ГЛАВА 1

     Ресторан «Тулос», расположенный неподалеку от Капитолийского холма, не может похвастаться политкорректностью меню: нежнейшая, младенческая телятина и карпаччо из конины делают его любимым местом завтрака вашингтонских чиновников. Вот и нынешним утром здесь кипела жизнь, разливаясь какофонией звуков. Безуспешно пытаясь слиться в единое целое, звуки перемешивались и наслаивались один на другой: звяканье столовых приборов, жужжание кофейной машины, музыка сотовых телефонов, гул голосов.
     Метрдотель, предвкушая удовольствие, взял в руки бокал с утренней порцией «Кровавой Мэри», но в этот момент в зал ресторана вошла женщина. С дежурной улыбкой метрдотель обернулся к посетительнице.
     - Доброе утро, - любезно приветствовал ее он, - чем могу помочь?
     Дама казалась весьма привлекательной. Лет тридцати пяти, в серых плиссированных фланелевых брюках, консервативного вида туфлях без каблуков и блузке цвета слоновой кости от Лоры Эшли. Держалась она очень гордо и прямо: подбородок слегка приподнят - ровно настолько, чтобы свидетельствовать не об упрямстве, а о внутренней силе. Светло-каштановые волосы причесаны именно так, как модно в Вашингтоне, в стиле «сильно и броско»: пышные пряди не доходят до плеч, слегка завиваясь внутрь, - они выглядят женственно и привлекательно, но в то же время достаточно коротки. Это своего рода сигнал: их обладательница вполне может оказаться умнее вас.
     - Я немного опоздала, - негромко обратилась дама к распорядителю. - У меня здесь назначена встреча с сенатором Секстоном.
     Метрдотель неожиданно занервничал. Сенатор Седжвик Секстон - постоянный посетитель «Тулоса» и с недавнего времени один из самых знаменитых людей страны. Не далее как на прошлой неделе Секстон отпраздновал «Супер вторник» - сенатор с легкостью прошел первичные выборы в двенадцати округах, чем гарантировал своей родной республиканской партии выход в финал президентской гонки. Многие искренне верили, что сенатор имеет превосходные шансы уже следующей осенью вырвать Белый дом из рук упорно пытающегося выстоять под шквалом критики президента. Так что в последние дни фото Секстона не сходило со страниц газет и журналов, а незамысловатый предвыборный лозунг захватил почти всю Америку. Он призывал: «Прекрати тратить. Начинай ремонтировать».
     - Сенатор Секстон завтракает вон там, у окна, - показал метрдотель. - Как мне вас представить?
     - Его дочь. Рейчел Секстон.
     «Ну я и ...», - подумал метрдотель. Ведь гостья унаследовала ясные проницательные глаза сенатора, его великолепную осанку и даже внешнее благородство. Привлекательность сенатора также передалась его дочери, хотя Рейчел Секстон была куда тактичнее своего отца.
     - Рад оказаться вам полезным, мисс Секстон.
     Метрдотель повел даму через зал, в противоположный его конец. Взгляды всех мужчин были прикованы к ней - одни рассматривали ее украдкой, другие более откровенно. Надо признать, что в «Тулосе» бывало немного женщин. А таких, как Рейчел Секстон, здесь можно было пересчитать по пальцам.
     - Какая фигура! - восхищенно прошептал кто-то. - Секстон что, нашел себе новую жену?
     - Идиот, это же его дочь, - так же шепотом ответили ему.
     - Зная Секстона, - не унимался циник, - готов поспорить, что он и ее не пропустил.
     Когда Рейчел подошла к столу, за которым сидел отец, сенатор говорил по сотовому телефону, разглагольствуя об одном из своих недавних успехов. Он мельком взглянул на дочь и постучал по часам, разумеется, «Картье»: «Опаздываешь, детка».
     «Я тоже по тебе соскучилась», - мысленно ответила Рейчел.
     Первое имя сенатора было Томас, но он давно предпочитал второе. Рейчел полагала, что отец сделал это потому, что оно гораздо лучше сочеталось с фамилией и должностью, создавая своеобразную аллитерацию: сенатор Седжвик Секстон. Человек этот являл собой великолепный образчик политика - серебристые волосы, талант оратора, лоск героя «мыльной оперы». Последнее качество казалось особенно существенным, учитывая способности сенатора к перевоплощениям.
     - Рейчел!
     Отец отложил телефон и встал, чтобы поцеловать дочь в щеку.
     - Привет, пап! - коротко ответила та, даже не подумав вернуть поцелуй.
     - Ты выглядишь очень усталой.
     Ну вот, начинается, подумала дочь и спросила:
     - Я получила твое сообщение. Что-нибудь случилось?
     - Разве я не могу пригласить родную дочь позавтракать без всякого повода?
     Рейчел отлично знала, что отец никогда не искал ее компании без самого серьезного на то повода. Секстон поднес к губам чашку с кофе.
     - Ну, как же у нас дела?
     - Работы по горло. Вижу, твоя кампания раскручивается совсем неплохо.
     - О, давай сейчас не будем о делах. - Секстон наклонился к ней через стол и заговорил тише: - А как обстоит дело с тем парнем из госдепартамента, с которым я тебя познакомил?
     Рейчел нетерпеливо повела головой, подавляя желание взглянуть на часы.
     - Знаешь, пап, у меня, честное слово, просто не нашлось времени ему позвонить. Кроме того, было бы лучше, если б ты...
     - Но ты обязана находить время для истинно важных вещей, дочка. Если в жизни нет любви, все остальное не имеет никакого смысла.
     Напрашивалось сразу несколько возражений, однако Рейчел предпочла молчание. Отец всегда любил изображать наставника.
     - Папа, ты же хотел меня видеть не просто так? Сказал, что есть важное дело.
     - Действительно есть, - подтвердил сенатор, внимательно разглядывая дочь.
     Рейчел тут же ощутила, как под взглядом отца стремительно тает, исчезая, воздвигнутая ее собственной волей защитная стена. Она ненавидела силу, которой обладал этот человек. Глаза сенатора поистине были его оружием. Очевидно, именно они и помогли ему попасть в Белый дом. Они могли, словно по команде, наполниться слезами, а уже в следующий момент проясниться, словно распахнув окно богатой и щедрой души и моментально вызвав доверие окружающих. «Все дело в доверии!» - не случайно отец так любил повторять эту фразу. Доверие собственной дочери сенатор потерял давно, однако сейчас стремительно завоевывал доверие страны.
     - У меня к тебе предложение, - не стал он лукавить.
     - Подожди, попробую отгадать, - остановила его дочь. - Какой-нибудь достойный и известный разведенный мужчина ищет молодую жену?
     - Не льсти себе, малышка. Ты уже не так молода.
     Рейчел моментально испытала ощущение собственной ничтожности, которое так часто возникало при беседах с отцом.
     - Вовсе не имею намерения бросать тебе спасательный круг, - продолжал Секстон.
     - Но я даже и не подозревала, что тону.
     - Ты - нет. А вот президент тонет. Так что, пока не поздно, лучше покинуть корабль.
     - Разве мы не обсуждали раньше этот вопрос?
     - Подумай о будущем, Рейчел. Ты можешь работать со мной и на меня.
     - Хочется верить, что ты все-таки пригласил меня сюда не ради этого.
     Тонкое покрывало спокойствия моментально слетело с сенатора.
     - Неужели ты не понимаешь, девочка, что твое сотрудничество с ним очень плохо отражается на моем имидже? И на моей избирательной кампании!
     Рейчел вздохнула:
     - Папа, я вовсе не работаю на президента. Больше того, я с ним даже не вижусь. Я всего лишь работаю на «Фэрфакс», ради всего святого!
     - Но политика - это восприятие, дочка. Дело в том, что другим кажется, будто ты работаешь именно на президента.
     Рейчел перевела дух, пытаясь оставаться невозмутимой.
     - Мне стоило слишком больших усилий получить эту работу, отец, - решительно заявила она, - и я не собираюсь уходить.
     Сенатор прищурился:
     - Знаешь ли, иногда твой эгоизм действительно...
     - Сенатор Секстон! - Возле стола совершенно неожиданно вырос журналист.
     Поведение Секстона моментально изменилось. Рейчел тихо застонала и взяла из корзинки на столе круассан.
     - Ральф Сниден, - представился журналист, - «Вашингтон пост». Могу я задать вам несколько вопросов?
     Сенатор улыбнулся и аккуратно вытер рот салфеткой.
     - Очень приятно познакомиться, Ральф. Давайте, только быстренько. Терпеть не могу холодный кофе.
     Репортер засмеялся так, словно его дернули за веревочку.
     - Разумеется, сэр. - Он вынул из кармана миниатюрный диктофон и включил его. - Сенатор, ваши телевизионные ролики призывают принять закон, позволяющий женщинам получать равную с мужчинами зарплату... а также снизить налоги с молодых семей. Можете ли вы прокомментировать это заявление?
     - Конечно. Я всегда поддерживал сильных женщин и крепкие семьи.
     Рейчел едва не подавилась круассаном.
     - Кстати, о семьях, - продолжал журналист. - Вы много говорите об образовании. Даже предлагали внести весьма серьезные изменения в бюджет, чтобы направить более значительные суммы на нужды школ.
     - Я считаю, что в детях - будущее страны.
     Рейчел поразилась: отец опустился до того, что начал цитировать затертые лозунги?
     - И последнее, сэр, - вновь заговорил репортер, - за прошедшие несколько недель ваш рейтинг колоссально вырос.
     Очевидно, это вызывает у президента немало тревог. А что вы сами думаете по поводу своих успехов?
     - Думаю, все дело в доверии. Американцы начинают понимать, что президенту нельзя доверять там, где дело касается необходимости принимать серьезные решения от имени нации. Безудержные правительственные расходы с каждым днем увеличивают долговое бремя страны. Американцы видят, что пришло время прекратить тратить деньги и заняться текущим ремонтом.
     Словно не выдержав демагогии сенатора, в сумочке Рейчел заверещал пейджер. Как правило, этот резкий звук действовал на нервы, но сейчас он показался ей почти приятным и даже мелодичным.
     Зато сенатору явно не понравилась внезапная помеха.
     Рейчел выловила нарушителя спокойствия из сумки и набрала пятизначный код, подтверждающий, что она слышит сигнал. Писк прекратился, и засветился жидкокристаллический дисплей. Через пятнадцать секунд появилось сообщение.
     Сниден улыбнулся сенатору:
     - Ваша дочь, несомненно, принадлежит к разряду деловых женщин. Тем более приятно видеть вас вместе за завтраком - ведь занятым людям непросто выкроить для этого часок!
     - Я же сказал: семья превыше всего.
     Сниден понимающе кивнул, однако через секунду глаза его смотрели уже более холодно.
     - Могу ли я узнать, сэр, каким именно образом вы с дочерью разрешаете возникающие конфликты?
     - Конфликты? - Сенатор поднял голову, словно не понимая, о чем именно идет речь. - Какие конфликты вы имеете в виду?
     Рейчел невольно поморщилась: игра отца ее раздражала. Она прекрасно поняла, к чему клонил репортер.
     Чертовы журналисты, думала Рейчел. Половина из них состоит на содержании у политиков. Вопрос явно относился к разряду так называемых грейпфрутов, то есть был призван производить впечатление жесткой журналистской работы, фактически же предоставлял сенатору простор для саморекламы. Как в теннисе: медленная высокая подача, которую отец мог с легкостью взять. В данном случае стояла задача прояснить кое-какие туманные вопросы.
     - Ну как же, сэр... - Журналист кашлянул, делая вид, что ему очень неловко и неприятно задавать подобные вопросы. - Конфликт, например, заключается в том, что ваша дочь работает на вашего оппонента и соперника.
     Сенатор Секстон громко расхохотался, тем самым давая понять, что не считает проблему серьезной.
     - Во-первых, Ральф, президент и я не оппоненты и не соперники. Мы оба патриоты. А загвоздка в том, что каждый из нас имеет свои собственные идеи по поводу того, как вести вперед страну, которую мы так горячо любим.
     Репортер просиял. Он получил свой жирный, лакомый кусок.
     - Ну а во-вторых?
     - А во-вторых, моя дочь вовсе не работает у президента. Она состоит на службе в одной из структур разведки. Составляет сообщения и направляет их в Белый дом. То есть занимает далеко не самое высокое положение. - Сенатор секунду помолчал и посмотрел на Рейчел: - На самом деле, дорогая, я даже не уверен, что ты хотя бы раз встречалась с господином президентом. Я не ошибаюсь?
     Она ответила яростным взглядом, но тут опять запищал пейджер, захватив ее внимание. На экране возникло несколько сокращенных слов.
     Рейчел слегка нахмурилась. Сообщение было очень неожиданным и скорее всего сулило плохие новости. Во всяком случае, представился прекрасный повод попрощаться.
     - Джентльмены, - проговорила она, - как ни жаль, я должна идти. Срочно вызывают на работу.
     - Мисс Секстон, - быстро сориентировался журналист, - прежде чем вы уйдете, я осмелился бы спросить: как следует относиться к слухам о том, что вы встретились с сенатором за завтраком именно для того, чтобы обсудить вопрос о переходе на работу в его команду?
     Рейчел показалось, что этот человек неожиданно выплеснул ей в лицо чашку горячего кофе. Вопрос застал ее врасплох. Она взглянула на отца и по его едва заметной улыбке поняла, что все это неспроста. Она едва сдержалась, так хотелось перегнуться через стол и проткнуть родителя вилкой!
     Журналист тем временем сунул диктофон ей прямо в лицо:
     - Мисс Секстон!..
     Рейчел посмотрела ему в глаза:
     - Ральф, или как там, черт подери, вас зовут, слушайте внимательно и постарайтесь запомнить: я не имею ни малейшего намерения оставлять свою работу и переходить на службу к сенатору Секстону. Ну а если вы вздумаете написать что-нибудь другое, то, уверяю, вам придется приложить немало усилий, чтобы извлечь вот этот самый диктофон из вашей чертовой задницы!
     Репортер явно не ожидал такого напора. Он остолбенел, не в силах произнести ни слова. Выключил диктофон. Потом, придя наконец в себя, изобразил улыбочку:
     - Благодарю вас обоих.
     С этими словами он исчез.
     Рейчел моментально пожалела о собственной несдержанности. Она унаследовала взрывной темперамент отца и ненавидела его за это.
     «Спокойно, Рейчел, спокойно! Держи себя в руках!»
     Во взгляде отца читалось неодобрение.
     - Тебе не помешало бы научиться вести себя поприличнее.
     Она взяла сумочку.
     - Свидание окончилось.
     Сенатор уже думал о другом. Он достал сотовый телефон, собираясь начать очередной разговор.
     - Пока, милая. Заглядывай иногда ко мне в офис, не забывай папочку. И ради Бога, поскорее выходи замуж. Тебе ведь уже тридцать три!
     - Тридцать четыре! - поправила Рейчел. - Твоя секретарша даже прислала мне поздравительную открытку.
     Отец хмыкнул:
     - Тридцать четыре? Считай, старая дева. Знаешь, к тому времени, когда мне исполнилось тридцать четыре, я уже...
     - Был женат на маме и трахал соседку?
     Вопрос прозвучал громче, чем хотелось бы, и повис во внезапно наступившей в зале ресторана тишине. Посетители смотрели на них.
     Глаза сенатора Секстона блеснули, а уже через мгновение словно застыли, излучая ледяной холод.
     - Следите за своим поведением, леди!
     Рейчел стремительно направилась к двери. «Нет уж, это вы следите за своим поведением, сенатор!»

ГЛАВА 3

     Рейчел Секстон никакие могла успокоиться. Она гнала свой белый «форд» по Лисберг-хайвей. Голые стволы кленов у подножия Фоллс-Черч чернели на фоне прозрачного, чистого, словно хрустального мартовского неба. Однако даже красота мирного пейзажа, напоминающего эстамп, была не в силах усмирить гнев Рейчел. Недавний резкий взлет рейтинга отца, казалось, должен был бы сделать его великодушнее и придать ему уверенности в собственных силах, но вместо этого лишь раздул его и без того болезненно повышенное самомнение.
     Ложь на его устах ранила больно, ибо он остался для Рейчел единственным близким человеком. Мать ее умерла три года назад. Потеря оказалась невосполнимой, душевная рана кровоточила до сих пор. Единственным, хотя и странным, неестественным утешением для Рейчел служила мысль, что смерть освободила ее мать от многолетнего глубокого разочарования, острого до отчаяния, в которое ее повергла жизнь с Седжвиком Секстоном.
     Пейджер снова подал голос, возвращая ее мысли к бесконечной ленте дороги. Сообщение было тем же самым, закодированным:
     - Сообщите руководителю о состоянии объекта.
     Рейчел вздохнула: «Я еду, еду! Ради Бога!»
     Со все возрастающим чувством неуверенности и тревоги она подъехала к знакомому перекрестку, свернула на частную дорогу и наконец остановилась возле снабженного самыми современными охранными системами пропускного пункта. Это и был номер 14225 по Лисберг-хайвей - один из наиболее секретных объектов в стране.
     Охранник тщательно проверял машину на случай, если на нее поставили «жучки», а Рейчел не отводила глаз от темнеющего вдали огромного здания. Комплекс площадью в миллион квадратных футов величественно возвышался на шестидесяти восьми акрах покрытой лесом земли непосредственно за пределами округа Колумбия, в штате Виргиния, в местечке под названием Фэрфакс. Фасад здания был сплошь из зеркального стекла, в котором отражалась целая батарея расположенных неподалеку спутниковых антенн и радаров. В таком количестве они производили устрашающее впечатление.
     Через пару минут Рейчел оставила машину на стоянке и мимо аккуратно подстриженной лужайки направилась к главному входу. Рядом с подъездом высился гранитный монолит с надписью «Национальное разведывательное управление (НРУ)».
     Двое вооруженных морских пехотинцев, стоявших по обе стороны пуленепробиваемой вращающейся двери, не пошевелились при приближении женщины и даже не повернули голов, продолжая невозмутимо смотреть перед собой. В западне двери-вертушки Рейчел ощутила знакомое чувство: казалось, что она исчезает в чреве спящего чудовищного гиганта.
     В холле со сводчатым потолком шелестели приглушенные разговоры находящихся тут людей. Звук будто просачивался откуда-то сверху. Огромное яркое мозаичное панно на стене провозглашало:

     ОБЕСПЕЧИТЬ МИРОВОЕ ПРЕВОСХОДСТВО
     США В СФЕРЕ ИНФОРМАЦИИ В МИРНОЕ ВРЕМЯ
     И В ПЕРИОД ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ.

     Холл украшали огромные фотографии, сделанные на местах знаменательных и памятных событий: запуск ракет, торжественный спуск субмарин, установка наблюдательного оборудования. Все эти достижения имели право на должную оценку исключительно в этих стенах и нигде больше.
     Как всегда, личные проблемы сразу отступили на второй план. Рейчел оказалась в особом потайном мире. Здесь другие проблемы врывались в сознание, словно тяжело груженные товарные составы, а решения приходили неслышно, словно подкрадываясь.
     Приближаясь к последнему из пропускных пунктов, Рейчел вновь задумалась, что же именно заставило ее пейджер волноваться дважды в течение последних тридцати минут.
     - Доброе утро, мисс Секстон, - с улыбкой приветствовал охранник, едва она подошла к массивной стальной двери.
     Рейчел молча кивнула в ответ. Охранник протянул крошечный тампон.
     - Вы знаете порядок, - снова улыбнулся он, на сей раз виновато.
     Привычным жестом Рейчел взяла герметично упакованный ватный тампон и, освободив его от пластиковой обертки, положила в рот. Несколько секунд подержала под языком. Потом передала охраннику. Тот поместил тампон в ячейку стоявшего за спиной аппарата. Потребовалось всего четыре секунды, чтобы определить последовательность молекул ДНК в слюне. На мониторе появилось изображение Рейчел и заключение системы безопасности.
     Охранник подмигнул.
     - Кажется, вы - это все еще вы, - весело сообщил он. Вынув из ячейки вату, он опустил ее в широкое отверстие, и аппарат моментально уничтожил тампон. - Порядок!
     Охранник нажал кнопку, и тяжелая дверь медленно отъехала в сторону.
     Рейчел оказалась в лабиринте коридоров и переходов, где кипела жизнь. За шесть лет пребывания в этом мире она так и не смогла привыкнуть к масштабу и размаху той деятельности, которая ни на секунду здесь не прекращалась. Помимо этого комплекса, Управление имело в своем распоряжении еще два, пользуясь услугами десяти тысяч сотрудников. А его финансовый оборот составлял более десяти миллиардов долларов в год.
     В атмосфере строжайшей секретности НРУ занималось созданием и внедрением колоссального, поразительного и по масштабу, и по мощи арсенала шпионских технологий: электронных систем слежения и подслушивания, способных действовать в любой точке планеты; спутников-шпионов; молчаливых, никак и ничем себя не проявляющих релейных элементов для систем коммуникации; глобальной сети морского слежения под названием «Классик визард». Эта секретная сеть включала в себя тысячу четыреста пятьдесят шесть гидрофонов, установленных на дне моря во всех районах земного шара. Они тщательно следили за передвижением судов в любом месте земли.
     Все эти умопомрачительные технологии, разработанные и неустанно контролируемые Управлением, не только помогали Соединенным Штатам одерживать убедительные военные победы, но и в мирное время служили неиссякаемым источником ценной информации для таких структур, как ЦРУ, НАСА и министерство обороны. Борьба с терроризмом, преступным синдикатом, приносящим вред окружающей среде, обеспечение политиков сведениями, необходимыми для принятия обоснованных и трезвых решений по широчайшему спектру проблем, - такие масштабные задачи стояли перед структурой, скрытой под аббревиатурой НРУ.
     Рейчел работала здесь в качестве «джистера». Жаргонное словечко обозначало человека, занимающегося обработкой поступающей информации. В ее обязанности входили анализ всех приходящих в Управление сообщений самого разного характера и краткое, четкое изложение выводов на бумаге. Она с легкостью справлялась с трудными, требующими острого ума и железной логики задачами. И в этом ей немало помогал опыт, полученный в работе с отцом, - копание в куче того, что сама Рейчел называла дерьмом, не прошло даром.
     Сейчас она занимала высшую в своей области должность, осуществляя информационную связь с Белым домом и отвечая за регулярную, ежедневную доставку секретных аналитических обзоров в высшие сферы. Именно она решала, какая информация может оказаться важной для президента, а затем «процеживала» ее, оставляя лишь суть. Краткие, логически выверенные отчеты отправлялись в офис советника президента по национальной безопасности. Говоря на языке НРУ, Рейчел «производила конечный продукт и отправляла его известному клиенту».
     Хотя работа, несомненно, была очень сложной и отнимала много времени, Рейчел воспринимала ее как знак особого доверия и чести. А кроме того, служба позволяла ей ни в малейшей степени не зависеть от отца. Много раз сенатор предлагал ей поддержку, если она все-таки решится покинуть пост. Однако Рейчел не имела желания хоть в чем-то зависеть от мистера Секстона, а уж меньше всего - в финансовом отношении. Наглядным свидетельством того, что может случиться, если этот человек соберет в своих руках слишком много козырных карт, служила судьба матери.
     Звук пейджера показался особенно громким и гулким, эхом разносясь по мраморному коридору.
     Снова? На сей раз она даже не взглянула на сообщение.
     Размышляя о том, чем вызваны все эти звонки, Рейчел вошла в лифт и нажала кнопку самого верхнего этажа.

ГЛАВА 5

     Отчаянный ветер трепал палатку, но Дельта-1 этого не замечал. Вместе с Дельтой-3 он внимательно наблюдал за вторым номером. Тот с удивительной, почти хирургической точностью манипулировал джойстиком. На дисплее отображалось то, что передавала микроскопическая телекамера, установленная на крошечном роботе.
     Самый совершенный из всех приборов наблюдения, подумал Дельта-1. Он все еще не мог привыкнуть к этому чуду и удивлялся при каждом его включении. В последнее время достижения микромеханики зачастую оставляли далеко позади воображение фантастов.
     Микроскопические электромеханические системы (МЭМС), или микроботы, были последним словом в области высокотехнологичного наблюдения. Специалисты называли их «мухами на стене технологии».
     Хотя микроскопические роботы с дистанционным управлением все еще казались нереальными, словно сошедшими со страниц научно-фантастических романов, они появились уже в девяностых годах. В мае 1997 года журнал «Дискавери» напечатал статью о микроботах. Он рассматривал их «летающую» и «плавающую» разновидности. Пловцы, так называемые наносубмарины, имели размеры не больше крупинки соли. Их можно было внедрять в кровеносную систему человека, как в фильме «Фантастическое путешествие». Они уже использовались в медицине, помогая врачам дистанционно управлять процессами в артериях и, не беря в руки скальпель, определять место закупорки сосуда, уже существующей или возможной.
     При создании летающего микробота ставились более простые задачи. Технологии аэродинамики, позволяющие машине подняться в воздух и летать, известны еще со времен полета одного из братьев Райт в Китти-Хоке. В дальнейшем процесс шел исключительно по пути уменьшения размеров. Длина первых летающих микроботов, разработанных специалистами НАСА для непилотируемой экспедиции к Марсу, достигала нескольких дюймов. Вскоре эти аппараты стали обыденной реальностью благодаря прогрессу нанотехнологии, появлению сверхлегких абсорбирующих материалов и успехам микромеханики.
     Но настоящий прорыв произошел в новой области, получившей название биомимикрии, то есть в отрасли, копирующей саму природу. Оказалось, что крошечные стрекозы - идеальный образец для создания шустрых и очень эффективных летающих микроботов. Модель под кодовым названием «РН-2», которой сейчас и управлял Дельта-2, имела всего сантиметр в длину - то есть была не больше комара. А летала она при помощи двойной пары прозрачных крыльев, закрепленных на крошечных шарнирах. В результате шпионская игрушка отличалась удивительной мобильностью и эффективностью.
     Еще одним прорывом стала система подзарядки механизма. Первые образцы микроботов могли подзаряжать свои батареи, находясь вблизи непосредственного источника света. А это серьезно ограничивало их применение: они оказывались не удел в темных помещениях, равно как и в тех случаях, когда требовалась особая секретность. Аппараты нового поколения, однако, могли подзаряжаться, находясь на расстоянии нескольких дюймов от магнитного поля. К счастью, в современном мире магнитные поля есть абсолютно везде, даже в достаточно укромных уголках. Их создают блоки питания, мониторы компьютеров, электромоторы, аудиоколонки, сотовые телефоны - трудно сетовать на дефицит малозаметных источников энергии. Так что теперь микробот, успешно внедрившись в конкретную среду, имел возможность практически бесконечно передавать аудио- и видеоинформацию.
     Микробот «РН-2» отлично служил подразделению «Дельта» уже целую неделю.
     Словно насекомое, спрятавшееся в огромном амбаре, микробот завис в неподвижном воздухе центральной зоны объекта. Оглядывая пространство, этот внимательный наблюдатель бесшумно летал над ничего не подозревающими людьми - техниками, учеными, специалистами самых различных областей науки. Глядя на дисплей компьютера, Дельта-1 заметил, как увлечены беседой двое хорошо знакомых ему людей. Было бы неплохо услышать их разговор. Командир коротко велел максимально снизить микробот.
     Манипулируя системой управления, Дельта-2 включил звуковые сенсоры робота, сориентировал параболический усилитель и спустил аппарат на высоту десяти футов над головами ученых. Сразу послышался слабый, но вполне различимый звук.
     - И все-таки я никак не могу в это поверить, - говорил один из исследователей.
     В его голосе слышалось волнение, хотя он находился на объекте уже сорок восемь часов.
     Собеседник полностью разделял его энтузиазм.
     - Ты когда-нибудь предполагал, что станешь свидетелем чего-то подобного?
     - Никогда, - ответил первый. - Все это больше похоже на удивительный сон.
     Дельта-1 услышал достаточно. Ясно, что на объекте все идет по плану, без каких бы то ни было неожиданностей. Дельта-2 дал команду микроботу вернуться в то место, где он находился раньше. Крошечное устройство незаметно расположилось возле цилиндра электрогенератора. Батареи «РН-2» тут же начали подзаряжаться.

ГЛАВА 7

     Сенатор Седжвик Секстон наслаждался комфортом и покоем. Его роскошный «линкольн» пробирался по плотно забитым машинами, как и всегда по утрам, вашингтонским улицам. Напротив сенатора устроилась его личная помощница Гэбриэл Эш, двадцати четырех лет от роду. Она знакомила Секстона с расписанием встреч на сегодня, но тот едва понимал, о чем она говорит.
     «Люблю Вашингтон, - думал он, с удовольствием разглядывая прекрасную фигуру помощницы, которую не мог скрыть даже кашемировый свитер. - Власть - самый сильный сексуальный стимулятор... именно она привлекает таких женщин». Гэбриэл Эш окончила престижный университет и сама мечтала когда-нибудь стать сенатором. Секстон не сомневался, что это ей удастся. Девушка была невероятно хороша собой и, в такой же степени умна. Более того, она прекрасно понимала и полностью принимала правила игры.
     Гэбриэл была темнокожей. Однако ее скорее можно было назвать не черной, а светло-коричневой или, если уж на то пошло, цвета красного дерева. Словом, она представляла собой нечто удобно-среднее, и сверхщепетильные в этом вопросе белые американцы могли терпеть ее цвет кожи без ужасного чувства, что предают своих. Приятелям Секстон хвастался, что его помощница выглядит, как Холли Берри, а умна и честолюбива, как Хиллари Клинтон. Однако иногда ему казалось, что подобные сравнения не полностью отражают достоинства этой во всех отношениях выдающейся молодой особы.
     Сенатор повысил Гэбриэл в должности три месяца назад, назначив на пост личной ассистентки в его предвыборной кампании, и оказалось, что не ошибся: она работала необычайно успешно. А кроме того, совершенно бесплатно. Компенсацией за шестнадцатичасовой рабочий день служил приобретаемый опыт: рядом с бывалым политиком можно многое узнать и многому научиться.
     Секстон торжествовал. Он сумел научить девушку куда большему, чем просто хорошей работе. После продвижения по службе сенатор пригласил ее в свой личный кабинет поздно вечером, намереваясь ввести в курс дела. Как и предполагалось, молодая ассистентка явилась, преклоняясь перед звездным блеском босса и стремясь угодить. Со своим фирменным неторопливым терпением, отточенным десятилетиями практики, сенатор творил чудо: добился полного доверия Гэбриэл, постепенно освободил ее от комплексов, продемонстрировал поразительное самообладание и в конце концов соблазнил девушку прямо здесь, в офисе.
     Секстон не сомневался, что это событие оказалось самым ярким в сексуальной жизни молодой особы. Он ошибся. Уже наутро, при свете дня, Гэбриэл пожалела о собственной несдержанности. Смущенная, она предложила уйти в отставку. Секстон отверг этот вариант. Гэбриэл осталась, но совершенно ясно определила свои намерения. С тех самых пор между боссом и помощницей установились исключительно деловые отношения.
     Губы Гэбриэл все еще двигались. Она давала боссу ценные советы:
     - Не будьте чересчур сентиментальны, когда отправитесь на теледебаты на Си-эн-эн сегодня днем. Мы до сих пор не знаем, кого Белый дом пришлет в качестве оппонента. Вам потребуется просмотреть вот эти заметки.
     Девушка передала сенатору папку с бумагами.
     Секстон взял папку, с удовольствием вдыхая приятный аромат, вернее, целый букет ароматов: тонкие духи ассистентки соединились с богатым запахом замшевых сидений автомобиля.
     - Вы меня не слушаете, - заметила наставница.
     - Что вы, очень даже слушаю. - Сенатор ухмыльнулся. - Забудьте о теледебатах. Самое худшее, что может сделать Белый дом, - это прислать мне в пику кого-нибудь из самых нижних чинов, например, интерна избирательной кампании. Ну а если в ход пойдет лучший сценарий, они пошлют какую-нибудь важную шишку, и я съем ее на обед.
     - Отлично. Вот список наиболее вероятных нежелательных тем.
     - Все это мне давно известно.
     - Один новый пункт. Мне кажется, возможен враждебный выпад со стороны гомосексуалистов - относительно вашего вчерашнего заявления.
     Секстон пожал плечами:
     - Действительно. Вопрос об однополых браках. Гэбриэл нахмурилась:
     - Вы чрезвычайно решительно выступили против них. Однополые браки, с отвращением подумал Секстон. Если бы это зависело от него, гомики лишились бы даже избирательных прав.
     - Ну ладно, - нехотя согласился он, - так и быть, немножко сбавлю обороты.
     - Вот и хорошо. А то в последнее время вы стали пережимать в отношении этих больных тем. Не увлекайтесь. Аудитория может изменить мнение в одну секунду. Сейчас вы впереди и набираете силу. Так пользуйтесь этим, оседлайте волну! Не нужно отбивать мяч за площадку. Подержите его в игре.
     - А из Белого дома есть новости?
     Гэбриэл казалась озадаченной, и это порадовало сенатора.
     - Молчание продолжается. Ваш оппонент превратился в человека-невидимку.
     В последнее время Секстой боялся верить в свою удачу. Президент несколько месяцев упорно разрабатывал тактику своей избирательной кампании. И вдруг примерно неделю назад он внезапно уединился в Овальном кабинете, и с этого момента никто его не видел и не слышал. Казалось, могучий соперник просто не в силах терпеть все возрастающую популярность сенатора.
     Гэбриэл пригладила прямые черные волосы.
     - До меня дошли слухи, что те, кто работает в его избирательной кампании, сами удивлены и растеряны. Президент категорически отказывается комментировать свое исчезновение. Естественно, все просто в шоке.
     - Ну и какие возможны объяснения?
     Гэбриэл взглянула на него. Очки придавали ей очень серьезный вид.
     - Сегодня мне удалось получить интересную информацию непосредственно из Белого дома, по собственным каналам.
     Секстон узнал этот взгляд. Гэбриэл Эш опять раздобыла какие-то сугубо внутренние, секретные сведения. Интересно, как она расплачивается со своими источниками? А собственно, какое ему до этого дело? Главное, что информация продолжает поступать.
     - Поговаривают, - продолжала ассистентка, перейдя на шепот, - что президент начал вести себя странно с прошлой недели, после неожиданной частной беседы с администратором НАСА. Президент вернулся со встречи озадаченный и растерянный. Немедленно отменил все, что было запланировано, и с тех пор поддерживает самую тесную связь с НАСА.
     Секстону определенно понравилось то, что он услышал.
     - Так вы считаете, космическое агентство могло сообщить ему какие-то плохие новости?
     - Вполне возможно, - с надеждой ответила Гэбриэл, - хотя должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы президент вот так все бросил.
     Секстон помолчал, размышляя. Очевидно, события в НАСА разворачиваются неблагоприятно, иначе президент наверняка швырнул бы новости в лицо сопернику. Ведь в последнее время Секстон безудержно критиковал президента за финансирование космического агентства. Цепь недавних неудач и колоссальный перерасход бюджета оказались на руку сенатору сделавшему критику этих промахов правительства отдельным направлением своей избирательной кампании. Скорее всего атаки на НАСА - этот один из самых значительных символов Америки и предмет национальной гордости - вряд ли можно было назвать лучшим способом завоевать голоса избирателей, однако сенатор Секстон обладал оружием, которого не имел больше никто из политиков, - ассистенткой по имени Гэбриэл Эш, с ее неподражаемой интуицией и чуткостью.
     Эта одаренная молодая женщина привлекла внимание Секстона несколько месяцев назад, когда работала координатором в вашингтонском офисе избирательной кампании сенатора. В то время его рейтинг оставался еще очень низким, на первичных выборах он показал плохой результат, а его критика безмерного мотовства правительства не достигала цели. И именно в тот момент Гэбриэл Эш представила боссу свою концепцию избирательной кампании. Это оказалась совершенно иная, свежая и оригинальная точка зрения и на происходящие события, и на первоочередные действия. Гэбриэл предлагала сенатору в качестве объекта нападений огромный бюджет НАСА, который агентство к тому же регулярно превышало. А постоянные уступки агентству со стороны правительства, как оказалось, было очень легко представить ярким примером легкомысленной финансовой политики президента Харни.
     «НАСА стоит Америке целого состояния, - писала Гэбриэл, приложив к справке анализ расходов, ссуд и дотаций. - Избиратели не имеют обо всем этом ни малейшего понятия. А узнав, они придут в ужас. Думаю, вы просто обязаны сделать вопрос о НАСА политическим аргументом».
     Секстон едва не застонал от подобной наивности сотрудницы.
     - Конечно! И одновременно с этим мне придется выступать против исполнения гимна страны на бейсбольных матчах.
     Однако Гэбриэл оказалась настойчивой. В последующие недели она продолжала поставлять сенатору информацию о космическом агентстве. И чем больше Секстон углублялся в проблему, тем яснее видел, что эта девочка во многом права. Даже для правительственного агентства НАСА представляло собой страшно неудачный финансовый проект - оно оказалось дорогой, громоздкой структурой, работало неэффективно, а в последние годы откровенно плохо.
     Как-то раз Секстон давал интервью в прямом эфире относительно проблем в сфере образования. Журналист нажимал на сенатора, пытаясь узнать, где тот рассчитывает найти средства на обещанную реформу школ. В ответ сенатор решил полушутя запустить теорию Гэбриэл Эш относительно НАСА.
     - Деньги на образование? - притворно удивился он. - Ну, например, я наполовину сокращу космическую программу. Полагаю, что если космическое агентство может пускать пятнадцать миллиардов в год на ветер, я буду вправе потратить семь с половиной из них на детишек здесь, на земле.
     За стеклом кабины звукорежиссера люди из команды сенатора, сопровождавшие его, лишь развели руками: настолько непродуманным и неосторожным показалось это замечание. Ведь бывали случаи, когда избирательные кампании рушились из-за менее лихих высказываний в адрес всемогущего департамента. Мгновенно ожили телефоны. Сотрудники Секстона растерянно переглядывались: сторонники покорения космического пространства пошли в атаку, чтобы прикончить врага.
     И тут произошло нечто совершенно неожиданное.
     - Пятнадцать миллиардов в год? - недоверчиво уточнил первый из звонивших. - Я не ослышался? То есть вы хотите сказать, что класс, где учится мой сын, переполнен из-за того, что школы не могут нанять на работу достаточное количество учителей, в то время как НАСА тратит в год пятнадцать миллиардов на то, чтобы фотографировать звездную пыль?
     - Ну да, примерно так, - уклончиво подтвердил Секстон.
     - Но это же абсурд! А президент обладает достаточной властью, чтобы изменить это?
     - Разумеется, - на сей раз уверенно ответил сенатор. - Президент имеет полное право наложить вето на бюджетную заявку любого ведомства, которое, по его мнению, требует слишком много средств.
     - Тогда я отдаю свой голос вам, сенатор Секстон. Пятнадцать миллиардов на исследование космоса, тогда как дети не получают достойного образования. Просто невероятно! Желаю удачи, сэр. Надеюсь, у вас хватит выдержки пройти весь путь до победного конца.
     В эфир вывели следующий звонок.
     - Сенатор, я только что прочитал, что международная космическая станция, работающая под эгидой НАСА, получает колоссальные деньги, к тому же президент собирается усилить финансирование за счет резервного фонда, чтобы продлить сроки ее эксплуатации. Это правда?
     Секстон получил именно тот вопрос, который и был ему нужен.
     - Правда!
     Он подробно объяснил, что космическая станция изначально задумывалась как совместное предприятие, стоимость которого делили бы между собой двенадцать стран. Но после того как началось строительство, бюджет станции неожиданно взлетел, выйдя из-под контроля. Поэтому многие страны отказались в нем участвовать. Однако президент США, вместо того чтобы отменить проект, решил возместить ущерб, тем самым покрыв и чужие расходы.
     - Наша доля в финансировании международной космической станции возросла с восьми миллиардов долларов, как предполагалось изначально, до невероятной цифры в сто миллиардов!
     Звонивший негодовал:
     - Так почему же, дьявол побери, президент ввязался в такую чудовищную авантюру?
     Секстон, имей он возможность, расцеловал бы его за это восклицание.
     - Чертовски хороший вопрос. К сожалению, треть проекта уже летает в космосе, причем запущена станция тоже на ваши денежки. Так что закрытие проекта означало бы признание страшной ошибки, совершенной за счет налогоплательщиков.
     Звонки не прекращались. Казалось, американцы только сейчас начали отчетливо сознавать, что НАСА для страны вовсе не стратегически необходимая структура, а всего лишь организация, ставящая перед собой довольно авантюрные задачи.
     В итоге, кроме нескольких ярых приверженцев освоения космоса, затянувших старую песню насчет вечной и неизбывной тяги человечества к знаниям, все, кто был тогда в студии, сошлись в одном: Секстон обнаружил Святой Грааль успеха, «горячую клавишу» - еще никем не исследованный, болезненный вопрос, задевший избирателей за живое.
     Результат не заставил себя ждать. Буквально за несколько недель Секстон обошел своих оппонентов в пяти первичных округах, особенно важных. Он тут же назначил Гэбриэл Эш личной ассистенткой. Это стало наградой за работу, которую проделала молодая женщина, чтобы довести до Секстона и избирателей информацию о положении дел в НАСА. Легким движением руки сенатор поднял никому не известную афроамериканку до уровня восходящей звезды политического небосклона и одновременно отмел все возможные обвинения в расизме и ущемлении прав женщин.
     И вот сейчас, сидя напротив Гэбриэл в роскошном лимузине, Секстон понимал, что она вновь демонстрирует свою независимость. Та информация, которую раздобыла его ассистентка о состоявшейся на прошлой неделе секретной встрече между руководителем НАСА и президентом, определенно доказывала: космическое агентство ожидают новые трудности. Возможно, от финансирования проекта отказывается еще одна из стран-участниц.
     В тот самый момент, когда автомобиль проезжал мимо памятника Джорджу Вашингтону, сенатор Секстон почувствовал, как судьба осеняет его своим крылом.