ГЛАВА 125

     Все кончено, подумала Рейчел.
     Они с Толландом сидели бок о бок на корме, и ствол пулемета смотрел прямо на них. Пикеринг узнал, куда Рейчел послала факс. В офис сенатора Седжвика Секстона.
     Рейчел сомневалась, что отец получит сообщение, которое Пикеринг оставил на его автоответчике. Директор НРУ имеет все шансы появиться в офисе сенатора раньше, чем кто-нибудь туда придет, еще до начала рабочего дня. Если Пикеринг уничтожит полученный факс и сотрет запись своего сообщения раньше, чем появится Секстон, то необходимости вредить сенатору не возникнет. Пикеринг был, возможно, одним из тех немногих людей в Вашингтоне, кто мог без особого труда получить доступ в офис сенатора. Во имя национальной безопасности может совершаться и не такое.
     Но если вдруг это осуществить не удастся, то директора НРУ не затруднит подлететь к окну офиса на вертолете и разбить аппарат факсимильной связи ударом ракеты «хеллфайер». Впрочем, что-то подсказывало Рейчел, что в этом необходимости не возникнет.
     Сидя рядом с Толландом, девушка удивилась, обнаружив, что он нежно взял ее руку в свою. Пожатие было сильным, но теплым и мягким. Их пальцы переплелись настолько естественно, словно они держались за руки всю жизнь. Единственное, чего она хотела сейчас, - это быть в его объятиях, чтобы он укрыл ее наконец от рева бушующего вокруг ночного океана.
     Но она понимала, что такого никогда не случится. Этому просто не суждено быть.
     Майкл Толланд чувствовал себя человеком, обретшим счастье по дороге на виселицу.
     Судьба смеялась над ним.
     За годы, прошедшие со смерти Шейлы, Толланд пережил ночи, в которые он мечтал умереть, часы боли, отчаяния и одиночества, от которых можно было уйти, только обрубив все концы. И все же каждый раз он выбирал жизнь, убеждая себя, что способен справиться в одиночку. Но лишь сегодня он начал по-настоящему понимать то, что постоянно твердили ему друзья: «Майкл, ты не должен оставаться один. Ты обязательно найдешь новую любовь».
     Рука Рейчел, лежавшая в его руке, лишь подчеркивала злую шутку рока. У судьбы собственные, жестокие порядки. Сейчас Толланд чувствовал, как с его сердца спадают те слои брони, которые наросли за это время. На какое-то мгновение он снова, как это случалось нередко, увидел Шейлу, смотревшую ему в глаза. Голос ее отдавался в бурлящей воде... он повторял те последние слова, которыми жена напутствовала его, уходя из жизни.
     - Ты будешь жить, - шептала она. - Обещай, что обязательно найдешь новую любовь.
     - Мне не нужна никакая другая любовь, - ответил Толланд. - Я не смогу никого больше полюбить.
     Шейла улыбнулась грустно и мудро:
     - Придется научиться.
     Сейчас, на борту «Гойи», Толланд понял, что начал учиться. Поразительно, но в его душе внезапно расцвело удивительное чувство. Майкл понял, что это счастье.
     А вместе со счастьем пришло непобедимое стремление отвергнуть смерть и продолжать жить.
     Подходя к своим пленникам, Пикеринг ощущал себя странно спокойным. Он остановился перед Рейчел, удивленный, что все происходящее давит на него куда меньше, чем он предполагал.
     - Иногда, - произнес он, - обстоятельства вынуждают принимать невозможные решения.
     Рейчел твердо встретила его взгляд:
     - Вы сами создали эти обстоятельства.
     - Война, к сожалению, влечет за собой жертвы, - продолжал Пикеринг. - Если бы можно было спросить об этом Диану Пикеринг и всех других, кто каждый год погибает, защищая страну! И уж вы, мисс Секстон, должны это понимать лучше всех других. - Его глаза словно засасывали Рейчел в свои глубины. - Iactura paucourm serva multos.
     Он видел, что она поняла сказанные на латыни слова. Они ведь стали почти афоризмом в кругах служащих национальной безопасности. «Жертвуй некоторыми ради спасения многих».
     Подчиненная разглядывала его с откровенным презрением.
     - И вот теперь Майкл и я - мы оказались среди ваших «нескольких»?
     Пикеринг задумался. Других вариантов все равно не было. Он повернулся к Дельте-1:
     - Освободи своего коллегу и закончи это дело. Дельта-1 кивнул.
     Уильям Пикеринг в последний раз внимательно, словно прощаясь, посмотрел на Рейчел Секстон, а потом отошел к поручню и стал разглядывать бурное течение за бортом. Кое-что он все-таки предпочитал не видеть.
     Дельта-1 уверенно приступил к делу. Он посмотрел на извивающегося от боли Дельту-2. Задача простая: закрыть крышку люка под его ногами, освободить его из тисков и уничтожить Рейчел Секстон и Майкла Толланда.
     Однако тут же возникло препятствие в виде загруженной никак не помеченными рычагами, кнопками и переключателями приборной доски - именно здесь было сосредоточено управление подводным аппаратом, лебедкой и другими многочисленными приборами на палубе. Дельта-1 опасался нажать не ту кнопку и подвергнуть риску жизнь товарища, по ошибке сбросив его в воду.
     Необходимо полностью исключить риск. Спешить ни в коем случае нельзя.
     Он заставит Толланда освободить Дельту-2. А для подстраховки - чтобы тот не совершил что-нибудь непредусмотренное - использует средство, известное в его деле как «биологическое сопутствующее обстоятельство». Правило гласит: «Используй своих противников друг против друга».
     Дельта-1 направил дуло пулемета в лицо Рейчел, держа в дюйме от ее лба. Она закрыла глаза. Дельта-1 не мог не заметить, как яростно сжался кулак Толланда.
     - Встаньте, мисс Секстон, - скомандовал Дельта-1. Заложница подчинилась.
     Приставив ствол к спине жертвы, боец заставил ее подойти к складной лестнице на противоположной стороне «Тритона», ведущей к верхнему люку спускаемого аппарата. Словно в кошмарном сне, она осторожно поднялась по хлипкой лесенке и остановилась на верхней ступеньке, не находя в себе сил ступить на висящий над пропастью аппарат.
     - Встаньте на батискаф, - приказал Дельта-1, одновременно поворачиваясь к Толланду и направляя оружие ему в голову.
     Перед Рейчел, глядя ей в глаза, мучился в клешнях «Тритона» Дельта-2. Она перевела взгляд на Майкла, сидящего под прицелом. Выбора нет.
     Чувствуя себя так, словно подходит к краю пропасти, глубокого каньона, Рейчел наступила на кожух двигателя - маленькую плоскую площадку позади круглого люка аппарата. Батискаф висел над открытым отверстием в палубе, словно огромная, грозящая вот-вот оторваться капля. Но даже подвешенный на тросе лебедки, девятитонный шар не покачнулся от веса ступившей на него Рейчел. Лишь когда она несколько раз передвинула ноги, пытаясь найти максимально устойчивое положение, он сдвинулся на несколько дюймов в сторону.
     - Ну, вставай, - скомандовал боевик Толланду. - Иди к панели управления и закрой люк.
     Под дулом пулемета Толланд направился к рычагам. Подойдя к аппарату, он посмотрел в глаза Рейчел, словно хотел сказать что-то. Потом перевел взгляд на люк батискафа.
     Рейчел тоже посмотрела. Люк перед ней был открыт, тяжелая круглая крышка откинута. Была видна рассчитанная лишь на одного человека кабина. Неужели он хочет, чтобы она залезла туда? Боясь ошибиться, Рейчел снова взглянула на Майкла. Он почти подошел к панели управления. Но снова пристально посмотрел ей в глаза. Прямо и твердо. Губы его шевельнулись.
     - Прыгай внутрь! Быстро!
     Дельта-1 краем глаза заметил движение Рейчел и инстинктивно развернулся, открыв огонь в тот самый момент, когда пленница исчезла в кабине. Пули просвистели над ней. Крышка люка, задетая пулями, выпустив дождь искр, резко захлопнулась.
     Толланд, едва почувствовав, что оружие перестало прижиматься к его спине, сделал свой ход. Он рванулся влево, в сторону от люка, потом упал на палубу и покатился по ней - в тот момент, когда Дельта-1 начал палить по нему. Пули стучали по настилу за спиной, но не успевали настигнуть его... Майк уверенно продвигался по знакомой палубе к укрытию - огромной якорной катушке на корме. Увесистое моторизованное сооружение держало на себе несколько тысяч футов стального кабеля. В голове Толланда созрел четкий план. Действовать предстояло быстро. Как только Дельта-1 бросился к нему, Майкл выпрямился и двумя руками схватил якорный замок, потянув его вниз. Якорная катушка начала вращаться, выпуская кабель, и «Гойя» под ударом стремительного течения сдвинулась с места. Неожиданное движение заставило противника резко пошатнуться, теряя равновесие. По мере того как судно отходило все дальше по течению, якорная катушка вращалась быстрее.
     - Ну давай, давай, детка! - подзадоривал ее Майкл. Дельта-1 восстановил потерянное равновесие и бросился к нему. В самый последний момент Толланд собрал все силы и дернул рычаг замка в обратном направлении, запирая катушку. Якорный кабель мгновенно натянулся до предела, резко останавливая судно и заставляя его вздрогнуть всем корпусом. Все на палубе полетело кувырком. Боец упал рядом с Толландом на колени. Пикеринг, не удержавшись за поручни, опрокинулся на спину. «Тритон» яростно закачался на своем тросе.
     Внизу, под палубой, раздался страшный металлический скрежет, а потом напоминающий землетрясение раскатистый грохот. Не выдержав нагрузки, развалилась поврежденная опора. Правый угол кормы начал оседать под собственным весом. Судно закачалось, накренившись, словно огромный стол, внезапно потерявший одну из ножек. Грохот и скрежет металла стали невыносимыми.
     Рейчел, в ужасе сидя внутри раскачивающейся над покосившейся палубой девятитонной батисферы, побелевшими от напряжения пальцами вцепилась в поручни, пытаясь удержаться и не разбиться о стенку. Сквозь окно она теперь хорошо видела бушующий внизу океан. А взглянув на палубу в надежде увидеть Толланда, внезапно стала свидетельницей стремительно разворачивающейся странной драмы.
     В ярде от нее безумно кричал от боли зажатый в тисках и раскачивающийся, словно марионетка на веревочке, боец подразделения «Дельта». Прополз по палубе Уильям Пикеринг, ища, за что бы ухватиться. Возле якорной катушки пытался удержаться и не вывалиться за борт Толланд. Но самым страшным было то, что Дельта-1, не выпустивший из рук оружия, уже сумел встать и теперь разворачивался к Майклу. Не выдержав, Рейчел закричала: - Майк, осторожно!
     Однако Дельту-1 занимал теперь вовсе не океанограф. Он смотрел на оставленный без управления вертолет. Лицо его выражало безмерный ужас: тяжелая боевая машина накренилась и начала медленно сползать по палубе корабля. Длинные металлические опоры играли ту же роль, что и лыжи на склоне горы. В этот момент Рейчел поняла, что вертолет движется прямо на «Тритона».
     С трудом пробираясь по накренившейся палубе, Дельта-1 сумел приблизиться к вертолету и залезть в кабину. Он не мог позволить единственному средству передвижения упасть с палубы и утонуть в океане. Схватившись за рычаги управления, он попытался резко поднять тяжелую машину в воздух. Заработали лопасти винта. Но ужас! Вертолет продолжал скользить в направлении батискафа и на зажатого в его клешнях человека.
     Он двигался параллельно наклонной палубе, а значит, в наклонном положении находились и лопасти. И когда машина все-таки оторвалась от палубы, она пошла не столько вверх, сколько вперед, приближаясь к «Тритону», словно гигантская циркулярная пила.
     Дельта-1 тянул на себя рычаг, испытывая желание сбросить полтонны боеприпасов, тянущих его вниз. Лопасти едва не задели голову Дельты-2 и верхушку батискафа. Вертолет двигался уже слишком быстро. Пилоту не удалось отвести его в сторону.
     Стальные лопасти винта, вращающиеся со скоростью триста оборотов в минуту, столкнулись с мощным, способным выдержать нагрузку в пятнадцать тонн многослойным стальным тросом. Ночь еще раз взорвалась страшным скрежетом металла о металл. Звук рождал образы эпических битв. Дельта-1 из кабины видел, как лопасти, словно гигантская газонокосилка, наткнувшаяся на кусок металла, начали рубить стальной кабель. Во все стороны полетели фонтаны стальных брызг. Винт не выдержал первым. Дельта-1 ощутил мощный удар - вертолет рухнул на палубу. Пилот попытался выровнять машину, но она не подчинилась, отказываясь подниматься вверх. Вертолет дважды с силой ударился о накренившуюся палубу, а потом пополз по наклонной, мимо батискафа, круша все на своем пути.
     Дельта-1 надеялся, что мощные поручни борта выдержат, но он ошибся.
     Через мгновение раздался треск. Тяжелый, мощно вооруженный вертолет, словно лыжник с горы, скатился с палубы и рухнул в бурное течение мегаплюма.
     Рейчел, в ужасе вжавшись в кресло, сидела в тесном замкнутом пространстве «Тритона». Пока трос сопротивлялся лопастям вертолета, батискаф дико раскачивался, но она сумела удержаться на месте, несмотря на страшную, душившую ее дурноту. Чудом лопасти не повредили сам спускаемый аппарат, но трос, несомненно, очень пострадал. Единственное, о чем могла сейчас думать пленница, - это как можно быстрее выбраться наружу. Висящий в стальных тисках боец смотрел на нее через окно, почти теряя сознание от боли, потери крови и страшной качки. А чуть дальше Рейчел заметила Уильяма Пикеринга, намертво вцепившегося во что-то, чтобы не скатиться по наклонной поверхности палубы.
     Где же Майкл? Его-то она как раз и не могла найти. Но не успела Рейчел испугаться за него, как навалилась новая опасность. Наверху, над ее головой, стальной кабель, удерживающий аппарат, жалобно запел, разделяясь на отдельные волокна. Еще через несколько секунд металл не выдержал и разорвался.
     Рейчел испытала настоящее состояние невесомости: какое-то время она висела над сиденьем тесной кабины батискафа. Аппарат стремительно летел вниз. Палуба исчезла где-то над головой, стремительно проносились мимо узкие настилы нижнего уровня. Зажатый в клешнях боец побелел от ужаса, безумными глазами глядя вперед.
     Падению, казалось, не будет конца.
     Столкновение с поверхностью океана, оказавшееся очень сильным, вжало пленницу в сиденье. Наиболее болезненно отреагировал на удар позвоночник. Перед окном поднялся фонтан брызг. Батискаф остановился под водой, а потом начал медленно подниматься на поверхность, покачиваясь, словно пробка.
     Акулы словно только и ждали этого момента. Застыв от ужаса, Рейчел наблюдала разворачивающуюся в нескольких футах от нее страшную картину.

***

     Дельта-2 почувствовал, как с силой врезалась в него мощная голова акулы. Острые словно бритва зубы сомкнулись на руке, выше локтя, моментально достав до кости. Мир взорвался огнем безумной боли: акула дернулась и резко повела головой, отрывая руку от тела. Подоспели и другие. Множество ножей впилось в ноги, в туловище, в шею. Дельта-2 не имел сил даже закричать от боли, пока хищники яростно рвали его на куски. Последним, что он увидел, была огромная пасть с невероятным количеством зубов, стремительно приближающаяся к его лицу. Мир померк.
     Стук твердых акульих голов об обшивку спускаемого аппарата, гулко отдававшийся внутри, внезапно прекратился. Рейчел открыла глаза. Тела в воде не было, лишь кроваво-красная вода плескалась, разбиваясь об окно. Почти теряя сознание, Рейчел отчаянно старалась не сойти с ума. Сжавшись на сиденье, подтянув колени к груди, она не двигалась и почти не дышала. Казалось, батискаф движется. Он поддавался силе течения, уходя вдоль корпуса судна. Но в то же время он явственно двигался и в другом направлении. Вниз.
     За обшивкой ясно слышалось бульканье воды, наполнявшей балластные емкости. Звук становился все громче. А океан, казалось, медленно поглощал металлический поплавок. Уровень воды перед глазами становился все выше. Она тонула!
     Рейчел вздрогнула от ужаса и стремительно вскочила на ноги. Схватилась за крышку люка над головой, пытаясь совладать с механизмом замка. Если удастся взобраться на крышу батискафа, она еще сможет перелезть на настил. Он всего в нескольких футах.
     Она должна выбраться!
     На ручке люка ярко светилась стрелка, показывающая, в какую сторону нажимать, чтобы открыть крышку. Рейчел нажала. Никакого результата. Еще раз. Крышка не поддавалась. Клапан был плотно сжат и, хуже того, погнут. Страх полностью подчинил себе все существо пленницы. Рейчел сделала последнюю попытку.
     Крышка люка не поддавалась.
     «Тритон» погрузился еще на несколько футов, на прощание стукнулся о корпус «Гойи» и, проскользнув под искореженным корпусом, выплыл в открытое море.

ГЛАВА 127

     «Тритон» упал...
     Майкл Толланд поднялся на ноги, с трудом сохраняя равновесие на накренившейся палубе, и взглянул поверх якорной катушки на разорвавшийся кабель, на котором раньше висел батискаф. Подойдя к борту, он внимательно посмотрел в воду. «Тритон» выплыл из-под судна, двигаясь по течению. С облегчением заметив, что он не поврежден, Толланд сосредоточился на люке, больше всего на свете желая, чтобы он открылся и показалась Рейчел, целая и невредимая. Однако крышка оставалась закрытой. Что, если Рейчел пострадала во время резкого падения?
     Даже с палубы было видно, насколько аппарат ушел под воду - гораздо ниже той линии, на которой он обычно держался на поверхности. Не оставалось сомнений: батискаф тонет. Толланд не мог понять, в чем дело. Но сейчас причина не играла никакой роли. Нужно срочно спасать Рейчел.
     Едва Толланд выпрямился во весь рост, над его головой засвистели пули. Многие из них, попадая в якорную катушку, рикошетили в разные стороны. Пришлось снова упасть на колени. Выглянув, Толланд увидел, как Уильям Пикеринг, стоя на наклоненной палубе, целится в него, словно снайпер. Боец бросил оружие, пытаясь спасти обреченный вертолет, а Пикеринг сразу подхватил его. Более того, ему удалось занять выгодную позицию сверху.
     Не имея возможности выбраться из укрытия, океанограф с надеждой оглянулся на батискаф. «Ну же, Рейчел, давай! Вылезай! Сейчас крышка откроется, и...» Нет, все напрасно.
     Взглянув на палубу, Толланд прикинул расстояние между якорной катушкой, за которой прятался, и поручнем, огораживающим корму. Двадцать футов. Долгий путь, если негде спрятаться от пулеметного ливня.
     Майкл глубоко вздохнул. Решение созрело. Сорвав рубашку, он бросил ее вправо, на открытую палубу. Пока Пикеринг палил по ней, издали приняв за человека, Толланд бросился влево, вниз по палубе, пытаясь добраться до кормы. Громадным прыжком он перелетел через поручень в самом конце судна. Уже в воздухе Толланд услышал, как свистят вокруг пули. Он понимал, что даже одна капля крови сделает его желанной жертвой для множества акул, едва он коснется воды.
     Рейчел Секстон чувствовала себя запертым в клетке диким зверем. Она снова и снова пыталась открыть люк, но равнодушный металлический круг никак не поддавался. Было слышно, как где-то внизу под ней наполняется водой балластная емкость. Подводный аппарат тяжелел с каждой минутой. Темнота океана захлестывала смотровое окно, словно накрывая его плотным занавесом.
     А внизу уже видна была океанская бездна, очень напоминающая огромную могилу. Черная безмерность грозила поглотить ее целиком, без остатка. Рейчел вновь схватилась за рычаг крышки, пытаясь справиться с ним. Тщетно. Люк не поддавался. Легкие уже начали ощущать избыток двуокиси углерода. Но страшнее всего казалась перспектива умереть здесь, под водой, в полном одиночестве.
     Рейчел посмотрела на панель управления в надежде увидеть хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Однако все индикаторы были мертвы. Дело, конечно, в отсутствии электричества. Она оказалась плотно замурованной и отрезанной от всего мира в стальной гробнице, медленно погружающейся на дно океана.
     Журчание в балластных баках становилось все громче. Вода поднялась почти до самого верха смотрового окна. Вдалеке, на горизонте, отделенная от Рейчел бесконечным пространством океана, показалась узкая красная полоска. Наступало утро.
     Наверное, этот свет будет последним, который ей суждено увидеть. Закрыв глаза, словно пытаясь спрятаться от неизбежности судьбы, Рейчел почувствовала, как плотно обступают ее со всех сторон образы из ночных кошмаров.
     Она провалилась под лед. Вода тянет ее вниз. Дыхание сбивается, воздуха не хватает. Выбраться невозможно. Темнота обступает со всех сторон.
     Но вот раздается голос матери: «Рейчел! Рейчел!..» Удары по обшивке батискафа вывели ее из полуобморочного состояния. Глаза ее резко распахнулись.
     - Рейчел!
     Голос был приглушенным, но отчетливым. Возле незатопленной еще части окна появилось призрачное лицо - перевернутое набок, с растрепанными мокрыми темными волосами. В темноте было трудно разобрать, кому оно принадлежит.
     - Майкл!
     Толланд с облегчением увидел, что Рейчел пошевелилась внутри «Тритона». Жива! Несколькими мощными гребками он подплыл к тыльной стороне батискафа и взобрался на уже затопленный кожух двигателя. Мощное течение обдавало теплой, почти горячей водой, пытаясь скинуть его вниз. Но Майкл удержался и крепко схватился за ручку люка, стараясь не подниматься на поверхность, чтобы вновь не оказаться под пулями Пикеринга.
     Корпус «Тритона» ушел под воду практически целиком. Чтобы открыть крышку и вытащить Рейчел, надо действовать очень быстро. Расстояние от люка до воды - всего несколько дюймов, да и то стремительно сокращается. Если люк окажется под водой, то, едва открывшись, он впустит в батискаф поток океанской воды. Рейчел окажется в водном плену, а сам аппарат пойдет прямиком на дно.
     Теперь или никогда! Толланд уперся в рычаг и потянул его против часовой стрелки. Ничего не произошло. Он сделал еще одну попытку, собрав всю свою волю. И снова крышка отказалась подчиниться.
     С другой стороны люка, из батискафа, раздался приглушенный, но вполне различимый голос Рейчел. Ужас сквозил в каждом ее слове.
     - Я пыталась! - кричала она. - Не открывается!
     Вода уже перехлестывала через верхушку батискафа.
     - Давай вместе! - крикнул Майкл. - Дергай по часовой стрелке! Ну, давай!
     Толланд изо всех сил уперся в балластный бак и дернул рычаг. Он слышал, что внутри, в кабине, Рейчел делает то же самое. Диск повернулся на полдюйма и замер.
     Зато теперь Майкл понял, в чем дело. Люк закрылся неровно. Словно крышка банки, надетая косо, а потом закрученная, его крышка не попала как следует в паз. Хотя резиновая прокладка была на месте и в исправном состоянии, металлический круг намертво застрял в пазах. А это значило, что открыть его теперь можно только при помощи автогена.
     Скорчившийся на крыше тонущего подводного аппарата Толланд похолодел от внезапного ужаса. Рейчел Секстон не сможет выбраться из «Тритона».
     А на глубине двух тысяч футов быстро опускался на океанское дно тяжело нагруженный боеприпасами вертолет «Кайова». Его тянули вниз сила притяжения и неумолимый водоворот течения. Тело пилота в кабине уже утратило человеческий облик, раздавленное огромным давлением.
     Вращаясь, вертолет погружался на дно вместе с закрепленными в своих гнездах ракетами «хеллфайер». На океанском дне, словно раскаленная докрасна посадочная площадка, его ожидал купол океанской магмы. Накрытый трехметровой «крышкой» донной породы, при температуре в тысячу двести градусов по Цельсию кипел котел вулкана, готовый в любую минуту взорваться.

ГЛАВА 129

     Рейчел казалось, что ее голову ломают на части какими-то средневековыми пыточными инструментами. Стоя на коленях, согнувшись возле сиденья, она чувствовала, как неумолимо подступает смерть. Силуэт в окне пропал. Стук прекратился. Темно. Толланд ушел. Бросил ее.
     Свист сжатого воздуха, поступающего откуда-то сверху, напомнил о ветре на леднике Милна. На полу кабины набрался целый фут воды. В голове завертелось сразу множество мыслей, воспоминаний и видений. Вспышками фиолетового света они пронзали мозг.
     В полной темноте батискаф начал крениться куда-то вбок, и пленница потеряла равновесие, не в силах удержаться. Стукнувшись о сиденье, она упала вперед и ударилась о стекло. Плечо пронзила резкая горячая боль. Рейчел обессилено привалилась к стеклу и внезапно ощутила странное явление - давление внутри кабины определенно уменьшилось. Боль в ушах отпустила, и Рейчел ясно услышала, как с шумом выходит из батискафа воздух.
     Ей потребовалось всего несколько мгновений, чтобы понять, что произошло. Упав на окно, она своим весом немного выдавила стекло наружу, и воздух начал по его периметру выходить из кабины. Это означало, что стекло держится слабо! Рейчел неожиданно поняла, о чем с таким упорством пытался сказать ей Майкл. И зачем он так повысил давление в кабине.
     Он хочет, чтобы она выдавила окно!
     Наверху, над головой, продолжал шипеть сжатый воздух. Даже лежа Рейчел чувствовала, как снова стремительно нарастает внутри батискафа давление. На сей раз она почти приветствовала вновь появившуюся боль, хотя очень боялась потерять сознание. С трудом, кое-как поднявшись на ноги, Рейчел всем своим весом из последних сил надавила на стекло.
     Оно едва дрогнуло.
     Она снова бросилась на стекло. И еще раз. Болело плечо. Рейчел хотела попробовать снова, но внезапно «Тритон» начал крениться назад. Тяжелый двигатель перевесил балластные баки, батискаф перевернулся и пошел ко дну вверх смотровым окном.
     Рейчел опрокинулась на спину, упав на противоположную от окна стену. Лежа в плещущейся воде, она смотрела вверх, на протекающий купол, нависающий над ней, словно гигантский небосвод.
     За ним была ночь... И тысячи тонн тяжелой, давящей океанской воды.
     Пленница попыталась встать, но тело не слушалось, словно налитое свинцом. Мысли снова вернулись в детство, в ледяную хватку замерзшей реки.
     «Борись, Рейчел! - кричала мать, пытаясь дотянуться до нее. - Борись, карабкайся вверх!»
     Рейчел закрыла глаза. Она тонет. Коньки кажутся неподъемными, свинцовыми; они утягивают ее вниз. Она видит, как мать распростерлась на льду, чтобы равномерно распределить собственный вес, и изо всех сил тянется к ней. «Держись, Рейчел! Бей ногами!»
     Девочка старалась как могла. Она немного приподнялась над водой. Мелькнула искра надежды. Мать крепко схватила ее за руку.
     «Я держу! - закричала мать. - Теперь помоги мне тащить тебя! Бей ногами!»
     Мать тянула ее вверх, а девочка из последних сил попыталась оттолкнуться от воды тяжелыми, непослушными от груза коньков ногами. Но и этого оказалось достаточно. Мать вытащила ее на лед. Дотащила мокрую дочь до сугроба на берегу и только тогда позволила себе заплакать.
     Мучаясь от возрастающей влажности и жары в батискафе, Рейчел открыла глаза и посмотрела в окутавший ее мрак. Она слышала, как мать шепчет - всего лишь шепчет - из могилы. Но голос ее заполнял все пространство внутри уходящего под воду тяжелого металлического шара. «Бей ногами!»
     Рейчел посмотрела на прозрачный купол над головой. Собрав остатки сил, забралась на сиденье, которое сейчас лежало почти горизонтально, словно кресло стоматолога. Упираясь в него спиной, Рейчел согнула колени, насколько могла, вытянула вверх ноги и, сконцентрировавшись, всем телом оттолкнулась от сиденья. С диким криком, вместившим в себя и ее усилие, и отчаяние, она ударила ногами в центр купола. Резкой болезненной судорогой так свело икры, что в глазах потемнело. В ушах снова застучало, и Рейчел почувствовала, как опять резко ослабевает давление. Резиновая прокладка с левой стороны стекла отошла, и внезапно толстый прозрачный лист полиакрилата открылся, словно амбарная дверь.
     В батискаф сразу ворвался столб воды, пригвоздив Рейчел к сиденью. Океан бушевал вокруг, крутил ее, пытаясь скинуть с сиденья, переворачивая, словно носок в стиральной машине. Рейчел слепо взмахнула рукой, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но ее слишком сильно вертело потоком, и удержаться не удавалось. Кабина стремительно наполнилась водой, и Рейчел почувствовала, как «Тритон» быстро пошел ко дну. Сила инерции дернула тело вверх, и Рейчел поняла, что поднимается. Водоворот повлек ее вверх. Она сильно ударилась о стекло и неожиданно оказалась на свободе.
     Выплыв в теплую темную воду, Рейчел ощутила, как легкие просят воздуха. Теперь - наверх! Она поискала глазами какой-нибудь источник света, но ничего не нашла. Мир со всех сторон казался совершенно одинаковым. Полная тьма. Никакого притяжения. Никакого понятия, где верх, а где низ.
     Рейчел с ужасом осознала, что не знает, в какую сторону плыть.
     А в тысячах футов под ней затонувший вертолет «кайова» сплющивался под многотонным грузом воды. Пятнадцать начиненных бризантным взрывчатым веществом ракет «хеллфайер», все еще находящихся на его борту, пока каким-то образом противостояли силе давления, хотя несущие корпуса с боеголовками уже опасно выдвинулись вперед.
     В сотне футов над океанским дном могучая сила мегаплюма подхватила остатки раздавленного вертолета и швырнула вниз, ударив о раскаленную докрасна поверхность купола магмы. Словно вспыхнувший коробок спичек, ракеты «хеллфайер» взорвались, проделав в горячем куполе зияющую дыру.
     Поднявшись на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, а потом в отчаянии безнадежности нырнув снова, Майкл Толланд остановился в пятнадцати футах ниже поверхности воды, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. В этот миг и взорвались ракеты. Вверх взметнулась белая вспышка, на мгновение осветив фантастическую картину - стоп-кадр, который невозможно забыть.
     Примерно в десяти футах под ним, словно марионетка, безвольно и беспомощно болталась Рейчел. А еще ниже, с развороченным смотровым окном, стремительно уходил ко дну «Тритон». Акулы, напуганные громом и светом, бросились прочь от опасного места.
     Облегчение, которое Толланд испытал при виде освободившейся из батискафа Рейчел, быстро сменилось тревожным осознанием новой неминуемой опасности. Запомнив направление - вспышка быстро погасла и снова воцарилась темнота, - Толланд мощными гребками поплыл вниз.
     В тысячах футов ниже того места, где висела в воде Рейчел, разорванный купол магмы одним толчком бросил вверх, в океан, столб лавы температурой в тысячу двести градусов. Кипящая масса на протяжении всего своего пути превращала воду в огромный столб горячего пара, вздымающегося на поверхность по центральной оси мегаплюма. Управляемый теми же динамическими процессами, которые вызывают явление торнадо, вертикально направленный поток энергии пара уравновешивался водной спиралью мегаплюма, оттягивающей энергию в противоположном направлении.
     Вихревые потоки вокруг столба поднимающегося газа усилились, направляя воду вниз, ко дну. Поднимающийся пар создавал абсолютный вакуум, затягивающий вниз миллионы галлонов океанской воды. Но едва вода достигала извергнувшейся лавы, она также превращалась в пар и требовала пути к отступлению, присоединяясь ко все растущему столбу и уходя вверх, тем самым втягивая в оборот все новые и новые потоки. По мере того как в процесс включалось все больше воды, вихревая воронка увеличивалась в размере и становилась еще более мощной. Растущий водоворот оказывался с каждой секундой сильнее, своим верхним краем приближаясь к поверхности океана.
     Буквально на глазах рождалась новая океаническая черная дыра.
     Рейчел ощущала себя ребенком в утробе матери. Ее обступала жаркая, горячая темнота. Мысли заблудились и утонули, словно в чернилах. Дышать! Она силой заставляла себя держать легкие на запоре. Вспышка света, которую она только что заметила, могла прийти только с поверхности. Она казалась такой далекой... Нужно плыть к поверхности. Слабо, едва шевелясь, Рейчел начала двигаться к свету. Поток сияния увеличивался... какое-то странное, неестественное свечение... Дневной свет? Она стала грести энергичнее.
     Кто-то схватил ее за ногу.
     Рейчел почти вскрикнула от неожиданности, едва не выпустив из груди остатки живительного воздуха.
     Неизвестная сила потащила ее в обратную сторону, дергая и разворачивая. И вдруг знакомая рука сжала ее руку. Майкл Толланд здесь, рядом. Но почему-то он ведет ее в противоположном направлении.
     Ум Рейчел подсказывал, что друг направляет ее вниз. Сердце говорило, что он знает, что делает.
     «Бей ногами», - напоминая, прошептала мать.
     И Рейчел начала изо всех сил работать ногами.

ГЛАВА 131

     В Вашингтоне настало чистое, сияющее свежестью утро.
     Ветер гонял листья, покрывавшие подножие мемориала Вашингтона. Обычно этот самый большой в мире памятник просыпался, невозмутимо глядя в собственное отражение в бассейне, но сегодня утро принесло с собой хаос снующих нетерпеливых репортеров, собравшихся вокруг.
     Сенатор Седжвик Секстон чувствовал себя величественнее самого Вашингтона. Он вышел из лимузина и, словно лев, направился к бурлящему журналистскому братству. Он пригласил сюда десять крупнейших телекомпаний, пообещав им самый громкий скандал десятилетия.
     Секстон подумал, что запах смерти влечет хищников.
     В руке сенатор держал папку, а в ней лежали десять одинаковых больших белых конвертов из вощеной бумаги, каждый из которых был запечатан красной монограммой. Если информация обладает силой, то Секстон в эту минуту держал в руке ядерную бомбу.
     Он торжественно подошел к возвышению, с удовольствием отметив, что на импровизированной сцене поставлена «рама славы» - две больших, сходящихся под углом перегородки, словно темно-синий занавес. Эту хитрую уловку придумал Рональд Рейган. Он пользовался ею для того, чтобы всегда иметь за спиной насыщенный фон.
     Секстон поднялся на сцену справа, быстрым шагом выйдя из-за перегородки, словно актер из-за кулис. Журналисты, заметив его, тут же дисциплинированно расселись по нескольким рядам стоящих перед сценой складных стульев. На востоке солнце поднималось над куполом Капитолия, изливая на сенатора розовый свет, словно небесное благословение.
     Утро было как на заказ - утро того дня, когда сенатор Седжвик Секстон должен был стать самым могущественным человеком в мире.
     - Доброе утро, леди и джентльмены, - начал сенатор, положив драгоценные конверты на стоящую перед ним кафедру. - Постараюсь, чтобы наша встреча прошла как можно быстрее и содержательнее. Честно говоря, информация, которую я должен вам сообщить, весьма удручающая. В этих конвертах находится доказательство подлого обмана на высших уровнях власти. Стыдно признаться, но с полчаса тому назад мне позвонил президент, умоляя - да, именно умоляя - не обнародовать имеющиеся у меня свидетельства. - Он в притворном отчаянии покачал головой. - И все-таки я принадлежу к тем людям, которые всегда говорят правду, какой бы болезненной она ни была.
     Секстон выдержал театральную паузу, подняв в вытянутой руке конверты и словно испытывая терпение публики. Глаза всех до единого репортеров сосредоточились на белых прямоугольниках. Сейчас эти люди больше всего напоминали свору собак, ожидающих лакомой подачки.
     Полчаса назад Секстону действительно позвонил президент Соединенных Штатов и все объяснил. Харни уже говорил с Рейчел, которая сейчас находилась в полной безопасности на борту самолета. Как ни малоубедительно это звучит, но сам президент и даже НАСА играли в этом грандиозном мошенничестве лишь роль марионеток. А организовал и режиссировал все действо директор НРУ Уильям Пикеринг.
     Однако Секстон не поддался на уловку. Зак Харни должен ответить за все.
     Сенатор поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться сейчас мухой, ползающей по стене Белого дома, чтобы увидеть лицо Зака Харни, узнавшего, что информация попала в прессу. Немного раньше Секстон пообещал встретиться с президентом в Белом доме, чтобы обсудить, каким способом лучше рассказать стране правду о метеорите. Только пообещал. Так что скорее всего сейчас президент стоит перед телевизором, лишившись дара речи и понимая, что Белый дом не может сделать ничего, дабы остановить карающую десницу судьбы.
     - Друзья мои, - произнес сенатор, оглядывая присутствующих. - Я очень долго и тщательно все взвешивал. Думал о том, чтобы пойти навстречу президенту и сохранить все в тайне, однако в итоге решил делать то, что подсказывает сердце. - Секстон вздохнул, склоняя голову, словно человек, оказавшийся в тисках исторической необходимости. - Правда есть правда. Я не возьму на себя полномочий каким-то образом направлять вашу интерпретацию услышанного. Просто изложу факты, как они есть.
     В этот момент сенатор услышал, как вдалеке зарокотал двигатель вертолета. Он вообразил, что, возможно, это президент вылетел из Белого дома в надежде приостановить пресс-конференцию. Секстон едва не облизнулся от удовольствия, подумав, что появление Харни лишь придало бы событию особую пикантность. С какой степенью виновности он предстанет в этом случае?
     - Должен сказать, что выступаю сейчас без малейшего удовольствия, - признался сенатор, чувствуя, что миг его триумфа близок. - Однако должен найти в себе силы и сообщить американскому народу, что ему лгали.
     Вертолет приземлился неподалеку на лужайке. Взглянув внимательно, Секстон понял, что на самом деле это не вертолет, а одномоторный самолет «Оспрей». На борту его красовалась надпись «Береговая охрана Соединенных Штатов».
     Озадаченный и даже несколько озабоченный, Секстон наблюдал, как открылась дверь и появилась молодая женщина. Одетая в ярко-оранжевую куртку береговой охраны, она выглядела чрезвычайно усталой, даже изможденной, словно ее эвакуировали из зоны активных военных действий. Незнакомка направилась прямо в пресс-сектор. Сначала сенатор ее не узнал. Внезапно его словно ударили: Рейчел? Он едва верил собственным глазам. Что она здесь делает?
     По толпе пробежал взволнованный шепот.
     Приклеив на физиономию широкую улыбку, Секстон вновь повернулся к представителям прессы и многозначительно поднял палец, словно извиняясь.
     - На минуту мне придется оставить вас. Прошу прощения. - Он устало, добродушно вздохнул. - Семья прежде всего.
     Кто-то из репортеров рассмеялся.
     Да, дочь неожиданно в самом прямом смысле свалилась на него с неба. Эту встречу лучше бы провести без свидетелей. К сожалению, сейчас с уединением были проблемы. Секстон посмотрел в сторону перегородки справа.
     Продолжая спокойно улыбаться, он помахал дочери и отошел от микрофона. Направляясь к ней по косой, он двигался так, что Рейчел пришлось подойти к нему за перегородкой. Отец и дочь встретились, скрытые от глаз и ушей журналистов.
     - Милая? - вопросительно произнес сенатор, раскрывая объятия навстречу приближающейся Рейчел. - Какой приятный сюрприз!
     Рейчел подошла вплотную и влепила отцу увесистую пощечину.

***

     Скрытая от глаз публики, наедине с отцом, она буквально кипела от негодования. Она ударила его очень сильно, но он словно ничего не заметил. Только сменил фальшивую улыбку на рассерженный, предостерегающий взгляд.
     Голос снизился до почти зловещего шепота.
     - Тебе нельзя здесь находиться!
     Рейчел явственно видела выплескивающуюся из глаз отца угрозу, однако впервые в жизни не почувствовала даже укола страха или сомнения.
     - Я обратилась к тебе за помощью, а ты тут же меня продал! Меня едва не убили!
     - Но с тобой все в полном порядке. - Голос сенатора звучал почти разочарованно.
     - НАСА ни в чем не виновато! - заявила Рейчел. - Президент сказал тебе это! Что ты здесь делаешь?
     Во время недолгого перелета в Вашингтон на борту самолета береговой охраны состоялась целая серия разнообразных телефонных переговоров. В них участвовали сама Рейчел, Белый дом, сенатор Секстон и даже совершенно измученная Гэбриэл Эш.
     - Ты обещал Харни, что придешь в Белый дом!
     - Приду, - сенатор ухмыльнулся, - после выборов. Рейчел стало страшно от мысли, что этот человек является ее отцом.
     - То, что ты готовишься сейчас сделать, - чистой воды безумие.
     - Неужели? - Сенатор даже развеселился. Повернувшись, он показал на чуть видневшуюся из-за загородки кафедру, на которой белела стопка конвертов. - В этих конвертах заключена информация, которую прислала мне ты, Рейчел. Никто другой. Так что кровь президента на твоих руках.
     - Я послала ее тебе, когда отчаянно нуждалась в помощи! Тогда я считала, что и президент, и НАСА виноваты во всем, что случилось!
     - Судя по документам, так и есть.
     - Выяснилось, что нет! И они заслуживают шанса признать собственные ошибки. Ты уже выиграл выборы! Заку Харни пришел конец! Ты сам это прекрасно знаешь! Так дай же человеку сохранить хоть видимость достоинства. Секстон негромко застонал:
     - Боже, как наивно! Речь идет вовсе не о победе на выборах, Рейчел. Речь идет о власти, о решительной победе, разгроме соперников, контроле над силами, действующими в Вашингтоне, и возможности действовать в дальнейшем без оглядки на них.
     - И какой же ценой?
     - Не пытайся выглядеть настолько праведной. Я лишь представляю свидетельства. А люди пусть сами делают выводы относительно того, кто виноват.
     - Ты знаешь, как это будет выглядеть? Он пожал плечами:
     - Возможно, время НАСА уже ушло.
     Сенатор Секстон слышал, что журналисты начали волноваться. Он не имел намерения стоять здесь все утро и выслушивать нотации дочери. Его ожидал триумф.
     - Разговор закончен. Мне предстоит пресс-конференция.
     - Прошу тебя как дочь, - не сдавалась Рейчел. - Не делай этого. Существуют более достойные способы.
     - Только не для меня.
     За спиной сенатора раздался звук обратной связи передающей системы, и сенатор, обернувшись, увидел, как опоздавшая журналистка, взобравшись на трибуну, пытается прицепить к стойке микрофон.
     Секстон рассердился: и почему эти идиоты никогда не могут собраться вовремя?
     Журналистка в спешке сбросила с кафедры стопку конвертов.
     - Черт!
     Секстон быстро пошел туда, ругая дочь на чем свет стоит за то, что отвлекла его. Женщина стояла на коленях, собирая конверты. Секстон не мог разглядеть ее лица, но она, несомненно, принадлежала к телесетевикам. На ней были длинный кашемировый жакет, подобранный в тон шарф и низко надвинутый на глаза мохеровый берет с прикрепленным к нему пропуском телекомпании Эй-би-си.
     Секстон мысленно обозвал ее глупой сучкой.
     - Я возьму, - проворчал он, протягивая к конвертам руку.
     Женщина собрала последние белые прямоугольники и, не глядя, протянула их сенатору. Низко опустив голову от стыда, она быстро скрылась в толпе.
     Секстон торопливо пересчитал конверты. Все десять на месте. Порядок.
     Никто не осмелится украсть у него славу.
     Снова встав за кафедру, сенатор поправил микрофоны и лукаво улыбнулся толпе:
     - Думаю, мне лучше раздать это, прежде чем кто-нибудь пострадает.
     Публика рассмеялась, явно предвкушая предстоящее удовольствие.
     Секстон чувствовал близкое присутствие дочери, стоящей в нескольких шагах, за перегородкой.
     - Не делай этого, - тихо предупредила она, - тебе придется горько пожалеть.
     Секстон не обратил на ее слова никакого внимания.
     - Прошу тебя, поверь, - не унималась Рейчел, - ты ошибаешься.
     Держа в руках конверты, Секстон аккуратно расправлял уголки.
     - Папа, - теперь Рейчел умоляла, - это твой последний шанс поступить правильно.
     Поступить правильно?
     Секстон прикрыл рукой микрофон и повернулся, словно откашливаясь. Одновременно взглянул на дочь.
     - Ты в точности похожа на мать - мелкая идеалистка. Женщины просто не в состоянии понять истинную природу славы и власти.
     Сенатор Седжвик Секстон тут же забыл о дочери и повернулся к перешептывающимся журналистам. Высоко подняв голову, он подошел к краю возвышения и отдал все десять конвертов в протянутые руки. С удовольствием понаблюдал, как документы быстро разошлись по рядам. Раздалось потрескивание разрываемых печатей. Журналисты вскрыли конверт, словно рождественские подарки.
     По толпе прокатился изумленный гул.
     Сенатор Секстон явственно слышал приближение судьбоносного момента своей жизни.
     Метеорит - фальшивка. И именно он, Седжвик Секстон, будущий президент Соединенных Штатов, открыл это людям.
     Сенатор понимал, что журналистам потребуется некоторое время, чтобы понять то, что предстало их глазам: изображение среза ледника с шахтой, через которую внедряли в лед камень; фотографии морского существа, почти идентичного тем, что отпечатались в «метеорите»; свидетельство о возможности образования хондр в земных условиях. Все эти документы приводили к единственному шокирующему заключению.
     - Сэр... - заикаясь от удивления, пробормотал один из репортеров, с потрясенным видом копаясь в своем конверте. - Это все всерьез? Это правда?
     Секстон мрачно вздохнул:
     - Да. Боюсь, это действительно всерьез. Все, что вы видите, - чистая правда.
     По рядам пробежал растерянный, смущенный шепот.
     - Я даю вам время просмотреть имеющиеся свидетельства, - важно заявил герой дня, - а потом буду отвечать на вопросы, чтобы пролить свет на то, что вы видите.
     - Сенатор, - заговорил кто-то еще, - так эти фотографии настоящие? Не сфабрикованные?
     - Гарантия сто процентов, - заверил Секстон. - Иначе я вам этого не представил бы.
     Растерянность журналистов усиливалась. Секстону даже показалось, что он слышит смех. Подобной реакции он вовсе не ожидал. Он начал опасаться, что переоценил способность прессы соединить разрозненные факты в цельную картину.
     - Ого, сенатор! - произнес кто-то странным голосом. - Так вы действительно подтверждаете подлинность этих фактов?
     Секстон начинал терять терпение.
     - Друзья мои, говорю в последний раз: свидетельства в ваших руках точны на сто процентов. И если кто-нибудь сможет доказать иное, я готов съесть собственную шляпу!
     Секстон ожидал после этих слов смеха, но его не последовало. Мертвая тишина. Странные взгляды. Журналист, который только что задал вопрос, подошел к сенатору, по пути перебирая документы:
     - Вы правы, сэр. Это действительно скандальные свидетельства. - Он помолчал, словно в нерешительности, даже почесал в затылке. - Единственное, что кажется странным: зачем вы обнародовали это после того, как раньше яростно все отрицали?
     Секстон не мог взять в толк, о чем говорит этот человек. Журналист протянул ему бумаги из конверта. Сенатор взглянул на них и окаменел. На какое-то время мозг его словно отключился.
     Слов не было.
     Он смотрел на совершенно другие материалы. Фотографии, которых он раньше никогда не видел. Двое людей. Обнаженных. Переплетенные руки и ноги. Некоторое время сенатор не понимал, на что смотрит. Потом наконец осознал. Выстрел в голову. Смертельный.
     В ужасе Секстон обернулся к толпе. Теперь все смеялись. А некоторые уже звонили, передавая свежие новости в свои агентства.
     Кто-то похлопал его по плечу.
     Ошеломленный, он обернулся.
     Рядом стояла Рейчел.
     - Мы пытались тебя остановить, - произнесла она. - Дали тебе шанс.
     Подошла еще какая-то женщина.
     Дрожа, сенатор перевел на нее взгляд. Это была та самая журналистка в кашемировом жакете с шарфом, в мохеровом берете. Та, которая уронила его конверты. Увидев ее лицо, Секстон окаменел.
     Гэбриэл Эш сверлила его темными глазами. Не произнеся ни слова, она расстегнула жакет и показала стопку белых конвертов, аккуратно заткнутых за пояс.