала, что странная гостья больше
не вернется.
     - Принесли материю, сеньора? Надумали сшить платье?
     - Да, свадебное. Мой жених Хуан Карлос назначил дату венчания.
    Мария онемела: о чем это она? О ком она говорит? Глядя на страдальческое
лицо Марии, Наталия расхохоталась:
     - Я пошутила. На своей свадьбе я обойдусь без вашего  платья,  милочка.
Шить ничего не надо, но я не хотела бы, чтобы  вы  питали  излишние  надежды
относительно Хуана Карлоса. О ваших отношениях мне сообщила  моя  подруга  и
будущая золовка Лорена. А  поскольку  отец  Хуана  Карлоса  уже  благословил
нас...
     - Наталия! - Вошедший в комнату Хуан Карлос был вне себя  от  ярости  и
негодования.
     - Сеньорита только что сообщила мне, что она - твоя невеста и вы  скоро
поженитесь, - ровным голосом сказала Мария.
     - Ложь! Как?! Ты способна и на такую низость?! Да как ты  посмела  сюда
явиться?! Да еще лгать! Вон отсюда! А не то я вышвырну тебя сам!
    Наталия выбежала из комнаты. Хуан Карлос бросился за ней следом.
    Мария лежала неподвижно, глядя куда-то вдаль... Пришли  донья  Матильда,
Рита. Ровным спокойным голосом Мария рассказала им, какая у нее была гостья,
но рассказывая, была  далеко-далеко...  Голову  сверлила  одна  лишь  только
мысль: "Сейчас вернется Хуан Карлос и опять начнет врать..."
    Дон Густаво во всем винил Альберто: как он смел злоупотребить  оказанным
гостеприимством?  Как  не  пощадил  чувств  Бренды?  Нет,  Альберто  человек
ненадежный, и Лорене ни в коем случае нельзя выходить за него замуж! У  дона
Густаво были свои особые причины беспокоиться о судьбе Лорены, он никому  не
открывал их, но беспокоился о Лорене куда больше, чем  о  Хуане  Карлосе,  и
хотел быть уверенным в прочности ее счастья, чувствуя особую ответственность
за ее судьбу.
    Но Лорена не  слушала  никаких  доводов,  она  требовала  одного  -  его
согласия, твердя, что давно совершеннолетняя и имеет  право  на  замужество.
Единственным препятствием для нее  была  помолвка  Альберто  с  Брендой,  но
официальный разрыв, считала она, позволяет  ей  выйти  замуж  за  него.  Дон
Густаво не мог согласиться с дочерью. Он хотел, чтобы за внешним соблюдением
формальностей Лорена научилась  видеть  суть  дела,  но  для  Лорены  именно
формальности были сутью. В  отказе  отца  она  видела  только  жестокость  и
пренебрежение  ею,  Лореной.  Она  не  могла  понять,  как  можно   отдавать
предпочтение Бренде. Дон Густаво твердил ей; что Альберто в один  прекрасный
день может поступить с ней точно так же, как с Брендой,  но  Лорена  ему  не
верила: такого с ней не могло случиться, это же не помолвка, не обручение, а
брак, союз, который заключают на всю жизнь...
    Так и не поняв друг друга, Лорена  и  дон  Густаво  разошлись  по  своим
комнатам. Лорена - страдающая, оскорбленная, дон Густаво -  непоколебимый  в
своем  решении.  Хуан  Карлос  попытался  переубедить  отца,  но  не   смог.
Переубеждала дона Густаво и Флоренсия, напомнив о его к ней сватовстве и  об
их сердечной боли, когда ее увезли,  сочтя,  что  ей  рано  выходить  замуж.
Воспоминания  юности  смягчили  дона  Густаво,  но  своего  решения  он   не
переменил. Только отец Хулиан, священник, сломил его упорство - дон  Густаво
внял его уговорам и  дал  согласие  на  брак.  А  что,  собственно,  он  мог
поделать? Все стояли  за  молодых,  он  казался  отцом-самодуром.  Никто  не
подозревал об истинной причине его  несогласия.  Но  теперь  все  уладилось.
Назначили  день  венчания.  Альберто  еще  носил  траур,  так  что   свадьбу
праздновать не  собирались,  в  доме  ждали  только  самых  близких.  Лорена
светилась счастьем, с  головой  ушла  в  предсвадебные  хлопоты,  ездила  по
магазинам, делала покупки, потом забегала к  Фернанде  и  показывала  ей  то
одно, то другое. Та восхищалась и потихоньку вздыхала.
    В эти предсвадебные дни Лорена необыкновенно  похорошела.  Глаза  у  нее
сияли, на губах играла улыбка. Дома ей теперь не сиделось, но  в  этот  день
она  как  раз  осталась  дома,  смотрела  модные  журналы,  выбирала   фасон
подвенечного платья. Бренда вошла, не постучавшись. Куда подевалась  веселая
круглолицая девушка? Лицо осунулось,  болезненно  расширенные  глаза  горели
лихорадочным огнем. Лорена не  обрадовалась  визиту,  сказала,  что  страшно
спешит и вообще предпочла бы, чтобы ее оставили в покое.
     - В покое? - переспросила Бренда с  неприятной  усмешкой.  -  Чтобы  вы
вдвоем были счастливы, а я одна и несчастна?
     - Что поделать? Судьба!
     - Ты изменила мою судьбу, значит, что-то поделать можно!
     - И что намерена делать ты?
     - Помешать вам обвенчаться!
     - Каким же образом?
     - А вот таким! - тихо и зловеще произнесла Бренда, доставая из  сумочки
револьвер.
    Лорена в ужасе отшатнулась.
     - Ты с ума сошла!
     - Возможно. Но я тебе обещаю: ты не выйдешь замуж за Альберто! Я  ждала
его столько лет, он заканчивает учиться, еще немного и мы  были  бы  наконец
вместе, но появилась ты и разлучила нас. Тебе кажется, что все просто.  И  я
просто тебя убью.
    Ужас исказил лицо Лорены.
     - Нет! Не смей! - закричала она. А Бренда тем временем уже связала  ее,
в ней появилась нечеловеческая сила.
     - Не бойся, не сразу, - сказала она. - Сначала помучайся,  как  мучаюсь
я.
     - А будущее? Суд, тюрьма.
     - И радость, что вы не вместе.
     - Но если ты любишь Альберто, не причиняй ему страданий.
     - Он будет рад, Лорена, избавиться от тебя!
    Лорена поняла: Бренда  сошла  с  ума,  она  действительно  ее  убьет,  и
страшный вопль вырвался из ее груди.
    На крик прибежали горничная, дворецкий Томас, но Бренда, наставив на них
револьвер, приказала сесть рядом  с  Лореной.  Понимая,  что  имеют  дело  с
безумной, они повиновались.
    Бренда оглядела их со злобной усмешкой.
     - Ну что? Готовы?
    Все плыло перед глазами Лорены, в голове все перемешалось.
     - Знай, Лорена дель Вильяр, в твоей жизни больше ничего  и  никогда  не
будет  по-твоему!  Не  надейся,  что,  разбив  мою  жизнь,   ты   останешься
безнаказанной. Страшно тебе? Этого я и хотела. Я не буду торопиться, поживи,
помучайся, но имей в виду: твое подвенечное платье будет в крови... запомни,
Лорена...
    С той же жуткой полубезумной усмешкой Бренда спрятала револьвер и вышла.
    С этого дня изнуряющий мучительный  страх  ни  на  секунду  не  оставлял
Лорену. Она рассказала все Альберто и умоляла его отсрочить свадьбу.  Он  ее
утешал, посмеивался над ее страхами, твердил, что прекрасно знает  Бренду  -
она порывистая, взбалмошная девчонка, но ни на что дурное не способна.
    Лорена готовилась идти к алтарю, страстно желая будущего и  безумно  его
страшась.
    Марии было тяжело.  Стоило  появиться  Хуану  Карлосу,  как  все  вокруг
становилось зыбким, неопределенным, не на что  было  положиться,  опереться.
Роились обиды, тревоги... Марии,  любящей  чистый  воздух,  четкость  линий,
твердую землю, трудно было дышать во влажном липком тумане, который  окружал
Хуана Карлоса и где он чувствовал себя как рыба в воде.
    Слезы текли по щекам Марии, но она не замечала  их,  ослепнув  в  тумане
безнадежности, затопившем ее комнату по уходе Хуана Карлоса. Плачущей застал
ее Виктор и принялся утешать. Мария благодарила его за участие, но сердечные
раны исцеляет только тот, кто их наносит. Виктор прекрасно  это  понимал,  и
ему было больно вдвойне. Он уже уходил, когда в комнату вошел Хуан Карл  ос.
Виктор смерил его презрительно-ненавидящим взглядом, поклонился и вышел.
     - Когда бы я ни пришел, он всегда у тебя. С какой стати? Объясни.
     - Что-то объяснять должна не я, а ты, Хуан Карлос!
     - Мария! Только не подумай, что она моя невеста!
     - Я ничего не думаю. Я жду, пока ты объяснишь, что мне думать. Объясни,
кто эта молодая дама, кем она тебе доводится и почему чувствует себя  вправе
считать себя твоей невестой?
     - Она подруга Лорены, вернее, Бренды. Мы познакомились на дне  рождения
Лорены, как раз когда ты меня прогнала... Поверь, я не ухаживал за ней,  она
преследовала меня. Не к лицу так говорить мужчине  о  женщине,  но  Наталия,
придя сюда, повела себя низко, и я имею право сказать правду. Она хочет  нас
разлучить, зная, что я люблю тебя. Исходит ненавистью, чувствуя: мне до  нее
дела нет.
     - Но очевидно ты  дал  ей  право  на  ненависть.  Только  близкие  люди
чувствуют с такой остротой обиду. Все это время вы были вместе, Хуан Карлос,
не отрицай.
     - Но она ничего для меня не значила, а теперь тем более!
     - Точь-в-точь, как я.
     - Как ты можешь так говорить, Мария! Ты - моя единственная любовь,  моя
будущая жена. Я люблю тебя, Мария, поверь!
     - Верю, Хуан Карлос, но вера дается мне все труднсе и труднее.
    Свадебный наряд удивительно шел Лорене. Что-что, а элегантной  она  быть
умела, умела подчеркнуть изящество фигуры,  стройность,  гибкость.  Старушка
Руфина, помогая ей одеваться и  прикалывать  фату,  то  и  дело  отходила  и
любовалась ею.
     - Красавица моя, точь-в-точь мамочка в день свадьбы! И  волнуешься  так
же. Ну да как невесте не волноваться!
    Лорена и впрямь была бледна от волнения. Но волновалась  она  не  только
потому, что выходила  сегодня  замуж...  Заглянул  дон  Густаво,  обнял  ее,
поцеловал:
     - Будь счастливой, милая моя доченька! - и взглянул на часы. - Боже!  А
ты знаешь, который час?
     - Папочка, а ты знаешь невест, которые не опаздывают?
     - Я знаю, что не опаздывают женихи. Альберто, уверен, уже в церкви!
     - Почему ты упрямишься, Мария? Почему не хочешь пойти  на  венчание?  В
газете написано: "Сегодня состоится венчание  Лорены  дель  Вильяр"...  А  в
церковь могут прийти все, кто хочет. Для Хуана  Карлоса  это  очень  удачный
повод познакомить тебя со своей семьей, - уговаривала Марию донья Матильда.
    Марии только вчера сняли гипс, нога срослась хорошо. Мария не хромала  и
наслаждалась тем, что, наконец, может  ходить.  Однако  идти  в  церковь  не
хотела.
     - Его семья не хочет меня знать. А я не хочу себе лишней обиды. Если бы
Хуан Карлос хотел нас познакомить, он бы сам меня пригласил. Из-за его семьи
мы и ждем, когда он кончит учиться, чтобы стать независимым и пожениться...
    Донья Мати только грустно покачивала головой: не нравилось ей  все  это,
ох, как не нравилось!..

    Глава 9

    Благополучно  завершилось  венчание  в  церкви.  Взволнованные  жених  и
невеста стали счастливыми  мужем  и  женой.  Бренда  пыталась  проникнуть  в
церковь, но Альберто позаботился о  надежной  охране  -  ее  не  пустили.  И
Бренда, несчастная, доведенная до отчаяния  Бренда,  пулей,  предназначенной
для разлучницы, убила себя. Платье невесты все-таки было в крови. Но жених с
невестой не знали об этом, для них этот день был  не  омраченным  счастливым
днем...
    Домой после церкви пригласили только самых близких -
    Флоренсию,  Фернанду,  незваной  явилась  Наталия.   Хуан   Карлос   был
трогательно  внимателен  к  Фернанде:  ее  утонченная  красота,   хрупкость,
деликатность и такт не могли оставить его равнодушным. Ему  хотелось  помочь
ей, и он успел уже  переговорить  с  доктором  Валадесом  о  консультации  и
собирался порадовать этим Фернанду.  Наталия  ревнивым  чувством  влюбленной
женщины сразу  же  уловила  взаимную  симпатию  Хуана  Карлоса  и  Фернанды.
Услышав, как Хуан Карлос предлагает Фернанде осмотреть дом, она вмешалась  в
разговор.
     - Тактика одна, Хуан Карлос? И мне ты когда-то показывал дом. И я потом
ни в чем не могла тебе отказать.
     - Что ты такое говоришь, Наталия?
     - Правду, и почему бы Фернанде не знать ее?
     - В столовой, кажется, уже  накрыт  стол.  Пойду  посмотрю,  -  сказала
Фернанда, направляясь к дверям.
     - Тебе не интересно твое будущее, Фернанда? У Хуана Карлоса ведь всегда
одна тактика!
     - Я не хочу вам мешать  и  только!  -  ответила  Фернанда  и  вышла  из
комнаты.
     - Как я ненавижу тебя, Наталия!
     - Как я люблю тебя, Хуан Карлос! Сидя на кровати, Мария укачивала сына.
     - Господи! Дай мне сил! -  шептала  она.  -  Снова  мы  с  тобой  одни,
сыночек. Вернется, не вернется - не имеет значения... не мы  его  душа,  его
сердце... Он приходит к нам, если нет других дел... Он со своей семьей, а мы
с тобой одни на свете, сыночек!..
    Флоренсия  с  нежностью  оглядела  порозовевшую,  с  блестящими  глазами
Фернанду.
     - Я так рада, доченька! Праздничный день  такой  долгий,  но  глядя  на
тебя, не скажешь, что ты устала.
     - Благодаря Хуану Карлосу, мамочка.
    Высокий черноглазый парень стоял посреди двора, оглядываясь по сторонам.
Рита, проходя мимо, поглядела на него с любопытством.
     - Простите, если побеспокою, но  не  здесь  ли  живет  Мария  Лопес?  -
спросил он.
    Рита посмотрела на него с еще большим любопытством.
     - А кто ее спрашивает?
     - Роман - двоюродный брат.
    Рита кивнула и побежала к Марии. Мария никогда не говорила,  что  у  нее
есть брат, да еще такой красавец... Услышав новость, Мария обрадовалась:  ну
и ну! Сколько лет не виделись! Роман ведь уезжал на  заработки  за  границу,
интересно узнать, с чем вернулся?  Вернулся,  как  охазывается,  ни  с  чем.
Потому и пришлось Роману ехать в город, искать жилье, работу.  Он  надеялся,
что Мария ему поможет. Они сидели, говорили, перебивая  друг  друга.  Пришла
Рита, принесла малыша, тут настала очередь удивляться Роману: он понятия  не
имел, что Мария вышла замуж.  Что  ж,  ему  рассказали  не  слишком  веселую
историю. Роман побагровел от гнева. Он и сам натерпелся от богатых шалопаев,
но он-то мужчина, мог как-никак за себя постоять, а тут  так  подло  обидели
слабую, беспомощную девушку! Черные глаза Романа зажглись недобрым огнем. Он
обернулся на скрип двери: на пороге стоял невысокий стройный молодой человек
в элегантном летнем костюме.  Роману  не  нужно  было  долго  думать,  чтобы
понять, кто это. Мария подтвердила его догадку, сказав:
     - Познакомьтесь - Хуан Карлос, отец моего сына. Роман,  мой  двоюродный
брат.
    Молодой человек разжал губы и промямлил:
     - Очень приятно, Хуан Карлос дель Вильяр.
    И тут Роман со всего маху  влепил  ему  пощечину.  Рука  у  Романа  была
довольно тяжелая, щека у Хуана Карлоса запылала, глаз закрылся.
     - Ну и мразь! - веско  произнес  Роман.  -  Думал  и  постоять  за  нее
некому?! Выйди, Мария, мы найдем, о чем нам поговорить.
    Мария стояла между ними, умоляюще глядя то на одного, то на другого,  но
понимала: мужской разговор неизбежен, и больше не перечила - вышла.
     - Вы  обесчестили  мою  сестру,  -  Роман   угрожающе   надвинулся   на
побледневшего, с пылающей щекой молодого человека.
     - Подобные слова давно вышли из употребления, -  ответил  Хуан  Карлос,
надменно поджимая губы.
     - Слова сути дела не меняют.
     - Суть в том, что мы с Марией любим друг друга.
     - А почему тогда не женаты?
     - Мария хочет, чтобы я закончил образование.  Вскоре  я  получу  диплом
врача, наше будущее будет обеспечено. А пока она и слышать  не  хочет  ни  о
какой помощи от меня, потому что я живу на  деньги  отца.  Она  обеспечивает
себя и сына, а  я  прихожу  к  ней  как  гость  до  той  поры,  пока  мы  не
поженимся...
     - Больно складно, чтобы быть правдой.
     - Можете мне не верить. Я высказал все как на духу. Хуан  Карлос  резко
повернулся и вышел. На ходу он бросил Марии:
     - Зайду как-нибудь в другой раз!
    Роман испытующе смотрел на Марию - правду ли сказал этот хлыщ - и  Мария
поспешила подтвердить: да-да, она не хочет выходить замуж за Хуана Карл оса,
пока он не закончит образование. Ей говорят много всякого, но она ему верит!
Будущее покажет, кто прав:  она  со  своей  верой  или  разумники  со  своим
недоверием!
    Защищая Хуана Карлоса, Мария была так хороша, что Роман от души пожелал,
чтобы она в своей вере не обманулась, но сам он богатым хлыщам не доверял. К
ним подошел Рене, потом Бенито, познакомились. Бенито, узнав, что Роман  всю
жизнь сидит за баранкой, обрадовался: у  них  в  мастерской  как  раз  нужен
человек, который смыслит  в  моторах.  Похоже,  работа  наклевывалась.  Рене
предложил: пока суть да дело, пусть Роман поживет у него, а там видно будет.
В общем, Роману явно плыла удача в руки.
    И Рене не сомневался: повезет и ему. Поэтому  он  с  удвоенной  энергией
стал уговаривать Альмиру выйти за него замуж, ну, если не сразу  замуж,  так
хоть в кино сходить, а если не в кино, то поцеловаться-то можно!
     - Стоит только начать, Альмира! Попробуй, вот  увидишь,  понравится!  -
уговаривал Рене.
    Обида, ощущение собственной униженности, бессильная ярость душили  Хуана
Карлоса. Сейчас он не любил и Марию: из-за нее он попал в  среду  совершенно
чуждых ему людей, да не людей - дикарей, варваров, с которыми  он  не  желал
иметь ничего общего. Про себя он решил твердо: ноги его больше там не будет.
Отец, Альберто были безусловно правы, говоря, что ему там делать  нечего.  И
когда позвонила Мария, встревоженная, обеспокоенная его  отсутствием,  когда
просила извинить брата за  то,  что  тот  погорячился,  Хуан  Карлос  твердо
сказал: она должна  переменить  квартиру,  в  противном  случае  они  больше
никогда не увидятся. Он не сомневался, что  Мария  не  тронется  с  места  -
как-никак там сидели с ребенком, давая ей возможность зарабатывать  себе  на
жизнь, там вокруг нее увивался негодяй-учитель. Хуан Карлос прекрасно видел,
чего добивается благородный маэстро: он ведь по уши влюблен в Марию и  хочет
завоевать ее доверие, а потом заполучить ее. Хуана Карлоса душила  ревность.
Он хотел покончить разом и с унижениями, и с ревностью, и со всем  их  чужим
ему варварским миром. В этом мире на него смотрели только как  на  врага.  В
своем мире он был в первую очередь другом. Его хлопоты о Фернанде увенчались
успехом, доктор Валадес после консультации пообещал провести  дополнительные
исследования, а потом назначить лечение. Он считал, что  Фернанда,  соблюдая
некоторые предосторожности, сможет жить  нормальной  и  полноценной  жизнью,
перестав считать себя отверженной. Как бы там ни было, Хуан Карлос явственно
чувствовал свою общность с Фернандой: у каждого из них  был  свой  печальный
опыт одиночества и каждый теперь избавлялся от него...
    Но Хуан Карлос судил по себе и ошибся: Мария решилась переехать. Ей было
неловко, даже стыдно перед людьми, которые помогли ей в  самые  трудные  для
нее минуты, которые, не щадя себя, старались  облегчить  ее  тяготы,  стыдно
бросать их ради человека, который был причиной всех ее бед, и  все-таки  она
решилась. Свои небольшие сбережения она решила  потратить  на  квартиру.  На
весы легли чувство благодарности и  любовь,  любовь,  разумеется,  оказалась
весомее.
    Рита обошла новый квартал на окраине и отыскала подходящий домик,  очень
маленький, но уютный и светлый, где нашлось место и под  мастерскую.  Мария,
хотя ходить ей  было  пока  трудновато,  посмотрела  его  и  договорилась  с
хозяйкой  о  цене.  Теперь  только  оставалось  сообщить  о  переезде  донье
Матильде, Виктору и всем остальным, и это  было  самое  тягостное.  Виктору,
крестному Хосе Игнасио, к которому тот так привязался, Мария  сказать  прямо
так и не смогла, он догадался сам и спросил:
     - Уезжаешь?
     - Да, маэстро.
     - Из-за Хуана Карлоса?
     - Да. Но мне очень больно, что он плохо думает о вас, что я  так  и  не
смогла переубедить его. А мы с вами, мы ведь навсегда останемся друзьями?
     - Может, я попробую? Дай мне его телефон.
     - Не стоит, маэстро. Никто и ни в чем не может убедить Хуана Карлоса!
    Роман было собрался переехать  вместе  с  Марией,  ей  тогда  бы  меньше
пришлось платить. Но Хуан Карлос и слышать не захотел  о  соседстве  Романа.
Мария переехала одна. Что ж, она сделала свой выбор. Предпочтя любовь  Хуана
Карлоса, она пока мужественно смотрела в глаза одиночеству.
    Решимость Марии и порадовала, и нет Хуана Карлоса. С одной стороны,  она
безусловно свидетельствовала о ее любви, но с другой - его решение покончить
с отчуждением, с  положением  изгоя  опять  рассыпалось  в  прах.  Снова  он
оказывался между двух огней: он не принимал окружения Марии, а его окружение
не принимало Марию, и опять и там  и  здесь  недоброжелательно  косились  на
него. Хуан Карлос за это время успел  привязаться  к  мальчику,  но  он  был
недоволен, что нянчит его Рита. На его взгляд, она была простовата,  к  тому
же из стана врага, и ждать от нее хорошего  не  приходилось.  Врагом  был  и
Виктор Карено - он заявился к Хуану Карлосу в дом, сообщил, что любит Марию,
и требовал, чтобы Хуан  Карлос  прекратил  над  ней  издеваться  и  женился.
Каково? Хуан Карлос в жизни не видел подобного бесстыдства.  Врагом  была  и
Лорена, которая после их с Альберто медового месяца зашла навестить  родных.
Она пришла в ужас от одного только предположения, что  ее  брат  по-прежнему
встречается с этой деревенщиной. Стало быть, врагом становилась и Лорена.  И
стоило Хуану Карлосу примириться с одной враждебной средой,  как  враждебной
становилась другая. Но  самым  постоянным  и  неотвязным  его  врагом  стала
Наталия. Она поставила себе цель: во что бы то ни стало стать Наталией  дель
Вильяр и теперь всеми средствами  ее  добивалась.  Покоем  и  тишиной  веяло
только от Фернанды: никаких посягательств - одно  только  ровное  счастливое
доброжелательство. Доктор Валадес подтвердил свой диагноз, назначил лечение.
Обрадованный  Хуан  Карлос  пригласил  Фернанду   провести   вечер   вместе,
потанцевать. Фернанда смутилась - такого в ее жизни еще не  было,  но  после
долгих колебаний она  все-таки  приняла  приглашение.  И  не  пожалела:  она
провела волшебный вечер - Хуан Карлос изумительно танцевал, она плыла в  его
нежных объятиях под чудесную музыку и чувствовала себя в  раю.  А  потом  он
проводил ее домой и на прощание поцеловал.
    Для Фернанды и впрямь начиналась новая жизнь. И этой новой жизнью одарил
ее Хуан Карлос.
    Новая  жизнь  началась  и  для  Марии.  На  новом  месте   она   всерьез
почувствовала себя хозяйкой, не сразу, конечно, но дни бежали за днями,  она
много работала, неплохо зарабатывала и чувствовала, что все тверже и  тверже
стоит на ногах. Хуан Карлос приходил с утра, проводил  с  ними  целый  день,
занимался, зубрил, сдавал успешно экзамены. За трудами, заботами,  хлопотами
незаметно пролетели два года. Начито подрос, Хуан Карлос вскоре  должен  был
получить диплом. И вот настал этот долгожданный высокоторжественный день.
    Мария с Ритой хлопотали,  готовясь  к  празднику.  Нарядная  белоснежная
скатерть, тонкие тарелки, красивые бокалы,  цветы  -  все  говорило:  у  нас
праздник, мы счастливы. Рита  залюбовалась  столом,  потом  самой  Марией  в
выходном платье. Мария так и светилась. Еще бы! Скольких  трудов  ей  стоило
исполнение заветной мечты, и вот, наконец,  она  исполнилась.  С  минуты  на
минуту должен быть доктор Хуан  Карлос,  и  они  вчетвером  с  верной  Ритой
отпразднуют  в  семейном   кругу   торжественное   событие.   Рита   сегодня
постаралась, чего только не настряпала! Что-что, а готовить она умела.
     - Вот и отпразднуем сразу две свадьбы, Рита, - твою с Романом, и мою  с
Хуаном Карлосом,  -  говорила  Мария,  в  последний  раз  оглядывая  стол  и
проверяя, не забыла ли она чего. Но стол был безупречен.
     - Хорошо бы! Подумать только! Кажется, только-только выдали Альмиру  за
Рене, а смотри, время-то как бежит - у них уже девочка.  Да  и  наш  мальчик
совсем большой, все говорит, все понимает...
     - Как ты думаешь, Хуану Карлосу понравится?
     - Ну еще бы!
    Вот, наконец, и Хуан Карлос. Он на одну  минуточку.  Спешит.  Его  ждут.
Отец, сестра...
    Сколько было ожиданий, и  все  обмануты!  Праздник  состоялся  совсем  в
другом месте - в особняке дель Вильяров. Вокруг  праздничного  стола  сидели
дон Густаво, Лорена, Альберто, Флоренсия, Фернанда...
    А Мария с сыном и Ритой снова остались одни, они снова были  в  стороне,
на обочине. Семьей Хуана Карлоса были не они.  Мария  с  трудом  утихомирила
Начито, который никак не мог  взять  в  толк,  почему  папа  празднует  свой
праздник только с дедушкой, почему они с мамой  не  на  празднике?  В  конце
концов, она уложила его спать, а сама  не  спала  всю  ночь...  Сколько  дум
передумалось за эту долгую-долгую ночь - долгую, будто два года, которые она
прождала Хуана Карлоса. Что она должна сейчас  решить?  Она  -  добровольная
игрушка в руках человека с короткой  памятью,  безответственного?  Человека,
который  живет  наступившим  днем,  настроением,  состоянием,  человека,  на
которого ни в чем нельзя положиться?! Он ни за что никогда не умел отвечать.
Зато она отвечала и за себя,  и  за  сына,  потому  и  должна  была  принять
решение. Она и готовилась его принять, и решение это было  ничуть  не  менее
тяжким, чем согласие ждать.
    Хуан Карлос пришел на следующий день, был как-то неестественно  оживлен,
весел, спросил, по каким дням сможет видеть сына.
     - Ты меня оставляешь? - спросила Мария в ответ на этот странный для нее
вопрос.
    Хуан  Карлос  что-то  промямлил  о  необходимости   наладить   практику,
оборудовать кабинет, о необходимости просить деньги у отца.  Мария  смотрела
на него, не сводя глаз.
     - Если дело за деньгами, то у меня есть сбережения.
    Возьми их и оборудуй себе кабинет, встань, наконец, на собственные ноги,
почувствуй себя независимым, взрослым, семейным человеком.
     - Выходит, ты все уже за меня решила? Хочешь, чтобы  я  зависел  не  от
отца, а от тебя? Чтобы был всем обязан тебе?
     - Но раз мы с тобой семья, раз вместе идем по жизни, то речь идет не  о
зависимости, а о помощи. Разве нет? Купил же  ты  мне  машинку,  чтобы  дать
возможность работать, я же не отказалась!
     - Вот и я хочу сначала заработать деньги, а потом завести семью.
     - Но ты уже завел ее, Хуан Карлос!
     - Принуждаешь меня к женитьбе? Теперь мне  понятно,  чего  ты  от  меня
добиваешься!
    Мария  онемела.  Она  знала  характер  Хуана  Карлоса,  давно   уже   не
обольщалась на его счет, но услышать еще и такое?! После того как он  умолял
ее к нему вернуться, говорил, что хочет видеть ее своей женой, привязался  к
сыну?! Нет, ждать от этого человека больше нечего!
     - Уходи! - единственное, что нашла в  себе  силы  выговорить  Мария.  -
Уходи немедленно и навсегда!
     - Но я хочу видеть своего сына!
     - Ты не хочешь дать ему свое имя, ты стыдишься меня и  все-таки  хочешь
приходить к нам? Нет. Никогда.
     - Я имею на это право, права мои подтвердит закон.
     - Как только ты собираешься сделать что-то бесчестное,  так  зовешь  на
помощь закон. Уходи немедленно! Я не хочу  больше  ни  слышать  о  тебе,  ни
видеть тебя.
    За Хуаном Карлосом хлопнула дверь.
     - Папа! Папочка! - со слезами бросился к двери малыш  Хосе  Игнасио.  -
Когда я увижу моего папочку?
     - Не скоро, солнышко мое ненаглядное. У папы  дела,  он  должен  уехать
очень далеко, а когда приедет - неизвестно...
    Как давно не слышала Мария пения дона Куко, как давно  не  видела  доньи
Матильды, маэстро и всех-всех!.. Мария вошла  во  дворик,  и  сердце  у  нее
защемило. Господи! Все здесь было  на  прежних  местах.  Как  отрадно!  Хоть
где-то ничего не меняется! Но не менялись здесь только преданные  и  любящие
сердца, а жизнь текла и приносила с собой перемены. Ушла из дома Хулия.  При
одной только мысли о ней кровоточило сердце доньи Матильды. Хулия  влюбилась
в своего патрона, адвоката, доверилась ему, понадеялась выйти замуж,  а  он,
как выяснилось, и не думал на ней  жениться.  Адвокат  Пабло  дорожил  своим
общественным положением и не собирался просить развода у жены,  которой  был
обязан этим положением. Хулия осталась с ним, она продолжала надеяться, и ни
Виктор, ни донья Мати ничего  не  смогли  с  ней  поделать.  Появлялся  отец
Перлиты и пытался забрать ее с собой. Желая  уберечь  ее  от  этого,  Маркое
уговорил Перлиту бежать. Их нашли на вокзале, вернули,  и  больше  никто  не
пытался отнять Перлиту у дона  Чемы.  Вот  разве  что  Маркое,  который  был
всерьез влюблен в нее и ждал только ее совершеннолетия,  чтобы  жениться.  А
вот с Виктором не произошло никаких перемен, он  был  словно  олицетворением
постоянства - все такой же высокий, статный, с живыми красивыми глазами. Как
засветились они, увидев Марию!
     - Да какой же ты стала красавицей, доченька! - всплеснула руками  донья
Матильда, оглядывая Марию и любуясь ее красивым платьем.
    Мария улыбнулась, но улыбка вышла невеселая.
     - Красавицей не знаю, а вот пленницей перестала быть,  это  точно.  Мне
хочется продолжить мое образование. Вы не  могли  бы  мне  помочь,  маэстро?
Может, у вас найдется время приходить ко мне и давать уроки?
     - А что скажет Хуан Карлос?
     - Его нет, мы расстались, и на этот  раз  в  самом  деле  навсегда.  Он
раздумал жениться, предложил, чтобы все  осталось,  как  было.  Но  былое  -
только унижение и боль. Сколько их без ущерба может терпеть любовь?..
     - Не спрашивай, Мария, бесконечно долго терпит любовь, преодолевая годы
и расстояния.
     - Я справлюсь с любовью! Мне нужно работать и  работать.  Вот  увидите,
маэстро. Я стану знаменитым модельером! А пока на свои сбережения  я  хотела
бы купить квартиру. Вы поможете мне с оформлением документов? Я в них ничего
не понимаю.
     - Конечно, Мария, с радостью. И заниматься мы с тобой непременно будем!
    Вот какое решение приняла Мария. Она решила, что пойдет вперед, и пойдет
далеко. А Рита решила отложить свою свадьбу, она не могла оставить  Марию  с
Начито в  трудную  для  них  минуту.  Роман  огорчился.  Мария  все  поняла,
посмотрела на Риту, на Романа и предложила: а почему бы  нам  не  поселиться
всем вместе? Хуана Карлоса нет, разрешения спрашивать не надо.
    Однако Хуан Карлос вернулся, и вернулся не один -  с  адвокатом  Уртадо,
старым знакомцем Марии. Все повторялось,  повторялось  как  в  затянувшемся,
дурном сне. Разве уже не было этого в жизни  Марии?  Разве  не  грозили  ей?
Разве  не  пытались  лишить  сына?  Разве  не  уходила?   Разве   потом   не
возвращалась? Когда-то ей верилось,  что  она  отворила  дверь  в  волшебную
страну, что попала в чудесный сон, теперь же ее мучил один и тот же  кошмар.
Дурной сон длился и не кончался, ночью и днем, ночью и днем.
     - Я заставлю тебя отдать его! Есть правосудие! Есть закон,  -  услышала
она.
     - Если есть правосудие, то я убью тебя, Хуан Карлос, - внезапно сказала
она твердо и яростно. - Обещаю тебе, непременно убью!
    Да, и это было решением Марии, она  должна  была  убить  Хуана  Карлоса,
убить свою любовь к нему, убить его в себе, чтобы выжить, чтобы жить дальше,
чтобы жить ради сына...
     - А что если Хуан Карлос вернется, чтобы жениться на тебе и быть вместе
с Хосе Игнасио? - спросила Рита...
     - Я прошу тебя стать моей женой, - Хуан Карлос вопросительно смотрел на
Фернанду.
    Ее фарфоровое лицо чуть порозовело,  большие  ласковые  глаза  изумленно
раскрылись. Не ослышалась ли она? Неужели ей, смирившейся и отказавшейся  от
всех надежд на счастье, согласившейся на одиночество,  распахивали  двери  в
жизнь? Разве сможет она стать женой, подругой, другом этого лучшего  в  мире
мужчины, сильного и прекрасного?
     - Ты восхищаешь меня, Фернанда, я буду гордиться, если ты станешь  моей
женой!
     - Твои слова для меня неожиданность, Хуан Карлос, хотя я... я  полюбила
тебя с первой нашей встречи. Ты же  помнишь  нашу  первую  встречу:  я  была
пациенткой, ты врачом, и ты спас меня. Скажи, разве берут в жены больных?
     - Ты выздоровела, Фернанда.
     - Только благодаря тебе, Хуан Карлос!
     - Так значит, ты согласна? Скажи!
     - Не торопи меня с ответом. Сначала я должна посоветоваться с  доктором
Валадесом. Я не хочу доставлять тебе никаких огорчений, не  хочу  быть  тебе
обузой.
    С недавних пор доктор Валадес увлекся Наталией.  Красота,  решительность
ему очень импонировали. И она охотно проводила с ним  время.  А  почему  бы,
собственно, и нет? Он и сказал Наталии, что Хуан Карлос  сделал  предложение
Фернанде. Как врач, он не видел противопоказаний  для  замужества  Фернанды:
нежность и преданность  Хуана  Карлоса,  безусловно,  укрепят  ее  здоровье.
Другое дело, что им не придется иметь детей, но в целом у них много общего.
     - Еще бы! Больная - находка для доктора!
     - Наталия, нельзя же быть такой злюкой!
    Как это нельзя? Можно. Если можно жениться на этой  бледной  немочи,  на
пустом месте, на этой... этой... Но Хуан Карлос пожалеет!  Он  еще  вспомнит
Наталию! Она этого так не оставит!
     - Доктор Валадес сказал, что замуж выйти  мне  можно,  но  детей  иметь
нельзя, - Фернанда печально смотрела на Хуана Карлоса.
     - Об этом я знаю, Фернанда, - с нежностью улыбнулся Хуан Карлос.
     - Знаешь и, несмотря на это, хочешь, чтобы я стала твоей женой? Что это
значит, Хуан Карлос? Неужели ты и в самом деле любишь меня?
     - Да, Фернанда!
     - Ах, Хуан Карлос, день нашей свадьбы будет  самым  счастливым  днем  в
моей жизни!
     - Ты моя лучшая ученица, Мария, моя гордость! Только  послушайся  меня,
нельзя столько заниматься, это может плохо кончиться!
    Виктор и Мария сидели в небольшой гостиной  новой  квартиры  Марии.  Они
только закончили урок.
     - Но я же все успеваю!
     - Успеваешь, и все-таки нагрузка слишком велика!
     - Слишком много времени я потеряла понапрасну, но я его наверстаю.
     - Я тоже массу времени потерял понапрасну, не сказав  тебе,  что  люблю
тебя, Мария, люблю нежно, преданно, навеки.
     - Мне так странно это слышать от тебя, Виктор!
     - Только не говори, что это для тебя новость.
     - Не скажу. Конечно, я это чувствовала... Ах, если бы мы встретились  с
тобою раньше, Виктор! Теперь я пуста... пуста, как бесплодная сухая земля...
ничего не могу дать... Я хотела бы быть другой... но не могу... Может  быть,
не смогу никогда...
     - Я буду тебя ждать... Позволь  мне  ждать  здесь  рядом,  ждать  любя.
Ждать, пока ты примешь мою любовь...

Глава 13

    Впервые дон Густаво дель Вильяр раскаивался в содеянном. Он  раскаивался
в том, что давным-давно не познакомился  с  Марией  Лопес,  давным-давно  не
занялся внуком. В его  недоброжелательном  отношении  к  Марии,  безусловно,
сыграло роль глубинное недоверие к сыну, он ни в чем не полагался  на  него,
не одобрил он и его выбор. В неприятие внесла свою лепту и  Лорена  -  своим
снобизмом, понятием родовой чести, приверженностью к  фамилии.  Ох,  Лорена,
Лорена! Дай ей Бог никогда не  узнать  того,  что  знает  он,  Густаво  дель
Вильяр. Но у Лорены пока все благополучно, она счастлива с Альберто, который
стал очень хорошим врачом, у них прелестная дочурка -  дон  Густаво  обожает
малышку Лауриту. А вот сын? Сын по-прежнему доставляет  множество  хлопот  и
беспокойства. Хуан Карлос не устроен, не нашел своего места в жизни. Похоже,
что не любит он и свою профессию, работа его не увлекает,  клиентов  у  него
мало. После смерти  Фернанды  он  живет  один,  чувствует  себя  несчастным,
неприкаянным...  И  перед  мысленным  взором  дона  Густаво  вновь  вставала
красивая ясноглазая женщина, с  гордостью  смотревшая  на  смуглого  гибкого
мальчика, который со счастливой улыбкой получал медаль лучшего ученика.
    Вернувшись домой, дон Густаво не преминул сообщить Хуану Карлосу:
     - А знаешь, твой сын - лучший ученик в классе!
     - Неужели?
     - Сегодня я вручил ему медаль.
     - И видел Марию?
     - Неординарная женщина. И очень располагает к себе. Мне стало жаль, что
все сложилось не  лучшим  образом.  Ты  очень  одинок.  Почему  бы  тебе  не
вернуться к своей семье?
     - Ты меня поражаешь, папа! У меня нет слов! Кто, как  не  ты,  возражал
против нашей женитьбы? И теперь...
     - Все меняется, сынок, и мы тоже меняемся...  Ты  ведь  не  встретил  в
жизни никого лучше Марии и ее единственную любил... Фернандой ты восхищался,
но восхищение - не любовь... А мне бы очень  хотелось,  чтобы  ты,  наконец,
устроил свою жизнь.
     - Примерно то же самое мне говорит Альберто.
     - Ну еще бы! Мы все озабочены твоей судьбой, твоим состоянием.  С  чего
ты хоронишь себя заживо?  Попытайся,  сынок,  может,  сумеешь  начать  новую
жизнь.
    Негодованию Лорены не было предела: какая глупость! Зачем отец рассказал
Хуану Карлосу о сыне? Зачем бередит прошлое? Для чего в их семье неотесанная
деревенщина? И сын у нее будет такой же чурбан! Яблоко от яблоньки  недалеко
падает! Мало того, что она исковеркала жизнь Хуану Карлосу, она  еще  сумела
погубить Фернанду!
     - Опомнись, Лорена! Что ты говоришь! - оборвал жену Альберто. -  Может,
если Хуан Карлос женится, то будет наконец счастлив.
     - Зарекись  произносить  такое  вслух!  -  взвизгнула  Лорена.  -  Быть
счастливым с грубой деревенщиной?! Да это вызов! Оскорбление и плевок в лицо
всем нам, интеллигентным женщинам!
     - Что за чепуху ты городишь, Лорена?!
     - Как ты смеешь оскорблять меня, Альберто?!
     - И не собирался. Просто сказал, что думаю.
    Хуан Карлос все же  отправился  к  Марии.  Красивый  вместительный  дом,
тяжелая резная дверь.  Рита  встретила  его  в  холле  и  провела  в  изящно
обставленную светлой  мебелью  уютную  гостиную.  Дом  богатый,  просторный,
ничуть не похожий на скудное давнее и все же дорогое ему прошлое. Здесь  все
было иным и ничуть не отличалось от того мира,  где  привык  жить  он.  Иной
стала и Мария. Хуан Карлос даже  немного  оробел,  увидев  перед  собой  эту
ослепительно  красивую  женщину  -  такой,  по   крайней   мере,   она   ему
показалась, - элегантно одетую, уверенную в себе, жестковатую, холодную.
     - Я ненадолго, Мария. Отец рассказал мне об успехах  Хосе  Игнасио.  Ты
ему очень понравилась, и он без конца расхваливал Хосе Игнасио,  восхищаясь,
какой он удивительный умница.
     - И вправду, удивительно. А может, умница  он  в  тебя?  Твой  отец  не
удивлялся, что мы не стояли на четвереньках, не  кусались  и  даже  понимали
человеческую речь?
     - Зачем ты так, Мария? Никак не можешь простить?
     - Я простила тебе, что ты не хотел ребенка, что бросил  меня,  когда  я
ждала его, простила, что ты разлучил меня с друзьями, что держал взаперти  в
унизительном положении, и в благодарность женился на  другой.  Сколько  тебе
еще нужно прощений, Хуан Карлос? Что ты делаешь с ними? Кладешь в банк?
    Разговаривать им помешали ребята - они  пришли  звать  Начито  играть  в
футбол. Выбежал и Начито. Хуан Карлос торопливо подошел к нему.
     - Это сын того сеньора, который вручил тебе медаль, сынок. Сеньор  дель
Вильяр так хвалил  тебя,  что  его  сын  захотел  с  тобой  познакомиться  и
поздравить тебя.
     - Спасибо, сеньор. Можно  я  пойду  играть,  мама?  -  Начито  явно  не
терпелось убежать.
     - Конечно иди, сынок. Попрощайся с сеньором. Он был так любезен!
    Мальчуганы попрощались и  убежали  -  веселая  голоногая  команда.  Хуан
Карлос с тоской посмотрел им вслед.
     - Не узнал меня!
     - И не узнает. Запомни раз и навсегда: отец Хосе Игнасио умер, и  я  не
позволю нарушать покой моего сына. Нам не нужно призраков!
     - Ты не имела права говорить ему, что отец у него умер.
     - Я имела  право  сказать  ему,  что  отец  у  него  -  подлец,  но  не
воспользовалась им. Что дальше?
     - А  дальше  то,  что  я  завоюю  любовь  моего   сына...   верну   его
привязанность.
     - Ему будет трудно любить отца, который его не признал.
     - Мария! Пойдем обвенчаемся и вернемся уже мужем и женой!
     - Был день, когда я уже  собралась  идти  с  тобой  под  венец,  но  ты
обвенчался с другой.
     - И ты до сих пор мне за это мстишь?
     - Мстить  -  значит  вторгаться  в  твою  жизнь  и  мешать   тебе.   Но
вмешиваешься в мою жизнь ты, который ушел из моей жизни по собственной воле,
и я вправе закрыть перед тобой дверь, когда ты надумал вернуться.
     - Разве ты не можешь опять полюбить меня?
     - Полюбить человека заведомо недостойного? Не могу.
     - Хорошо, пусть так. Но сын все-таки мой, я  буду  встречаться  с  ним,
постараюсь подружиться, ты не можешь мне помешать!
    Хуан Карлос  встретил  Начито,  когда  тот  возвращался,  наигравшись  в
футбол, заговорил с ним, поинтересовался, кем  он  хочет  стать.  Оказалось,
врачом, как его отец. Сердце Хуана Карлоса болезненно сжалось.
     - Знаешь, мне хотелось бы, чтобы мы подружились. А лошадей ты любишь? У
меня их несколько, я бы мог тебе их показать.
     - Я бы посмотрел с удовольствием, сеньор. Но надо спросить разрешения у
мамы. Она меня уже ждет! Спасибо и всего доброго!
    Хуан Карлос был вне себя от гнева, бессильной ярости - все  вокруг  него
словно сговорились: "Ах, Мария! Она такая достойная женщина! Вернись к  ней,
Хуан Карлос, вернись! С ней ты найдешь  счастье!"  Одна  Лорена  по-прежнему
ненавидела ее, не видела в ней никаких достоинств, и как  ни  странно,  Хуан
Карлос был ей сейчас за  это  благодарен.  Зато  все  остальные  его  просто
бесили. Не из-за них ли он потерял Марию?! В угоду им он предал  ее,  принес
ее в жертву, а теперь они  делают  невинные  глаза,  всплескивают  руками  и
говорят: "Ты  поступил  как  подлец,  Хуан  Карлос!  Мария  такая  достойная
женщина, а ты ее бросил! Подумал бы о сыне! У  тебя  же  есть  сын!"  Лжецы!
Лицемеры! Все! Все - отец, Альберто! Марию - Хуан  Карлос  чувствовал  -  он
потерял  навеки.  Но  сына,  сына  он  должен  был   отобрать.   Он   всегда
прислушивался к их мнению, всегда  от  него  зависел,  больше  того,  всегда
поступал, как они хотели, но теперь ему  на  всех  на  них  наплевать  -  он
заберет своего сына во что бы то ни стало, у них одна кровь, сын  непременно
полюбит его. Хуан Карлос даст ему свое имя - Хосе  Игнасио  дель  Вильяр,  -
сделает наследником рода, продолжателем фамилии. Он имеет право отобрать его
у Марии, она может дать ему образование, деньги, но не может  дать  славного
старинного имени, сделать подлинным аристократом.
    Хуан Карлос решительно направился к Марии и, к счастью, застал ее дома.
     - Чем обязана? - холодно спросила она.
     - Хочу поговорить со своим сыном.
     - Ты для него давно умер. Сын - мой, и только мой.
     - Хосе Игнасио должен знать правду. Позови его, я  все  ему  скажу.  Он
должен знать, что я - его отец.
     - Если ты будешь настаивать,  мне  придется  выйти  замуж,  и  мой  муж
признает его своим сыном.
     - Но Хосе Игнасио - мой сын.
     - Ты это никак не докажешь.
    И опять Хуан Карлос побелел от  бессилия  и  ярости:  чертовски  глупая,
абсурдная ситуация - он всегда и всюду остается в  дураках!  Все  словно  бы
сговорились морочить ему голову!
     - Уж не за учителя ли собралась?
     - За учителя, я уверена, что буду наконец по-настоящему счастлива.
    Хуан Карлос стиснул кулаки.
     - Ты вспомнишь меня, Мария Лопес! Еще  пожалеешь!  Теперь  Хуан  Карлос
решил окончательно: он украдет у
    Марии своего сына, увезет его, только их тут и видели!
    Мария прекрасно держалась в разговоре с Хуаном Карлосом, но  стоило  ему
закрыть за собой дверь, и ей остаться одной, как нервы ее не выдержали и она
расплакалась. Прибежала испуганная Рита.
     - Что случилось? Что произошло? - с беспокойством спрашивала она.
    Узнав о подробностях разговора, посочувствовала  Виктору  -  благородный
маэстро всегда служит только прикрытием, только ширмой! А почему бы Марии не
выйти за него замуж по-настоящему?
     - Не могу,  Рита.  Он  слишком  достойный  и  благородный  человек.  Он
заслужил настоящей любви, а не просто благодарности.
    Поутру звонок в дверь: почтальон принес в дом  Марии  огромную  коробку.
Посылка, как  выяснилось,  адресована  Хосе  Игнасио.  Мальчик  запрыгал  от
радости, но Мария, закусив губу, предложила отправить подарок обратно.
     - Я куплю тебе другой подарок, еще интереснее! - пообещала она.
     - Но я хочу этот, мамочка! - уже чуть ли не  слезы  блестели  в  темных
глазах Хосе Игнасио.
     - Пусть поиграет, - поддержала его Рита.
    Марии пришлось сдаться. В коробке оказалась чудесная железная дорога,  и
Хосе Игнасио отправился играть с ней в соседнюю комнату.
    Глядя на счастливое лицо сына, Мария почувствовала, как у нее болезненно
сжалось сердце. Она поняла: Хуан Карлос открыл военные  действия,  он  начал
кампанию по завоеванию сына. Ей стало страшно.  К  кому  было  броситься  за
помощью, как не к Виктору? Он всегда и во всем был ей опорой и поддержкой. К
счастью, он скоро  пришел  к  ней  по  делам,  и  она  все  ему  рассказала,
рассказала и о том, что отгородилась от Хуана Карлоса скорым замужеством.
     - Мария, хочешь... мы и вправду поженимся. И Хосе Игнасио  станет  моим
сыном?
     - Я не могу принять от тебя такой жертвы, Виктор!
     - Где ты видишь жертву? Я люблю тебя!
     - С моей стороны это было бы нечестно!
    Но продолжить разговор им помешал Хуан Карлос. Прислав сыну подарок,  он
не замедлил  прийти  и  сам  с  большим  букетом  цветов  для  Марии.  Мария
испугалась.  Виктор  возмутился:  что  здесь  делать  этому   хлыщу,   этому
пустозвону?! Как он смеет претендовать на отцовство?! Как смеет ссылаться на
защиту закона?! Отец Хосе Игнасио - он, Виктор. Кто, как не он, сидел с ним,
когда тот болел, помогал Марии, когда возникали с ним трудности, гулял, учил
играть в футбол? И вообще, что делает этот чужак в их доме? Тем  более,  что
Мария вскоре станет его женой! Хуан Карлос не отступал, в  бешенстве  крича,
что женитьба их - фарс, что он заберет сына из этого  сумасшедшего  дома.  И
тогда Виктор, не сдержавшись, отвесил Хуану Карлосу оплеуху и  выставил  его
за порог.
    Мария бросилась к Виктору.
     - Я боюсь, боюсь! - твердила она. - Забери к себе Хосе Игнасио!
     - Заберу с удовольствием. Объясни ему только, что он проведет  каникулы
с крестным и бабулей Мати.
     - А занятия?
     - Я сам с ним позанимаюсь.
     - Спаси тебя Бог, Виктор!
    Хосе Игнасио запрыгал от радости, услышав новость, собрался в один миг и
заявил, что непременно возьмет с собой новую железную дорогу. Когда Виктор с
Хосе Игнасио ушли, на сердце  Марии  стало  поспокойнее.  Теперь  она  могла
приняться за неотложные дела, а дел у нее  было  невпроворот.  Еще  бы!  Она
задумала строить фабрику, и теперь  вела  переговоры  о  покупке  земельного
участка, оборудования, искала кредиты. Она  и  тут  рассчитывала  на  помощь
Виктора. Женских рук, чтобы сладить с такой махиной, было маловато.
    Хуан Карлос заглянул к Марии еще и днем. Он искал сына, спросил, где он,
у Риты, но вразумительного ответа не добился.
    "Где же он? Где он может быть?" - с  этой  мыслью  шел  Хуан  Карлос  по
городу. Домой ему не хотелось. Не хотелось и к Флоренсии. Ближе всех  сейчас
ему была Лорена, к ней он и заглянул.
     - Пообедаешь с нами, дружок? - ласково встретила его Лорена  и  тут  же
встревоженно спросила: - Что случилось? На тебе лица нет...
     - Заходил к Марии и нарвался там на негодяя-учителя!
     - Господи! Ты все еще не  оставил  своих  глупостей?  Зачем  тебя  туда
понесло? - Лорена в негодовании всплеснула руками.
     - Я решил вернуть себе сына. Во что бы то ни стало.
     - Сына куда ни шло, но только не ее!
     - Но они спрятали Хосе Игнасио, где - ума не приложу...
     - У тех,  с  кем  дружат,  кому  доверяют...  так  я  думаю!  -  Лорена
презрительно поджала губы.
     - О Господи! Как же я не  сообразил!  Ну  конечно,  опять  мне  поперек
дороги негодяй-учитель!
    И Хуан Карлос, не простясь, выскочил из дома. Лорена, покачивая головой,
неодобрительно смотрела ему вслед.
    Хуан Карлос мчался как гончая. Дорогу в ненавистный  дворик  он  еще  не
забыл. Во дворике было пусто,  в  уголке  и  впрямь  Хосе  Игнасио  играл  в
железную дорогу. Хуан Карлос перевел дыхание и улыбнулся: судьба была на его
стороне.
     - Привет, Начито. Узнаешь?
     - Узнаю! Спасибо большое за железную дорогу, я ее взял с собой к бабуле
Мати...
     - А ведь я за тобой... Мама просила забрать тебя, мы  решили  пообедать
все вместе.
     - Сейчас, только скажу бабуле Мати.
     - Мы ей позвоним, а то мама ждет нас и будет волноваться.
    Донья Матильда увидела только спины удаляющихся Хуана  Карлоса  и  Начо.
Она схватилась за сердце, заплакала, стала кричать им,  звать.  Но  что  она
могла поделать? Рыдая, бросилась она к телефону, чтобы позвонить Марии:
     - Он увел его...  Хуан  Карлос  его  увел,  -  плача,  твердила  она  в
телефонную трубку.
    Лицо Марии стало каменным.
     - Рита! - позвала она. - Рита!
    Прибежала испуганная Рита, уж больно необычным показался ей голос Марии.
     - Кажется, у Романа где-то был револьвер? - спросила Мария.
    Рита похолодела: что-то призошло, но что?
     - Где-то в мастерской, я и понятия не имею. Зачем тебе?
     - Хуан Карлос дель Вильяр украл у меня сына.
     - И что? Ты хочешь убить его? - прерывающимся голосом спросила Рита.
     - Я хочу вернуть себе сына, - холодно и жестко ответила Мария.
    Она  торопливо  открывала  один  ящик  за  другим:  наконец-то!  Вот   и
револьвер. Мария сунула  маленький  черный  револьвер  в  сумочку  и  вышла,
оставив Риту стоять неподвижно с расширенными от ужаса черными глазами.
    Мария отправилась к  дель  Вильярам.  Никого.  Затем  к  Лорене.  Лорена
встретила ее, надменно  поджав  губы  и  еле  цедя  слова.  Она  только  что
выставила из своего дома братца с  его  так  называемым  сыночком  и  теперь
делала все, чтобы выставить и мамашу. С  подобной  публикой  она  не  желала
иметь никакого дела, они не смели вторгаться в ее мир, переступать порог  ее
дома!
    Лорена ничего не желала объяснять, она не желала вступать в  переговоры,
она требовала одного - пусть эта  женщина  немедленно  покинет  ее  дом.  На
громкий голос жены вышел Альберто, он поздоровался с Марией,  объяснил,  что
Хуана Карлоса у них действительно нет.
    Мария простилась и  вышла.  Ноги  сами  понесли  ее  домой,  но  она  не
замечала, куда идет, мучительно размышляя, куда мог пойти  с  ребенком  Хуан
Карлос? А может, он уже сел в самолет и летит неведомо куда? Она  сидела  на
диване и задавала вслух эти вопросы Рите, а та  пыталась  напоить  ее  чаем,
говоря, что Начито непременно найдется, что ищут его все, что дон Чема, Рене
и дон Куко отправились с заявлением в полицию, что уже сообщили  Виктору,  и
тут Марию осенило: а почему бы ей не пойти к теще Хуана Карлоса, в дом, куда
она однажды уже ходила? Очень может быть, что Хуан Карлос отправился туда.
    От Лорены, спасаясь от ее шипения об  ублюдках,  Хуан  Карлос  и  впрямь
отправился к Флоренсии. В ней он был уверен, она не могла обидеть ребенка. А
Хосе Игнасио уже нервничал, принимался плакать, он не понимал, куда они идут
и почему все нет и нет мамы. Флоренсия, видя беспокойство  мальчика,  решила
отвлечь его сладостями и предложила выбирать: пирог с ягодой или  мороженое.
Отправив ребенка с  десертом  в  столовую,  она  позвонила  дону  Густаво  и
сообщила о своих нежданных гостях.
     - Еду немедленно, - пообещал дон Густаво.
    Но когда на звонок открыли дверь, на пороге стояла Мария.
     - Мой  визит  может  быть  вам  неприятен,  сеньора,  -  начала  Мария,
обращаясь к Флоренсии, - но, думаю, вы меня поймете: я ищу своего ребенка. У
меня забрали его, я искала его в доме дона Густаво, в  доме  Лорены,  но  не
нашла. Может быть, он у вас?
     - Мария, поверьте, я рада вас видеть и прекрасно отношусь  к  вам,  как
относилась к вам и моя дочь Фернанда, - печальное лицо Флоренсии  осветилось
улыбкой. - Я тоже мать, я все понимаю  и  прошу  вас,  поговорите  с  Хуаном
Карлосом мирно... У вас ребенок... вы могли бы быть с ним счастливы!..
     - Я думаю, нам лучше поговорить с Марией  наедине,  Флоренсия.  -  Хуан
Карлос появился в дверях и сделал  жест  рукой,  приглашая  Марию  пройти  в
гостиную.
     - Изволь вернуть мне сына, - требовательно произнесла Мария, как только
за ней закрылась дверь.
     - Нет. Мальчик будет  жить  со  мной.  -  Хуан  Карлос  упрямо  смотрел
исподлобья.
     - Это мой сын, ты не имеешь на  него  никаких  прав,  я  родила  его  и
вырастила без твоей помощи.
     - И прекрасно. Теперь мой черед позаботиться о нем.
     - Приведи мне ребенка немедленно.
     - Ни за что! Скорее умру, чем отдам его тебе.
     - Ну так значит умрешь, - и Мария вытащила из сумочки револьвер.
    Хуан Карлос опешил: чего-чего, а этого он не ожидал. Нельзя сказать, что
он испугался, но ему  стало  откровенно  не  по  себе:  похоже,  Мария  была
невменяема, ждать от нее можно было чего угодно.
     - Ты не посмеешь, Мария. Ты все еще меня любишь. Несмотря на  все,  что
между нами произошло.
    Мария наставила на Хуана Карлоса револьвер.
     - Иди за ребенком или я стреляю!
     - Постойте, Мария, Хуан Карлос сейчас приведет вам ребенка, -  вмешался
подоспевший дон Густаво. - Подождите секунду, и ваш сын будет с вами.
     - Нет, папа, мы с Хосе Игнасио завтра же уедем за границу.
     - У тебя нет прав на этого ребенка, Хуан Карлос, ты должен вернуть  его
матери.
     - Не далее как вчера ты хотел, чтобы я отыскал свое  счастье,  папа,  и
обещал мне помочь!
     - Но не за счет счастья Марии.
     - Благодарю вас, дон Густаво! Я не  ожидала,  что  вы  будете  на  моей
стороне.
     - Я был не прав, Мария, и теперь это понял.
     - Я растила сына одна, и ни я, ни мой сын ничего не  хотим  от  вас.  Я
настаиваю лишь на возможности воспитывать  его  и  дальше  без  постороннего
вмешательства. Мне кажется, влияние чуждой среды будет не на пользу ребенку.
     - Вы правы, сеньора.
     - Так что же, папа, ты считаешь, что  я  должен  отказаться  от  своего
сына? - Хуан Карлос чуть ли не с ненавистью смотрел на отца.
     - Да, сынок. В свое время я был не прав, настало  время  расплачиваться
за ошибку: ты не имеешь права на сына, я -  на  внука.  Флоренсия,  приведи,
пожалуйста, Хосе Игнасио.
     - Ты не сделаешь этого, папа!
     - Именно это я и сделаю, сынок, - тоном, не терпящим возражений, сказал
дон Густаво.
    Хосе Игнасио со слезами бросился к Марии.
     - Мама! Мамочка! Где ты была? Этот сеньор сказал, что мы  будем  вместе
обедать, а тебя все нет и нет! Я испугался, что не увижу тебя!
     - Что ты, деточка? Что ты, сыночек? Как ты мог такое  подумать?  Ты  же
видишь, все хорошо, все в порядке! - и она обняла и прижала к себе сына. - Я
обязана вам жизнью, сеньор, - сказала Мария, обращаясь к дону Густаво.
     - Надеюсь, ваше доброе сердце простит нас, - ответил он.
     - Мой ребенок со мной и это главное.
     - Скажи мне хотя бы до свидания, Хосе Игнасио, - попросил Хуан Карлос.
     - Не скажу... Вы меня  обманули...  сказали  неправду...  идем  отсюда,
мамочка, идем быстрее!
     - Уходим, родной, уходим.
    В знак прощания Мария наклонила голову, и они вышли.
    Хуан Карлос стоял, кусая губы, бледный от бессильной ярости. Они еще раз
сумели сломать ему жизнь. Стоит  ему  что-то  решить,  что-то  сделать,  как
появляется отец и все разрушает. В прошлый раз отец действовал от имени рода
дель Вильяров, теперь из милосердия, а ему, Хуану Карлосу,  отказывают  и  в
том, и в другом: он не вправе следовать велениям своего сердца, он не вправе
представлять  род  дель  Вильяров  и  заботиться  о  его  продолжении,  быть
наследником... Что ж, раз так, пусть отец разбирается как знает. Хуан Карлос
не хочет быть больше никем. Он даже в этой стране не останется. Он со  своей
профессией нигде не пропадет. Завтра же он уедет в Штаты.
     - Не делай глупостей, Хуан Карлос, - увещевал его Альберто.
     - Все глупости, какие мог, я уже сделал.  Посмотрим,  что  буду  делать
дальше...
     - Хуан Карлос, если ты уйдешь из дома... - начал дон Густаво.
     - Я из него, наконец, ушел. А ты можешь считать, что я умер, папа.
    Ребенок дома, и все счастливы. Ох, каким  тяжелым  был  этот  день,  но,
слава Богу, кончился благополучно! А завтра у Начито день  рождения,  завтра
на столе будет стоять торт со свечами, завтра все будут дарить ему  подарки,
завтра он начнет свой новый год и  новую  счастливую  жизнь,  не  омрачаемую
угрозами и ссорами.
    Рита укладывает Начито спать. Но мальчику не спится, он лежит и  смотрит
на Риту широко раскрытыми глазами.
     - Рита, скажи, почему этот сеньор увел меня? И почему мама так плакала?
     - Все хорошо, что хорошо кончается, не вспоминай об этом, деточка!
     - Мне показалось, что я больше не увижу маму. - На глазах Хосе  Игнасио
появились слезы. -  И  скажи,  почему  тетя  в  первом  доме  обругала  меня
ублюдком?
     - Не плачь, мое солнышко, не плачь, мое сокровище!
     - Скажи, крестная, скажи, я же уже большой!
     - Хорошо, моя деточка. Только ты никому не говори, даже  маме.  -  Рита
присела на край кровати и наклонилась к  Хосе  Игнасио.  -  Если  мама  тебе
ничего не говорила, то только для того, чтобы ты всегда хорошо думал о своем
папе.
     - Папе?
     - Ну да, Начито, твой папа не  умер...  этот  самый  Хуан  Карлос  дель
Вильяр и есть твой папа... Он стал врачом и не захотел жениться на маме.
     - А мама была бедная?
     - Да, детка, бедная и очень скромная, и, видишь ли, была  этим  богачам
не пара. Но мама много работала и сама стала богатая. Она  хотела,  чтобы  у
тебя было все-все-все, чтобы ты рос счастливым, не хотела тебя  огорчать.  А
теперь они сами захотели с ней водиться, а мама не  хочет.  Мама  у  тебя  -
самая лучшая в мире. Ты ей ничего не говори, пусть у нас с тобой будет  свой
секрет.
     - С добрым утром, сынок! С днем рождения! - Мария со счастливой улыбкой
глядела на своего черноглазого сыночка. - Сегодня  ты  можешь  не  ходить  в
школу, Начито. Беги вниз, в гостиную, там тебя ждут подарки.
    Хосе Игнасио бросился ей на шею.
     - Я люблю тебя, мамочка! Ты самая лучшая мама на свете! Я  буду  любить
тебя всегда-всегда!

    Глава 14

    И снова торопливо бежали дни в трудах и хлопотах, одним что-то принося и
забирая у других. Прошедшие годы забрали у дона  Густаво  здоровье,  и  хотя
внешне он мало  изменился,  сердце  у  него  пошаливало,  и  дело  дошло  до
серьезной операции.  Альберто,  работавший  в  кардиологическом  центре  под
руководством доктора Валадеса и сам  ценившийся  как  хороший  специалист  в
области  кардиологии,  настоятельно  советовал  ее  сделать:  без   операции
ручаться за жизнь дона Густаво было трудно. Флоренсия проводила целые дни  у
постели дона Густаво, преданно  ухаживая  за  больным,  ведь  только  это  и
скрашивало ее одиночество. После смерти Фернанды  она  так  до  конца  и  не
оправилась, хотя выглядела попрежнему  молодо.  И  жила  только  в  прошлом,
только воспоминаниями. Дон Густаво тоже жил с тяжелыми воспоминаниями -  жил
с постоянными думами о сыне, который так его и не простил.  Он  ждал  его  и
часто говорил о нем с Фло-ренсией. Хуан Карлос  хоть  и  изредка,  но  писал
Альберто: дела у него шли неплохо, он работал в одной из крупнейших  больниц
Флориды, удачно оперировал, был на хорошем счету. Домой его  не  тянуло.  Он
предпочитал экзотические путешествия,  побывал  в  Африке,  еще  где-то,  но
приезжать домой не собирался.
    Однако в связи с предстоящей операцией дона Густаво Альберто  с  Лореной
решили вызвать его во что бы то ни стало. Пришлось  Хуану  Карлосу  оставить
все свои  дела,  сообщить  Наде,  своей  теперешней  возлюбленной,  что  его
вызывают к больному отцу, сесть на самолет и прилететь в Мехико.
    Пожалуй, он был даже рад, что вернулся.  Оказалось,  что  он  соскучился
даже по просторным улицам родного города. Ему было приятно узнавать  старое,
отмечать  новое.  И  он  был   как-то   по-юношески   взволнован,   захвачен
воспоминаниями. Прошло много лет, но вспоминалось всегда одно и то же...
    Хуан Карлос не мог справиться с собой - ноги сами принесли  его  к  дому
Марии, и он позвонил у красивых резных дверей уютного дорогого  особняка.  И
вот Хуан Карлос стоит и дожидается в просторном холле, когда  моложавая,  но
уже не такая кокетливая, Рита сообщит о его  приходе  Марии,  как  вдруг  на
лестнице появилась сама  Мария.  Думал  ли  он,  что  увидит  ее  такой?!  В
изысканнейшем вечернем туалете, с высокой парадной прической она могла  быть
кем угодно - кинозвездой, знаменитой певицей, оперной дивой! Да она  и  была
знаменитостью ничуть не меньшей, чем любая дива - она была  самым  известным
модельером  города  Мехико  и  сейчас  отправлялась  на  показ  своей  новой
коллекции. С минуты на минуту за ней должен был зайти Виктор, который всегда
сопровождал ее. Она узнала Хуана Карлоса, доброжелательно  поздоровалась,  а
он вдруг смутился как мальчишка.
     - Все эти годы я прожил в Штатах, и только-только вернулся, потому  что
болен отец, - сказал он как бы извиняясь и за  свое  отсутствие,  и  еще  за
что-то.
     - Сожалею. И тяжело? - светским тоном осведомилась Мария.
     - Должны оперировать. Сердце. Как Хосе Игнасио?
     - Взрослый, учится на юридическом.
    Стройный молодой человек  в  белоснежном  костюме  сбежал  по  лестнице.
Смуглое лицо озарилось белозубой улыбкой, черные глаза радостно засветились.
     - Ну-ка, мамочка, покажись! Великолепно! Лучшая из моделей Марии Лопес.
    Засмеялась и Мария, с гордостью оглядывая  сына,  потом  сделала  легкий
кивок в сторону Хуана Карлоса.
     - Не знаю, помнишь ли ты сеньора... Хуан Карлос подошел поближе.
     - Я - Хуан Карлос дель...
     - Как же! Мой папочка! -  Черные  глаза  Хосе  Игнасио  сузились,  губы
презрительно сжались. - Чему обязаны?
     - У Хуана Карлоса очень болен отец, он приехал на операцию.
     - А при чем тут мы?
     - Я думаю, он тебе лучше все  объяснит.  А  мы  спешим,  того  и  гляди
опоздаем.
    Мария с улыбкой пошла навстречу Виктору, который с  порога  наблюдал  за
происходящим в холле. Он улыбнулся в ответ, отворил дверь,  и  вот  она  уже
захлопнулась за ними...
    Да, многие годы неустанного  труда  принесли  Марии  Лопес  богатство  и
известность.  Ее  швейная  фабрика  работала   великолепно.   Теперь   Мария
собиралась купить целую сеть магазинов. Даже Виктора смутил  ее  размах,  он
было попытался  предостеречь  ее,  просил  быть  осторожнее,  но  удостоился
оценки: трус, и только. Загоревшись новой идеей и встретив  сопротивление  в
ее  осуществлении,  Мария  иногда  бывала  довольно  резкой.  Но   тут   она
опомнилась, вечером же приехала к Виктору,  извинилась,  и  они  помирились.
Дело было в том, что идея, которой теперь жила Мария,  была  ей  чрезвычайно
дорога: она хотела красиво одеть всех без  исключения  женщин  Мехико  -  от
служанки до  госпожи.  Сеньор  Авалос,  у  которого  она  собиралась  купить
магазины, скептически отнесся к желанию красиво одевать служанок.  Но  Мария
возмутилась: в отношении женщин она не признает никаких социальных различий,
женщина - это прежде всего обаяние, красота,  элегантность  и  изящество,  а
изящной и элегантной может  быть  каждая.  Она  собирается  продавать  новые
красивые  модели  по  доступным  ценам.  Когда  Мария  хотела  убедить,  она
убеждала  -  улыбкой,  интонацией,  логикой.  И  сеньор   Авалос   стал   ее
сторонником. Вот об этом и рассказала Мария Виктору, когда  приехала  с  ним
мириться. А донья Матильда рассказала ей о своих бедах и  радостях.  Главной
радостью была  женитьба  Маркоса,  он,  наконец,  женился  на  Перлите,  они
только-только вернулись из свадебного путешествия. Донья  Мати  нарадоваться
не могла, глядя на своих счастливых голубков.  И  тут  же  на  глаза  у  нее
набегали слезы: бедная ее девочка, как-то она там? Что с  ней,  с  бедняжкой
Хулией? Она ведь так и не вернулась домой! А донья Мати ждет ее каждый Божий
день, ее или весточки о ней!
    Годы пролетели, но они не принесли Хулии ничего нового: она  по-прежнему
была секретаршей и подругой своего красавчика-адвоката. Но  теперь  она  все
отчетливее понимала, что рассчитывать ей особенно не на что. Хотя Пабло  был
очень привязан к ней, положение ее становилось все более тягостным, так  как
жена Пабло, Амелия, чувствовала, что Пабло изменяет  ей.  Хулия  нервничала,
мучилась, боялась, что Амелия все узнает об их отношениях, а Пабло малодушно
пережидал, что все уляжется само собой, как-то образуется, как-то устроится.
Но пока в душе у Хулии копились только усталость и обида.
    Жгучая обида вспыхнула и  у  Хосе  Игнасио  при  взгляде  на  этого  уже
немолодого человека. Если признаться откровенно,  он  его  ненавидел.  И  не
желал ничего знать. И так все в лицо ему и высказал:
     - Единственно, чем я вам обязан, так это драками с детских  лет,  чтобы
заставить уважать мою мать. Издевательствами, насмешками, презрением и  тем,
что меня называли ублюдком. Это имя выбрали для меня вы, сеньор!
     - Прости, Хосе Игнасио! Я...
     - Я не Господь Бог! Мне трудно прощать!
     - Твой дедушка болен и был бы очень рад, если бы ты навестил его...
     - Я  едва  знаком  с  сеньором,  вашим  отцом,  и   не   вижу   никакой
необходимости в визитах. И вашем к нам тоже.
    Хуан  Карлос  даже  не  попытался  ничего  возразить.  В   чем   убедишь
максималистски настроенную юность? Он невольно любовался сыном, его горящими
глазами, его бескомпромиссностью. Внешне он  мало  был  похож  на  него,  но
гордость в нем  была,  безусловно,  гордостью  дель  Вильяров.  Хуан  Карлос
простился и ушел. А Хосе Игнасио продолжал кипеть от негодования.
    Негодовал и Виктор: неужели Мария вновь  позволит  войти  в  свою  жизнь
этому человеку? А вместе с ним и  той  тревоге  и  нерешительности,  которые
постоянно сопутствовали ему? Если слепая юность всегда во власти обольщений,
то неужели со зрелостью не приходит ясность взглядов? Однако он считал,  что
не имеет права досаждать своим негодованием  Марии  и  высказал  свою  точку
зрения дорогой в нескольких словах, вскользь.
    Показ мод  прошел  великолепно.  Коллекция  новых  моделей  Марии  Лопес
восхитила публику. Ей аплодировали.  Мария  сияла.  Выглядела  она  поистине
королевой.
    Поздно вечером Марии позвонил Хуан Карлос  и  попросил  о  встрече.  Она
согласилась поужинать с ним завтра вечером, так как должна была  знать,  чем
кончился их разговор с Хосе Игнасио.
    Хосе Игнасио переживал  сложную  пору  юности.  Молодым  не  свойственно
искать какие-то оттенки, они делят все происходящее  в  жизни  на  черное  и
белое, и Хосе Игнасио также бескомпромиссно делил этот мир  с  присущим  ему
темпераментом и страстностью. Внешне он  казался  спокойным,  уравновешенным
молодым человеком, с располагающими манерами, но характер его  был  сложным.
Он  был  порывистым,  неуравновешенным,  болезненно  самолюбивым,  гордым  и
обидчивым  юношей.  Он  мог  вспыхнуть  от  случайно   брошенного   взгляда,
оброненного  слова.  При  этом  он  отличался  благородством,  великодушием,
прямотой. Ему и самому было нелегко справляться со  своими  эмоциями,  да  и
другим с ним тоже было совсем нелегко. И ко  всему  прочему  он  был  еще  и
влюблен.  Влюбился  он  в  трогательную  большеглазую  девочку,  с   которой
познакомился в кафе, где обедал со своим  другом  Луисом,  а  она  со  своей
подругой Ивон и где волею судеб они оказались за одним столиком. С  тех  пор
он несколько раз звонил ей, они встречались, и Хосе  Игнасио  понял:  в  его
жизнь впервые вошла настоящая любовь. Он не был обделен женским вниманием  -
спортсмен, член национальной команды по  поло  -  девчонки  просто  обрывали
телефон, особенно после того, как его показывали на телевидении. Но  сам  он
не слишком-то их жаловал своим вниманием.  И  тут  вдруг  Лаура.  С  первого
взгляда он поверил в ее искренность - она смотрела на мир  так  ясно  и  так
чисто, что и для Хосе Игнасио мир становился светлее и радостнее. В одну  из
встреч он сказал ей:
     - Я хотел бы, чтобы ты стала  моей  невестой,  Лаура.  И  Лаура,  очень
серьезно, глядя ему в глаза, ответила:
     - Я согласна, Хосе Игнасио.
    С этого дня Хосе Игнасио летал  как  на  крыльях.  И  тут  вдруг  в  его
солнечном мире появилась тень - тень прошлого, черная тень, которая омрачала
его детство, потом отрочество, а теперь намеревалась омрачить и юность. Нет,
он не позволит этой тени распоряжаться своим настоящим! Вот поэтому  он  так
решительно и отправил в прошлое Хуана Карлоса.  Он  не  желал  иметь  с  ним
ничего общего.
    А Хуан Карлос смотрел и  не  мог  насмотреться  на  Марию.  Кто  бы  мог
подумать, что та наивная простушка и эта светская красавица - одна и  та  же
Мария? Годы ничего не отняли у нее, наоборот, они щедро одарили  всем,  чего
женщина может только пожелать: умением держаться,  изысканностью,  красотой,
богатством. И Хуан Карлос вновь предложил Марии руку и сердце.
     - Я же знаю, ты не свободен, в Штатах тебя непременно кто-то ждет!
     - Одно твое "да" - и я никогда к ней не вернусь!
     - А одно "нет"?
     - Вернусь в Штаты.
     - И женишься?
     - Вполне возможно, раз тебе я не нужен...
    Тон  Хуана  Карлоса  был  уже  откровенно  вызывающим.  Мария   невесело
улыбнулась.
     - Всю свою жизнь я играла без запасных, а из твоей команды как запасной
игрок давно вышла.
     - Последний раз прошу... выходи за меня замуж. -  Глаза  Хуана  Карлоса
умоляюще смотрели на Марию.
     - Невозможно.
     - Почему?
     - Хосе Игнасио хочет носить фамилию Лопес.
     - Но если мы поженимся, он изменит свое мнение.
     - Свою фамилию не изменю и я, меня все знают под этой фамилией.
     - Но уговорить сына навестить дедушку ты хотя бы  можешь?  Он  в  очень
плохом состоянии, и визит Хосе Игнасио был бы для него лучшим лекарством.
     - Постараюсь, Хуан Карлос, но не обещаю.
     - Позволь проводить тебя.
     - Мой шофер прекрасно справится с этим, уверяю тебя.  Мария  улыбнулась
на прощание и пошла к выходу - стройная, уверенная в  себе  красавица.  Хуан
Карлос остался сидеть за столиком. Точно так же он сидел за  столиком  много
лет назад, а Мария, тоненькая девчонка с косами, ушла. Тогда он еще не знал,
что она навсегда ушла из его  жизни...  И  навсегда  осталась  в  ней...  Он
побежал за ней следом.
     - Нет, Мария, я отвезу тебя, и совсем не домой - в дом, куда ты  должна
была войти почти двадцать лет назад.
     - Я там лишняя.
     - Знаешь, я хочу, чтобы ты  посмотрела,  что  за  дом  не  открыл  тебе
дверей, когда ты была просто Марией... куда я побоялся привести тебя за руку
как свою жену, где должен был родиться наш сын...
     - Не казнись, я простила.
     - Но не забыла!
     - Забыть невозможно, я не могу забыть свою жизнь...  И  Мария  вошла  в
этот негостеприимный для нее дом, увидела обшитый деревянными панелями холл,
лестницу, ведущую на второй этаж, но что ей было  теперь  до  особняка  дель
Вильяров?
    С ней поздоровалась и очень ласково встретила Флорен-сия, восхитилась ее
красотой, ее славой, отметила, что видела ее портрет в газете. Но что было и
до этого Марии?
    Ее попросили подняться к  дону  Густаво,  он  уже  почти  не  встает,  и
единственная его отрада -  вырезанный  из  газеты  портрет  его  внука  Хосе
Игнасио. Мария извинилась: она очень спешит.
    Но дон Густаво, услыхав, что к ним в  гости  пришла  Мария,  вышел  сам.
Мария отметила, что дон Густаво  действительно  очень  постарел  и  выглядит
неважно - бледный, худой, с мешками под глазами. Он очень обрадовался  ей  и
очень просил привести внука, ему хотелось увидеть  его  в  первый,  а  может
быть, и в последний раз...
     - Не говорите так, не надо, - сказала Мария. - Я постараюсь, но обещать
ничего не могу.
    Домой она пришла усталой, если не сказать разбитой. Виктор, который  был
приглашен к ужину, сразу почувствовал, что Марии лучше побыть  одной.  Мария
благодарно кивнула.
     - Кто знает... иногда мы заблуждаемся, считая счастливыми тех,  кто,  в
сущности, несчастен, - сказала Мария.
     - А мне кажется, что рано или поздно даже замки рушатся.  Но  пока  они
стоят, то выглядят очень внушительно... - отозвался Виктор.
     - Вы говорите будто по-китайски, - вступил в разговор Хосе Игнасио, - я
ни слова не понял.
     - Это игра, и ее  понимаем  только  мы  с  твоей  мамой,  -  засмеялся,
впрочем, не слишком весело, Виктор. - Спокойной ночи, Мария.
    Донья Матильда хлопотала, кормя ужином своих детей - Маркоса с  Перлитой
и Германа. Виктор сегодня ужинал  у  Марии.  Донья  Мати  вздыхала:  похоже,
никогда ей не дождаться внука, похоже, никогда не женится  Виктор.  И  вдруг
Перлита, потупившись, сказала:
     - Раз вы так хотите иметь внука, мы с Маркосом сделаем вам подарок.
     - Перлита! - всплеснула руками донья Мати.
     - Да-да, - подтвердил Маркое, - Перлита ждет ребенка!
    Вот это был подарок - чудесный, замечательный! Ну что ж,  у  ее  молодых
все  пока  складывалось  удачно:  Маркое  открыл   мастерскую   по   ремонту
радиоприборов и пригласил к себе помощником Германа. С Перлитой  Маркое  жил
душа в душу, а теперь вот и ребенок!..  А  Виктора  все-таки  жаль,  как  бы
хорошо было, если бы он женился! Сколько лет он  любит  Марию,  столько  лет
помогает ей, но видно, не суждено ему счастья, видно, не судьба...
    Как защищал Виктора Хосе Игнасио! Только его он считал своим отцом.
     - Послушай меня, мама! Послушай меня, - твердил  он.  -  Ты  не  можешь
пренебречь человеком, который был с тобой в самые трудные годы! Он дал  тебе
кров, он учил тебя, он помог тебе стать знаменитой Марией Лопес  и  никогда,
ни одним намеком не дал  тебе  понять,  сколь  многим  ты  ему  обязана!  Он
бескорыстно помогал тебе, мама! А сколько он помогал мне!
     - Ты прав, сынок. Поверь, я ни о чем не забыла. Но сейчас речь совсем о
другом... дону Густаво грозит операция, и очень опасная...
     - Я не врач.
     - Но он очень хочет видеть тебя, и с этой точки зрения ты бы  мог  быть
если не врачом, то лекарством...
     - Не пожелав принять тебя в семью, он причинил нам много горя, и  я  не
понимаю, почему должен теперь исполнять его желания?!
     - Был один случай, сынок, когда дон Густаво много сделал и для тебя,  и
для меня. Может, ты забыл о нем, но я - нет.  Хуан  Карлос  хотел  разлучить
тебя со мной, но дон Густаво  понял  боль  материнского  сердца  и  поступил
милосердно. Если можешь, сынок, не отказывай ему в его просьбе...
    Хосе Игнасио нехотя кивнул.
     - Папа! У меня для тебя сюрприз! - крикнул Хуан Карлос, отворив входную
дверь: на пороге стояли Хосе Игнасио и Мария. - Проходите, прошу!
    Хосе Игнасио, скованный, чопорный, наклонил голову и вошел  в  холл.  Из
спальни второго этажа на галерею с трудом вышел дон Густаво.
     - Хосе Игнасио! Мой внук!
     - Как вы себя чувствуете, сеньор дель Вильяр? - спросил Хосе Игнасио.
     - Неважно, голубчик. Подойди, обними меня. Как я рад, что  ты  все-таки
пришел! А-а, Лаура!  Добрый  вечер,  деточка!  Познакомься,  мой  внук  Хосе
Игнасио!
     - Твой внук? - Я не знала, что у тебя есть внуки, кроме меня, дедушка!
    Лаура и Хосе Игнасио изумленно смотрели друг  на  друга.  Они  никак  не
ожидали, что могут встретиться здесь. Для Хосе  Игнасио  это  был  настоящий
удар - здесь он был  в  стане  врага,  и  к  стану  врага  принадлежала  его
возлюбленная. Для Лауры же это было просто неожиданностью.  Дон  Густаво  не
заметил ни их напряженности, ни неловкости. Он увел Хосе Игнасио  к  себе  в
спальню, говорил о себе, рассказывал, как хотел увидеть внука, как следил по
газетам за его успехами,  винил  себя  за  прошлое,  высказывал  надежду  на
будущее. Хосе Игнасио слушал его рассеянно, он  хотел,  чтобы  этот  человек
понял всю глубину и всю непоправимость совершенного. Ничего, кроме обиды,  в
данный момент он не испытывал, эти люди были врагами, и он не мог, да  и  не
хотел их простить. И сейчас у него было одно  желание  -  как  можно  скорее
покинуть этот дом. Чем дольше он здесь оставался, тем больше обиды  и  гнева
копилось в нем: на что рассчитывали  эти  дель  Вильяры?  Что  их  внезапное
расположение искупит годы боли, страданий, унижений? Они были  причиной  его
страданий, и как смели теперь рассчитывать на его любовь? В конце концов  он
сказал:
     - Дон Густаво, я желаю вам успешного исхода операции... Искренне желаю,
но болеть за вас душой и любить - не могу... Я люблю тех, кто меня вырастил,
кто был со мною рядом... а не чужих. Нет, сеньор  дель  Вильяр,  я  не  могу
любить ни вас, ни вашего сына...
    Он простился и  вышел  из  спальни  дона  Густаво,  где  на  тумбочке  в
изголовье стояла в рамке его фотография, вырезанная из газеты.  Но  что  она
значила? Что меняла?
    Хосе Игнасио хотел найти Марию и уйти  из  этого  неприятного  для  него
дома. Мария была в библиотеке,  разговаривала  с  Хуаном  Карлосом.  К  Хосе
Игнасио подошла Лаура.
     - Клянусь, я ничего не знала, - сказала она.
     - Зато мы оба теперь знаем обо всем.
     - Что это меняет между нами?
     - Все. Твоя семья пожелала, чтобы я вырос незаконнорожденным. Эту семью
я ненавижу и не принимаю!
     - При чем тут семья? Мы познакомились, мы полюбили друг друга, нам  нет
ни до кого из них дела.
     - Ты из дель Вильяров, а дель Вильяров я ненавижу!
     - Я - Ривера.
    Глаза Лауры наполнились слезами. Но что она могла  сказать?  Она  и  так
сказала слишком много.
    Хуан Карлос умоляюще смотрел на Марию, пытаясь удержать ее.
     - Неужели ты вот так и уйдешь из моей жизни? - спросил он с отчаянием в
голосе.
     - Я ушла из нее много-много лет назад. Прощай.
     - Хосе Игнасио! Ты что-нибудь мне скажешь?
     - В моей жизни вас никогда и не было.
     - Я не понимаю, мне кажется невероятным, что для тебя,  для  сына  меня
вообще не существует... - Хуан Карлос был очень бледен.
     - Вы сами  этого  пожелали,  доктор  дель  Вильяр.  Мама  обошлась  без
подвенечного платья, без благословения. Двери вашего дома не открылись перед
ней. Так почему же вы смеете входить в двери нашего?
     - Хватит,  Хосе  Игнасир,  хватит!  -  Лицо  Хуана  Карлоса  исказилось
страданием.
     - Я напомнил вам все это только для того,  чтобы  попросить  больше  не
беспокоить маму. Ни ей, ни мне - нам ничего от вас  не  надо!  Мы  не  хотим
иметь с вами дела. Мама! Пошли!
    И Хосе Игнасио,  попрощавшись  кивком  головы,  торопливо  направился  к
двери. Следом за ним вышла и Мария.
    Виктор не находил себе места. Почему его личная жизнь должна зависеть от
этого хлыща? Почему именно в этих ненадежных и жалких  руках  находится  его
счастье?
     - Когда свадьба? - задал он с порога вопрос Марии.
     - Никогда, Виктор.
     - Ты же по-прежнему любишь его!
     - Нет. Но на душе у меня пусто, и я не думаю,  что  когда-нибудь  смогу
полюбить...
    Мария была благодарна Виктору: все эти годы он был с нею рядом, и она не
чувствовала себя одинокой. Но все-таки в сердце у нее была пустота. От  боли
она отгородилась работой, и работала чудовищно много, торопясь вперед, чтобы
боль не настигла ее. И боль мало-помалу отступала. Мария даже как бы  обрела
покой. Но этот покой скорее был мертвым равнодушием. Мария свыклась с  этим,
равнодушие стало частью ее самой, и  она  уже  не  могла  себе  представить,
бывает ли иначе. Поэтому  ей  казался  странным  огонек,  который  временами
загорался в глазах Виктора, устремленных на  нее.  Но  она  не  любила  этот
огонек; Виктор должен был всегда  оставаться  совершенством,  почти  святым,
тогда ей было бы с ним спокойно.
     - Но я никогда не стремился к святости, Мария. Я - мужчина,  только  ты
не хочешь этого замечать...
    Хуан Карлос снова летел в Штаты. Операция прошла  успешно.  Дон  Густаво
был вне опасности. И Хуан Карлос возвращался в  уже  ставшую  ему  привычной
жизнь. Рад он был или не рад своему посещению прошлого? Он и  сам  не  знал.
Прошлое так и осталось для него прошлым, не сделавшись настоящим. А  значит,
по-прежнему сопутствовало ему, было его тяжелым багажом.  Он  возвращался  к
своей работе, к Наде - трезвой, практичной, разумной Наде, с которой никогда
и ничего не надо было выяснять. Но одно он знал  теперь  твердо:  больше  он
никогда не женится. И об этом он сказал Наде на следующий день по приезде.
     - Как хочешь, дарлинг, - с улыбкой ответила разумная Надя.

    Глава 15

    До чего интересно стало жить Ивон! Ее лучшая  подруга  Лаура  влюбилась.
Влюбилась она в смуглого красавчика Хосе Игнасио, а  он  оказался  с  ней  в
родстве, оказался незаконнорожденным сыном дяди Лауры, Хуана Карлоса.  Семья
дель Вильяр когда-то не  приняла  его  мать,  и  теперь  он  ненавидел  дель
Вильяров и Лауру тоже.
    Ивон обожала быть в центре событий. Ей и самой нравился Хосе Игнасио,  и
она не прочь была закрутить с ним роман. Но Хосе Игнасио до поры до  времени
не сводил глаз с Лауры. Теперь же у Ивон появлялся шанс, и она не собиралась
от него отказываться. А тут как раз подвернулся удобный  случай:  дядя  Ивон
Артуро д'Анхиле пригласил ее на парад мод, который должен был  состояться  в
одном из принадлежащих ему отелей. Ивон позвала с собой Лауру.
     - Пойдем, там  непременно  будет  Хосе  Игнасио,  раз  его  мать  будет
показывать свою коллекцию. И ты с ним сможешь поговорить.
     - Просто не знаю,  что  мне  делать,  Ивон,  -  со  вздохом  призналась
Лаура. - Поверь, я просто ничего не понимаю! Не понимаю, почему Хосе Игнасио
и Мария Лопес должны не любить меня?! Я же не сделала им ничего  плохого.  И
мне, например, очень нравится Мария. А моя мама терпеть ее не может. Все так
перемешалось! И от этой сумятицы мне очень тяжело.
     - Давай подождем, Лаура. Сходим на парад мод, а там будет видно.
    Лаура не стала говорить Ивон, что она успела побывать у  Марии.  Прямой,
бесхитростной Лауре невмоготу было то ложное положение, в каком она невольно
оказалась. И она отправилась в дом к Марии, чтобы выяснить для себя,  в  чем
причина такой нелюбви к ее семье и почему эта нелюбовь распространяется и на
нее. Мария удивилась приходу девочки, но  и  пожалела  ее:  Лаура  выглядела
такой взволнованной! Зато  Хосе  Игнасио  держался  очень  холодно  и  очень
натянуто.
     - Я вижу, вы, сеньора Мария, удивлены моим  приходом,  а  Хосе  Игнасио
молчит и терпит мое присутствие только из вежливости. Но почему?
     - Потому что между вашей семьей и нами не может быть ничего  общего,  -
отвечала Мария.
     - Но у нас с Хосе Игнасио общая кровь, и она куда важнее всех бумаг  на
свете!
     - Семья дель Вильяр никогда так не думала, - холодно сказала Мария.
     - Я, например, просто  восхищена  вами,  сеньора  Мария!  -  продолжала
Лаура. - Я бы очень гордилась, будь я вашей дочерью!
    Прямота и искренность девочки пришлись Марии по душе.  Но  Хосе  Игнасио
торопливо сказал:
     - Не стоит, Лаура... Прошлого для нас с мамой не существует,  и  мы  не
хотим никаких напоминаний о нем.
    С этим Лаура и ушла. А  теперь  Ивон  предлагает  ей  новую  возможность
поговорить с Хосе Игнасио. Лаура была не слишком уверена как в  возможности,
так и в результатах этого разговора. Но все-таки она решила, что надо  пойти
и попробовать: она слишком любила своего кузена, чтобы смириться  с  мыслью,
что им никогда не быть вместе.
    Лаура не знала, что ненависть Хосе Игнасио  была  скорее  желаемой,  чем
реальной. Хосе Игнасио страдал без нее,  мучился  и  очень  боялся,  что  не
выдержит этих страданий и полетит к ней, забыв обо всем на  свете...  Однако
уязвленное самолюбие и гордыня дель Вильяров удерживали  его,  и  он  только
крепче стискивал зубы и принимал все более холодный и равнодушный вид.
    Прошлое не было безразлично и Марии. Расставшись с Хуаном Карлосом,  она
не спала всю ночь. Любила она его? Не любила? Мария и сама этого  не  знала,
но одно она знала твердо: он в ее жизни был единственным. И если бы не  Хосе
Игнасио, который всерьез его ненавидел, кто знает, как решила  бы  она  свою
судьбу? Умом Мария понимала, что разрыв - самое верное из решений. Что  Хуан
Карлос из тех людей, которые никому не приносят счастья. Но  отказавшись  от
него теперь уже навсегда, ей стало безумно  жалко  себя,  жалко  несчастливо
прожитой жизни, которая вся ушла на преодоление трудностей,  на  залечивание
нанесенной раны.
    Словом, Марии было тяжело. Она внутренне металась, нервничала,  так  что
парад мод, где должны были показывать ее модели, пришелся как нельзя кстати.
Он должен был помочь ей встряхнуться,  почувствовать  себя  в  форме,  снять
ощущение напрасно прожитой жизни.
    Обычно на все презентации и показы она  ходила  вместе  с  Виктором,  но
сейчас решила взять с собой Хосе Игнасио. Как-никак, ее жизнью был  ее  сын.
Она гордилась своим взрослым сыном-красавцем, и ей хотелось, чтобы он оценил
ее работу.
    Показ  моделей  прошел  великолепно.  Приглашены  на  него  были  только
избранные.  Модели  были  высоко  оценены.  К  Марии   подходили,   выражали
восхищение, поздравляли. Подошла к ней и Лаура,  она  была  здесь  со  своей
подругой Ивон, и тоже поздравила Марию. Ивон представила Марии  своего  дядю
Артуро д'Анхиле, который был одним из организаторов показа моделей. Красавец
Артуро, знаток и ценитель женщин, не мог не  оценить  яркой  и  своеобразной
красоты Марии. Увидев, что  она  собирается  уходить,  он  постарался  всеми
силами ее удержать.
     - Я должен вас непременно познакомить со своими гостями, - сказал он.
     - Познакомлюсь с удовольствием, - ответила, улыбаясь, Мария. - Сейчас я
вернусь, Хосе Игнасио, - сказала она сыну и ушла вместе с Артуро.
    Ивон тут же подтолкнула Лауру.
     - Не упускай возможности, пока он один, и я прогуляюсь по салону...
     - Правда, правда...
    Лаура заторопилась к Хосе Игнасио.  Ивон  усмехнулась:  "Чем  больше  ты
будешь надоедать ему, тем скорее он тебя возненавидит", - подумала она.
    Да, ничего хорошего этот разговор Лауре не принес.
    Хосе Игнасио был крайне резок, и на  все  ее  попытки  напомнить  ему  о
прошлом, отвечал, что ни прошлое, ни она  сама  его  больше  не  интересуют.
Отвечал нарочито грубо, боясь не выдержать взятого тона, расчувствоваться, и
поэтому торопился обидеть дорогую его сердцу Лауру как можно больнее, с  тем
чтобы она как можно скорее оставила его в покое. Но  откуда  было  знать  об
этом Лауре? Конечно, она чувствовала, что Хосе Игнасио к  ней  неравнодушен,
но вместе с  тем  чувствовала  и  откровенное  желание  ее  обидеть,  и  оно
причиняло ей боль. Она отошла с тяжелым сердцем, и к  Хосе  Игнасио  тут  же
подскочила Ивон.
     - Да на тебе лица нет, пойдем-ка пройдемся! - защебетала она, кокетливо
хлопая голубыми глазками.  -  Лаура  просто  проходу  тебе  не  дает,  хочет
добиться своего! Она не привыкла, чтобы ей  отказывали.  Привыкла,  что  все
пляшут под ее дудку, и хочет заставить поплясать и тебя.
     - Что ж, значит, она - достойный представитель своей семьи.
     - Она пойдет на все, только бы ты в нее влюбился, чтобы потом  прогнать
тебя прочь. Она всегда так поступает. Самолюбива до  крайности.  Но  я  тебя
вовремя предупредила, и ты на ее удочку не попадешься.
    Хосе Игнасио внутренне поздравил себя: он прав,  не  доверяя  никому  из
дель Вильяров, все они одинаковы, и лучше с ними дела не иметь.
    Видя холодное и высокомерное выражение лица  Хосе  Игнасио,  появившееся
после ее слов, Ивон осталась очень довольна: Хосе Игнасио принял к  сведению
ее слова. Простившись с ним, Ивон подошла к своему дядюшке.
    Он только что распрощался с Марией, и Ивон поняла:  дядюшка  Артуро  под
большим впечатлением от Марии.
     - Ты не отходил от Марии Лопес ни на  шаг,  дядя  Артуро!  -  кокетливо
сказала она.
     - Не мог отойти, Ивон.  Ты  же  знаешь,  у  меня  слабость  к  красивым
женщинам. А тут еще и оригинальный ум!
     - А ты знаешь ее историю?
     - У нее еще есть и история? Рассказывай скорее!
     - Она женщина с прошлым, и даже весьма пикантным.
     - Не может быть!
     - Представь себе! Свою карьеру она начала, работая служанкой, влюбилась
в Хуана Карлоса дель Вильяра, дядю моей подруги Лауры, и даже родила от него
сына, вот этого самого Хосе Игнасио. Дель Вильяр, ясное дело, не женился  на
ней и сына не признал. Такая вышла история.
     - Очень забавная.
     - Тебе по вкусу мать, а мне - сын. Хосе Игнасио просто красавчик,  тебе
не кажется?
     - А как насчет прошлого его матушки?
     - Но я же не замуж за него собралась, дядюшка! Выйти за него? Да  такое
и представить себе невозможно! А так, провести приятно время, почему бы нет?
     - Что ж, ты права, племянница! Ивон весело рассмеялась.
    Что бы там ни говорили, но Мария была все же очень красивой женщиной.  А
Артуро д'Анхиле любил красивых и знал в них толк. Ее прошлое? Да Бог с  ним!
Мария ему нравилась, и он не сомневался, что сумеет  понравиться  и  ей.  На
следующее утро Мария получила чудесный  букет  цветов,  и  как  только  ушел
посыльный, зазвонил телефон  -  Артуро  осведомлялся  о  ее  самочувствии  и
спрашивал, не поужинает ли она с  ним  вечером.  Мария  секунду  подумала  и
согласилась. Артуро предложил заехать за ней, но  она  отказалась,  пообещав
приехать прямо в ресторан.
    Когда Мария вошла в полутемный зал ресторана, она  поняла,  что  ужинать
они будут только вдвоем: Артуро  снял  на  весь  вечер  этот  небольшой,  но
приятно обставленный зал. В отдалении  играли  музыканты,  на  столе  горели
свечи, стол был красиво сервирован, меню обещало быть не менее  продуманным.
Мария оценила внимание этого предупредительного, без навязчивости, человека.
Оно было ей приятно. Артуро держался просто и явно располагал к себе.  Мария
была ему благодарна за приятно проведенный вечер.
    Что-то переменилось в жизни  Марии  после  отъезда  Хуана  Карлоса.  Она
очнулась от бесстрастного безразличия, в котором жила уже  много  лет.  Хуан
Карлос вновь причинил ей страдание, но причинив его, сделал чувствительной к
окружающей действительности. Мария  вдруг  ощутила,  что  вокруг  нее  живут
мужчины, живут женщины, со своими отношениями,  притяжением,  равнодушием...
Ощущение показалось Марии и странным, и  новым.  Странным  и  новым  было  и
внимание Артуро. Впервые она не избегала знакомства и даже хотела продолжить
его...
    Хотел этого и Артуро. На прощание он сказал ей:
     - Я не дам тебе исчезнуть ни за что на свете, Мария!
    А Ивон продолжала интриговать, она шла к своей цели кружным путем, но не
сомневалась, что своего добьется. Простодушная Лаура тоже пыталась  добиться
своего, она пыталась разрушить разделившую их  с  Хосе  Игнасио  стену,  она
хотела, чтобы он посмотрел на мир ее глазами, увидел,  как  она  его  любит,
увидел  возможность  их  счастья  вдвоем  и  перестал  видеть  тени  давнего
безрадостного  прошлого,  давно  нажитые  обиды.  И  она   вновь   и   вновь
заговаривала с ним, надеясь, что он услышит ее,  но  самолюбивый,  обидчивый
Хосе Игнасио ни за что не хотел ее  слышать.  Он  боялся  расслышать  Лауру.
Боялся оказаться униженным, вняв сладостному голосу любви.
    И вот Лаура вновь подошла к нему в кафе, вновь заговорила с ним,  но  он
снова очень резко отказался говорить с ней. Луис, друг Хосе Игнасио, который
прекрасно знал, как он страдает и мучается, попытался его образумить, но тот
не пожелал выслушать и друга. Обиженную до слез Лауру  принялся  успокаивать
Педро Куэвас - тот пухлый мальчишка, с которым  когда-то  подрался  в  школе
Хосе  Игнасио.  Сейчас  это  был  высокий  худощавый  парень  с   неприятным
самоуверенным лицом. Педро и Хосе Игнасио  не  терпели  друг  друга  еще  со
школы. Теперь для взаимной ненависти  у  них  еще  одна  причина.  -  Лаура,
которая нравилась обоим.
     - Да как ты смеешь так разговаривать с  девушкой?  -  возмущенно  начал
Педро. - Хотя чего от тебя  ждать?  По-другому  ты  не  умеешь!  Порядочному
обращению с женщинами учатся с детства у своих отцов!
    Хосе Игнасио побледнел от бешенства, но в драку не полез. Педро он  знал
прекрасно и не собирался выяснять с ним отношения, они давно были  выяснены.
Лаура поблагодарила Педро за поддержку, Ивон взяла у него телефон, и девушки
ушли. Ивон собиралась пригласить к себе на день рождения и Хосе  Игнасио,  и
Педро, обещая в утешение Лауре, что для нее это будет еще одной возможностью
поговорить с Хосе Игнасио.
    А у Хосе Игнасио появилась еще одна причина для тревоги  и  раздражения.
Ему был крайне неприятен Артуро д'Анхиле, и он очень сердился, что его  мать
принимает его ухаживания. Всеми силами он старался отговорить ее от встреч с
этим избалованным снобом.
    Хосе Игнасио казалось, что  его  мать  во  что  бы  то  ни  стало  хочет
проникнуть в тот мир, который когда-то отверг ее, и он боялся, что по  своей
неопытности и прямодушию она заплатит за это  неприемлемую  для  себя  цену,
уронит свое достоинство, став любовницей  богатого  циника.  Он  поторопился
обратиться за поддержкой  к  Виктору,  но  тот,  сам  страдая  от  появления
соперника, постарался объяснить крестнику, что  Мария  вправе  распоряжаться
своей жизнью так, как считает нужным, и он никак не может вмешиваться во что
бы то ни было без ее согласия. Тогда  Хосе  Игнасио  в  очередном  разговоре
заявил матери, что в качестве близкого для нее человека он  согласен  только
на Виктора, одного Виктора, и никогда не примет никого другого!
    В одну из минут душевного неуюта и  смятения  ему  позвонила  Ивон.  Она
пригласила его на день  рождения,  пообещала,  что  они  прекрасно  проведут
время. Хосе Игнасио не обещал, что придет. Он и сам не знал, хочет он идти к
ней или нет... Потом Ивон произнесла весьма странную фразу:
     - Хорошо... если хочешь... мы можем встретиться и раньше.
    Хосе Игнасио не понял и переспросил:
     - Кто? Мы с тобой?
     - Конечно.
     - Ну что ж, давай попробуем, - не слишком уверенно ответил он.
     - Значит, ты меня приглашаешь? - переспросила в свою очередь Ивон. .
     - По-моему, это ты приглашаешь меня.
     - Но нам, пожалуй, все же не стоит встречаться.
     - Как хочешь, - ответил Хосе Игнасио и повесил  трубку.  А  Ивон,  тоже
повесив трубку, обернулась к Лауре, которая присутствовала при разговоре:
     - Теперь ты видишь, что все парни на свете одинаковы! Твой Хосе Игнасио
ничуть не лучше  других!  Ты  же  слышала,  что  он  приглашал  меня  с  ним
встретиться, да еще как настаивал! Но мы же с тобой подруги, нам  незачем  с
ним встречаться, правда?
    Лаура ничего не ответила и только пожала плечами. Стоило  ей  уйти,  как
Ивон тут же набрала номер Хосе Игнасио и сказала:
     - Послушай, Хосе Игнасио, давай все-таки встретимся. Скажи,  когда  мне
тебя ждать.
    Что ж, почему бы и нет? Хосе Игнасио встретится с Ивон, лучшей  подругой
Лауры, он поедет и к ней на день рождения, он сделает все, чтобы  Лаура  его
возненавидела, чтобы считала самым большим подлецом на свете!

Глава 19

    Жизнь идет, и у каждого в ней свои радости, свои печали. У каждого  свои
сложности - и у счастливых, и у несчастных. Но никто не обделен ни  тем,  ни
другим. Брат и сестра - Хулия  и  Маркое,  как  по-разному  складываются  их
судьбы! Трудно и не слишком радостно Хулии, Маркое счастлив,  но  и  у  него
счастье омрачено...
    Хулия все так же работала секретаршей у своего адвоката Пабло, и все так
же встречалась с ним, надеясь рано или поздно выйти за него  замуж,  завести
семью, детей. Но Пабло твердо стоял на своем: развода просить у Амелии он не
будет, и никогда не испортит своей безупречной репутации,  не  поставит  под
угрозу свое положение в обществе. Тем более, дочь его сейчас выходит  замуж.
Но дома Пабло почти не бывал, все свое свободное время он проводил с Хулией.
Амелия давно поняла, что в жизни Пабло  появилась  другая  женщина  и  очень
страдала от этого и мучалась. Пабло был моложе ее, что она могла поделать? С
годами она располнела,  и  стало  видно,  что  она  уже  немолода.  А  Пабло
по-прежнему красавчик - стройный спортивный блондин,  на  него  до  сих  пор
заглядываются женщины. Амелия не сомневалась, что после замужества дочери он
окончательно с ней расстанется. Она приготовилась к этому, хотя  ей  и  было
страшно; но все равно семьи нет, а  ложное  положение  вдвойне  тягостно.  И
все-таки ей хотелось бы знать, кто  она,  эта  женщина,  ее  соперница.  Она
обратилась за помощью к секретарше  своего  мужа,  Хулии,  девушка  была  ей
симпатична, всегда так мила, любезна. И видно по всему,  что  у  нее  доброе
сердце. К тому же кому, как не ей, знать, кто приходит к Пабло, кто  звонит.
Конечно, Хулию не порадовала просьба Амелии следить  за  женскими  голосами,
она попыталась уверить Амелию, что та волнуется  понапрасну,  но  увидев  ее
несчастное лицо, замолчала и согласилась. Амелия ей благодарна.  Теперь  они
иной раз вместе обедают. Пабло издевательски  фыркает:  не  хватало  только,
чтобы обе женщины стали ближайшими подругами! А положение  Хулии  стало  еще
сложнее. На все ее мольбы как-то помочь ей, принять какое-то  решение  Пабло
яростно отвечает, что все должно оставаться так, как есть.
    Так, как есть? Безнадежность и печаль завладели сердцем Хулии.  Человеку
можно жить только когда ему есть чего ждать. А если  ждать  нечего,  то  как
жить? Хулии невольно вспомнилась ее прошлая жизнь: все в ней было так  ясно,
так безмятежно, а  теперь?  Как-то  она  случайно  повстречала  Бе-нито,  он
по-прежнему работает в механической мастерской. По той радости, с  какой  он
смотрел на нее, она поняла, что любит он ее тоже по-прежнему.  И  сердце  ее
защемила тоска по этой прошлой, такой теплой, такой бесхитростной жизни! Она
даже дала Бенито адрес своей конторы, и он как-то навестил ее, чем привел  в
негодование Пабло. Он не мог перенести, чтобы у Хулии были еще и поклонники!
Он бушевал, высказывал недовольство. А Хулия никак не могла убедить его, что
Бенито - всего лишь друг детства, а детство для каждого - особая, счастливая
пора, с детством-то не расстанешься! Но она все-таки пообещала,  что  больше
не будет видеться с Бенито, если это так огорчает Пабло. Она любила Пабло, и
его покой был для нее всего дороже. И Пабло ведь тоже ее любил, она была его
ночным солнцем, его радостью, его сокровищем, и ему хотелось, чтобы так было
всегда-всегда... И пока Хулия со щемящим сердцем соглашалась на это  тайное,
укрытое покровом ночи счастье...
    Но ребенка от Пабло, которого так хотелось Хулии, у нее  никогда-никогда
не будет. Он так и сказал ей:
     - У тебя никогда не будет от меня ребенка!..
    Счастью Перлиты и Маркоса радовались все, а с тех пор, как Перлита стала
ждать малыша,  особенно.  Маркое  работал  в  своей  мастерской  по  ремонту
электроприборов, и ему помогал младший брат Герман. С некоторых  пор  Маркое
стал замечать какую-то странную слабость, сонливость, ему даже трудно бывало
иной раз пошевелить рукой. Он понимал, что должен пойти к врачу,  но  и  это
ему было трудно. А беспокоить своими жалобами Перлиту он не хотел.  Наконец,
он все-таки пересилил себя и отправился к доктору Рохасу, и тот направил его
на анализы, а потом велел прийти еще раз. Теперь из-за анализов и визитов  к
врачу Маркосу  приходилось  частенько  уходить  из  мастерской,  и  Перлита,
заглядывая туда днем, все чаще и чаще  его  не  заставала.  Отлучки  Маркоса
очень ее беспокоили,  хотя  Герман,  добродушный  толстяк  Герман,  всячески
успокаивал ее: чего волноваться, Маркое пошел за  деталями,  заказ  относит.
Герману и самому было неспокойно, и он очень сочувствовал Перлите, ведь  она
так любит Маркоса! Нет, Герман не мог допустить и мысли,  что  Маркое  ведет
двойную жизнь, что у него есть кто-то, кроме Перлиты! И  все-таки  он  решил
поговорить с  братом  начистоту.  Герман  не  мог  допустить,  чтобы  Маркое
обманывал Перлиту. Так он и сделал, в один прекрасный день высказав все свои
опасения. Лицо Маркоса страдальчески  исказилось:  неужели  же  такое  может
кому-то прийти в голову? Да он за Перлиту готов отдать  жизнь  до  последней
капли крови! Герман должен знать, что он, Маркое, никогда-никогда не обманет
Перлиту!
    Герман облегченно вздохнул: он, собственно, и не сомневался, и  все-таки
непонятно, куда это так часто уходит Маркое? Но даже Герману Маркое  не  мог
сказать, что после повторных анализов доктор Рохас поставил ему  диагноз:  у
него белокровие, болезнь очень  опасная,  ему  необходимо  срочное  лечение.
Однако лекарства очень дороги, и лучше  бы  ему  сообщить  о  своей  болезни
родным, чтобы они ему помогли. Но Маркое решил никому  ничего  не  говорить,
ему не хотелось никого тревожить, со своей бедой он  должен  был  справиться
сам. Сейчас Маркое проходил курс лечения и с нетерпением ждал результатов...
    Кроме милой трогательной Перлиты, в  мастерскую  заглядывала  Ирис.  Она
надеялась увидеть здесь Виктора. Герману нравилась эта  длинноногая  высокая
девчонка с челкой, так беззаветно влюбившаяся  в  его  старшего  брата.  Ему
хотелось помочь ей, а вернее,  завоевать.  Попытку  заговорить  с  ней  Ирис
встретила весьма враждебно:
     - Ты тоже начнешь меня воспитывать? Скажешь, что  я  ненормальная,  что
сошла с ума? Тоже скажешь, что я помешалась на Викторе?
     - Да нет, я тебя прекрасно понимаю, Виктор же мой брат, я  знаю,  какой
он замечательный, и ничуть не удивляюсь. Мне кажется, что  и  Виктор  должен
полюбить тебя.
     - Он считает, что я маленькая.
     - Какая же ты маленькая? Рост  у  тебя  дай  Бог.  А  вот  то,  что  ты
взрослая, ты должна доказать Виктору.
     - А как?
     - Для начала перестать за ним бегать. Взрослые девушки  никогда  ни  за
кем не бегают.
     - Но если я не приду к вам, он ко мне никогда не придет.
     - А ты откуда знаешь? Может быть, он заметит, что тебя давно  не  было,
забеспокоится, захочет узнать, что с тобой.
     - Да неужели? Ты и вправду так думаешь?
     - Да я не сомневаюсь, что ты его можешь завоевать, но для этого советую
тебе слушаться меня, ясно? Я в таких делах дока!
     - Спасибо тебе, Герман! Я так тебе благодарна!
    Глаза Ирис засветились радостью. Давным-давно никто не говорил с  ней  с
таким сочувствием. Теперь Ирис охотно виделась с Германом, теперь ей было  с
кем  обсудить  свои  проблемы,  она  даже  не  отказалась  сходить   с   ним
потанцевать. Герман сказал ей, что Виктор танцевать не умеет, и кому, как не
Ирис, научить его? В четверг Герман отпросился у Маркоса уйти  пораньше,  он
собирался пригласить Ирис в кино.
    Маркое засмеялся:
     - Ты что, влюбился, Герман?
     - Влюбился.
     - Но ведь Ирис влюблена в Виктора, ты же это и сам прекрасно знаешь!
     - Только говорит, что влюблена. Но любовь - штука  сложная.  Я  уверен,
что она его не любит...
     - Задача у тебя не из легких.
     - А мне так интереснее!
     Но пойти в этот вечер в кино не удалось  -  Ирис  с  подругой  Клаудией
сидели за учебниками, на следующий день они сдавали  зачет  по  Мексиканской
революции. И очень жалели, что кое-каких книг в библиотеке не оказалось.
     - Не беда, девушки, - засмеялся Герман. - Я  охотно  помогу  вам.  Меня
всегда интересовала Мексиканская революция, я очень  много  читал  об  этом.
Думаю, что сумею заменить вам книгу.
    Три головы склонились  над  столом,  углубившись  в  изучение  прошлого,
мечтая о счастливом будущем...
    Лаура не таила своего счастья; она сказала о нем всем-всем:  и  Ивон,  и
Педро, - да, да, да, они помирились с Хосе Игнасио!
    Ивон примирение не пришлось по душе. Но она знала,  что  вскоре  поможет
своему горю. Не по душе оно было  и  Педро,  Лаура  ему  нравилась,  а  Хосе
Игнасио он ненавидел. Педро даже сказал Ивон, что, мол, на свете есть разные
способы, чтобы девушка стала твоей.
     - Лучше не спеши, - ответила ему Ивон, томно прикрывая глаза. - Что  ты
можешь сделать? Вот я знаю, как разлучить  Лауру  с  Хосе  Игнасио...  И  ты
можешь на меня положиться... Сделать это могу только я...
    И она принялась за дело незамедлительно - пустилась  на  поиски  Лорены,
объезжая одну гостиницу за другой, и спрашивая, не  остановилась  ли  у  них
сеньора Ривера или сеньора дель  Вильяр.  Но  нет,  Лорены  нигде  не  было.
Усталая и разочарованная, Ивон выходила уже из пятой гостиницы и вдруг лицом
к лицу столкнулась с Лореной. Лорена с распущенными волосами,  в  шортах,  с
теннисной ракеткой, в сопровождении грубоватой внешности  красавчика  шла  к
себе в номер. Ивон радостно бросилась к ней:
     - Сеньора  Лорена,  добрый  день!  Мне  бы  очень   хотелось   с   вами
поговорить... Наедине.
     - Ну что ж, пожалуй... Я сейчас  спущусь,  Маурисио,  -  пообещала  она
красавчику.
    И они с Ивон поднялись в номер.
     - Простите мою смелость, сеньора, но я должна была вас найти.
     - Непонятно, зачем?
     - Сейчас вы все поймете. Вы знаете, как  я  привязана  к  Лауре,  я  ее
лучшая подруга и готова на все, лишь бы она была счастлива...
     - Она что, страдает из-за того, что я больше не живу дома? Но она же на
стороне отца!
     - Нет, в том-то и дело,  сеньора  Лорена,  что  она  не  страдает,  она
пользуется вашим отсутствием.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Лаура в  ваше  отсутствие  принимает  у  вас  дома  своего  друга.  Я
нисколько не сомневаюсь в Лауре, но о друге не могу сказать ничего хорошего.
     - Кто он, ты знаешь?
     - Сынок Марии Лопес - Хосе Игнасио!
     - Не может быть! - Лицо Лорены исказилось от гневного негодования.
     - Может, сеньора! И самое печальное, что он поиздевается над  Лаурой  и
бросит ее, вы же знаете их породу, - сказала Ивон и скромно потупилась.
    Как сладостно было время, наставшее для Лауры и Хосе Игнасио!  Они  друг
друга любили, пора обид и недоразумений миновала.  Их  любовь  справилась  с
внутренним  разладом,  и  они  не  сомневались:  она  преодолеет  и  внешние
препятствия. Лаура знала, что ее мать будет против Хосе Игнасио,  но  готова
была постоять за свою любовь. И то, что нужно  было  преодолевать  преграды,
еще больше сближало их. Хосе Игнасио звонил поутру, забегал проведать  Лауру
после обеда.
     - Я был не прав, я так грубо вел  себя,  Лаура!  Ты  простила  меня?  -
спрашивал Хосе Игнасио, нежно прижимая ее к себе.
     - Конечно, простила. Я же видела, что ты любишь меня, что всеми  силами
борешься и с собой, и со мной, но не в силах справиться...
     - Лаура! - Хосе Игнасио привлек ее к себе еще ближе.
     - Я всегда видела в твоих глазах любовь, одну только любовь,  -  подняв
лицо к Хосе Игнасио, Лаура смотрела ему  в  глаза  своими  большими  темными
глазами, тонула в глазах Хосе Игнасио, тянулась к нему, и  губы  их  наконец
слились в поцелуе...
     - Как ты смеешь целоваться с этим ублюдком?! Яростная Лорена в короткой
юбке, с разметавшимися по плечам волосами - олицетворение злобной  фурии,  -
стояла на пороге и  смотрела  на  нежное  объятие  юной  пары,  сидевшей  на
диванчике в просторном холле.
    Хосе Игнасио вскочил, залившись краской гнева и обиды.
     - Какие у вас причины для оскорблений, сеньора?
     - Я обязана защищать свою дочь от таких негодяев, как ты, -  выговорила
Лорена, и глаза ее при этом метали молнии.
     - Мама! Прошу  тебя!  Хосе  Игнасио  так  помог  мне,  я  так  за  тебя
беспокоилась!
     - И он тебя успокоил?
     - Лаура - моя невеста, и ее покой мне дороже всего на свете.
     - Лаура никогда не будет твоей невестой!
     - Дорожа ее покоем, я ухожу!
    Хосе Игнасио, который на этот раз держался с большим достоинством  и  не
позволил себе вспылить, откланялся и  ушел.  Зато  Лорена  рвала  и  метала:
подумать только, ее дочь с этим проходимцем! Она  роняет  честь  семьи  дель
Вильяр! Лорена этого не допустит! Она  сделает  все,  чтобы  прекратить  это
безобразие. Лаура - несовершеннолетняя и должна  будет  подчиниться  решению
матери!
    Для начала Лорена заперла Лауру, строго-настрого запретив ей видеться  с
Хосе Игнасио и поручив старой Чане следить за ней, пригрозив увольнением.
    Лорена собралась было устроить скандал Альберто за  попустительство,  за
то, что он, занимаясь своими шашнями, не видит,  что  творится  у  него  под
носом.
    Но Альберто резко ответил:
     - Я остался в этом аду, Лорена, только из-за Лауры, и не  позволю  тебе
превратить и ее жизнь в ад!
    Однако Лорена твердо решила, что Альберто и в дальнейшем будет пребывать
в том же аду. Маурисио, с которым  она  завела  за  эти  дни  роман,  вполне
устраивал ее для этой цели, и она  не  собиралась  с  ним  расставаться.  Но
сейчас речь шла не об Альберто - Лауре она тоже не собиралась потакать.  Она
позвонила дону Густаво и стала жаловаться на Альберто, на Лауру. Но и  отец,
и Флоренсия были на стороне молодых - они не видели ничего  дурного  даже  в
том, чтобы Лаура и Хосе Игнасио поженились.
     - Ты не против, потому что считаешь этого ублюдка дель Вильяром.  Но  я
так не считаю! Да! Да! Им никогда не проникнуть в нашу семью! Никогда!
    Недолго думая, Лорена отправилась к Марии. Увидев у себя в доме  Лорену,
Мария надменно подняла голову:
     - Чем обязана?
    Лорена посмотрела на Марию не менее надменно.
     - Я пришла сообщить вам, что ваши планы не осуществятся никогда!
     - Какие планы? - брови Марии недоуменно поползли вверх.
     - Вам не удастся использовать мою дочь как орудие мести! Она никогда не
достанется вашему сыну! Я не позволю этому ублюдку  к  ней  приблизиться,  я
найду средство ее защитить, так и знайте!
     - Каждый раз вы приходите только для того, чтобы оскорбить меня!  Много
лет я добиваюсь лишь одного: чтобы семейство дель  Вильяр  оставило  меня  в
покое! Как вы смеете переступать порог  моего  дома  и  вдобавок  оскорблять
меня?!
     - Я требую, чтобы ваш сын не переступал порог моего! Если он еще раз  у
меня появится, за последствия я не отвечаю!
    С этими словами Лорена хлопнула дверью.
    Мария    раздосадованная,    раздраженная,     обиженная     отправилась
посоветоваться с Ритой. Видит Бог, она ничего не понимала!  Как  она  знала,
Хосе Игнасио ненавидел семейство дель Вильяр куда больше, чем  она  сама,  и
вряд ли он захотел бы иметь с ними дело.  Она  прекрасно  помнила,  как  сын
отвернулся от Лауры, когда они навещали дона Густаво. А теперь Лорена  смела
утверждать, что видела собственными глазами, как  они  целовались  у  нее  в
доме, и была вне себя от ярости.
    С годами отношения с сыном у  Марии  усложнялись.  Он  был  вспыльчивым,
горячим, резким. Она баловала его, и он чувствовал себя  в  доме  главным  и
позволял себе распоряжаться даже ею. В  конце  концов,  окончательно  отверг
Хуана Карлоса именно он. Он счел его малоинтересным,  слабовольным.  Он  был
недоволен ее  дружбой  с  Артуро,  впрямую  осуждал  ее,  защищал  крестного
Виктора. Мнение Хосе Игнасио всегда было значимо для Марии. Сын был очень  к
ней привязан, и она понимала, что резкость и безапелляционность его суждений
вызвана в первую очередь тревогой за нее и желанием ей блага.  Другое  дело,
что по молодости лет он не всегда мог понять, в чем это благо. И вот  теперь
настала ее очередь высказать свое мнение  относительно  его  знакомств,  его
привязанностей...
    Пока Лорена была с визитом у Марии, Лаура  все-таки  повидалась  с  Хосе
Игнасио. Они встретились с ним в кафе. Он позвонил ей по телефону  и  вызвал
ее. Старушка Чана слезно умоляла ее никуда не ходить, но в то же время никак
не могла устоять перед такими же  слезными  мольбами  своей  любимицы.  Чана
видела, как страдает Лаура, ее деточка похудела,  осунулась,  была  сама  не
своя, и Чана, махнув на все рукой, отпустила ее - будь что будет!
    Как счастливы  были  влюбленные,  не  сводили  друг  с  друга  глаз,  не
разнимали рук!
     - Увези меня, Хосе Игнасио, - молила Лаура. - Я никогда не прощу  маме,
что она так тебя обидела, но ты должен забыть об этом и увезти меня!
     - Ты еще несовершеннолетняя, Лаура, - вступил в разговор Луис,  который
тоже пришел в кафе вместе с Хосе Игнасио. -  Твои  родители  отыщут  тебя  и
вернут домой.
     - Мы должны подождать, я закончу учебу и  тогда  заберу  тебя.  -  Хосе
Игнасио говорил очень твердо, по-мужски, для себя он уже все решил.
     - Я боюсь, что за  это  время  нас  сумеют  разлучить,  разрушить  нашу
любовь... Но я буду любить тебя всегда, всю свою жизнь...
     - Время пролетит быстро. Мы придумаем, как нам видеться.
     - Я даже не смогу звонить тебе, - чуть ли не со слезами сказала Лаура.
     - Ты будешь все передавать через Луиса, он будет у нас связным. ,
    Луис с улыбкой закивал головой - конечно будет, будет с радостью.
     - А сейчас, ребята, я должен уйти, - сказал  он,  -  я  забегу  к  тебе
попозже, Хосе Игнасио.
    Влюбленные остались наедине, но и им пора было расставаться -  последний
взгляд, поцелуй, пожатие руки.
     - Я люблю тебя!
     - Люблю тебя до безумия, Лаура!.. Прощаясь, Лаура сказала:
     - Мы сделаем, как ты говоришь, Хосе Игнасио... Я вернусь  домой,  чтобы
мама ни о чем не узнала., и буду ждать весточки от  тебя...  Я  люблю  тебя,
люблю на всю жизнь, Хосе Игнасио...
    Лаура вернулась домой, и старая Чана вздохнула с облегчением: все было в
порядке, с чистой совестью она могла сказать Лорене,  что  Лаура  никуда  не
выходила.
    Вернулся домой и Хосе Игнасио. Первое, что он заметил,  было  огорченное
лицо Марии.
     - Что случилось, мама? У тебя такое грустное лицо...
     - У меня была Лорена дель Вильяр.
     - И что сказала?
     - Кучу гадостей.
     - Ничего удивительного, она же сумасшедшая.
     - Думаю, что да. Знаешь, что она мне сказала? Сказала, что застала тебя
у них дома и что ты целовался с Лаурой.  Я  ей  не  поверила,  дель  Вильяры
постоянно лгут...
     - На этот раз Лорена сказала правду.
    На лице Марии появилось страдание - опять быть  в  зависимости  от  дель
Вильяров? Столько лет она шла к независимости - внутренней, внешней, наконец
добилась ее, и теперь отдать к ним в заложники сына,  позволить,  чтобы  они
распоряжались его судьбой?
     - Ты не можешь мне причинить эту боль, сынок...
     - Когда мы встретились с Лаурой, я не знал, что  она  дель  Вильяр,  мы
полюбили друг друга, потом узнав, я не хотел ее видеть, и мы расстались...
     - А что теперь изменилось?
     - Лаура очень одинока у себя в доме, ее родители в ссоре, я  больше  не
мог оставить ее без защиты, таить от нее свою любовь.
     - Ты не можешь ее любить, Хосе Игнасио.
     - Я люблю ее до безумия, мама!
     - Дель Вильяры не позволят  тебе  быть  счастливым.  Они  унизят  тебя,
заставят страдать, они растопчут твое счастье и твою душу. Пока  не  поздно,
смирись, оставь Лауру. Мои слова подтверждает вся моя прожитая жизнь. Во мне
говорит не месть, не желание причинить тебе боль, а жизненный опыт и  знание
этих людей. Со временем ты встретишь другую девушку, Хосе Игнасио,  и  Лаура
найдет себе человека, с которым сможет быть счастлива. Я прошу тебя,  сынок,
не встречайтесь! Сделай это ради меня, пообещай мне! Я тебя умоляю!
     - Хорошо, мама.
     - Спасибо, сынок.
    Мария с благодарностью посмотрела на Хосе Игнасио, положив ему на  плечи
руки. Она чувствовала себя счастливой, избавляя сына от дороги,  по  которой
он было направился и которая вела в тупик. Она понимала, что отказ  принесет
ему и боль, и душевные страдания, но такова иногда  бывает  цена  серьезного
решения. А решение было правильным, Мария это твердо знала.
    Хосе Игнасио нетрудно было дать обещание матери. Он знал, что все  равно
его не исполнит. Конечно, давая его, он чувствовал немалое душевное смущение
и предпочел бы обойтись без подобных обещаний, но при данных обстоятельствах
не мог поступить иначе. Открытая война сейчас ни к чему бы не привела,  Хосе
Игнасио полагался только на спасительное время, оно  одно  могло  помочь  им
соединиться с Лаурой. Он полагался на естественное течение  событий,  а  для
того чтобы события протекали естественно, никто не должен был этому мешать.
    Уладив неприятности с сыном, Мария принялась улаживать дела на  фабрике.
Приведя их в порядок, она собиралась немного отдохнуть,  поехать  к  отцу  и
сестрам на ранчо. Ранчо это она купила несколько лет назад для  всей  семьи.
Все эти годы она старалась, чтобы и сестры и  братья  получили  образование.
Научился читать и писать даже ее отец. Поначалу он говорил, что слишком стар
для того чтобы учиться, однако выучился и был очень благодарен своей старшей
дочери. Всю свою жизнь дон Начо  работал  не  покладая  рук,  точно  так  же
работал он и на ранчо, и ранчо процветало. Он очень любил своего внука  Хосе
Игнасио.  Когда-то  он  очень  болезненно  пережил  сломанную  судьбу  своей
любимицы Марии, но с годами смирился и перестал об этом  думать,  радуясь  и
успехам  старшей  дочери,  и  успехам   внука.   Радовали   его   и   другие
дочери-невесты. Их он надеялся хорошо выдать замуж. А дочки у него выросли и
впрямь на загляденье: спорые, умелые, а благодаря Марии и грамотные. Словом,
оглядывая просторный дом, в котором все они теперь жили,  оглядывая  поля  и
табуны лошадей, дон Хосе Игнасио-старший мог только  радоваться,  что  жизнь
свою он прожил не зря, что воспитал хороших детей.
    А  Марию  потянуло  навестить  родной  дом,  особенно  после  того,  как
Крисанта, ее подруга детства, которая жила теперь вместе  с  родными  Марии,
прислала к ней свою дочку Наса-рию. От хорошенькой смуглянки Насарии  так  и
веяло простодушной наивной молодостью. И Мария так явственно вспомнила себя,
приехавшую в огромный город и разыскивающую  подругу  Крисанту...  Глядя  на
готовность Насарии трудиться в доме не покладая рук, Мария также  вспоминала
себя. Трогали ее и тугие косички Насарии, и ее удивленно-счастливая  улыбка,
с какой она осматривала все  вокруг.  Мария  решила,  что  с  осени  Насария
непременно поступит учиться, а пока пусть немного поможет Рите по хозяйству.
И счастливая Насария с радостью всему училась у Риты.
    Администратором у себя на фабрике  Мария  решила  назначить  Романа.  Ей
предложили целый список очень опытных кандидатур, но на этом месте нужен был
человек прежде всего  преданный  ей.  А  кого  преданней  Романа  могла  она
выбрать? Рейнальдо ее выбор одобрил. В помощь Роману  нужен  будет  поначалу
опытный бухгалтер, а со временем он и сам со всем справится.  Роман  и  Рита
были польщены выбором Марии - это  ведь  не  только  повышение,  но  и  знак
особого доверия!
     - Вы - моя семья, - сказала им Мария, - мы всегда вместе справлялись со
всеми трудностями, справимся и с этой.
    Нашла она замену и Кармен, назначив  на  ее  место  Эльвиру,  с  которой
работала уже много лет, тоже человека проверенного  и  преданного.  Так  что
дело не стояло на месте, и работа  по-прежнему  кипела.  Вот  только  Виктор
должен был сделать и сдать бухгалтерский отчет. Как это  не  неприятно  было
Марии, она должна была ему об этом напомнить.
    Но Виктор и не забывал о  своих  обязанностях.  Он  уже  подготовил  все
бумаги и намеревался передать их с Кармен. Но донья Матильда его отговорила:
он никогда ни перед чем не отступал, всегда вел себя как кабальеро, и должен
вести себя так и дальше, несмотря ни на что.
     - Но Мария запретила мне появляться на фабрике, - Виктор стоял,  упрямо
набычившись.
     - Ах, сынок, сынок, чего только  не  скажет  обиженная  женщина!  Ты-то
почему должен обращать на ее слова внимание и обижаться? Поезжай, отдай  все
сам, чтобы не корить себя потом и не чувствовать стыда за  свое  собственное
малодушие.
    Виктор согласился с матерью: конечно, она было  права.  И  отправился  с
отчетом к Марии.
    Появление Виктора у нее в доме было большой  неожиданностью  для  Марии;
она пригласила его в свой рабочий кабинет.
     - Вот отчет, теперь все документы у тебя в порядке, - сказал Виктор.
    Все, казалось, было решено, но их  все-таки  тянуло  друг  к  другу,  им
хотелось выяснять и выяснять свои отношения, что-то внутри них не  смирялось
ни с их собственными решениями, ни с обстоятельствами.
    Но Мария пока еще слишком явственно помнила обиду. Поэтому  ей  хотелось
услышать слова  утешения,  она  хотела,  чтобы  развеяли  эту  ее  обиду,  и
обижаться стало бы не на что.
     - Идешь к Кармен? - ревниво спросила она.
     - Ты хотела спросить совсем не об этом. Знаешь, Кармен  предложила  мне
открыть модный магазин.
     - Что ж, прежде чем уйти, вы хорошо подготовили почву. Вы предали меня,
Виктор.
     - Ты  можешь  думать,  как  тебе  угодно,  Мария,  я  не   стану   тебя
разубеждать, это в конце концов унизительно...
     - Но ты же все это готовил и в то же  время  поцеловал  меня!..  И  это
подло! Подло! Как ты мог так измениться?!
     - Изменился не я, а ты, Мария. С годами твое  честолюбие  росло,  и  от
доверчивой простодушной девушки, которую я столько лет так безнадежно и  так
безумно любил, ничего не осталось.
     - Всего, чего я достигла, я достигла благодаря  честолюбию.  И  это  ты
ставишь мне в вину?
     - Не в вину, Мария. Просто мне не нравится твой теперешний образ жизни,
и я совсем не хочу быть тебе в нем помощником. Мне  почему-то  не  нравится,
что ты стала считать меня своим слугой...
     - Но я никогда не считала тебя слугой...
     - Ты обошлась со мной так, и я увидел, что ты  стала  другой,  не  той,
какую я любил.
     - Но какую Марию ты любил, Виктор? - Мария не могла отпустить  его,  он
был слишком ей дорог,  она  должна  была  выяснить  правду,  всю  правду  до
конца. - Их было много: крестьянка, служанка, портниха? Они были дороги тебе
все, кроме той, которая стоит сейчас перед тобою?
    Мария смотрела на Виктора, и лицо ее не скрывало чувства, которое она  к
нему питала. Ах, Виктор, Виктор! Посмотри, пойми, Мария не  изменилась,  она
по-прежнему не умеет ничего таить, она осталась  прямодушной  и  откровенной
по-старому. Но обида застилала глаза Виктору.
     - Та, что стоит передо мной, продолжает стремиться вверх, того, что она
достигла, ей кажется недостаточно.
     - И чего же она хочет?
     - Хочет выйти замуж за человека из высшего света!
     - Ты так думаешь? Артуро д'Анхиле сделал  мне  предложение,  но  я  ему
отказала.
    Так оно и было. Вернувшись  из  командировки,  Артуро  пришел  к  ней  и
предложил руку и сердце. Мария же ответила, что  гордится  его  дружбой,  но
женой его быть не сможет. Для Артуро это и было неожиданностью и не было ею.
Слишком неординарной личностью  была  Мария,  она  следовала  только  своему
внутреннему   чувству,   доверяла   только   себе,   и    никакие    внешние
обстоятельства - богатство, положение в обществе, роскошная удобная жизнь  -
для нее не имели значения. Получив отказ, Артуро приготовился  к  длительной
борьбе.
    Что ж, все-таки объяснение между  Виктором  и  Марией  произошло.  Можно
сказать, объяснение в любви, хотя о ней не было сказано  ни  слова.  Но  они
слишком давно знали друг друга, чтобы не понимать смысла, который таится  за
словами.  Обо  всем  сказанном  стоило  теперь  подумать.  Сейчас  они  пока
распрощались. Но похоже, что их ждет встреча. Очень похоже, но когда?
    Мария вышла из кабинета, Рита подошла и спросила мимоходом:
     - Маэстро уже ушел?
     - Да, только что, - задумчиво ответила Мария.
     - Вы все уладили?
     - К сожалению, друзьями мы быть уже не можем... У Виктора другие  планы
на будущее...
     - Какие же? - поинтересовался подошедший Хосе Игнасио.
    Мария  видела,  что  ее  домашние  волнуются.  Им  не  безразлично,  как
обернется ее ссора с Виктором, им не  терпится,  чтобы  они  помирились,  и,
чтобы раз и навсегда покончить с расспросами, сказала:
     - Прошу вас, никогда не произносите этого имени в моем присутствии.
    Со здоровьем у Марии было по-прежнему неважно.  Доктор  Торрес  проводил
обследование. Страшного ничего не  было,  но  организм  устал,  был  истощен
долгими годами непомерной работы, ему требовался отдых, а нервной системе  -
приятные расслабляющие эмоции. Фернандо посоветовал Марии заняться собой.
     - Тебе нужен отдых и... счастье.
    Теперь Мария довольно часто виделась с Фернандо, их встречи радовали ее,
у них установились дружеские, полные  взаимного  интереса  отношения.  Мария
очень ценила душевную тонкость Фернандо, его ум. С шапкой светлых  волос,  в
легком светлом костюме, высокий стройный Фернандо ничуть  не  был  похож  на
профессора университета, которого так любили студенты, он был, скорее, одним
из них. Глядя на его почти мальчишеское лицо, Мария спросила:
     - Ты, кажется, предлагаешь мне влюбиться? К сожалению, не могу...
     - Как врач, не вижу  никаких  препятствий,  -  пошутил  Фернандо.  -  И
предлагаю вместе поужинать.
     - Как врач, ты прописал мне  отдых,  и  я  думаю,  что  к  вечеру  буду
особенно в нем нуждаться, - также шутливо ответила Мария.
     - Знаешь, а давай все-таки поужинаем, - сказал уже серьезно Фернандо. -
Скоро вернется Артуро, и, честное слово, я  не  знаю,  как  буду  перед  ним
отчитываться.
     - А ты должен перед ним отчитываться?
     - За твое здоровье, безусловно. И не должен больше ничего говорить.  Ни
тебе, ни ему, но это так трудно, когда любишь, а я люблю тебя, Мария!
     - Впервые, Фернандо, ты ошибся в диагнозе!
     - Неужели? Тогда прости меня, больше я тебе никогда этого не скажу...
     - Надеюсь, Фернандо. Всего хорошего!
    Мария  улыбнулась  ему  на  прощание.  Фернандо  не   выглядел   слишком
огорченным. Собственному него и не было причин для огорчения:  он  любил,  и
это делало его счастливым. Другое дело Артуро, тот, полюбив,  поставил  себе
целью добиться ответной любви, она была ему необходима, он хотел жениться на
Марии, его страсть нуждалась во взаимности.
    По приезде Артуро тут же бросился к Марии,
     - Я соскучился, - сообщил он, заключая ее в объятия и страстно целуя.
    Мария с улыбкой высвободилась.
     - Не хочу выглядеть смешной, Артуро, но все-таки лучше  понять  меня...
этого я от тебя никак  не  ожидала.  Я  должна  любить,  чтобы  отвечать  на
поцелуи.
     - А что ты чувствуешь ко мне?
     - Дружбу, приязнь,  доверие,  симпатию,  но  не  любовь...  Я  когда-то
любила... и теперь ничего похожего...
     - Но в нашем возрасте любят по-другому! Позволь мне любить тебя,  и  ты
меня тоже полюбишь. Мы будем вместе, и ты согласишься стать моей женой.
     - Нет, Артуро, не стоит. Лет двадцать назад я могла бы еще влюбиться...
Но теперь мое счастье совсем не в любви...
     - Но я тебя завоюю!.. Я буду за тебя бороться!..
    На протяжении многих лет Виктор преданно любил  Марию,  то  надеясь,  то
теряя надежду на ответное чувство. Теперь он устал. И  решил  отказаться  от
борьбы. Мария имела  право  выбирать  любого,  кто  ей  по  сердцу.  Теперь,
отказавшись от надежды на счастье, Виктор  хотел  одного:  перестать  о  ней
думать. И хотя их последний разговор не шел у него из головы, он не  находил
в себе душевных сил довериться ему. Ему казалось, что куда  надежнее  начать
совсем новую жизнь и как-то с ней разобраться. Кармен очень  настойчиво  его
уговаривала принять участие в организации своего модного салона-магазина.  У
нее были клиенты, были мастерицы... Виктор спросил:
     - И те и другие старые знакомые с фабрики Марии?
     - Ну и что? - вызывающе ответила Кармен. - Мария не  обеднеет,  потеряв
небольшое количество клиентуры, а для нас это и необходимость, и спасение.
     - И. спасение, - согласился Виктор, глядя куда-то в пространство.
     - Вот именно! Ты увидишь: мы  тоже  разбогатеем,  и  для  нас  начнется
совсем новая жизнь! Я люблю тебя, Виктор! Ты меня слышишь? Люблю!  -  Кармен
смотрела так страстно, так преданно, а Виктор чувствовал только усталость.
    Новая жизнь представлялась ему ровной гладью  покоя,  который  не  будет
возмущен никем и ничем...
    Слухом земля полнится, тем более, что Кармен и не скрывала  ни  от  кого
своего намерения во что бы то ни стало выйти за Виктора замуж. Правда, у нее
был жених где-то в другом городе, но она и думать забыла о нем. Кармен  тоже
собралась бороться за свое счастье. Альмире она сказала прямо:
    - Я всегда добиваюсь своей цели. Следующая моя цель  -  выйти  замуж  за
Виктора.
    Альмира рассказала об этом Рене. Рассказ  услышала  Ирис  и  побежала  к
Виктору - пусть он расстанется с Кармен, его любовью может быть только  она,
Ирис! Но на этот раз Виктор просто-напросто выставил ее за дверь и  запретил
возвращаться. Его терпению в самом деле пришел конец. Он был  сыт  по  горло
дурацкими истериками, борьбой, выяснением отношений. Он не желал  их  больше
слышать. Хватит ему  носиться  с  дурью,  которой  забила  себе  голову  эта
девчонка! Баста! Свою новую жизнь он начнет по-своему. Виктор зашел в школу.
В школе сеньора учителя приняли с радостью. Так что Виктор  вновь  собирался
преподавать. Каждый в жизни должен быть на своем месте. Так решил  Виктор  и
не собирался отступать от своего решения.

    Глава 20

    Снова дон Густаво был в тревоге и волнениях, но волновали его теперь  не
дети, а внуки. Дона Густаво заботила судьба  Лауры.  Он  не  мог  допустить,
чтобы в его семье была еще одна разбитая жизнь,  искалеченная  судьба.  Хосе
Игнасио ему очень нравился, он хотел  и  с  ним  достигнуть  примирения,  но
сначала он должен был  выяснить,  как  Хосе  Игнасио  относится  к  Лауре  и
насколько серьезны его намерения.
    Положение Лауры было пока очень  печально:  Лорена  держала  ее  в  доме
словно узницу, в школу  ее  отвозили  на  машине,  и  шофер  сопровождал  ее
повсюду, куда бы она ни пошла. Альберто  попытался  было  встать  на  защиту
дочери, но у него из этого ничего не вышло.  Лорена  не  признавала  никаких
авторитетов, не слушала никаких слов, она желала делать только  то,  что  ей
вздумается, наперекор всему и всем. Главным  для  нее  было:  не  допустить,
чтобы ее дочь встречалась с Хосе Игнасио. Сама  она  тем  временем  покупала
вместе  с  Маурисио  оборудование  для  гимнастической  комнаты  на   деньги
Альберто. Она решила, что Маурисио будет приходить к ней и заниматься с  нею
гимнастикой. Глядя на все  это,  Альберто  доходил  до  белого  каления,  но
поделать ничего не мог. Он даже обратился за помощью к дону Густаво, но  тот
ему не поверил. И снова повторил, что Лорена оскорблена до глубины души, что
говорит она,  безусловно,  Бог  весть  что,  и  в  этом  смысле  ведет  себя
недостойно, но совершить что-то недостойное на Деле, разумеется,  не  может.
Поэтому Альберто должен потерпеть, тем более, что главное сейчас - Лаура.  С
тем, что главное сейчас - Лаура, Альберто был согласен.
    А дон Густаво для начала решил поговорить с Хосе Игнасио. Он заглянул  в
студенческое кафе и, увидев своего внука,  попросил  разрешения  присесть  к
нему за  столик.  Луис,  который  был  вместе  с  Хосе  Игнасио,  немедленно
откланялся. В разговоре Хосе Игнасио был резок. Кто из молодых любит,  чтобы
вмешивались в их дела? Но дон Густаво убедился, что Лауру он любит  и  будет
делать все возможное, чтобы быть с нею вместе.  Теперь  дон  Густаво  мог  с
чистой совестью идти к Марии и ходатайствовать за молодых. Он и пришел к ней
и стал говорить о любви Лауры и Хосе Игнасио, о той вине, которую  чувствует
вот уже двадцать лет, и о  том,  что  старшее  поколение  не  должно  чинить
препятствий молодым во избежание несчастья: он  в  этом  убедился  на  своем
горьком опыте. Но Мария ответила жестко и определенно:
     - Сеньор дель Вильяр, я никогда не дам согласия на какие бы то ни  было
отношения между своим сыном и вашей внучкой. Хосе Игнасио обещал мне  больше
не видеться с Лаурой, и я верю слову моего сына...
    Тем разговор и кончился.
    Хосе Игнасио прекрасно сдал экзамены, и  Мария  подарила  ему  роскошный
автомобиль. Ему очень хотелось тут же прокатить мать, но у нее  не  было  ни
минутки свободной: она вместе с Романом и Рейнальдо Сотомайером проводила на
фабрике совещание. Хосе Игнасио встретился с Луисом. Он был рад  машине,  но
вместе с тем чувствовал и угрызения совести из-за того, что  ему  приходится
обманывать Марию.
     - Ну что ж,  расстанься  с  Лаурой,  -  предложил  Луис  с  насмешливой
улыбкой.
     - Ты же знаешь, что это невозможно. Я люблю ее  больше  жизни,  и  пока
ничего не поделаешь, нам придется скрываться и таиться.
    Молодые люди доехали на новой  машине  до  дома  Луиса  и  с  изумлением
увидели, что Луиса дожидается Лаура. Она  не  в  силах  была  больше  сидеть
взаперти, убежала, и, не зная, куда ей пойти, зашла к Луису.  Хосе  Игнасио,
обняв ее, стал нежно утешать.
     - Потерпи еще немножко, Лаура, скоро мы  с  мамой  поедем  на  ранчо  к
дедушке и там я с ней поговорю.
     - А пока прокатитесь-ка на машине, - предложил Луис, -  Лауру  прогулка
развлечет и утешит...
     - А мы не поторопились, Лаура? -  Хосе  Игнасио  влюбленно  смотрел  на
Лауру, лежащую в его объятиях.
     - Нет, Хосе Игнасио. Я никогда не пожалею о  сегодняшнем  дне.  Мы  так
любим друг друга, и теперь я - твоя, твоя навсегда, и ничто  не  сможет  нас
разлучить.
     - Ты - мое счастье, Лаура.
    Тем временем Лорена названивала Ивон.
     - Нет-нет,  у  меня  нет  Лауры,  -  томно   протянула   Ивон.   Лорена
окончательно пришла в неистовство.
     - Твоя дочь стала  игрушкой  в  руках  этого  ублюдка!  -  кричала  она
Альберто. - За все, что случится с Лаурой, будешь отвечать ты!
     - Оставь ее в покое, Лорена, и ее,  и  меня,  оставь  нас  в  покое,  -
твердил, изнемогая от ненависти и бессилия, Альберто.
     - В доме Лауры пахнет несчастьем, - твердила всем Ивон.  Она  принялась
плести новую интригу, счастье Лауры не давало  ей  покоя.  Хосе  Игнасио  не
может принадлежать никому, кроме нее, так она  решила  про  себя.  И  теперь
искала средство разлучить их с Лаурой.  Впрочем,  не  о  Хосе  Игнасио  была
сейчас речь, он срочно уехал к своему деду на ранчо, там что-то стряслось, и
Мария с сыном тут же сели в поезд  и  уехали.  Речь  шла  о  Лауре,  и  Ивон
позвонила Педро.
     - Пока ты ловишь мух, Педрито, Хосе Игнасио переспал с Лаурой,  а  ведь
она тебе, кажется, нравилась.
     - Она мне нравится до сих пор, а ты мне вешаешь лапшу на уши.
     - Да она мне сама сказала! Она врать не будет. Что предпримешь?
     - Надо помозговать.
     - Я помогу тебе, и мы устроим Лауре ловушку... Вечером в  субботу  Ивон
зашла за Лаурой и увела ее с собой, получив разрешение  у  Лорены.  Она  так
трогательно сетовала на одиночество в связи с отъездом родителей,  говорила,
что они будут сидеть дома, что в любую минуту  их  можно  будет  застать  по
телефону.  Лорена  доверяла  Ивон,  как-никак  именно  она   обо   всем   ее
предупредила, и она отпустила Лауру. Лаура с радостью отправилась к  Ивон  -
ей было так одиноко сидеть в своей комнате! Как в  тюрьме.  Девушки  немного
поболтали о том о сем, и вдруг Ивон спохватилась - надо  бы  сходить  купить
лимонаду, придется бежать самой, сегодня выходной, служанки нет...
     - Я приду через минуточку, - сказала она и исчезла. Но стоило ей  уйти,
как  в  комнате  появился  Педро.  Лаура  даже  вздрогнула   от   испуга   и
неожиданности, вот уж кого она не ожидала здесь увидеть!
     - Можно в гости? Смотрю, дверь открыта, вот я и вошел, -  попытался  он
успокоить Лауру и не дожидаясь ответа, продолжал: - Ты ведь знаешь, Лаурита,
что очень мне нравишься. А я, если не получаю по-хорошему, то беру  то,  что
мне нравится, силой...
    Педро придвинулся к Лауре совсем близко,  он  уже  стиснул  ее  в  своих
объятиях. Конечно, он сильнее нее, еще секунда, и кто знает, что станется  с
бедняжкой Лаурой!..
    Но кроткую Лауру будто подменили. С какой яростью она вывернулась из рук
Педро, в одно мгновение схватила попавшую ей под руку вазу и  изо  всех  сил
треснула по голове надвигающегося на нес обидчика.  По  лицу  Педро  потекла
кровь, он растянулся на полу.
     - Бежать отсюда, как можно быстрее бежать! Я, кажется, его убила...
    Хосе Игнасио был далеко на ранчо. Внезапно заболел дон Начо, отец Марии,
и сестры срочно вызвали ее к отцу. На ранчо сейчас жили три сестры - Эстела,
Ана и Маргарита, и еще младший брат Диего. Старший брат, Хасинто, давно  уже
жил в Веракрусе, он выучился на инженера-агронома, в Веракрусе у  него  была
хорошая работа, там он женился, и давно уже не приезжал повидаться, ему  все
было некогда. Сестры позвонили и ему, хотели его вызвать,  но  пока  еще  не
застали дома. У дона Начо нашли воспаление легких, покашливал он  давно,  но
не обращал внимания на кашель, а потом вдруг озноб, высокая  температура,  и
ему пришлось улечься в постель.
    Мария приехала тут  же,  она  не  сомневалась,  что  болезнь  отца  дело
двух-трех дней - дон Начо всегда отличался очень крепким здоровьем. Никто не
помнил, чтобы он долго болел.
    Мария очень соскучилась по дому, по сестрам  и  братьям.  Все  здесь  ее
любили, и она тоже любила всех. Вот только у младшего, у Диего, был  тяжелый
характер, он всегда и всем был недоволен,  всем  завидовал,  ему  все  время
казалось, что судьба его обошла, что другим она дала  больше.  Он  постоянно
ворчал на всех, недолюбливал Хосе Игнасио,  потому  что  дон  Начо  любил  и
выделял внука. Дон Начо гордился Хосе Игнасио, гордился  красотой,  гордился
ученостью, гордился спортивными успехами. Он очень обрадовался приезду дочки
и  внука,  собрался  было  встать,  чтобы  самолично  показать  все  дорогим
гостям - - и посевы, и жеребят, но почувствовал, что, пожалуй, еще слабоват,
и отложил осмотр до завтра. А пока расспрашивал, как  идут  у  Хосе  Игнасио
дела. Как учеба? И нет ли у него невесты?
     - Есть, дедушка. - Черные глаза Хосе Игнасио счастливо заблестели.
     - Любишь, сынок?
     - Всей душой, дедушка!
     - Вот ты меня и порадовал. Пора мне вставать, вы с  мамой  для  меня  -
лучшее лекарство.
    Расспрашивал дон Начо и Марию, как обстоят у нее дела. Очень  огорчился,
узнав, что ушел Виктор. Он никак не  мог  взять  в  толк,  как  же  это  так
случилось. Он-то все ждал, что Мария с Виктором вот-вот поженятся, и  тут  -
на тебе! Нет, тут  было  что-то  не  так,  и  он  должен  был  во  всем  сам
разобраться. Правда, сейчас у него на это не было сил,  но  через  денек  он
поправится, и все тогда будет яснее.
    Дона Начо не оставляли одного, кто-то постоянно дежурил у  его  постели.
Крисанта приготовила чудесный бульон, и Мария,  хоть  и  не  без  труда,  но
все-таки напоила им больного. Теперь дон Начо спал. Оставив вместо себя Хосе
Игнасио, Мария пошла к сестрам, ей хотелось узнать, что у них нового  и  как
им живется. Заправляла домом теперь самая старшая - Эстела, она все эти годы
заботилась о младших, старалась вывести их в  люди.  Благодаря  ей  и  Марии
выучился старший, Хасинто, выучились Ана, Маргарита.
    Не так давно у  Эстелы  появился  поклонник,  их  сосед  по  ранчо,  дон
Федерико Рейес. Нельзя сказать, чтобы Эстела была так уж сильно увлечена им,
но в их глуши не покапризничаешь. Вон и  Ана,  и  Маргарита  опасаются,  что
останутся в старых девах, так что, видно, придется ей  выходить  за  сеньора
Рейеса замуж, он - вдовец, у него взрослый сын, но с отцом не живет, так что
Эстела его ни разу даже не видела. А человек он, по всему  видно,  неплохой,
обходительный, внимательный. Стоило вспомнить о  доне  Федерико,  и  -  нате
вам! - он постучался в дверь:
     - Добрый  вечер,  добрый  вечер,  -  раскланялся,  снимая  шляпу,   дон
Федерико. - Как у вас дела, Эстелита? Я услышал в  поселке,  что  дону  Начо
нездоровится и пришел навестить его.
     - Познакомьтесь с моей старшей сестрой  Марией,  -  представила  Эстела
сестру.
     - Очень приятно, сеньорита, слышал о вас много хорошего.  Для  Эстелиты
вы просто во всем пример и образец.
    Мария рассмеялась.
     - Спасибо тебе, Эстела. В ответ  могу  сказать,  что  и  ты  образцовая
хозяйка,  и  заменила  мать   нашим   братьям   и   сестрам,   и   я   твоей
самоотверженностью всегда восхищаюсь.
     - И не говорите! Эстелита у нас -  просто  чудо  что  такое,  -  охотно
подхватил дон Федерико, берясь за чашечку кофе, которую подала им  смуглянка
Маргарита.
    После кофе дон  Федерико  вскоре  откланялся,  и  девушки  еще  немножко
поточили язычки на  его  счет.  Они  отдали  должное  его  достоинствам,  но
повздыхали, что все-таки староват, да и вдовец.
     - Но, с другой стороны, - заключила Эстела, - и я  не  девчонка,  чтобы
ждать себе сказочного принца в голубом плаще!
    Дону Начо полегчало, у  него  появился  аппетит,  все  ждали  скорейшего
выздоровления.
     - Сеньора, вас там кто-то из города спрашивает! - услышала Мария.
    Когда она вышла во двор, то  с  удивлением  увидела  стоявшего  у  ворот
Фернандо.
     - Вот сюрприз, так сюрприз! Никак не ждала тебя увидеть! -  воскликнула
Мария, идя ему навстречу.
     - Я узнал, что у тебя болен отец, подумал, не нужна ли моя помощь,  сел
в поезд и приехал.
     - Спасибо тебе, а мне показалось, что между нами пробежала кошка  и  ты
на меня обиделся.
     - Я не умею обижаться, Мария, и мне очень трудно с тобой  не  видеться.
Пойдем, я осмотрю твоего отца.
    Фернандо осмотрел дона Начо очень внимательно: да, действительно, у него
было воспаление  легких,  но  температуры  не  было,  значит,  дело  шло  на
поправку. Однако кое-какие симптомы очень насторожили Фернандо, но  до  поры
до времени он не стал никого пугать.  По  его  мнению,  больной  нуждался  в
серьезном обследовании. А дон Начо  собирался  через  два  дня  встать,  так
оживила его радость увидеть своих детей. Ведь приехал и Хасинто,  с  которым
они все так давно не виделись. Дон Начо был всем  доволен:  у  него  хорошие
дети, и жизнь была  очень  хорошая,  он  довольно  пожил,  не  видал  ничего
дурного, а если и умрет, то там же, где родился, и это тоже очень хорошо.
     - Только похороните меня здесь, у нас на кладбище,  рядом  с  мамочкой,
слышишь, Мария?
     - Зачем ты об этом, папа?
     - А почему бы и нет? Разве в жизни бывает по-другому? Так,  доктор?  Не
бывает же, правда, доктор? - с улыбкой обратился он к Фернандо.  -  Все  там
будем.
     - Но вы еще поживете.
     - Не больно мне в это верится, - сказал совершенно спокойно дон Начо, -
вот только детей огорчать жалко.
    С отцом остался посидеть Хасинто. А Мария повела Фернандо знакомиться  с
сестрами. Потом Фернандо захотелось пройтись, и Мария  вернулась  к  отцу  и
брату.
    Фернандо понравилось на ранчо, дышалось здесь свободно, привольно, да  и
семья у Марии была очень славная - люди простые, добросердечные, радушные. В
общем, в этом доме Фернандо просто отдыхал душой.
    К вечеру состояние больного не улучшилось, и Фернандо  поделился  своими
сомнениями с Марией. Он предложил вызвать наутро  скорую  помощь  и  отвезти
дона Начо на обследование в больницу. Предложение это обсудили  на  семейном
совете и одобрили решение Фернандо. Хасинто пообещал  остаться  на  ранчо  и
приглядеть за хозяйством. Ану и Диего Мария решила взять с собой.  Люди  они
молодые, пускай познакомятся со  столичной  жизнью,  глядишь,  выберут  себе
что-то по сердцу. В ночь перед отъездом Мария опять приготовилась  сидеть  у
постели больного, но Хосе Игнасио воспротивился:
     - Ты должна отдохнуть, мама! С тех пор как мы приехали из Мехико, ты не
спала ни одной ночи!
    Фернандо поддержал Хосе Игнасио, и Хосе  Игнасио  сам  остался  с  доном
Начо.
    Наутро дона Начо отвезли в больницу,  поместили  его  в  комфортабельную
светлую палату, и тут же приступили к обследованию  -  срочно  отправили  на
рентген.
    В больничном коридоре Мария и Фернандо встретились с Альберто.
     - Фернандо? Мария? Что случилось? Кто-то из твоих болен, да, Мария? Кто
же? - стал расспрашивать Альберто.
     - Отец, плохо с моим отцом... я привезла его с ранчо. Фернандо  сказал,
что нужно сделать полное обследование.
     - Если понадобится моя помощь, не стесняйтесь, я ведь  тоже  работаю  в
этой клинике и всегда рад помочь.
     - Спасибо, Альберто.
     - Мария, можно мне поговорить с тобой? - Альберто  воспользовался  тем,
что Фернандо отправился посмотреть снимки и оставил их одних.  -  Мне  очень
стыдно за скандал, который учинила у тебя в доме Лорена, но Лорену ты знаешь
давно, никто из нас не разделяет ее предрассудков, и поверь, Лаура совсем не
в мать...
     - Семья дель Вильяр искалечила мне жизнь, Альберто, и я не хочу,  чтобы
она искалечила и жизнь моего сына.
     - Лаура любит Хосе Игнасио.
     - Мне очень жаль, но и я в молодости очень-очень любила.  Мне  пришлось
хуже, и я справилась. Я не желаю беды Лауре, и хочу уберечь равно  и  ее,  и
сына. Убеди ее, что ей придется забыть Хосе Игнасио,  так  будет  лучше  для
всех нас, Альберто! Постарайся ей это объяснить.
    Роман, узнав, что Мария привезла дона  Начо  на  обследование,  собрался
навестить его и сменить Марию  в  больнице.  А  Рита  занялась  приехавшими,
разместила их в комнатах для гостей, а потом  пошла  показывать  сад  Ане  и
Диего. Ана была в восторге от всего,  что  видела  вокруг.  Диего  же  вновь
чувствовал себя обделенным - подумать только, как богато живут тут у  них  в
городе! Рита, хоть и хлопотала по дому по-прежнему, но была во власти новых,
совсем особых переживаний. Дело в том, что Роман нашёл врача, который  лечил
от бесплодия, и тот сказал, что сможет, вероятно, помочь ему. Так  что,  кто
знает, может, и у Риты впереди новая, неизведанная жизнь?..
    Дон Начо переживал: Мария поместила его в такую дорогую больницу, тратит
на него столько денег, сил, времени, а работа ее стоит. Он  чувствовал  себя
виноватым.
     - Да для меня самое важное знать, что ты у нас в  порядке,  папочка,  -
уговаривала его Мария. - А на работе сейчас вместо меня Роман.  Я  разве  не
говорила тебе, что он теперь  у  меня  администратор  и  прекрасно  со  всем
справляется?
     - Ты сказала только, что Виктор ушел, а про Романа сказать не успела. -
Дон Начо задумчиво покачал головой: - Нет, я никак не возьму в толк,  дочка,
что случилось у вас с Виктором? Он тебя так любил, и тебя, и Хосе Игнасио...
     - А теперь он любит другую, скоро женится на ней и откроет  собственный
магазин, - резко ответила Мария.
     - А я тебе, дочка, не верю, а верю своему житейскому опыту, - не  любит
он никого, и не женится,  ну  вот  разве  магазин  откроет...  -  изрезанное
морщинами смуглое лицо дона  Начо  осветилось  лукавой  усмешкой.  -  Ну  да
поживем - увидим, кто из нас прав, Мария...
    Единственной заботой Марии в данное время было здоровье старика-отца,  а
единственной заботой дона Начо было счастье его  детей.  Поэтому  дону  Начо
естественно было сейчас думать о  Викторе,  а  Марии  показалось  это  очень
странным, хотя мысль о нем по-прежнему причиняла ей щемящую боль.
    Донья  Матильда  уговаривала  Виктора  навестить   дона   Начо.   Виктор
упрямился: там и без него много посетителей! У Марии теперь столько  друзей!
Она прекрасно без него обойдется.
     - При чем тут друзья Марии? - увещевала его донья Матильда. - Речь идет
только о доне Начо, ты давно его знаешь, он опасно болен, сходи к нему.  Все
под Богом ходим, кто знает, как болезнь повернется, будешь потом жалеть...
    В конце концов Виктор все-таки решил сходить в больницу. Уговаривала его
не только донья Матильда, но и Хосе Игнасио, крестнику он не мог отказать. А
за это время выяснилось, что у дона Начо не в порядке сердце.
     - Рад тебя видеть, парень, - встретил Виктора дон  Начо.  Виктор  сразу
отметил, как дон Начо осунулся, как ввалились у него глаза.
     - Я тоже, - ответил он. - А как вы себя чувствуете?
     - Плохо, Виктор. И знаешь, почему? - Дон Начо, прищурившись, смотрел на
Виктора.
     - Расскажите. - Виктор присел на стул у кровати.
     - Потому что вы с Марией поссорились, сынок... Я-то все  вашей  свадьбы
ждал.
     - И я ее ждал, дон Начо, - Виктор  не  мог  кривить  душой  перед  этим
старым многоопытным человеком, ему захотелось поделиться всем, что  наболело
у него на душе. - Но для Марии я стал пустым  местом.  У  нее  теперь  новые
друзья, птицы высокого полета...
     - Поговорим начистоту, сынок. Ты мою дочку разлюбил? Нашел себе  другую
женщину? Ответь мне прямо, сынок.
     - Нет, дон Начо. Я люблю Марию по-прежнему и буду любить ее всю жизнь.
     - Вот и я ей сказал, что только тебе ей и  нужно  верить.  Я  как-никак
кое-что в жизни смыслю.
    В палату заглянула сестра, доктор Валадес хотел осмотреть больного.
    Виктор простился, вышел и в коридоре лицом к лицу  столкнулся  с  Артуро
д'Анхиле. Для обоих встреча была неожиданной и весьма неприятной.
     - Не ожидал вас здесь увидеть, - откровенно признался Артуро.
     - Я навещал дона Начо, которого знаю уже двадцать лет.
     - Целую жизнь.
     - Да, целую жизнь, полную трудов и забот.
     - Но согласитесь, было ради кого трудиться. Кстати, где же Мария?
     - Не знаю, я приходил повидать ее отца.
     - И не будете ее  дожидаться?  -  Артуро  смотрел  на  Виктора  не  без
недоверия.
     - Нет, не буду. С сеньором Лопесом мы  уже  повидались.  А  предложение
руки и сердца сделали ей, кажется, вы.
     - Да, я поставил себе целью жениться на Марии и своего добьюсь.
     - Желаю вам счастья! - Виктор уже приготовился уйти,  но  увидел  перед
собой Марию.
    Ему было так горько, что скрыть свою горечь он не мог.
     - Я исполнил свой долг перед доном Начо, которого  чтил  как  отца,  но
тебе досаждать своим присутствием больше никогда не буду, - бросил он  Марии
и торопливой походкой направился к выходу.
    Артуро находился в состоянии крайнего возбуждения. Только он вернулся из
командировки в Европу, как Ивон сообщила ему, что  все  это  время  Фернандо
ухаживал за Марией. Поездка Фернандо на ранчо  подтвердила  серьезность  его
намерений. Артуро счел друга  низким  предателем,  но  собирался  продолжить
борьбу и выйти из нее победителем. Пока же ситуация складывалась  не  в  его
пользу: Фернандо был сейчас  нужнее  Марии  и  имел  вдобавок  полное  право
постоянно находиться при ней. Самолюбивый эгоистичный Артуро забывал, почему
Фернандо сейчас с Марией. Он видел только Марию и Фернандо,  злился,  и  при
каждой удобной и неудобной ситуации принимался  выяснять  с  ним  отношения,
доказывая свои права на Марию и готовность защищать их.
    Мария попыталась остановить очередное вспыхнувшее выяснение:
     - Артуро,  а  тебе  не  кажется,  что  сейчас  неподходящее  время  для
объяснений?.. У меня болен отец... - начала она.
     - Мария права, - поддержал ее и Фернандо.
     - Конечно, тебе выгоднее, чтобы я молчал о своих чувствах. - Ты  с  ней
рядом целый день... - возмущенно заговорил Артуро.
     - Но я - врач и помогаю ей,  -  отвечал  Фернандо.  Покачивая  головой,
Мария переводила взгляд с одного своего поклонника на другого.
     - Прости, Мария, я изнервничался.  Конечно,  я  не  хотел,  -  принялся
извиняться Артуро.
     - Если бы ты знал, как я устала, Артуро! Мне бы очень  хотелось  сейчас
побыть одной.
     - С ним наедине? - опять взорвался Артуро,  меряя  негодующим  взглядом
Фернандо, и тут же спохватился: -  Нет-нет,  я  ухожу,  прости  меня!  И  он
действительно ушел.
     - Как тебе не хватает человека, на которого можно опереться,  выплакать
свои горести! - ласково сказал Фернандо.
     - Не хватает, - согласилась Мария.
     - Поверь мне, больше такое не повторится.
     - Ты - настоящий друг, Фернандо, и так всегда деликатен.
     - Мне хотелось бы стать для тебя опорой. На большее я не претендую...
    Свои трудности были в это время и у Хосе Игнасио. Луис рассказал  ему  о
том, что Педро пытался заманить Лауру в ловушку. Хосе Игнасио взвился. В тот
же день он отправился к Педро домой. В нем клокотало  такое  бешенство,  что
Педро невольно струсил. Его мать, как когда-то, давным-давно, еще в школьные
времена, попыталась встать на защиту  своего  сыночка.  Но  Педро  прекрасно
понимал, что ее защита выставляет его на посмешище и попросил ее оставить их
поговорить наедине.
     - Беспокоишься за свою честь? Я Лауру и пальцем не тронул, - сказал  он
Хосе Игнасио.
     - Не смей к ней  приближаться  и  впредь,  мерзавец!  -  отвесив  Педро
оплеуху, злобно выговорил Хосе Игнасио.
    Педро смолчал, но про себя поклялся, что отомстит.
    Лорена, узнав, что отец Марии  находится  в  клинике  доктора  Валадеса,
вихрем понеслась к нему и потребовала вышвырнуть это старье вон.
     - При чем тут ты? Я и говорить с тобой об этом не  буду,  -  сказал  ей
доктор Валадес. - Потакая тебе, я и так уже обошелся крайне несправедливо  с
доктором Ребольяр. Твоя просьба несовместима с врачебной этикой.
     - Но вы должны выбирать себе пациентов! Как это можно пускать к себе на
порог грязных  вонючих  индейцев?!  -  кричала  Лорена.  -  А  если  ты  его
защищаешь, значит и тебя сумела опутать эта гадкая интриганка!
    С этими словами она  выбежала  из  кабинета.  В  палату  дона  Начо  она
ворвалась как раз тогда, когда Мария пыталась  уговорить  отца  съесть  хоть
немного фруктов.
     - Вы решили, что раз у вас есть деньги, так вам  все  и  позволено?!  -
закричала Лорена с порога. Волосы ее разметались по  плечам,  лицо  искажала
ярость. - В этой больнице не место всякому отребью!
     - Выйдите сейчас же вон! - Мария встала, намереваясь выставить за дверь
эту фурию.
     - Кто это, дочка? - спросил дон Начо, приподнимаясь на подушке.
     - Сестра Хуана Карлоса дель Вильяра, которого пыталась обольстить  ваша
дочь, низкая тварь и интриганка. У нее, слава Богу, ничего не вышло.  Теперь
она пустилась во все тяжкие, путалась с кем  попало,  и  теперь  вы,  грязь,
лежите здесь на ее грязные деньги!
    Мария побледнела как мел.
     - Убирайтесь отсюда немедленно! Убирайтесь немедленно! - повторяла она,
грозно надвигаясь на Лорену.
     - Шлюха! Шлюха! - визжала Лорена. Дон Начо стал ловить ртом воздух.
     - Мне нехорошо дочка, нехорошо, - едва выговорил он и потерял сознание.
     - Врача! Врача! Помогите! - закричала Мария.
    На ее крик прибежал Фернандо. Увидев Лорену, он распорядился:
     - Немедленно выведите отсюда эту истеричку!
     - И ты с ней путаешься, Фернандо, - прошипела  Лорена.  -  Как  я  тебя
ненавижу, Мария Лопес! Ненавижу!
    Прибежавшие санитарки оттеснили ее. Дона Начо повезли  в  реанимационное
отделение.
     - Если мой отец умрет, в его смерти будет виновата семья  дель  Вильяр.
Будь проклят тот день, когда эта семья повстречалась на моем пути!
    Лорена продолжала  неистовствовать.  Зайдя  к  отцу,  она  кричала,  что
уничтожит всех этих грязных людишек, что покончит и с распутницей,  и  с  ее
ублюдком.
    Дону Густаво всерьез показалось, что Лорена лишилась рассудка.  Она  уже
не слышала никаких слов, и чтобы заставить ее  замолчать,  он  был  вынужден
дать ей пощечину. Средство подействовало. Лорена смолкла. Дон  Густаво.  тут
же раскаялся. Ему стало смертельно стыдно.
     - Поверь, я никогда не бил своих детей, - сказал он Флоренсии.
     - А надо бы, - ответила ему Флоренсия.
    Лорена вернулась домой. Лаура сидела у телефона и явно ждала телефонного
звонка. Она ждала звонка от Луиса, он был у них с  Хосе  Игнасио  связным  и
сообщал Лауре обо  всем,  что  происходит,  как  себя  чувствует  дон  Начо,
передавал приветы и слова любви Хосе Игнасио.
     - Беспокоишься о дедушке этого ублюдка? - ехидно осведомилась Лорена.
     - Прошу  тебя,  мама,  не  говори  так,  старость  и   болезнь   всегда
заслуживают уважения!
     - Их боль еще впереди, он ведь вот-вот умрет, грязный индеец!
     - А я уверена, что поправится! - Темные глаза Лауры осуждающе  смотрели
на Лорену.
     - Я успела навестить его, и теперь он вряд ли выживет, -  издевательски
сказала Лорена.
     - Неужели ты ходила в больницу? - Лаура побледнела как смерть. - Зачем?
     - Чтобы сказать этому грязному быдлу, что дочь у него шлюха.
     - Ты не сделала этого, мама! - с отчаянием в голосе воскликнула Лаура.
     - Именно это я и сделала!
     - Ты не могла этого сделать! Это же убийство! Ты не  могла!  Не  могла!
Скажи, что нет! - плакала Лаура.
     - Лорена дель Вильяр приходила убить твоего дедушку, - устало  говорила
Мария Хосе Игнасио. -  От  семьи  дель  Вильяр  можно  ждать  только  самого
страшного. Заклинаю тебя, сынок, подальше  от  них!  Они  сеют  вокруг  себя
смерть. Если с дедушкой что-то случится, виновата будет Лорена дель Вильяр.
    Глаза Хосе Игнасио расширились от ужаса.
    Тем  временем  врачи  хлопотали  вокруг  дона  Начо,  ему  было  сделано
компьютерное исследование. После  него  Фернандо  немедленно  вызвал  Марию.
Говорили с ней доктор Валадес и Фернандо, она должна была принять решение. У
дона  Начо  была  обнаружена  опухоль  мозга,  увеличение  которой  ведет  к
параличу,  затем  к  смерти.  Лекарств,  чтобы   блокировать   опухоль,   не
существует. Единственное действенное средство - хирургическое вмешательство.
Но  тут  нужно  принять  во  внимание  возраст,   слабое   сердце...   Мария
растерялась.  Но  медлить  было  нельзя,  решение   нужно   было   принимать
незамедлительно. Мария вопросительно посмотрела на Фернандо.
     - Фернандо согласен оперировать, - сказал доктор Валадес. -  Он  лучший
нейрохирург страны.
     - Я согласна, - сказала Мария.
    Фернандо провел операцию блестяще. Коллеги от души  поздравили  его,  но
состояние больного  было  очень  тяжелым.  Близкие  находились  в  состоянии
мучительного ожидания. Диего винил во всем Марию - это  она  увезла  отца  в
столицу, у себя на ранчо он был бы жив-здоров. Ана одергивала брата,  но  он
продолжал ворчать и брюзжать. Мария не отходила от постели больного ни днем,
ни ночью. Наконец он приоткрыл глаза.
     - Мария, - слабым голосом позвал дон Начо дочь.
     - Я здесь, папа, - отозвалась Мария.
     - А остальные?
     - Мы все здесь, папочка.
     - Диего, ты должен измениться. Смотри на жизнь другими  глазами,  иначе
тебе туго придется, запомни мои слова, сынок. Я благословляю вас всех,  дети
мои, вы сделали меня счастливым.
     - Папочка, ты поправишься, тебя ждут на ранчо...
     - Передайте и им, что я всех их очень люблю, что все  они  со  мной,  в
моем сердце...
    Вошла сестра и попросила выйти всех, кроме  кого-нибудь  одного,  таково
было распоряжение доктора. Возле больного осталась сидеть Мария.
     - Дочка, я вижу твою мать, она зовет меня...
     - Нет, папочка! Папа! Нет!
     - Пора уже... похорони меня на ранчо рядом с матерью. - Дону  Начо  все
труднее было говорить, и говорил он медленно, останавливаясь, отдыхая.  -  И
еще... Виктор мне сказал, что любит тебя по-прежнему... Дорожи его  любовью,
с ним ты будешь счастлива.
     - Папочка, я люблю тебя, люблю...
     - Благо...
    И дон Начо, благославляя свою дочь, умер. У Марии перехватило дыхание.
     - Папочка, папа! - почти беззвучно повторяла она.
    После  смерти  отца  для  Марии  настали  тяжелые  дни.  Она  винила   в
случившемся себя и Лорену. Себя за то, что, занимаясь работой, мало  уделяла
ему внимания, Лорену за то, что та своими словами убила дона Начо.
    Испытывал чувство вины и Фернандо: несмотря на все свое искусство, он не
сумел уберечь Марию от тягчайшего в жизни горя. И все  же  он  попытался  ей
объяснить, что Лорена только ускорила  неизбежное,  что  сама  она  не  была
причиной смерти. Болезнь дона Начо была смертельной, и поделать  с  ней  уже
было ничего нельзя.
    Но ни Мария, ни Хосе  Игнасио  не  были  способны  услышать  его  слова.
Сосредоточившись на своем горе, чувствуя лишь мучительную боль  потери,  они
винили в своей боли ненавистное семейство  дель  Вильяр.  Импульсивный  Хосе
Игнасио винил теперь в смерти дедушки себя: своей связью с Лаурой он  разжег
ненависть Лорены, она пришла и убила дедушку. Как  права  была  мама,  когда
остерегала его и просила держаться от них подальше! Теперь он никого из  них
не хотел видеть. Он с новой силой ненавидел семью дель Вильяр. И  когда  дон
Густаво, Флоренсия и Лаура пришли выразить свое соболезнование, Хосе Игнасио
сказал Лауре:
     - Нашей любви пришел конец.
     - Моей - нет, Хосе Игнасио, я люблю тебя по-прежнему, - отвечала  Лаура
с полными слез глазами.
     - Пройдет время, и ты обо мне забудешь. Мы  не  будем  больше  с  тобой
встречаться. Никогда.