Глава 47
Не в меру возбужденный вид Бетины Росси, отсутствовавшей почти целый
день, заставил Артуро д'Анхиле еще раз предупредить ее, чтобы она лишний раз
не выходила из отеля. Она не должна привлекать к себе внимание. Ее никто в
городе не должен узнать.
- Где ты провела целый день?
- В магазинах. Мне нужно было кое-что себе купить. И потом, нужно же
мне привыкнуть к своей новой внешности...
Лорену забавляло, что, сколько бы она ни вглядывалась, она сама себя не
узнавала в зеркале. Так где уж узнать ее знакомым?
Косметолог д'Анхиле месье Мишель в самом деле сотворил чудо!.. Теперь ей
не страшно навестить и дона Густаво. Она уверена, что никто ее не узнает.
Ведь не узнала же ее старая нянька, когда она навестила Сильвию. То ли еще
будет благодаря мастерству месье Мишеля!.. .
Мария и Рита очень волновались за Хосе Игнасио: как-то он сдаст свой
последний экзамен? Но волнения их были напрасны: сдал он экзамен на
"отлично", получил диплом, и они с Луисом даже отпраздновали это событие,
пообедав вместе.
"Дома у нас царит почти что траур", - заметил про себя Хосе Игнасио,
едва переступив порог. Мария не выходила, сидела у себя в комнате наверху.
Нет, она не плакала, но после развода вся как-то внутренне сжалась, и глаза
были очень печальные. Хосе Игнасио подумал, что не сегодня-завтра их ждет
разлука: как-то она да и он сам, всю жизнь привыкший быть с нею рядом,
перенесут ее?
Рита, встретившая крестника, тоже выглядела расстроенной. Она рассказала
ему, как прошел суд.
- Марии сейчас тяжело, и она нуждается в твоей поддержке, - сказала
Рита. - Она была с тобой и в горе, и в радости! Как же ты можешь отпустить
ее одну на другой край земли, за океан?..
Хосе Игнасио молчал, понимая, что Рита права, тысячу раз права.
Неизбежное произошло, но и у него совесть была чиста: он сделал все, чтобы
Мария и Виктор не расстались. И, конечно, у него не было никакой обиды на
мать за то, что она поступила по-своему. Значит, рана ее была так глубока,
что она не могла примириться с изменой. Решение изменилось мгновенно. Что
может быть помехой его отъезду? Мариита с Аной - он за нее спокоен, не
всякая мать так ухаживает за ребенком, как ухаживает его тетушка; диплом в
кармане, и ничто больше не держит его в Мехико. Почему бы не посмотреть мир,
не увидеть собственными глазами, как в Париже откроют магазин Марии Лопес?
Может, он поможет ей в чем-то, ведь он теперь адвокат...
Поднявшись в кабинет Марии, он застал ее за письменным столом, она
перебирала какие-то бумаги. Ему захотелось сообщить ей о своем решении
немедленно:
- Мама! Я знаю, как тебе тяжело! Не думай, что я тебя оставлю в трудную
минуту... Ты всегда помогала мне, и я тоже хочу тебе помочь. Я поеду с тобой
в Париж!.. Когда скажешь! Хоть завтра...
Мария обняла сына, своего дорогого мальчика, прижалась щекой к его щеке,
вздохнула и, просветлев лицом, сказала:
- Я очень рада, сынок! Спасибо! Без тебя мне было бы куда труднее.
Артуро д'Анхиле вернулся от Марии. Они не виделись очень давно, похоже,
с того злополучного дня в больнице, когда она сидела там возле своего
умирающего отца. Артуро не простил ей обиды: никогда еще он не получал
отставки у женщин. Мужественная элегантность, умение красиво ухаживать
действовали всегда безотказно. Кроме того, он был холост, богат, так что
недостатка в обожательницах никогда не испытывал. А тут... Но не это
главное. Главное - кого ему предпочли? Заурядного, невидного учителишку!
Тоже мне конкурент, казалось бы... Над этой загадкой Артуро не раз ломал
голову. Дело в том, что Мария Лопес нравилась ему, пожалуй, так, как ни одна
другая женщина, он хотел жениться на ней. Но Мария, которая в самом начале
их знакомства вроде бы испытывала к нему все возрастающую симпатию, - он это
чувствовал, интуиция не обманывала его, - вдруг неожиданно охладела,
отдалилась. И виной всему был Карено.
И вот теперь они вновь увиделись. Мария была все так же обольстительно
хороша, стройна, так же безукоризненно сидело на ее стройной фигуре модное
темно-лиловое платье, оттеняя матовый цвет лица. Артуро поторопился сказать,
что умирал от желания увидеть ее, что пришел поздравить, узнав, что она
вышла замуж. Но оказалось, что его поздравления запоздали, она предложила
поговорить о чем-нибудь другом. Глаза Марии не излучали радости, как в былые
дни их знакомства. Артуро был в недоумении. Отвечая на его немой вопрос,
Мария пояснила, что она уже в разводе и уезжает на днях в Париж, у нее
контракт с графом де Аренсо. Артуро прекрасно знал этого предпринимателя. Не
раз они вместе проводили зиму в Париже.
- Ты позволишь мне навещать тебя в Париже? - спросил Артуро.
- Конечно, но при одном условии, Артуро: никаких иных чувств, кроме
дружеских...
При воспоминании об этом разговоре в глазах Артуро загорался злорадный
огонек: ну еще бы не дружеские чувства!
Он сообщил Ивон, что на днях уезжает в Париж. Ивон стала просить дядюшку
взять ее с собой. У нее тоже найдутся дела в Париже, поскольку Хосе Игнасио
отправляется в путешествие вместе с матерью. Д'Анхиле обещал подумать. Но
мысли его были о другом: теперь Мария попадет в его сети! Он не остановится
ни перед чем, не оплошает... И тут он услышал голос Ивон:
- Сильвия потеряла своего ребенка, дядя! Но может, это и к лучшему,
ведь если появится Лорена Ривера и узнает, что Сильвия живет с ее Альберто,
клянусь тебе, она ее убьет!..
Тем же вечером Артуро заглянул к Лорене и спросил о Сильвии. Она
ответила, что понятия ни о чем не имеет. И тут Артуро увидел у нее на
столике пистолет. Д'Анхиле разъярился не на шутку. Он не позволит ей
провалить его планы, делая, что ей на ум взбредет. Он найдет на нее управу.
Здесь он хозяин.
- Отвечай сейчас же! - рявкнул Артуро. - Ты была у той женщины, о
которой говорила Ивон?
После некоторого замешательства Бетина - Лорена кивнула: отрицать было
бесполезно, д'Анхиле рано или поздно узнает все равно.
- Была! У меня с ней кое-какие счеты... Но упала она с лестницы сама,
клянусь! Я только чуть-чуть ее подтолкнула.
- Не играй моим терпением, Бетина! - ноздри Артуро раздувались от
гнева. - Ты в моих руках! И приказываю здесь я! А ты подчиняешься. Ясно?
- Да, конечно! Извини! Ты совершенно прав, - смиренно опустила глаза
Лорена, бросив робкий взгляд на д'Анхиле. - Ты приказываешь, я подчиняюсь...
Артуро не знал еще, что ровно час назад Лорена была на весьма отдаленном
расстоянии от отеля, где ей приказали жить, запретив появляться в городе.
Она побывала в доме Густаво дель Вильяра, который стал второй жертвой ее
мести.
Как посмеялась она над этим аристократом, гордящимся своей голубой
кровью! С каким наслаждением смотрела на его растерянное лицо, на старческие
слезящиеся глаза. Как кричала на него в саду, куда он спустился подышать
вечерней прохладой. В доме никого: Флоренсия ушла к приятельнице, Томас был
занят чисткой водоема. Дон Густаво не узнавал ее, а она, называя его то
папой, то папочкой, припоминала маленькие семейные тайны, известные только
самым близким, и хохотала над его растерянностью, беспомощностью. Потом она
все-таки сказала ему, что пришла свести с ним счеты. Она не забыла, как дон
Густаво приходил к ней в тюрьму и как стал на сторону ублюдка Хосе
Игнасио!.. Лорена ничего не забыла и ждет только подходящего момента, чтобы
покончить со всеми ними раз и навсегда.
Дон Густаво сперва пытался приказать, потом просил, потом молил
униженно, чтобы Лорена ушла и оставила семью дель Вильяр и семью Лопес в
покое, но все было напрасно. С перекошенным от злобы лицом - новым своим
лицом, но таким же злобным - и прежним, хрипловатым голосом, с наглой,
развязной интонацией Лорена, топнув ногой, потребовала, чтобы дон Густаво
встал на колени и просил прощения за то, что заставил ее страдать, был
плохим отцом и бросил ее на произвол судьбы...
Старик повернулся к ней спиной, лицо его исказилось от глубочайшей муки.
Неверными шагами двинулся он по дорожке к дому, но, не пройдя и пяти шагов,
пошатнулся и упал...
Томас, наткнувшись на неподвижно распростертое тело дона Густаво,
немедленно побежал звонить в клинику Альберто.
Когда Альберто рассказал о случившемся Сильвии, она заявила, что поедет
к дону Густаво с ним вместе, одного его она не отпустит.
Сильвия испугалась. Еще так свежа была в памяти ее собственная трагедия,
и вот следом - вторая. Третьей она допустить не могла. "Лорена, Лорена,
Лорена..." - твердила Сильвия про себя. Свое горе она переживала одна,
молча, не сетуя на судьбу. Доктор Валадес, дождавшись результатов анализов,
сказал, что после несчастного случая она больше не сможет иметь детей...
Сильвия знала, что теперь заплатила за все грехи, и на наказание не
жаловалась.
Мария просыпалась по утрам с ощущением, что вот-вот у нее начнется новая
жизнь. Какой она будет там, в Париже? Как пойдут дела в новом магазине?
Понравятся ли ее модели?.. Вопросы были, ответов не было. Но даже если бы
ответы были отрицательными, Мария все равно бы уехала. Конечно, часть ее
души останется здесь, в Мехико, на ее фабрике, но фабрика в надежных и
преданных руках Рейнальдо и Романа. За свое дело в Мексике Мария не
беспокоилась.
Несчастный случай с доном Густаво, похоже, задержит ее отъезд. Очень
жаль. Всего несколько дней назад Хосе Игнасио навещал дедушку, и тот
чувствовал себя превосходно, был совершенно спокоен. А теперь лежит без
сознания, состояние тяжелое. Все полагали причиной удара недавнюю смерть
единственного сына. После сильного стресса реакция наступает с некоторым
опозданием. Мария съездила в клинику, и доктор Валадес обнадежил ее, сказав,
что дон Густаво вышел из состояния комы и жизненные функции понемногу
приходят в норму.
И Флоренсия, и Альберто считали, что Марии с Хосе Игнасио незачем больше
откладывать поездку в Париж. В скором времени дон Густаво сам позвонит им
туда и сообщит, что совершенно здоров.
Вечеринка у Луиса пришлась совсем не ко времени, но Хосе Игнасио решил
все-таки пойти на нее, так как был приглашен вместе с Исабель. Еще Луис
пригласил Насарию и Ану; Ана очень редко выходила из дому, но Рита с
Насарией уговорили ее пойти и повеселиться. Как жалел потом Хосе Игнасио,
что привел туда Исабель!
Когда они пришли, вечеринка была уже в полном разгаре. Хосе Игнасио
любовался тонким, прекрасным лицом Исабель, считая, что она здесь самая
красивая. А Луису самой красивой казалась Насария. Не хуже выглядела и Ана,
простодушно сиявшая в предвкушении праздника. Были тут и Паулина, и Педро, и
вдруг совсем неожиданно появилась Ивон. Она сразу поняла, кто из девушек ее
соперница, и вызывающе повела себя с Исабель. Педро увлек ее танцевать, но
утихомирить не смог, Ивон так и сыпала колкостями.
Хосе Игнасио выразил свое недовольство Луису за то, что он пригласил
невыносимую парочку. Но оказалось, что Ивон и Педро явились без приглашения.
Хосе Игнасио пытался как-то смягчить грубые выходки Ивон, и только светское
воспитание Исабель удержало ее от того, чтобы подняться и уйти, не дожидаясь
конца вечеринки. А Педро приударил на глазах у всех за растерявшейся,
смущенной Аной. Он то и дело приглашал ее танцевать и называл своей
красавицей, спрашивал, верит ли она в любовь с первого взгляда. Узнав, что
Хосе Игнасио уезжает с матерью в Париж, просил о свидании и обещал навестить
ее, чтобы не скучала. Ана очень смущалась, но внимание Педро было ей
все-таки очень приятно.
Когда, наконец, Хосе Игнасио и Исабель вышли на улицу и он пошел
провожать ее до дому, всю дорогу он извинялся, чувствуя себя бесконечно
виноватым перед ней из-за недопустимого поведения Ивон.
- Она была подругой Лауры...
И тут Исабель многое стало ясно. Совсем по-другому оценила она поведение
этой грубой и малоприятной девушки, которая была, очевидно, способна на
сильные чувства и очень привязана к своей подруге. Благодаря отношению Ивон
она отчетливее увидела их взаимную приязнь с Хосе Игнасио. И что она могла
поделать, если, засыпая, видела его счастливое лицо - оно стало счастливым
после того, как она пообещала ему показать свои самые любимые
достопримечательности Парижа.
- Вы увидите, как чудесно гулять по этому городу, - сказала она.
Уезжая, Мария тревожилась за дона Густаво. Странно устроена человеческая
память: пройдет время, и вспоминается чаще хорошее, чем дурное.
За делами и хлопотами, связанными с отъездом, Мария нет-нет да и
вспоминала Виктора - его лицо, теплую, ласковую улыбку, голос и слова,
которые он ей говорил. Мария уже не помнила тревог и обид, не вспоминала
дней развода, выяснения отношений. Думала, что наверняка и Виктор тоже
вспоминает о ней. Без Виктора в душе ее стало пусто, и ощущение пустоты
останется с ней надолго, если не на всю жизнь... Жаль было расставаться и с
Ритой - их связывало почти два десятилетия верной, преданной дружбы. Кому
она поплачется в Париже, если случится неприятность или беда? Рита всегда
была ее совестью, ее утешительницей, ее любимой сестрой.
Со слезами на глазах Рита говорила Марии, как пуст и одинок будет без
нее дом для тех, кто в нем останется.
- Береги всех, Рита, - просила Мария. - Особенно малышку. Вы с Аной -
главная моя поддержка. С вами я за маленькую спокойна.
С покоем и непокоем на сердце улетала Мария на следующий день рано утром
в Париж, где графа де Аренсо, ее и Хосе Игнасио встречали Поль и Натали,
доверенные люди графа.
Всю дорогу от аэропорта до квартиры, снятой и приготовленной к их
приезду Натали, Мария неотрывно смотрела в окно машины и радовалась, как
ребенок, узнавая знакомые по журналам и открыткам достопримечательности
столицы Франции: Елисейские поля, Эйфелеву башню, театр "Гранд-Опера". Как
только она немного обживется, непременно все сама обойдет пешком...
Вот и квартира, где предстоит жить Марии. Граф де Аренсо как радушный
хозяин объяснял Марии особенности житья в Париже, представил мажордома,
служанку Бер-надет, повара Антуана, секретаря Натали, шофера.
- Им будут помогать еще двое... - добавил граф, вызвав молчаливое
недоумение Марии.
- Не слишком ли много для двоих? Ведь дома мы с мамой привыкли
обходиться самым необходимым, - попытался возразить Хосе Игнасио.
- А здесь очень скоро привыкнете к другому, - с улыбкой ответил граф.
Мария обошла комнаты.
- Чудесно, граф, большое вам спасибо! - поблагодарила она.
Граф де Аренсо подвел Марию к балконной двери и показал, какой
великолепный вид на парк открывается отсюда.
- Надеюсь, дом вам по вкусу? Все это... чтобы вы, Мария, не тосковали
по Мехико.
- Не буду, спасибо! Здесь я начну новую...
Мария не договорила, все вдруг поплыло у нее перед глазами, и она стала
падать... Граф де Аренсо едва успел подхватить ее за талию, довести до
дивана. Мария была бледна как полотно.
- Мама! Что с тобой?.. - бросился к ней в испуге Хосе Игнасио.
Доктор Лакруа, явившийся буквально через несколько минут после
тревожного телефонного звонка к нему Натали, сказал, что это обморок,
связанный, как он думает, с длительным полетом, переменой давления на
большой высоте.
- Сделаем анализы и завтра посмотрим результаты. На следующий день он
вновь появился в квартире Марии.
- Ничего страшного, - успокоил он ее тотчас же, - ваш обморок -
естественное следствие вашего состояния, сеньора Лопес.
- Какого состояния? - удивилась Мария.
- Разве вы еще не знаете, сеньора? Вы беременны.
Какими словами передать состояние Марии при этом известии - смятение,
испуг, радость, недоумение. Она вновь едва не потеряла сознание.
Глава 48
Усталая, погрустневшая вернулась Сильвия из больницы. Еще неделю назад
они с Альберто строили планы: будущий малыш обещал изменить всю их жизнь.
Теперь у нее навсегда только один Альберто. Как тревожно забилось у нее
сердце, стоило ей подумать о нем! Она теперь боялась за него каждую минуту,
которую они проводили не вместе... Чана встретила ее радостно и передала
подарок, оставленный на имя доктора Сильвии. И почти тотчас же раздался
телефонный звонок. Голос, который несчастная женщина до конца дней своих
будет помнить как самый страшный сигнал бедствия, спросил, получила ли она
презент... Так вот от кого этот сверток!.. У Сильвии задрожали руки. Вот
так, одной рукой держа трубку, другой она сняла с пакета красивый
декоративный бант. "Боже!" - только и могла произнести она, без сил
опустившись в кресло. Из свертка ей на колени упали трогательные детские
вещи...
- Как жаль, что тебе не понравилось! - издевался голос в трубке. - Я
это покупала с такой любовью для твоего ребенка!..
- Забудь о нас! - молила Сильвия ослабевшим голосом, не в силах
положить трубку на рычаг. - Перестань вредить нам! Ты, ты была у дона
Густаво? Правда? По твоей вине он неподвижен, безмолвен... Не говорит, не
двигается... У тебя нет сердца...
- Ах, какая прекрасная новость! - не унималась Лорена. - Нет, сердце у
меня есть, ты ошибаешься. И тебе лучше бы помнить об этом. Если ты или отец
обвините меня... смотри! Альберто умрет. Я исполню свою угрозу, помни!
Неожиданная новость потрясла Марию. Никогда она не думала, что такое
может случиться с ней именно теперь: ведь они с Виктором и месяца не прожили
вместе. И первая мысль: пусть пока никто не знает об этом. Она и доктора
попросила о том же: никому не говорить, она сама скажет, когда сочтет
нужным. Граф де Аренсо предложил Марии съездить на несколько дней на
Ривьеру - солнце, тишина, пляж бесспорно окажут благотворное действие, она
отдохнет, наберется сил.
- Ни в коем случае, - не согласилась Мария, - я при-ехала в Париж
работать и хочу начать как можно скорее.
Не помогли уговоры ни Хосе Игнасио, ни Исабель - Мария не желала терять
ни дня: новые ее модели для парижского Дома моды должны были затмить все,
созданное ею до сих пор, и она не успокоится, пока не увидит их готовыми. О
каком отдыхе может идти речь?.. Мария радовалась, что сыну понравился Париж,
хотя он только еще начинал знакомиться с этим чудесным городом. А ей, чтобы
быть счастливой, нужно было завоевать Париж. А значит, нужно было работать и
работать.
Звонок из Мехико застал ее врасплох. Не зря она тревожилась о доне
Густаво, его парализовало, но Альберто надеется: человек он сильный, даст
Бог, преодолеет недуг.
- Лорена, будь она жива, порадовалась бы несчастьям семьи дель
Вильяр, - заметил Хосе Игнасио.
- Хочется думать, что она уже ничему не порадуется, - отозвалась Мария.
Звонок растревожил ее, Мария стала думать об оставленном доме, маленькой
внучке, о сестрах, о Рите. Как же она соскучилась по ним! Как дорого бы
отдала за то, чтобы хоть на минуту очутиться среди родных стен и лиц!
Скольким пожертвовал Хосе Игнасио, поехав с нею сюда, на другой конец света,
оставив свою маленькую дочку! Но она надеется - пройдет несколько месяцев, и
они оба вернутся домой... Мария почувствовала, что она заплачет при одном
лишь воспоминании о Мехико. И, чтобы отогнать от себя мысли о доме, она
принялась расспрашивать сына, чем он собирается заняться, пока она будет
работать над своими моделями.
Хосе Игнасио собирался записаться на курсы - усовершенствовать свой
французский, помочь ему обещала Исабель... Мария порадовалась за сына.
Молодые всюду чувствуют себя как дома. Выросло поколение свободных,
раскованных людей. Сама она вечно жила с оглядкой. Вот и теперь: она ждет
ребенка и, казалось бы, должна радоваться его скорому появлению на свет. Но
первым ее побуждением было скрыть свою беременность. "Почему?" - спрашивала
сама себя Мария и не могла ответить. Твердо она знала одно: ребенок,
которого она ждет, будет только ее, ее - и ничьим больше... Как горько ей
было сознавать это, ведь ровно двадцать лет назад наивная деревенская
простушка повторяла себе то же самое, что сегодня шепчет самый известный
модельер Мексики. Вот оно, женское счастье, женская судьба!.. Могла ли она
предположить такое месяц назад? А сейчас, наверное, в Мехико уже оформили их
развод с Виктором. И у этого малыша не будет отца! Как у Хосе Игнасио...
Точно так же.
Тетушка графа де Аренсо, Констанса, ни разу не видя Марии Лопес, была
настроена против нее, - слишком уж восторженно говорил об этой женщине ее
племянник. Говорил, что она - лучший модельер Мексики, что очень скоро ее
Дом моды займет подобающее ему место среди европейских фирм. На все это
Констанса твердила одно: она не хочет, чтобы ее племянник лишился всех своих
капиталов, имея дело с какой-то мексиканкой. Родриго стоял на своем: Мария
непременно очарует тетушку, стоит им увидеться. А какой у нее умный,
образованный сын! Он - адвокат, окончил университет.
- Твой интерес к Марии Лопес кажется мне совсем не деловым, - покачала
головой тетушка. - Именно поэтому мне бы хотелось с нею познакомиться!
Желание тетушки - закон. Граф де Аренсо передал Марии приглашение от
графини Пеналберт.
Мария тщательно продумала туалет, позаботилась о цветах для графини: из
дорогого цветочного магазина ей принесли роскошные хризантемы.
Но тетушка поставила Марии в вину и прекрасный букет, и изысканную
элегантность костюма: Мария оказалась куда опаснее, чем она предполагала.
Мексиканка была умна и хороша собой, что ж, тем хуже для нее, последнее
слово все равно окажется за Констансой Пеналберт. Констанса пристально
наблюдала за Марией, и Марии от холодного, изучающего взгляда старой
аристократки становилось не по себе, она внутренне подобралась и невольно
готовилась к отпору. Граф де Аренсо ошибся: встреча не привела к
взаимопониманию. Констанса въедливо расспрашивала Марию о планах на будущее,
Мария все рассеянней и рассеянней отвечала, и вдруг старая дама сказала:
- Я буду с вами откровенна. Если ваша главная цель не модный магазин, а
замужество с Родриго, я... этого не позволю.
Мария вспыхнула от столь неожиданного поворота светской беседы. И это
после того, как она добросовестно посвящала мадам в специфику своей
профессии? Что же касается ее личной жизни, то она никому и никогда не
давала права в нее вмешиваться!
Мария встала и, надевая перчатки, что означало "визит окончен", холодно
сказала:
- Я тоже буду с вами откровенна: на этот счет вы можете быть совершенно
спокойны, мадам. А успокоить вас я могла и по телефону. Поверьте, мне очень
дорого мое время!
Тут настала очередь вспыхнуть Констансе. Отпор, да еще такой
высокомерный, был для нее полнейшей неожиданностью. Она хотела как-то
сгладить неловкость, но Мария уже закрыла за собой дверь гостиной.
- Невоспитанная, - передернула плечами Констанса, - и вдобавок
гордячка!..
Выслушав рассказ Марии о визите в высший свет, Хосе Игнасио был удивлен,
и очень неприятно: от родственницы графа можно было ждать более любезного
обращения.
- Надеюсь, сынок, что спустя недолгое время старой даме придется
изменить свое мнение обо мне.
Мария была оскорблена в лучших чувствах и не могла не дать понять это
графу, когда на другой день они поехали смотреть помещение будущего центра
моды. Граф всячески извинялся за тетушку. Он не стал говорить Марии о
пренеп-риятнейшем разговоре с графиней Констансой, в котором высказал почти
все, что думал. Он говорил о большом приеме, который собирается устроить в
честь знаменитого мексиканского модельера, и просил Марию дать согласие.
Очередное светское мероприятие было не по сердцу Марии, но, в конце концов,
она согласилась.
Помещение будущего центра моды превзошло все ожидания Марии. Ей
понравился квартал - респектабельный и в то же время оживленный, понравились
просторные залы для демонстрации коллекций и выставок на первом этаже и
кабинеты администрации на втором. Помещение красили, лакировали паркет.
Мария попросила, чтобы ее кабинет был выдержан в теплых, пастельных тонах и
поменьше мебели, только несколько удобных кресел; зато зеркало должно быть
во всю стену, чтобы свободного пространства было как можно больше...
- Мадемуазель Жюстин, моя правая рука, - отрекомендовал граф
темноволосую строгую женщину. - С этого дня она в вашем распоряжении.
Ни тени улыбки не появилось на бесстрастном лице Жюстин, при знакомстве
она только слегка наклонила голову.
Все последние дни Мария заметно уставала, внушая Хосе Игнасио немалое
беспокойство. Экскурсия по будущему Дому моды очень оживила Марию.
Вернувшись, она с удовольствием говорила о меблировке, цвете стен, гардинах.
И вдруг опустилась в кресло, подняла ко лбу руку, прикрыла глаза.
- Мама! Что с тобой? - испугался Хосе Игнасио. - Позвонить врачу? Тебе
опять нездоровится? Ты так побледнела! Что тебе сказал врач?..
И тут, вопреки решению никому не доверять свою тайну, Мария не
выдержала. Она почувствовала себя такой беззащитной, такой одинокой, такой
слабой, а сын ее был взрослым мужчиной, отцом, и, притянув его к себе, она
сказала:
- Врач сказал, что так и должно быть, сынок! У меня будет ребенок, Хосе
Игнасио...
Она не знала, как посмотрит на новость Хосе Игнасио, а он обрадованно
целовал ей руки:
- Какое счастье! У меня будет брат! Сейчас же побегу и позвоню
крестному. Он должен знать!.. Имеет на это право, мама!
- Нет! Ни в коем случае! У Виктора нет больше никаких прав. И знать ему
о ребенке незачем. Это мой ребенок. Только мой!
- Мамочка! Я не хотел бы брату своей судьбы... Зачем повторять прежние
ошибки? Подумай... и разреши мне порадовать Виктора...
В ответ Мария отрицательно покачала головой.
Глава 49
На ранчо давно не получали от Марии вестей. "Париж кому угодно вскружит
голову", -=- считали няня Чайо с Эстелой. "Разберется с делами и
позвонит", - утешал их Федерико. В эти дни он был неимоверно счастлив: у них
гостил Клементе, его сын. Не виделись они года три. По расчетам Федерико,
Клементе вот-вот должен был получить диплом. Няне Чайо с трудом верилось в
это, она знала сына Федерико с малых лет, с тех пор, когда была еще жива его
мать Ампа-рито. Когда же ее не стало, Федерико был в растерянности, не зная,
что делать с мальчиком, и решил отправить его учиться в пансион за границу.
Мальчик всегда был непослушным, учителя на него жаловались, из класса в
класс он переходил с переэкзаменовками. Федерико всегда был строг с сыном, и
нельзя сказать, что очень был к нему привязан, зато теперь... словно
наверстывал упущенное. Няня не сомневалась: не пройдет и недели, как
Клементе наскучат дела на ранчо, скотный двор, где с утра до позднего вечера
возился его отец, и он уедет.
Эстела была бы довольна, если бы Клементе не загостился, нет-нет да
ловила она на себе жаркие взгляды пасынка, говорящие совсем не о родственном
чувстве...
Дон Густаво с трудом начал говорить. Правы были и врачи, и Альберто,
считавшие, что его довольно крепкий организм справится с бедой... А Сильвия,
навестив больного, поняла, что предчувствие не обмануло ее: горе у них одно,
и виновата в нем злая, бессердечная женщина, которую все они сочли погибшей.
Едва Альберто выходил из палаты, Густаво умолял Сильвию рассказать мужу, что
Лорена на свободе. Вернувшись, Альберто нередко заставал жену и тестя в
слезах. "Да что это с ними?" - недоумевал он. Но ни тот, ни другой не
решались ему что-либо объяснить. Они жили в постоянном страхе перед новым
появлением злодейки.
Лорена, изменив внешность, почувствовала себя как рыба в воде. Теперь
она беспрепятственно сможет осуществить свои планы мести... Она считала, что
Артуро д'Анхиле ее обожает, раз зовет не иначе, как "дорогая" и берет с
собой в Париж. Там они займутся Марией Лопес, а Ивон - Хосе Игнасио...
Злобность красивого и удачливого Артуро ничуть не удивляла Лорену. Она
считала, что сам Господь Бог соединил их, чтобы враги ее - все до одного -
получили по заслугам.
"Не успокоюсь, пока не покорю Марию! - твердил про
себя Артуро. - Я найду способ сломить ее гордыню... Рано или поздно она
будет моей..."
"Единственная моя мечта - расправиться со своей внученькой, - размышляла
Лорена. - Но сначала я помогу Артуро и Ивон."
Маркое любил Виктора, и Виктор в эти тяжелые для него времена особенно
ценил привязанность младшего брата. Маркосу не надо было объяснять, как
страдает Виктор от разлуки с горячо любимой Марией, как тяжелы ему посещения
Сулеймы, которая никак не желала оставить его в покое и все еще на что-то
надеялась. Если бы Маркосу пришло в голову пройтись по улице с какой-то
знакомой, Перлита сочла бы его прогулку изменой и вела бы себя точно так же,
как Мария: Маркое потерял бы Перлиту навсегда...
Как остро чувствовал Маркое это "навсегда"... Последние анализы не
обнадеживали, количество белых кровяных шариков неумолимо росло, и последняя
черта придвигалась все ближе и ближе. Он понимал, что умрет, и смотреть на
любимую Перлиту и жизнерадостного малыша становилось для него невыносимым.
"Нет, - твердил себе Маркое, - нет, я должен непременно что-то придумать. Ни
мама, ни Перлита не должны видеть моих последних дней на больничной койке. Я
должен и обязательно что-то придумаю!.."
Доктор успокаивал его, пытаясь вселить надежду, но Маркое знал, что его
ждет.
Рита была очень расстроена, она навестила в больнице дона Густаво и
повидалась с Сильвией. В несчастливой судьбе Сильвии Рита видела и свою
судьбу. Им обеим не повезло: многие, не желавшие иметь детей, их имеют, а
вот они обе, казалось бы, созданные для материнства и больше всего на свете
желающие ребенка, - увы, лишены этой радости. Но Рите легче, она успела
свыкнуться со своим несчастьем, на ее руках вырос Хосе Игнасио, теперь она
заботилась о маленькой Мариите. Сильвии приходилось труднее, Рита понимала
это и искренне ей сочувствовала. Сейчас Сильвия самоотверженно выхаживала
дона Густаво, просиживая около него ночами, как самая внимательная сиделка.
И ее искусные руки, ее доброе сердце делали свое дело: дель Вильяру
становилось лучше. Врачи надеялись, что со временем он сможет даже ходить.
"Дай-то Бог", - думала Рита. А у нее забот и хлопот хватало дома. Ана
училась, значит, нужно было присматривать за Мариитой. А тут подоспело новое
огорчение: Рита обнаружила, что к Ане приходит Педро. Пока они чаи
распивают, но кто знает, чем может кончиться в один прекрасный день их
чаепитие. Насария не раз предупреждала Ану, что Педро заклятый враг Хосе
Игнасио, и лучше бы ей с ним не встречаться. Но Ана, не избалованная
вниманием молодых людей, расцветала на глазах, стоило появиться у них
однокашнику Хосе Игнасио. Что делать, как его отвадить? Ни Насария, ни Рита
ничего не могли придумать; Ана же была уверена, что всерьез нравится Педро,
уж очень он с нею любезен.
По приезде в Париж Артуро д'Анхиле, близкий знакомый Констансы
Пеналберт, засвидетельствовал ей по телефону свое почтение, известив, что
приехал со своей дальней родственницей и племянницей и будет рад повидаться
с ней в ближайшие дни. Заодно Артуро узнал у нее адрес Хосе Игнасио: Ивон
очень просила его об этом, просила, как только приземлился самолет.
Констанса повесила трубку и продолжила неприятный разговор с
племянником. Исабель удивленно поглядывала на отца и тетушку, она не
привыкла к разговорам на повышенных тонах.
- Ты слишком торопишься, Родриго, устроить прием, всех перезнакомить.
Это люди не нашего круга, к ним надо присмотреться. Совершенно не
обязательно деловых партнеров превращать в друзей.
- У тебя допотопные взгляды, тетушка! - возмущался Родриго. - Мария
очаровательная женщина; многие после знакомства с нею становятся ее
друзьями.
- Как бы ты не проиграл в этой игре, Родриго! И во всяком случае, я
запретила бы тебе играть судьбой твоей дочери! Исабель не должна встречаться
с Хосе Игнасио.
Родриго, вспылив, попросил тетушку воздержаться от дальнейших
комментариев.
Обе стороны остались крайне недовольны друг другом. Граф де Аренсо не
ждал от тетушки такой непримиримости, а Констанса от племянника - такого
упрямства. Она была очень раздражена и, разумеется, во всем винила Марию.
Мария не сходила с языка Констансы и во время визита Артуро с его
дамами. Дамы сразу нашли общий язык и без умолку болтали в уютной гостиной
Пеналбертов, где был сервирован чай. Казалось, знакомы они целую вечность и
понимают друг друга с полуслова. Констанса жаловалась госпоже Бетине Росси,
что с появлением этой мексиканки ее племянник будто ума лишился.
- О-о, с нею надо быть поосторожнее, - предостерегала Лорена, - я знаю
историю этой авантюристки, бескультурной, малообразованной... Она приехала в
Мехико из глухой деревни, жила в прислугах!..
- Не умела ни читать, ни писать, - хохотала Ивон.
Артуро попытался было приостановить поток яда, вылившегося на Марию, но
не тут-то было. Лорена нашла в собеседнице заинтересованного слушателя:
Констанса хотела знать об этой выскочке все!
- Она обольстила молодого дель Вильяра - очень известная в Мексике
фамилия, - продолжала Лорена. - Род дель Вильяр - один из старейших. И
родила от него сына. Однако Хуан Карлос вскоре понял, что она за птица, и
отказался от нее...
- Бетина хочет сказать, - очень к месту вмешался в этот разговор
Артуро, - что Хосе Игнасио незаконнорожденный...
Сеньора Пеналберт была весьма благодарна сеньоре Бе-тине Росси за
сведения об этой чужестранке. Интуиция не подвела Констансу, и она с
чувством признательности смотрела на Лорену.
- И что будет дальше с этими сведениями? - поинтересовался Артуро.
- Я передам их по телефону всем приглашенным на прием в честь этой
дамы. - Констанса со значением улыбнулась старому другу.
Артуро д'Анхиле ответил ей столь же многозначительной улыбкой.
- Деточка! - обратилась Констанса к Ивон. - Не скучайте со стариками,
спуститесь в парк, там должна гулять моя племянница, познакомьтесь с ней.
Ивон мило прощебетала какие-то слова благодарности и отправилась в парк.
Хосе Игнасио и Исабель сидели на скамейке в парке в тени платана; сладко
пахли яркие летние цветы, а они болтали без умолку обо всем на свете. Им
было интересно друг с другом, они говорили и не могли наговориться. Им
хотелось, чтобы и тишина, и покой, и мирная беседа в этой тишине никогда не
кончались.
О чем они только не поведали друг другу - и о счастье, и о своих
родителях, и о хрупкости человеческих отношений... Хосе Игнасио рассказал
Исабель то, о чем долго не решался говорить ни с кем на свете: он доверил ей
историю своей любви с Лаурой дель Вильяр. Рассказал о том, как вынужден был
идти даже против собственной матери, которая противилась их браку, о
быстролетном, но таком ослепительном счастье с любимой...
Исабель в порыве откровенности еще в Мехико рассказала Хосе Игнасио о
своем погибшем женихе, об отношениях с отцом. И теперь вновь вспоминала о
невозвратимом счастье с Димитрием.
- Ты уверена, что больше никогда не полюбишь? - Хо-се Игнасио печально
смотрел на погрустневшую Исабель.
- Еще совсем недавно была уверена, - вздохнула девушка, подняв на него
глаза, - но теперь... теперь не знаю, Хосе Игнасио...
И именно в эту особенную, неповторимую минуту в парке появилась Ивон. Ее
появление было для молодых людей неожиданностью: досадной, ошеломительной.
Но и Ивон не ожидала столь скоро увидеться с Хосе Игнасио. Не ожидала она,
что давно знакомая ей Исабель окажется племянницей Констансы. Ивон
растерялась, но виду не подала. К тому же она давным-давно усвоила, что
лучшая защита - это нападение.
- Ах, какой прелестный вид, какой чудесный парк! - щебетала Ивон. -
Рада тебя видеть, Хосе Игнасио... Ты не приглашаешь меня даже присесть? А
нам есть о чем поговорить!
- Будь добра, оставь нас! - попросил Хосе Игнасио. - Нам не о чем
говорить!.. Постойте, Исабель, прошу вас. - И Хосе Игнасио взял за руку
собравшуюся уходить девушку.
Исабель остановилась в нерешительности: от Ивон ей хотелось убежать, с
Хосе Игнасио - остаться.
- Я думаю, лучше всего уйти вам, - обратилась она к Ивон.
- Выгонять?! Гостью?! - возмутилась Ивон. - Ну и манеры! Однако и мы за
себя постоим! Графинюшка сейчас поймет, кто я такая! Да не держи меня, Хосе
Игнасио! И имей в виду - увижу вас вместе, пожалеете!..
- Пойдемте, Исабель! Мне так неловко, поверьте мне! - Хосе Игнасио с
трудом отстранил Ивон и, больше не обращая на нее внимания, подал руку
Исабель. - Эта девушка для меня ровным счетом ничего не значит. Верите?
- Верю. Хотите, мы с вами пройдемся по городу? - спросила она, тоже
будто не видя разозленную Ивон.
- С удовольствием!
Хосе Игнасио и Исабель, взявшись за руки, пошли к выходу из парка,
оставив оцепеневшую Ивон.
Пока все шло так, как и задумал Артуро д'Анхиле. Лоре-на сыграла свою
роль, и сыграла неплохо: в семействе графа де Аренсо посеяны семена вражды,
дай-то Бог, чтобы во имя справедливости они пошли в рост!.. Машина мести
запущена умелой рукой. Незадолго перед визитом к Констансе д'Анхиле
договорился- со своим человеком, Серхио Урите, чтобы тот предложил свои
услуги в качестве агента-распространителя Дому моды Марий Лопес... Если
Мария клюнет на эту
удочку, Артуро будет в курсе всех проектов Марии. Тоща-то уж ее
предприятие провалится наверняка.
- Лорена, - с удовлетворением улыбнулся Артуро после визита, - твой
враг больше уже не встанет на ноги, Марию ждет банкротство! И ее, и ее
сына!..
Мария собиралась на прием, который устраивал в ее честь граф де Аренсо.
Хосе Игнасио давно не видел мать такой оживленной и красивой. Что значит
воодушевление!.. О, этот вечер много для нее значит.
- Ты выглядишь словно королева! - желая сделать ей приятное и не
покривив душой, сказал сын.
- Посмотрим, как отнесутся к королеве сливки здешнего общества, - не
слишком уверенно произнесла Мария, бросая последний взгляд в зеркало. -
Родриго говорил, что соберется вся аристократия.
- Убежден, об этом вечере ты будешь помнить всю жизнь! - Хосе Игнасио
еще раз восторженно оглядел нарядную Марию. - Ну, пора!..
Подъехав к Дому моды, Мария удивилась: на стоянке машин всего два-три
автомобиля, хотя гостей должно было быть не меньше двухсот... В холле тоже
было пусто и малолюдно. Ее встретил граф де Аренсо, извинился за Констансу,
сославшуюся на невыносимую мигрень. Однако и ему казалось странным, что до
сих пор никого нет... Не могла ничем объяснить непунктуальность гостей и
Жюстин: приглашения она разослала вовремя...
- Может быть, это мы пришли преждевременно? - не без иронии
осведомилась Мария.
- О, ни в коем случае... - начал было граф де Аренсо и смолк, видя, как
по лицу Марии разливается меловая бледность.
Прошел еще час, музыканты извинились и ушли, потом ушла Жюстин.
- Произошло какое-то досадное недоразумение, - предположил Родриго.
- Напротив, проявлена высшая разумность: аристократия избежала
неподобающего знакомства со скромной швеей...
Мария не успела договорить, вошел дворецкий графа и доложил, что прибыли
гости.
- Проси! Проси! - живо ответил граф и весело посмотрел на Марию, давая
понять, что несмотря ни на что все будет в порядке.
На пороге гостиной стоял Артуро д'Анхиле под руку с красивой
темноволосой женщиной.
- Похоже, что я и в самом деле всю жизнь буду помнить
об этом вечере... - тихо, почти про себя сказала Мария и с этими словами
пошла к выходу из гостиной, как раз навстречу сияющему д'Анхиле. Его
спутница кого-то напомнила Марии, но она никак не могла вспомнить, кого
же...
- Я виноват, виноват. Я подверг ее этому испытанию! - Граф де Аренсо не
мог прийти в себя. - А тебе не кажется, - растерянно смотрел он на
Исабель, - что к этому неожиданному афронту приложила руку тетушка
Констанса? Если так, ей придется дать мне ответ...
Глава 50
Мария видела во сне Маркоса... С чего бы это? Незадолго перед ее
отъездом доктор Рохас сказал ей, что новый метод лечения дает неплохие
результаты. Мария проснулась, но чувство тревоги не проходило. За долгие
годы дружбы с Виктором она сроднилась с его семьей, все они стали ей как
родные; Маркое, мужественно скрывавший свою болезнь от Перлиты, всегда
восхищал ее. Наверно, между натурами, тонко чувствующими, нервными, такими,
как Мария и Маркое, существует незримая связь, и состояние одного передается
другому... Словом, Мария все утро думала о Маркосе с тревогой и
беспокойством. И, оказалось, недаром...
Узнав от врача, что состояние его за последнее время резко ухудшилось,
Маркое решил покончить со всем разом. Больничная койка, рыдающая Перлита с
малышом - такого Маркое допустить не мог, пусть лучше жена его возненавидит,
так ей будет легче забыть его. Перлита молода, она еще найдет свое
счастье... А потом когда-нибудь Герман, хотя Герман и не одобрял решения
Маркоса, но всей душой рвался ему помочь, расскажет правду матери и
Перлите...
И вот с таким грузом на сердце Маркое вернулся домой. Его радостно
встретила Перлита, но ее очень встревожила сильная бледность Маркоса. И
когда Перлита предложила пообедать, он отказался и вдруг обрушил на голову
бедной жены поток убийственных новостей: оказывается, ему надоели ее заботы,
ее любовь, надоела она сама, и хорошим отцом он притворяться больше не
желает! И вообще он больше не желает лгать: у него есть другая женщина, и он
ее страстно любит!.. У нее он и пропадал! Пусть Перлита наконец узнает
правду!
Чего Маркое хотел, то и получил. Донья Мати в полной мере разделила
негодование Перлиты:
- Да, Перлита, да! Пусть убирается как можно скорее! - со слезами на
глазах твердила донья Мати.
Герман, услышав слова матери, попытался было сказать, что сначала хорошо
бы все выяснить. Ведь только Герман знал, что на самом деле тут происходит.
Но Маркое так посмотрел на него, что Герман застыл в нерешительности посреди
комнаты. Маркое выскочил из дома словно сумасшедший. Перлита рыдала. Донья
Мати пыталась ее успокоить. А малыш Маркитос смотрел то на мать, то на
бабушку и тоже готов был вот-вот разреветься.
- Для меня он умер, умер навсегда! - повторяла, захлебываясь в рыданиях
Перлита, и прижимала к себе маленького Маркитоса.
Вечером Герман рассказал Виктору, как Маркое ушел из дома...
Обо всем этом Мария еще не знала, но сердце-вещун предсказывало
недоброе. Скверно было и тут, в Париже, на который она возлагала столько
надежд... Но неприятности только подстегивали Марию. Завоевывать место под
солнцем ей было не привыкать. Успех никогда не приходит легко, когда
добиваешься его без посторонней помощи. И Мария всегда гордилась, что своим
успехом она обязана прежде всего себе самой, своему неустанному труду и
терпению. А теперь рядом с ней был сын, он понимал ее, разделил с ней
тяжелую минуту бойкота, вселил уверенность, что победа не за горами. Раз она
уже покорила своими моделями Мексику, потом всю Латинскую Америку, то почему
бы ей не покорить и Европу? В ее платьях столько очарования, вкуса,
мексиканского колорита, что парижские модницы вряд ли устоят перед
искушением приобрести туалеты из ее новой коллекции. Всячески помогал ей и
граф де Аренсо, он тоже верил в нее и подтверждал свою веру готовностью
вкладывать в их общее дело свои капиталы.
Мария с удвоенной энергией принялась за работу. Она поздно ложилась,
рано вставала и упорно, день за днем, шла к своей цели. После неудавшегося
приема она попросила Натали регулярно покупать ей все французские модные
журналы, чтобы изучить предложения и спрос европейского рынка моды. Мария не
хотела ошибиться в выборе линий своих будущих моделей.
Не просто складывались отношения Марии и Жюстин. Жюстин вела себя
подчеркнуто сухо и любезно, и настал день, когда Мария поняла причину ее
сухости. Подходя к демонстрационному залу, она услышала голоса де Аренсо и
Жюстин.
- Моя жизнь принадлежит вам, - говорила Жюстин. - Я могу и впредь
любить вас столь же молчаливо, но постоянно слышать, как вы расхваливаете
сеньору Лопес, мне больно. Нелегко выносить, когда любимый человек не сводит
глаз с другой женщины... Вы ведь влюблены в Марию? Не так ли?
- Жюстин, вы знаете, с каким уважением я к вам отношусь... Моя просьба
помочь Марии Лопес и есть знак моего высочайшего к вам уважения.
- Я знаю, граф, ценю ваше отношение и всячески помогаю госпоже Марии.
Мария, любя прямоту, вошла и дала понять, что слышала конец разговора:
- Кажется, речь обо мне?.. - спросила она.
Граф не преминул воспользоваться случаем и открылся Марии в своих
чувствах... Жюстин невольно помогла ему... Он только сейчас понял, какое
место заняла Мария в его жизни... Он уже себе не хозяин: ее лучистые глаза,
мягкий, чарующий голос...
- Простите, граф, - довольно бесцеремонно прервала его Мария, - мы
достаточно близкие друзья, вы знаете, что я пережила и что очень ценю наши
деловые отношения и, чтобы их не испортить, никогда больше не будем говорить
о чувствах.
Узнай Констанса об отпоре Марии, она бы и его поставила ей в вину:
плебейка с сомнительным прошлым в ее глазах ни на что не имела права.
Зато сеньоре Пеналберт очень пришлась по душе Лорена: они были одного
круга, и обе ценили знание хорошего тона и умение вести светскую беседу. Но
беседовали они чаще всего о Марии Лопес и зачастую совсем не по-светски.
- Будьте осторожны, - предостерегала Констансу Лорена, - это одна из
тех женщин, которые не останавливаются ни перед чем, лишь бы добиться своей
цели. Мария бессердечна и потому покоряет все сердца. Даже Артуро собирался
жениться на ней. Но вот видите, она остановила свой выбор на вашем
племяннике...
О-о, как негодовала после таких разговоров Констанса! С каждым днем она
все больше ненавидела Марию. В ее глазах Мария была разрушительницей устоев
и судеб, она посягала не только на ее племянника, но и на хрупкую неопытную
Исабель. Констанса запретила Исабель встречаться с Хосе Игнасио - он ей не
пара: незаконнорожденный, успел жениться, овдоветь, у него пятимесячная
дочь... О том же она прожужжала все уши племяннику, но, похоже, эта
авантюристка околдовала его!..
- Настоятельно прошу, - твердо и холодно заявил Родриго, - не
вмешиваться в мои отношения с Марией Лопес и не пытаться ей вредить. Что же
касается дружбы Исабель с сыном Марии Лопес, то Исабель сама все решит. Я ее
отец и знаю, что делаю...
- Бросить свою дочь в объятия вульгарного плебея! - возмущалась
титулованная сеньора. - Ясно одно: эта авантюристка разрушит нашу семью!..
Уничтожит веками существующие устои!..
Лорена тоже считала Хосе Игнасио плебеем, хоть он и был наполовину дель
Вильяром. Не понимала она и влюбленности в него Ивон. Он уже соблазнил и
погубил одну невинную душу, погубит и вторую...
Ивон клялась Лорене, что прекрасно отдает себе отчет в ничтожестве Хосе
Игнасио - он заурядный смазливенький красавчик, но пока она ничего с собой
поделать не может, что-то ее тянет и тянет к нему...
- Ищи себе подходящую партию, человека из хорошей семьи, - наставляла
ее Лорена. - Через несколько месяцев, поверь мне, Ивон, Мария Лопес опять
будет нищей! С поджатыми хвостами, словно побитые собаки, она и сын вернутся
в Мексику!..
Но Ивон не успокоится, пока не разрушит этой влюбленной дружбы Хосе
Игнасио с Исабель. Сейчас она оставила в покое Хосе Игнасио и принялась за
маленькую графиню. Она подстерегла Исабель в кафе, где она сидела с друзьями
и куда вот-вот должен был прийти Хосе Игнасио, отвела в сторону и сказала:
- Имей в виду, для него это игра. Такое у него хобби - завлекать
девушек из богатых и знатных семей, ты будешь самым солидным трофеем в его
коллекции. Держу пари, он уже тебя целовал?.. А потом извинялся?.. Когда ты
влюбишься в него, он тобой овладеет... А потом... потом отправит куда
подальше и слышать ничего не захочет. Он так и с Лаурой поступил...
Несмотря на неприязнь к этой грубой, вульгарной девице, Исабель не могла
не признать ее правоты: Хосе Игнасио и вправду нежно поцеловал ее, а потом
просил прощения... Исабель тогда почувствовала себя счастливой... Но
неужели?..
- Время покажет, права я была или нет, - нашептывала тем временем
Ивон. - Я только хотела предостеречь тебя, дать совет...
- Она замечательная, мамочка, мне с ней так легко, так хорошо! -
говорил Хосе Игнасио Марии, вернувшись из парка, где они с Исабель катались
на чудесных арабских лошадях графа де Аренсо. - Но знаешь, я все время
помнил Лауру, как мы в последний раз ездили с ней верхом...
- Так и должно быть, сынок. Воспоминания навсегда остаются с нами, в
горе ли, в радости, но они не должны мешать нам жить, они - наше прошлое, -
утешала Мария сына. - Лаура хочет тебе счастья, и ты должен найти себе
подругу. Ты молод, у тебя впереди вся жизнь, и если Исабель поможет тебе
забыть все страшное, что было в прошлом...
Сын был счастлив, Мария видела это и радовалась. Сама она не могла
расстаться с прошлым. Как могла она позабыть Виктора, ведь ребенок, которого
она носит под сердцем, всегда будет напоминать о нем... И Хосе Игнасио
постоянно ей твердил:
- Если бы ты только захотела, мама, крестный давным-давно был здесь!
Вот о чем думала Мария, подходя к Дому моды, который стал ее счастьем и
несчастьем, радоствю и горем, ее манящей надеждой. Она будет работать,
несмотря ни на что, столько, сколько нужно, не зная ни сна, ни отдыха, и
добьется в конце концов своего...
Она вошла в демонстрационный зал и, еще не видя ни Родриго, ни Жюстин,
вновь услышала за рядами готовых платьев их взволнованные голоса. Жюстин
предостерегала графа от излишнего доверия к Марии Лопес, ссылаясь на ее
честолюбивое желание завоевать Париж.
- Вы для нее только средство, - горячо говорила Жюстин. - Она играет
вами!
- Что за глупости, Жюстин! Эту женщину я ждал всю свою жизнь!..
Марии неприятно было слышать это. Она гордо вскинула голову, собираясь
раз и навсегда покончить со всеми выяснениями отношений, а заодно положить
конец беспочвенной ревности Жюстин.
- Добрый день! Вам пришлось меня ждать?
- Что вы, Мария! - оживился граф. - Я только беспокоился... Как вы себя
чувствуете?
- Лучше чем когда бы то ни было, граф! Мои недомогания связаны с тем,
что я жду ребенка. Доктор сказал, что и мой обморок этим объясняется. Я
считаю своим долгом поставить вас об этом в известность. Нас связывают
деловые отношения, и вы должны быть в курсе. Карено я не сообщала, он увидит
в этом предлог для примирения. Я пока к примирению не готова и рассчитываю
на вашу сдержанность, граф...
В тот же день Мария вместе с сыном пошла в Нотр-Дам. Граф как-то сказал
ей, что там есть образ Пресвятой Марии Гвадалупской, которую так любят в
Мексике.
Опустившись на колени, Мария молила Божью Матерь о милости и здоровье
для всех своих близких, о спасении Маркоса, о счастье Хосе Игнасио и малышки
Марииты. И еще она просила исполнить ее заветное желание: чтобы труды ее
благополучно завершились и Дом моды был открыт.
Вечером, обеспокоенная молчанием близких, Мария позвонила домой в
Мехико. У Риты был расстроенный голос.
- Кто бы мог подумать! У доньи Мати - и такие беспутные сыновья! Нет,
не Герман, а Маркое, пошел по следам Виктора, заявил, что у него есть другая
женщина... и ушел из дома!
- Господи, какой ужас! Так вот к чему мне вчера приснилось, что Маркое
плутает по темному лабиринту, плутает, плутает, а выбраться никак не может!
Поговорив с Ритой, Мария набрала другой номер в Мехико. Подошла донья
Мати. Голос у нее был такой безжизненный и тусклый, что Мария не узнала ее.
Потом трубку взяла Перлита, но от сжимающих горло рыданий не могла ничего
вымолвить. Мария постаралась вложить в свои слова всю теплоту, все
сострадание, которое чувствовала к бедной девочке:
- Перлита, я знаю, ты страдаешь, ты мучаешься, но поверь мне, все
совсем не так, как сказал тебе Маркое! Найди его!.. Если в самом деле
любишь... найди! Ты все поймешь сама. Я знаю, что говорю...
Все, что происходило в Мехико, было настолько серьезным, что Мария после
телефонных разговоров никак не могла прийти в себя, ее знобило, у нее
разболелась голова. Как плохо, что она так далеко от своих близких! А
Маркое?.. Он все это придумал, потому что... умирает. Умирает от своей
ужасной болезни - лейкемии. Они с Виктором знали тайну Маркоса, но теперь и
донья Мати, и Перлита должны узнать правду. И не от нее, не от Виктора - от
самого Маркоса. Он должен сам сказать Перлите. Но как это устроить? Как?..