Глава 22

Сандра только и говорила о том, что в следующую субботу идет знакомиться с семейством Толедо. Она не уставала говорить, а Бина — слушать.
Бине за последнее время прибавилось хлопот: уходя в отпуск, управляющий оставил ее за старшую. Ей это было лестно, но и ответственность была велика: она отвечала и за персонал, и за порядок в кафе, и за выручку.
— Представляешь, — говорила Сандра, — этот дурень Александр думает, что мне нечего надеть к ним на ужин!
— А есть что ли? — насмешливо поддразнила ее Бина.
— Да как ты смеешь? И ты туда же? — мгновенно вскипела Сандра.
— Нечего обижаться, — рассудительно окоротила ее Бина. — Если ты придешь к ним в дом в своих обычных обносках, тебя попросят убрать со стола и вынести мусор.
— Ну и нахалка! — возмутилась Сандра, привычно поддергивая свою короткую юбчонку. — Думает, она тут самая умная! Сделали ее начальницей, так она сразу нос задрала!
Бина взглянула на нее сверху вниз — крупная, спокойная, разумная, она не зря заняла начальственное место — и, не обратив внимания на выпады распетушившейся Сандры, задумчиво сказала:
— Не хочу тебя пугать, но самое простенькое черное платье стоит раза в четыре больше, чем мы получаем за месяц. Может, тебе все-таки стоит посоветоваться со своим женихом и попросить у него денег в долг?
- Ни за что! – фыркнула Сандра. – Как только я за него выйду, я из него денежки-то повытяну, но сейчас ни-ни! Никаких денег!
- Ну, выпутывайся, как знаешь! – проговорила Бина, поправляя на столике цветы, - только помни одну поговорку: широко шагаешь – штаны порвешь.  Мне кажется, она тебя касается.
Сандра опять фыркнула и гордо задрала нос.
Как только у нее выдалась свободная минутка, она отправилась в салон Рафаэлы и приглядела там себе вполне подходящий наряд.
Лейла с Рафаэлей переглянулись. Они уже были в курсе, что Александр хочет познакомить семью со своей девушкой, к ним с утра заходила Марта, отправляясь за покупками для этой вечеринки. С тех пор, как у Марты начались сложности с мужем, она стала частой гостьей у Рафаэлы, с которой сдружилась еще давным-давно.  Рафаэла  очень   ей сочувствовала. Ее восхищало мужество, с каким Марта боролась за свое счастье. И она огорчалась, что все ее усилия ни к чему не ведут. Марта рассказала ей о ностальгическом вечере, который она устроила, приготовив любимые блюда Сезара, достав из погреба лучшее вино, тягучее, красное, от одной капли которого сладко кружится голова. И еще она поставила на видеомагнитофон фильм — трогательный фильм их юности с чудесными актерами. В кресле дремали уставшие ребятишки, и их сладкое посапывание прибавляло трогательности и уюта. Марта с Сезаром погрузились в воспоминания. А когда герои фильма после множества испытаний, наконец, воссоединились, Марта сказала мужу:
— Вот и нам с тобой нужен хэппи-энд. Сколько мы с тобой прожили! Сколько всего перенесли! Неужели мы его не заслужили?
— И знаешь, что мне сказал Сезар? – со слезами на глазах спросила Марта Рафаэлу. — Он сказал: жизнь редко учитывает заслуги, И так оно и есть! Так оно и есть.
Марта вытерла слезы и опять стала Мартой — красивой, спокойной, с высоко поднятой головой.
— Пойду куплю чего-нибудь вкусного-вкусного, мне хочется, чтобы девушке Александра у нас понравилось.
И вот теперь девушка Александра появилась собственной персоной и выбирает себе платье. Рафаэла не могла не посочувствовать Марте — мало ей неприятностей — еще и такой подарочек!
Сандра подала ей платье и спросила о цене.
— Если ты платишь наличными, мы сделаем тебе скидку, — любезно сказала Рафаэла, заглянула в книжечку и назвала цену.
Сандра вспыхнула:
— Да вы что! Оно у вас золотое, что ли? Это же грабеж!
— У него такая цена, — пожала плечами Рафаэла, — ничего не могу поделать.
— Столько денег за какую-то тряпку?! — не могла успокоиться Сандра.
— Повесь его на вешалку и шагай отсюда, — распорядилась Лейла, которая не отличалась терпением Рафаэлы и давно уже мечтала поставить зарвавшуюся наглую девицу на место.
Сандра в ярости швырнула платье на пол.
- Это же тряпка! Обычная половая тряпка! Вы что, за полную дуру меня держите?
После этой выходки рассердилась и Рафаэла.
- Выйди немедленно, - распорядилась она. – К нам ходят воспитанные люди, а ты, к сожалению, не из этой категории.
Сандра в сердцах швырнула и юбку, которую она тоже присмотрела, и, выходя, громко хлопнула дверью.
— Тебе не кажется, что с этим безобразием надо кончать? — спросила Лейла. — Марта — твоя подруга, ты же не хочешь, чтобы жизнь поднесла ей еще и этот подарочек. Мы должны избавить Александра от этой чумы!
— Чумы? Откуда у тебя такие словечки, Лейла? — Рафаэла ласково смотрела на подругу.
— Конечно, она чума и думает только о том, чтобы обогатиться. Александр для нее средство, но я сделаю все, чтобы она обогатилась не за его счет.
Лейла говорила с таким пылом, глаза ее горели таким негодованием, что Рафаэла все с той же ласковой улыбкой сказала:
- Как я рада, что меня ты не ненавидишь.
— Не иронизируй, — ответила Лейла. — Ты и сама думаешь точно так же.
— Мне кажется правильным, что мы пытаемся уберечь Александра от подобной женщины, — став серьезной, произнесла Рафаэла. — Он — человек достойный, честный, а она ведет себя очень скверно. Кто знает, может быть, мой брат, знай он, на какой женщине женится, не отсидел бы потом двадцать лет в тюрьме. Но я не хочу быть мстительной, не хочу делать ничего, отчего мне потом будет стыдно. Не хочу опускаться до ее уровня. Не хочу скандала в доме Марты, — сказала Рафаэла.
— Ну, о скандале в доме пока и речи нет, потому что нас на этот ужин еще никто не пригласил, — возразила Лейла.
— Что касается приглашения, то при нашей дружбе с Мартой это дело, как ты сама понимаешь, несложное, - улыбнулась Рафаэла.
— Не уверена. Кроме Марты, есть еще и Сезар, - снова возразила Лейла.
— Вот увидишь, это не проблема. Проблема в другом: как с наибольшей деликатностью избавить Александра от Сандры.
И в ближайший день она пригласила Сезара с Мартой на ужин. Марта с радостью приняла приглашение, она расценила его как поддержку в ее нелегкой борьбе за семейный очаг. Вечер получился удивительно приятным. Сезар одобрил сверхсовременный дизайн квартиры, а уж меню! Он впервые отведал диковинное блюдо «кулательо», ветчину с каштанами и грецкими орехами. Неподражаемым было и вино, настоящее «Амарони».
— Обожаю густые красные вина, — признался Сезар, смакуя каждый глоток и погружаясь в то состояние довольства, которое приносят уют, вкусная еда и вино. — Этот сорт — большая редкость, в Бразилии такого не найдешь. Где вы-то его нашли?
— Секрет, — лукаво отвечала Рафаэла.
Марта с признательностью смотрела на нее.
- Столько трудов! Сезар! Мы непременно должны отблагодарить наших милых друзей!
- Конечно, - с воодушевлением откликнулся он. – Приходите к нам в ближайшую субботу. Александр хочет познакомить с нами свою девушку, и мы  устраиваем ужин.
- Вряд ли это удобно, - для виду усомнилась Рафаэла. – Слишком уж личный повод.
— Да мы же почти родственники, — радостно откликнулась Марта.
За ужином Сезар все приглядывался к небольшому шраму на лице Лейлы, наконец, не удержался и спросил:
— Это след от пули?
Лейла кивнула.
— Гильерми? — снова спросил он.
— Да, в тот несчастный вечер, — вздохнула она. — Кстати, что о нем слышно?
- Ничего, — вздохнула Марта. — Александр нашел телефон на стене его комнаты, и мы решили, что сможем что-то узнать. С тех пор он без конца звонит по нему, но там то никто не подходит, то мужской голос говорит, что это какой-то бар. Недавно он выяснил у одного своего приятеля, что это городок Понта-Пора, на самой границе. Наверное, там легче добывать наркотики,  поэтому Гильерми и отправился туда. Вот и все сведения, какими мы располагаем.
Но до субботы появились и другие сведения. Александр нашел знакомых в телефонной компании, и они помогли ему выяснить адрес бара в Понта-Поре.
- Думаю, что Гильерми там. Слетаю в Понта-Пору и привезу его, — заявил Александр.
— Нет! Дождемся Энрики. Я не позволю тебе лететь одному, это слишком опасно, тем более что и ждать недолго. Они сегодня прилетают!
Александр не стал спорить — день-два ничего не решали.
Вилма и Энрики приехали необычайно радостные и оживленные, с целой грудой подарков. Подарки из Нью-Йорка получили все: Марта — духи, Сезар — коллекционные марки, дети — заводные игрушки,  от которых пришли в восторг.
— Делами будем заниматься завтра! — весело заявил Энрики. — Сегодняшний вечер посвятим рассказам об американских чудесах.
Вилма перебила его и застрекотала об отеле, магазинах, небоскребах, ресторанах. Энрики пошел звонить Анжеле, сказав, что не может не повидать своего самого верного друга и непременно должен ее немедленно пригласить. Анжела тут же приехала. С шутками и прибаутками Энрики усадил ее в кресло, стоящее в сторонке, принес бокалы с вином и вот тут-то и сообщил, что сведения о бегстве адвоката подтвердились, и хотя он потерял все вложенные деньги, но, тем не менее, считает, что потеряно еще не все.
— Это только первый раунд, Анжела, — с несколько наигранным воодушевлением сказал он. — Я нанял необыкновенно опытного адвоката-американца. Он дока во всех их законах и поможет мне выбраться из этой нелепой ситуации. Поэтому...
— Что? — спросила Анжела, подозревая недоброе.
— Поэтому я прошу тебя, введи в компьютер сведения, которые покажут полный ажур в делах. Ненадолго. До тех пор, пока все не уладится. Ты одна можешь меня спасти. Другого выхода у меня нет.
- А у меня есть, - жестко сказала Анжела. – Энрики! Почему я должна жертвовать ради тебя всем, что у меня есть? А есть у меня только доброе имя в деловом мире. Если в угоду тебе я подделаю счета и сеньор Толедо узнает об этом, - а рано или поздно он все равно узнает, — то со мной будет покончено, я не только не найду работы, но, вполне возможно, сяду в тюрьму.
— Сядем вместе, — подхватил Энрике, — и вот там-то и будем крутить роман. Окажется, что это будет счастливейшее для нас время!
— Не валяй дурака, Энрики, — еще больше разозлилась Анжела. — Я намерена все рассказать сеньору Толедо, и пусть он решает, что делать в данной ситуации. Больше покрывать тебя я не намерена.
— Ты слишком трагически смотришь на вещи! — упрекнул ее Энрики. — Всего какая-то неделя! Пустяк по сравнению с вечностью!
— Пустяк для тебя, но не для меня, — сказала Анжела. — Я потеряю все.
- Ты только потеряешь, а я уже потерял, — мрачнея, сказал Энрики. — И если я тут перед тобой разыгрываю шута горохового, то вовсе не потому, что мне так уж весело. Ты понимаешь, что только ты можешь меня спасти? Неужели ты откажешь мне? Ты, которую я всегда считал самым верным своим другом, кому верил больше, чем самому себе? В твоих руках я, мое будущее, мои дети! Анжела!
Он так смотрел на нее, что она заколебалась. Невольно в голове у нее промелькнула мысль о Кларе: «Вот она любит своего убийцу и готова ради него на все, а я? Я что, меньше люблю Энрики?»
- Подумай, - умолял он. – У тебя еще есть время до утра. Завтра ты мне все скажешь.
Они вернулись к остальным, и речь как раз зашла о Гильерми.
Вилма, услышав, что ее мужа собираются отправить в Понта-Пору, страшно перепугалась.
— Нет, ни за что! — стала возражать она. — Это очень опасно. От Гильерми всего можно ждать, и он связан с точно такими же опасными личностями. У нас двое детей, Марта! Скажите же, что Энрики посылать туда нельзя!
— У меня трое детей, Вилма, и все они мне одинаково дороги, — устало и печально сказала Марта.
Зато Энрики принял новость о поездке за Гильерми с энтузиазмом, и энтузиазм этот был неподдельным. Еще бы! Как выручала его эта поездка! Выручала со всех точек зрения.
— Я уверен, что ехать нужно мне, — твердо сказал он. — Если Гильерми там и его нужно привезти и поместить в клинику, то я справлюсь с этим лучше Александра. Мы хоть с ним и ссорились, но он всегда ко мне прислушивался. Прислушается и на этот раз. Мне кажется, он меня немного побаивается.
— А может, мы поедем вместе, — предложил Александр.
— Нет, это только все осложнит, — сказал свое весомое слово Сезар. — Тем более что мы не знаем, там ли Гильерми. Тебе, Александр, спасибо за ниточку, а на разведку слетает Энрики.
Сезар с приездом Энрики успокоился, ему было так приятно видеть своих взрослых сыновей, которые горой стояли друг за друга. А что касается документации – там не может быть ничего серьезного. Пройдут суббота, воскресенье, и они сядут вместе с Энрики и Анжелой и во всем разберутся. Сейчас главное Гильерми.
Посмотрел на отца с благодарностью и Энрики. Как здорово, что отец ему доверяет, считает его опорой семьи. Он и есть опора, и докажет это.
- Пойду, закажу билет на самолет, - сказал он. – Не волнуйтесь, - прибавил он, с нежностью посмотрев на родителей, - я все улажу.
Вилма открыла рот, собираясь продолжить свои возражения, но Энрики схватил ее за руку и потащил с собой. В спальне, набирая номер по телефону, он зашипел на нее:
— Что ты выступаешь? Что ты выступаешь? Ты что, не поняла, что мне эта поездка нужна как манна небесная! Отношения с отцом у меня напряглись до предела, и это лучший способ их наладить. Ты же хочешь жить в Нью-Йорке, так позволь мне слетать сначала в Понта-Пору.
Он заказывал билет на самолет — было решено, что он летит в воскресенье утром, сразу после знакомства с девушкой Александра, а Вилма при этом недовольно бубнила:
— Да, я хочу жить в Нью-Йорке, но не хочу остаться вдовой. А твоя мать не хочет отпускать Сезара за Гильерми, потому что боится, как бы он не сбежал к Лусии. Твой отец бросил ее, а она никак не может с этим смириться.
— Ну что ты несешь, Вилма, что ты несешь? — Энрики с раздражением опустил трубку.
— Ничего я не несу, я говорю чистую правду, и нечего закрывать на нее глаза и делать вид, будто в доме у вас все в порядке.
Энрики тяжело вздохнул: да, порядка в их доме было маловато! В этом Вилма была права.

Глава 23

Лусия и Эдмунду подыскивали себе квартиру и никак не могли подыскать. Одна была мала, другая велика, у этой окна смотрели на запад, а у той на восток, словом, всякий раз находила какой-нибудь недостаток, и они уезжали ли ни с чем.
— Может, мы поселимся вместе с мамой? — наконец, осторожно спросил Эдмунду, желая как-то подтолкнуть свою невесту к решению.
— Ты с ума сошел! — ответила Лусия и забраковала очередную квартиру.
И все-таки Эдмунду был терпелив, он не сомневался, что настанет день, и Лусия выберет себе те стены, которые назовет своим домом. Он был терпелив, потому что любил Лусию и восхищался ею, ее красотой, ее умом. Если дела ему позволяли, он приходил даже в суд, чтобы послушать, как она ведет защиту. Сегодня она провела защиту блестяще и выиграла процесс.
— Я в восторге! — заявил ей Эдмунду. — Защита просто блестящая! Мне даже жалко стало твоих соперников. Ты — суперадвокат!
— А ты лицо заинтересованное, поэтому твои свидетельские показания не в счет! — поддразнила его Лусия.
Но она и сама была довольна, глаза у нее сияли, с лица не сходила улыбка. Дело было непростым, и, чтобы выиграть его, пришлось приложить немало усилий.
- Спасибо моим помощникам, — прибавила она, — они собрали столько материала и провели такую работу, что мне не оставалось ничего другого, кроме как выиграть! Ну что, поедем смотреть очередную квартиру?
Лусия с готовностью отправилась к машине. Эдмунду распахнул перед ней дверцу, она села, а он занял место за рулем.
— Все деловые программы на сегодня отменяются, — объявил он. — Мы едем развлекаться в парк. Американские горки, кока-кола, попкорн и воздушные шарики — вот что нам подходит.
Лусия не была уверена, что ей подходит именно это, но возражать не стала. А в парке развеселилась, вспомнив собственное детство. Они вертелись на карусели, жуя мороженое. Потом отправились кататься на горках и тут повстречали Сезара с внуками.
Что делать, если Сезар и Лусия, поглядев друг другу в глаза, словно бы позабыли, что они стоят в толпе на площадке, что у каждого из них есть спутники. Они стояли и смотрели, а остальные что-то говорили, но эти двое, занятые собой, ничего не слышали.
Эдмунду восхищался Тиффани и приглашал детей на свою свадьбу. Тиффани тормошила деда, желая получить согласие. И, в конце концов, растормошила — столбняк прошел, Сезар вернулся на землю, но, разумеется, никакого согласия не дал. Взрослые холодно распрощались и разошлись.
— Так и ел тебя глазами, — недовольно заметил Эдмунду.
Лусия ничего не ответила. Она еще не вернулась из той страны, где была вместе с Сезаром, любящим, тоскующим, зовущим ее к себе, и не была уверена, что хочет из нее возвращаться. Эдмунду что-то говорил и смеялся, но до Лусии не доносилось ни звука. Она пребывала в своей очаровательной стране.
В той же стране пребывал и Сезар. Как сомнамбула двинулся он домой, словно сквозь вату слыша просьбы внуков пойти в кино и в кафе.
— У меня болит голова, — машинально отвечал он. - Очень сильно болит, очень сильно.
Дети, чувствуя, что им ничего не добиться, посердились, порасстраивались и занялись разговорами друг с другом.
Марта, едва взглянув на мужа, сразу заметила симптомы ненавистной болезни, и дети подтвердили их, рассказав о встрече с красивой сеньорой и ее женихом на площадке аттракциона. 
Присутствие жениха утешило Марту, и она решила не трогать Сезара. Голова у него вполне могла болеть от того, что Лусия Праду полюбила другого. А ее голова была занята подготовкой к вечеру. Сегодня в их дом должна была войти Сандра, будущая невеста Александра. И она вошла, одетая в скромное, но изящное черное платье, очень смущающаяся, но старающаяся не подать виду. Марта была с ней приветлива, но не больше. Этой девочке предстоял суровый экзамен, и она не хотела заранее золотить пилюлю.
Однако она все же хотела помочь девушке, впервые входящей в дом, чувствовать себя более непринужденно, и поэтому устроила фуршет и сбила тем самым Сандру с толку. Такого она никогда еще в жизни не видела.
- Ты водил меня по ресторанам и учил есть сидя, - сказала Сандра Александру, - а тут мы что, стоя будем есть?
- Конечно, - улыбнулся он. – Наверно, и ты не раз ела стоя.
- Ела-то, конечно, ела, но только мне не приходилось разом столько всего в руках держать, - с вздохом сказала Сандра.
- Не робей, со всем справишься, - утешил ее Александр.
Он нашел ей место в уголке, кресло и стол, чтобы поставить тарелку.
— Вот не знала, что богатые сначала едят десерт, — отметила Сандра, рассматривая что-то воздушное у себя на тарелке.
— Это не десерт, это суфле из пикши, — объяснил Александр.
— А что такое пикша? — спросила Сандра.
— Рыба, — ответил Александр.
Он пошел за вином для Сандры, и тут к нему подошел Сезар.
— Если у тебя в отношении этой девушки далеко идущие планы, — осторожно начал он, — то мне кажется, сначала нужно ее узнать получше.
— Мне кажется, я ее до конца дней не узнаю, — простодушно отвечал Александр. — Это-то мне и нравится, она все время меня удивляет!
— Вот я и говорю: не спеши, пусть она продемонстрирует все свои сюрпризы, — настойчиво повторил Сезар.
Он внимательно наблюдал за Сандрой, и многое его, как человека немолодого и опытного, настораживало. В первую очередь то, что Александр выглядел влюбленным, а Сандра нет, и одного этого было уже достаточно, чтобы внушить отцу тревогу, потому что разница в воспитании, социальном положении и многие прочие различия очень бросались в глаза.
- Я ее очень люблю, папа, - проникновенно сказал Александр. – Думаю о ней целыми днями. А если вдруг не встречусь или не поговорю по телефону, то мне кажется, что день и не начинался вовсе. Ты даже не представляешь, как я счастлив!
«Вот это-то и плохо», — подумал Сезар, но вслух ничего не сказал, а только проследил взглядом за Александром — с каким изяществом он подал своей возлюбленной бокал вина, и как вульгарно она его выпила.
С не меньшим вниманием следили за Сандрой Рафаэла и Лейла.
— Должна тебе сказать, что выглядит она вполне пристойно, — сказала Рафаэла, — платье хоть и не новое, но приличное, и ведет себя скромно, так что нам будет трудно с ней бороться.
- Ничего, мы справимся, — воинственно ответила Лейла.
В миг, когда все уже разбились по группкам, кто отправился курить, а кто просто болтал, делясь новостями, Сандра вдруг осталась одна, потому что Александра подозвала к себе Марта, к ней подошли Рафаэла с Лейлой и пригласили в кабинет.
Сандра сразу почувствовала недоброе и отказалась; с чего бы это двум старым ведьмам ею командовать? Что задела?
- Пойдем-пойдем, - сказала Лейла, - ты же не хочешь, чтобы все узнали, чем ты занимаешься с парнями в гараже.
Кабинет располагал к деловым разговорам и даже заключению сделок: вот деловую, но необычную сделку и попытались заключить две взрослые женщины с молодой.
- Ты сама поговоришь с Александром и откажешь ему, а мы никому ни слова не скажем про твои гаражные похождения, — спокойно сказала Рафаэла. — Иначе мы можем устроить публичный скандал и ославить тебя в глазах всех собравшихся, в том числе и твоего предполагаемого жениха. Выбирай!
Они стояли с двух сторон, как парки, неотвратимые богини судьбы, которые готовы были оборвать неугодную им нить. Сандра из полублаговоспитанной барышни мгновенно превратилась в отчаянную дворовую девчонку.
- А чего это вы вмешиваетесь? Что я вам такого сделала?
- Ты не сделала, а сделаешь, и не нам, а нашим близким друзьям. Александр вырос на наших глазах, и мы совсем не хотим ему несчастья.
Сандра злобно осклабилась.
— А я давно решила выбраться из той помойной ямы, в которой живу! И не вы, две старые клуши, можете мне помешать!
- Как ты смеешь так с нами разговаривать? — возмутилась Рафаэла.
— Сбавь тон, — присоединилась к ней Лейла.
Злобная усмешка тронула губы Сандры и вдруг она пронзительно истерически заорала во весь голос:
— Не подходи ко мне! Убери руки! За кого ты меня принимаешь, извращенка! Убери руки! Я кому сказала, убери руки! Не смей меня трогать, гадина!
На ее вопли прибежали Александр, Сезар, Вилма, Марта.
— Что случилось? Что случилось? — торопливо спрашивал Александр, бросаясь утешать свою рыдающую любленную, а она, захлебываясь рыданиями, торопливо рассказывала:
— Они меня заманили... заманили подальше от всех, они думали, что я такая же, что ли... Уведи меня отсюда! Уведи! Я не хочу, не могу здесь оставаться!
Александр, сверкая глазами, повел Сандру к выходу, Рафаэла, которая до этого стояла как статуя, воплощая собой негодование, остановила его.
— Мне кажется, девушка серьезно больна. У нее припадок истерии. Я бы на твоем месте обратила на это серьезное внимание.
— Сейчас они на меня наговорят, потому что я бедная, а сами сухими из воды выйдут! — продолжала привычно блажить Сандра с той мощью, какая собирала к месту семейного скандала все окрестные дворы.
Александр готов был подхватить на руки свою принцессу и унести из страшного вертепа, каким оказался его дом. Он и в самом деле подхватил ее, но только под руку, и они выбежали на улицу, в темноту, расцвеченную вечерними огнями. Остальные чинно прошли в гостиную и расселись. Некоторое время все сидели молча, приходя в себя, опоминаясь после скандала.
Рафаэла и Лейла, гневные и возмущенные, разумеется, не считали нужным произнести ни слова в свое оправдание. Марта разнервничалась от того, что такой неприличный скандал разразился именно в ее доме. Поэтому первым заговорил Сезар, решив как-то разрядить напряженную атмосферу.
        — Александр мне сказал, что эта девушка его без конца удивляет, а я ему посоветовал не спешить и дать ей возможность продемонстрировать все свои сюрпризы. По-моему, демонстрация началась. Если вы немножко пришли в себя, мои дорогие, то скажите, что произошло.
- Простите, что мы послужили невольной причиной скандала, - произнесла Рафаэла, — но девушка оказалась еще более непорядочной, чем нам показалось с самого начала. Мы понадеялись урезонить ее и, припугнув угрозой публичного скандала, уговорить отказаться от притязании на брак с Александром. Что из этого вышло — вы видите сами. Публичный скандал устроила она. Тем не менее, мы достигли своей цели. Пусть дорогой ценой, но мы дали вам понять, с кем вы имеете дело. По-моему, степень ее доброкачественности и порядочности ясна и не требует никаких комментариев.
— Боже мой! Боже мой! Какой ужас! — повторяла Марта. — Да она всех нас окунула в ушат грязи. А Александр! Бедный мой сын! В какие он попал руки!
— Плохие, — жестко сказала Лейла. — Но вы в этом убедились собственными глазами.
— Мы-то убедились, — вздохнула Марта, — но она лишила нас возможности что-то объяснить сыну. Он будет всегда на ее стороне, считая обиженной и несчастной.
— Да, к сожалению, он слеп, — согласились Рафаэла и Лейла.
- Пойдемте, выпьем по рюмочке чего-нибудь крепкого, - предложил Сезар. – Нам нужно снять напряжение.
Все согласились, пошли в столовую и налили по рюмке апельсинового ликера, пожелав друг другу здоровья. Тем не менее, вечер был безнадежно испорчен, и не только вечер, но и настроение присутствовавших. Хорошо еще, что только настроение, а не взаимоотношения. Но дружба этих людей была слишком давней, чтобы ее могла омрачить истерика дурной, почти что уличной девчонки. Просто всем было страшно неловко из-за того, что все произошло именно так. Все словно наглотались помимо воли страшной гадости и пока не знали, как избавиться от отвратительного привкуса.
Старшие чувствовали себя именно так, и Лейла с Рафаэлой, вернувшись домой, горько корили себя за то, что, несмотря на свой жизненный опыт и благие намерения, не поняли до конца, с какой бесстыжей и наглой девкой имеют дело.
- Единственное утешение, что никакими своими речами мы бы не произвели такого впечатления, какое произвела она сама, — сказала Лейла.
— Но не на Александра, — с вздохом закончила Рафаэла.
Александр кипел от возмущения.
— Меня никогда в жизни так не унижали, — плакала Сандра в его объятиях и плакала совершенно искренне, жалея себя, потому что все ее труды могли пойти в один миг насмарку. — Как вспомню, что они обо мне наговорили и еще наговорят твоим родителям, так наизнанку выворачивает, — рыдала она.
- А ты забудь, — уговаривал он ее. — Все прошло. Мне совершенно наплевать, что они там говорят. Я знаю, что ты самая хорошая, самая любимая, и я никому не дам тебя в обиду.
Домой Александр явился с требованием извиниться перед Сандрой.
- Завтра я приведу ее, и вы перед ней извинитесь, - сказал он матери.
— А может быть, она перед нами? — ледяным тоном осведомилась Марта. — Прийти впервые в дом и устроить неприличный скандал, оскорбив моих гостей, ты не считаешь, Александр, что подобное поведение нуждается хотя бы в извинении?
— А ты не считаешь, что... — начал Александр.
— Нет, не считаю, — тем же ледяным тоном отрезала Марта, - вот уже много лет я знаю Рафаэлу и Лейлу, и я с непорядочными людьми не дружу!
Больше она не пожелала говорить с Александром и, царственно подняв голову, удалилась к себе в спальню, а там сразу сгорбилась, присела на кровать и, сжимая виски руками, страдальчески зашептала:
— Что же делать? Что же делать? Я не позволю испортить жизнь моему лучшему сыну! Попасть в руки такой дряни! Как же его угораздило?

Глава 26

Сезар понял, что промедление смерти подобно, и начал действовать со свойственной ему в трудных случаях решимостью. Он боролся за жизнь сына — Гильерми находится в тяжелейшем состоянии. Хорошо еще, что Энрики удалось отправить его на станцию «Скорой помощи». Не теряя ни минуты, Сезар связался доктором Андради и сообщил ему все только что услышанное от Энрики.
— Я сам свяжусь с врачами «Скорой помощи», — сказал он, — ваших сведений мне недостаточно, после консультации будем решать, что нам делать.
Через полчаса он позвонил Сезару.
— Без врачебной помощи вашему сыну не обойтись, — сказал он, — но он может получить помощь в Понта-Поре или лечь в клинику к нам. Конечно, было бы лучше заручиться его согласием. Для этого я приехал бы с людьми, которые сами прошли ломку и могли бы убедить Гильерми в необходимости лечения, но ему уже дали транквилизаторы, и если ехать, то только с санитарами. Хочу вас предупредить, что транспортировка в его теперешнем состоянии — дело дорогостоящее: специальный рейс, команда врачей и санитаров.
— Но речь идет о жизни моего сына, и этим все сказано, — ответил без колебаний Сезар.
На станцию «Скорой помощи» за Гильерми был отправлен самолет, и семья с нетерпением стала ждать возвращения блудного сына. На душе у всех стало легче - Гильерми жив, ему будет оказана помощь, можно было надеяться на лучшее. Может, Александра и смущало, что над братом было совершено насилие, но отец в ответ на высказанные сомнения высказал свою позицию однозначно:
- Я выбирал между жизнью и смертью и выбрал жизнь.
Жизнь он выбрал и для себя самого, и в тот же вечер поговорил с Мартой.
- Мне горько обманывать тебя, - сказал он, - и я больше не буду этого делать. Я слишком уважаю тебя, чтобы продолжать жить с тобой, беспрестанно думая о другой. Видишь, я попробовал остаться в семье, но я все равно живу другим. Извини.
Трудно себе представить то отчаяние, в какое повергло Марту признание Сезара. Всю их долгую совместную жизнь она была ему хорошей, заботливой женой, родила троих детей, была хорошей хозяйкой и его помощницей, они вырастили детей, так как же можно перечеркнуть прожитую жизнь и сказать: «Я тебя не люблю»? Как так  возможно? Совместимо ли это с законами божескими и человеческими?
Может, и несовместимо, но это было так, и с этим нужно было примириться. А как?..
— Но Лусия Праду выходит замуж, — сказала Марта.
— Я ухожу не для того, чтобы жить с ней, а чтобы просто о ней думать, - сказал Сезар. —  Извини, Марта, но я для себя все решил и завтра переезжаю и гостиницу.  Я оставался в этом доме из-за Гильерми, но теперь, кажется, у нас появилась надежда на лучшее, и я вправе подумать о себе.
«Какой чудовищный эгоизм, -   подумала про себя Марта, - ты все решил! А я? Я ничего не решила и не имею права решать. Сейчас, когда я уже немолода, когда у детей своя собственная жизнь, когда мне очень нужны поддержка и помощь, я остаюсь одна, растратив все свои силы. Справедливо ли это? Хорошо? Ах, Сезар, Сезар, зачем ты женился на мне, если не любил? А если уж женился, обманув, то продолжай обманывать и дальше. Я не нуждаюсь в твоей правде, от нее несет смертью и бесчеловечностью!»
Многое хотела бы сказать Сезару Марта, но боялась, что расплачется, и поэтому ничего говорить не стала.
На другой день Сезар переехал в гостиницу. И хотя он на самом деле не думал, что может что-то изменить в решении Лусии, он все-таки ей позвонил. Ее, как обычно, не было дома, но он ей оставил пламенное послание на автоответчике, сообщая, что кардинально изменил свою судьбу, ушел из семьи, любит ее по-прежнему и нисколько не сомневается в ее любви.
— Не будем мучить друг друга. Лусия! У нас впереди уже не вся жизнь, как у молодых, а только половина или даже четверть...
Он с нетерпением ждал ответа, и он пришел в узком скупом конверте. Это было приглашение на свадьбу Лусии Праду и Эдмунду Фалкао.
Ну что ж. Сезар смиренно принял этот удар, но он решил пойти на ату свадьбу, чтобы испить чашу горечи до конца.
В зал он вошел как раз тогда, когда жених и невеста отвечали судье, подтверждая свое согласие вступить в брак. Эдмунду только что с радостью сказал, что хочет взять в жены Лусию Праду, которая в этот торжественный день была еще красивее, чем обычно. Скромное платье — истинная элегантность всегда отдаст предпочтение незаметности — было ей удивительно к лицу, превратив ее в юную девушку. Сезар смотрел на нее как завороженный, забыв обо всем, видя перед собой только ту, о которой мечтал и которая наконец-то стояла перед ним во плоти.
Лусия не могла не почувствовать его взгляда. И вот они секунду смотрели друг на друга, и... вместо того чтобы ответить:
— Да, я хочу взять в мужья Эдмунду Фалкао.
Лусия произнесла:
- Извините, я очень плохо себя чувствую. Мне плохо. Я должна выйти... — И убежала.
Вот это был сюрприз!
Госта сочувственно зашептались. Какие только предположения не строились, вплоть до тошноты, неизбежной, сами знаете, в каких положениях. Судья ждал, невеста не возвращалась. Наконец он извинился и объявил, что, очевидно, по не зависящим от него обстоятельствам церемония бракосочетания откладывается, и ушел. Стали расходиться и гости.
Диолинда в отчаянии приняла желтенькую, красненькую, зелененькую и голубую облатки, но осталась в том же отчаянии.
Приехав домой, она позвала Клаудиу и потребовала:
— Поклянись мне, что никому и никогда не скажешь, что это я послала приглашение Сезару Толедо.
— Я не могу клясться, потому что слишком серьезно отношусь к клятвам, и прожил слишком долгую жизнь, чтобы не знать, как часто они нарушаются.
— Но Эдмунду меня убьет, если узнает, что только мне обязан утратой своего счастья.
Ах, как горда была сеньора Диолинда, когда писала приглашения! Их было всего пятьдесят пять, на большее количество приглашенных не согласились жених с невестой, но сеньора Диолинда отослала и пятьдесят шестое! Как она гордилась тем, что, наконец, победила! Она была уверена, что Сезар не посмеет явиться на свадьбу, и не могла отказать себе в удовольствии лишний раз напомнить побежденному противнику, что он побежден. Но он явился! Мало того — свадьба не состоялась. Слишком рано начала сеньора Диолинда праздновать свою победу, теперь она была уничтожена, просто раздавлена.
Не в лучшем состоянии был и Эдмунду. Лусия откровенно сказала ему, что не готова к браку с ним, что он не заслуживает обмана, что она по-прежнему любит Сезара. Словом, она сказала ему примерно то же, что Сезар сказал Марте, и, наверное, Эдмунду выслушать это было немногим легче, чем ей, потому что и он немало лет потратил на ожидание счастья.
Сеньора Диолинда прекрасно понимала, в каком душевном состоянии находится ее сын, и взяла с Клаудиу страшную клятву, чтобы он никогда и никому не проговорился, кто виновник его беды.
— Я найду способ его утешить, — твердила она себе, — он еще будет благодарен своей матери, которая хочет только одного: счастья своему ребенку.
Она старалась не думать, о чем говорят гости, приглашенные на несостоявшуюся свадьбу, решив воспользоваться приездом к ней старенькой Эглантины и, наконец, завершить то, что было давным-давно задумано. Сейчас для этого был самый подходящий момент.
Сарита инстинктивно почувствовала что-то недоброе. Ей было и неспокойно, и неуютно в доме сеньоры Диолинды, которая постоянно следила за ней подозрительным взглядом.
Другое дело — Клаудиу, он был так добр, так внимателен к ней. Время от времени, глядя на нее, он говорил о родстве душ, и Сарита понимала, что под родственной душой он имеет в виду ее, и на душе у нее становилось легче. Дело в том, что для Сариты настало время нелегких испытаний. И не только для нее, но и для Бины. Сарита очень любила свою племянницу за доброе сердце. Но от большой доброты бывает и большое зло С тех пор, как Бина поселила у себя Сандру, она не знала покоя.
«Пригрела змею на груди», — говорила Сарита, но ничего не могла поделать. Зато с Биной случались одно за другим несчастья, и последним была пропажа денег из сейфа. Бина сразу заподозрила Сандру, но та на нее разоралась и во всем обвинила Сариту, обозвав ее «старой кошелкой». Сарита только плюнула про себя в ее сторону — не дай Бог с такой свяжешься! — пошла в банк и сняла все свои сбережения. Нелегко ей было на такое решиться, всю жизнь она копила эти денежки, но лишиться Бине работы, да еще таким позорным образом, было еще страшнее. Этих денег хватило только-только, чтобы покрыть недостачу. А Бине уже стали сниться кошмары, как ее сажают в тюрьму, и она просыпалась в слезах.
- Я тебе отдам, когда разбогатею, — сказала, обнимая тетушку, благодарная Бина. Она отнесла деньги управляющему, сказав:
— Я этих денег не брала, но пропали они, когда я была за старшую, поэтому должна их отдать.
Управляющий кивнул и сказал:
- Хорошо. Иди, работай.
Бина работала, но и голове у нее постоянно крутилась мысль: как бы ей вывести вора на чистую воду, и она стала прикидывать, сколько Сандра потратила на обновки для вечера в доме Александра, пересмотрела все этикетки и решила справиться о ценах в магазине. Вот только магазина никак не могла найти и отправилась к сеньоре Рафаэле, с которой была знакома и даже работала у нее на показе мод. Та, взглянув на этикетку, дала ей адрес. Оказалось, что это маленький магазинчик совсем рядом с Торговым центром.
И когда Бина сложила стоимость платья, туфель, чулок, да прибавила еще транспорт, то и вышла примерно та самая сумма, которая пропала из сейфа. Больше сомнений у Бины не было. Она успокоила Сариту, но Сарита не успокоилась. Каково ей было ходить в воровках, каково было снимать кровно нажитые денежки и остаться на старости лет без гроша за душой? И все по вине наглой бесстыжей девки, которая сначала обворовала ее племянницу, а потом хочет обворовывать мужа? Встретив Сандру, она сказала ей:
— Передай Бине, что я была у колдуна в Вила-Монументу и попросила его зашить лягушке рот, а внутрь напихать перемолотых червей! Мерзавец, который взял деньги из кассы, еще не знает, что его ждет!
Неизвестно, испугалась Сандра колдуна или нет, скорее всего, нет, потому что когда Бина приступила к ней с доказательствами ее вины, сказав:
— Я проверила и посчитала каждый сентаво, эти деньги ваяла ты! И попробуй сказать, что не ты их украла?
Сандра ответила:
— Я!
Бина и Сарита онемели, такой наглости они не ожидали!
- Может, я и наглая, — сказала Сандра. – Но ты, Бина, плохая подруга.                   
Услышав такое, онемевшая Бина обрела дар речи:
- Значит, ты вытащила выручку из сейфа, молчала, когда меня обвинили в краже, видела, как я плачу, как мучаюсь по ночам, поссорила меня с тетей, заставила снять ее все деньги со счета, а теперь еще смеешь обвинять меня в том, что я плохая подруга?!
— Да, ты — плохая подруга, — убежденно сказала Сандра. — Ты видела, как я нервничаю из-за ужина в доме Александра, знала, что мне нужны деньги, чтобы купить себе платье и пойти туда красивой. И что ты сделала? Помогла мне? Нет! Ты заявила, что я опозорюсь! Что меня в моем обычном виде и на порог не пустят! В лучшем случае дадут ведро — мусор вынести! Я металась в отчаянии, искала, кто бы мне помог, а ты молчала! У тебя есть тетя, у тети счет в банке, но ты не предложила мне ни сентаво. Хотя знаешь, что я — одна, совсем одна на свете. Ты довела меня до воровства и теперь упрекаешь! Ты что, хотела, чтобы я опозорилась в доме моего будущего мужа?
Бину, похоже, убеждали аргументы этой бесстыдницы, потому что лицо у нее сделалось чуть ли не виноватым, но Сарита так и кипела от возмущения от такой немыслимой наглости. Куда лезет и какими средствами! Обман на обмане, воровство на воровстве!
И тут Сандра, может быть, вспомнив о лягушке, набитой молотыми червями, прибавила, взглянув на Сариту:
- Отдам я эти паршивые деньги, по частям отдам!
- С процентами, - ядовито потребовала Сарита, не в силах смириться с такой наглостью.
- Отдам, отдам, – пообещала Сандра и вышла, хлопнув дверью.
- Пока не заплатила, пусть живет, а потом гони ее в шею, — посоветовала племяннице Сарита.
- А мне ее жалко стало, бедная, несчастная девушка, — проговорила Бина.
Вот какой доверчивой и беззащитной была ее Бина. Потому так и заботилась о ней Сарита, потому и стояла за нее горой. И вдруг она увидела, что сеньора Диолинда протянула Эглантине какие-то бумаги и просит подписать.
— Только с адвокатом! — остановила ее Сарита. — Уж больно мелко тут понаписано.
Диолинда недовольно взглянула на нее, но бумаги убрала. А потом, когда Клаудиу стал угощать Сариту чаем, она пожаловалась ему на его хозяйку. От чая она отказалась, а печенье попробовала, и от этого особого печенья стало клонить ее в сон, но сквозь дрему она увидела, что Эглантина все-таки подписала бумаги. И тут уж она не сдержалась и высказала все, что думала, сеньоре Диолинде:
— Посмейте только навредить моей хозяйке? Я ее в обиду не дам! Вы обманом заставили ее подписать какие-то бумаги. И мне какой-то гадости подсыпали.
Диолинда только губы поджала, она никому не позволяла вмешиваться в свои дела. И твердо про себя решила, что погубит эту аферистку, которая явно имеет виды на богатство Эглантины. Сама она успокоилась. Теперь ей никто не был страшен.
— Мы не останемся с тобой, Эдмунду, в трущобах, ты еще скажешь своей матери спасибо.
Клаудиу она поручила следить за Саритой и заснять на видео ту проходимку, которую эта аферистка наметила подсунуть как племянницу.
Но Клаудиу уже по своей инициативе зашел и к Лусии, чтобы узнать, что за документы подписала Эглантина, ведь сеньора Диолинда такая доверчивая и могла сама попасть в руки мошенников. У Лусии Клаудиу застал Сезара и понял, что крестница наконец-то воссоединилась с тем, кого любила и о ком мечтала. Ничего хорошего от этого союза он не ждал и попечалился по этому поводу Диолинде.
Узнал новость и Эдмунду и пришел в настоящее неистовство. Диолинда боялась, что он покончит с собой, но он покончил со всеми хрупкими вещицами в своем кабинете.
— Так я уничтожу и Сезара, — пообещал он. — Я отомщу ему.
Еще с детства, когда у них была булочная, и находилась она в одном дворе с домом Аженора, Эдмунду верховодил ребятами, и Куколка с Агустиньо были его верными помощниками во всевозможных проказах.
Порой Эдмунду обращался к ним за помощью, и теперь не сомневался, что и на этот раз они помогут ему осуществить задуманное.
— Берегись, Сезар, — процедил он сквозь зубы, — месть моя будет ужасна.
А Сезар не мог не поинтересоваться, что за бумаги принес Клаудиу.
Лусия выглядела растерянной.
— У меня такое впечатление, что моя несостоявшаяся свекровь нацелилась на наследство своей приятельницы, — сказала она. — Это оформление опеки над возможными наследниками.
- Ну и ну, — покачал головой Сезар.

Глава 27

Вернувшись из Понта-Поры, Энрики стал еще задумчивее. Мало ему было денежных неприятностей, к ним прибавились еще и сердечные — он не мог позабыть ангельского лица Селести, жены Гильерми. Что бы он ни делал, оно вновь и вновь возникало перед ним. Он никому не сказал, что в Понта-Поре у брата живет семья — жена и маленький сынишка Гиминью, потому что об этом его попросила Селести. Она не хотела, чтобы богатые родственники забрали у нее сына. Сын был единственным ее счастьем. Работала она на фабрике, жила бедно, но была горда и самостоятельна.
- Я отдаю вам Гильерми. потому что моя любовь не может его спасти, — сказала она на прощание.
И проникновенный взгляд ее небесных глаз то и дело тревожил покой Энрики.
Ему позвонили из коллегии адвокатов Атлантик-Сити и сообщили, что ничем не могут ему помочь. Возможности вернуть пропавшие деньги нет. Счет за оказанную ему помощь они пришлют.
Энрики бодрился, но Анжела прекрасно видела, в каком он отчаянии. Пройдет еще какое-то время, и скрыть, что на семейном счету не осталось ни сентаво, будет невозможно. Семья разорена, и что за этим последует?
— Я расскажу все отцу, — сказал Энрики,  - дальше скрывать от него не имеет смысла.
- А обо мне ты подумал? — остановила его Анжела. - Говорить нужно было раньше. Вы останетесь семьей, которая владеет доходным предприятием, а я потеряю все. Сезар не простит меня, и больше никто не возьмет меня на работу.
- Что ты предлагаешь? – спросил Энрики.
- Все последнее время я изучаю условия страховых полисов. Что, если воздействовать на компьютерную программу, ввести вирус или еще что-нибудь? Во-первых, будут уничтожены все сведения, а во-вторых, нам выплатят страховку.
- И ты решишься? — спросил Энрики, пристально глядя ей в глаза и понимая, что и Анжела дошла до крайней степени отчаяния, если предлагает такое. — Ты же знаешь, что в этом случае проводится следствие, и если найдут виновника, то ему грозит тюремное заключение и ущерб оплачивается за его счет.
— Знаю, — ответила Анжела, — но не вижу иного выхода. Подумай и ты, Энрики, как это лучше сделать. Умоляю тебя, подумай!
Энрики только пожал плечами, сейчас ничего толкового он придумать не мог. Но все-таки пообещал не спешить с разговором с отцом.
Вернувшись домой, Анжела застала у себя Клару, которую довольно давно не видела. Та была так поглощена своей новом жизнью, что времени на друзей у нее не оставалось. К тому же Анжела пристроила ее на работу в фирму пейджеров, которая называлась «Говорящее сердце». Сам пейджер был в виде сердечка, и передавались по нему любые послания. У Клары был красивый голос, и ею были очень довольны.
Но сейчас, увидев подругу, Анжела поняла, что произошла катастрофа, на Кларе лица не было.
- Все было обманом! Он настоящий преступник! Я была для него только средством, - и она зарыдала.
- Что случилось? Расскажи толком! — Взволнованная Анжела усадила Клару и уселась с ней рядом.
Клара рассказала, что с тех пор, как Клементину поселился в небольшой мастерской, она не бывала у него дома, но сегодня зашла навестить Шерли. которая ей очень нравится. Она чувствует, что бедной девочке одиноко, и время от времени заходит поболтать с ней. Жаманта встретил ее весь побитый и стал твердить:
— Я убью Сандринью. Я убью Сандринью.
Шерли сочувственно смотрела на него. Бедняга задумал сделать Сандре предложение я явился к ней в кафе с букетом цветов, нарвав их по дороге.
Сандра вместо того, чтобы посмеяться, пошутить, жестоко отколотила его. И с этих пор Жаманта твердят, что убьет Сандринью. Он схватил Клару за руку и потянул в комнату Аженора.
— Жаманта знает, — говорил он. — Жаманта все знает. Он тоже сделает «бум»!
Раньше бы он никогда не отважился на такое, но, решившись на отчаянный поступок, он стал сам на себя не похож.
Он показал Кларе на большой сундук. Клара заглянула в него и — о ужас!
— Взрывчатка! Чертеж Торгового центра! Помечены места, где нужно положить динамит! Так вот для чего он хотел устроиться охранником! Он мечтал только о мести! Он использовал меня! А я-то! А я-то! Я же люблю его, Анжела! По-настоящему люблю!
— Сообщи в полицию, - решительно посоветовала Анжела. — Ты же не хочешь, чтобы мы все взлетели на воздух.
— Я люблю его, люблю, —  по-прежнему рыдала Клара.
Но Анжела уже задумалась и прикусила язычок.
— Говорила же я тебе, что нельзя связываться с преступниками! — вместо утешения повторяла она, и было видно, что думала она совсем не о несчастьях Клары. Они сидели притихшие, погрузившись каждая в свои мысли, как вдруг раздался телефонный звонок. Клементину разыскивал Клару.
— Я знаю, она у тебя, мне нужно с ней поговорить.
— Мне не о чем разговаривать с преступником, - отвечала Клара.
— Объясни ей, что я давно отказался от мести, давным-давно, потому что встретил ее, — умоляющим голосом говорил Клементину. — Анжела! Ты слышишь меня? Ты ей передашь это?
— Она больше тебе не верит, — холодно отвечала Анжела. — Да и мне трудно поверить человеку, который провел за решеткой двадцать лет.
Клементину бросил трубку и помчался к Аженору. Он-то думал, что отец давным-давно все уничтожил. С какой целью он переставил сундук к себе вместо того, чтобы от него избавиться? Но сейчас они распростятся с ним навеки, и тогда Клементину с чистой совестью предстанет перед Кларой. Ей уже не в чем будет его обвинять. Не останется ни одной улики.
В доме Клементину застал очередной скандал. Аженор гонялся за Жамантой, а тот убегал с какой-то фотографией.
Клементину на ходу вырвал фотографию из рук Жаманты, взглянул на нее и застыл: его бывшая жена смеялась над ним из объятий Аженора.
— Что это? — спросил он, держа маленький кусок картона с брезгливостью, словно гусеницу.
Аженор со вздохом сказал:
— Я давно хотел поговорить с тобой, да все времени не было, да и повода тоже.
Он забрал из рук сына фотографию и сунул в карман.
— Я с ней был знаком до тебя, сынок, и она хоть и была никчемной женщиной, была моей единственной любовью. Но я не хотел жениться на ней, потому что понимал, с кем имею дело. И страшно злился на тебя, когда ты женился на ней. Она вышла за тебя, чтобы поиздеваться надо мной, только и всего. Клементину сидел как пришибленный: только таких откровений ему не хватало!
- И ты хочешь сказать, что ты с ней…
- Да. Я не мог устоять перед ней. Если она хотела, то хотел и я. — Аженор смотрел прямо перед собой, словно бы видя перед собой прошлое. — Это любовь, сынок.
— Слава Богу, нет, — сказал Клементину. — Любовь — это совсем другое, и я это понял только сейчас.
— Со своей Кларой? — спросил старик.
— Да, — кивнул Клементину. — Знаешь, — продолжал он, намереваясь от слов перейти к делу и вывезти, наконец, сундук, который мешал ему и дышать, и жить, который поссорил его с Кларой, но тут старик сообщил ему нечто такое, из-за чего он даже и о сундуке забыл.
— Я все хотел тебе сказать, что Шерли не твоя дочь, а моя, — сказал Аженор.
Шерли? За которую он не раз благодарил Бога, что он послал ему этого ангела в утешение. Шерли, которая одна из всего семейства ходила к нему в тюрьму, которая любит его и верит ему. Шерли не его дочь?!
- А Сандра? – тупо спросил он.
Он бы не удивился, если бы услышал в ответ: тоже. Вот Сандра всегда открещивается от него, и он бы сам охотно от  нее окрестился.
- Нет Сандра - твоя кровная, - ответил Аженор.
Тяжкий камень лег на сердце Клементину. Все его прошлое было перекроено в один миг и приняло совершенно иные очертания, наполнилось иным смыслом. Хорошо, что он перестал быть игрушкой в чужих руках, что у него появилась своя собственная жизнь, что он больше не завися от своего прошлого, хотя оно то и дело вторгается в его настоящее.
— Я был у нее до тебя, и мне не из-за чего просить у тебя прощения, сынок, — сказал Аженор. — Я всегда любил, ты — мой первенец, и мне было жаль, что мы гибнем из-за негодной бабенки.
— Мне кажется, не стоит ничего говорить Шерли, - глухо проговорил Клементину.
— И мне так кажется, — согласился Аженор. — Она тебя любит, да и вообще, какая ей разница?
— Я пришел, чтобы уничтожить сундук, — сказал Клементину. — Он не дает мне покоя.
— Возле сарая без конца вертелись Агустиньо и Куколка, — ответил Аженор. — Мне даже показалось, что они подобрали к нему ключ, поэтому я забрал его к себе - целее будет. Меня они по старой памяти побаиваются, так что будь спокоен. Я первый стал отговаривать тебя от мести. А сегодня вряд ли что-нибудь выйдет. Ребята ухали на грузовике сдавать металлолом, вернутся поздно. А без грузовика нам не управиться. Приходи лучше завтра к вечерку, и мы все с тобой сделаем.
— Завтра не получится, у меня суточное дежурство, — ответил Клементину.
— Ну, значит, послезавтра, это уже верняк, — подвел итог Аженор.
Они разговаривали так, словно не была открыта постыдная тайна, словно эта постыдная тайна не разделяла их. А может быть, так оно и было? Может быть, канув в прошлое, больше уже не разделяла? И желая избавить настоящее от всех постыдных и мучительных тайн, Клементину сказал:
— А ты знаешь, отец, что наша Неуза жива?
— Не может быть! Зря ты о ней вспомнил? Мне это безразлично! Она — позорница! Она... она... живет, небось, в трущобах и на помощь напрашивается! Но я ей ни сентаво не дам! Пусть не рассчитывает.
— Я простил тебя, отец. Прости и ты ее, тем более что тебя ее жизнь никак не касается. Она стала богатым, уважаемым человеком и очень мне помогает. Хоть ни разу и не призналась, что сестра. Может, теперь она нас стыдится? Я ей в родственники тоже не навязываюсь, она — моя хозяйка, Рафаэла Катц.
— Она? Стыдится? Родни стыдится? — Аженор был вне себя от возмущения, что пропащая девка может его, родного отца, стыдиться.
— Зря я с тобой о ней заговорил, — вздохнул Клементину, — я переменился и решил, что и ты тоже. Но вижу, что ошибся. Давай больше не будем об этом.
— Не будем, не будем, — проворчал Аженор, но как только Клементину ушел, тут же отправился в Торговый центр. Ему хотелось поговорить с пропащей, которую он выгнал — и правильно сделал! И неужто она — она! — может его стыдиться?
Завидев Аженора, верный Карлиту мгновенно предложил Рафаэле свою помощь. Предложила свою и Лейла, но Рафаэла покачала головой.
— Как видно, пришел час разобраться с моим прошлым. Это мой отец и я сама с ним поговорю.
Лейла ушла готовить успокоительный чай, потому что помнила, в каком состоянии была Рафаэла, только увидев и еще ни слова не сказав своему отцу. Аженор тут же набросился на пропащую с бранью. Мол, для чего она воскресла, когда он ее похоронил? Только одного ей и надо: мучить его и семью позорить?
— Замолчи! — сурово оборвала его Рафаэла. — Позорить семью ты, когда стыдишься собственной дочери вместо того, чтобы гордиться ею. Я стала образованной, богатой женщиной, меня любят, дружбой со мной дорожат, восхищаются моими талантами.
— Знаю я твои таланты, — брызгал слюной Аженор, — постыдилась бы о них говорить родному отцу!
— Я не знаю, зачем ты ко мне пришел. Еще раз выгнать на улицу? Но это мой дом, поэтому это невозможно. Тебя выгонять я не хочу. Мне очень жаль, что в твоем сердце вместо любви и света живут ненависть и злоба.
— Мужик, он должен всех ненавидеть, тогда он становится сильнее, тогда он победит в драке, тогда... — кричал Аженор.
А Рафаэла вспоминала печальную историю денег, которые отец выиграл в лотерею. Он и в самом деле выиграл сто тысяч. Как они все радовались! Как торжественно его провожали за выигрышем! Мать нагладила ему рубашку, а потом стояла на пороге и махала вслед рукой. Вернулся он на другой день к вечеру, пьяный, оборванный и без гроша в кармане. Получив деньги, он тут же отправился в третьесортный бордель, где шлюхи со своими сутенерами обобрали его. И у него не хватило смелости отправиться туда, протрезвев, чтобы разобраться со всей этой шушерой. Теперь-то она понимала, что жестокость — всегда спутник слабости, но как трудно не отвечать жестокостью на жестокость!
- Мне стыдно, что ты моя дочь! — просипел Аженор.
- А мне стыдно за тебя, — сурово отрезала Рафаэла. — Если тебе больше нечего сказать мне, то всего хорошего. Больше тебе здесь делать нечего.
— Выгоняешь? Родного отца выгоняешь? — взвыл Аженор.
Теперь он окончательно убедился, что пропащая его стыдится, отправился в ближайший бар и напился до бесчувствия, заливая свою обиду на обидчицу-жизнь. Как всегда напившись, он стал буянить, и хозяин бара сдал его полицейским. Когда темной ночью старик не вернулся домой, Шерли забила тревогу и побежала к Клементину.
— Найди его, папа! Разыщи! Он же старый! С ним наверняка что-то случилось!

Глава 30

Диолинда пригласила к себе Вину и Сариту, чтобы адвокат Эглантины в их присутствии огласил завещание погибшей тетки Бины. Бина, выслушав завещание, в котором Эглантина признавала ее своей наследницей, подпрыгнула от радости:
— Наконец-то! Теперь я миллионерша!
Но Диолинда несколько охладила се пыл. Дело в том, что Эглантина попросила ее, Диолинду, руководить неопытной Биной. Она пока сама не может распоряжаться акциями, домами и прочим имуществом — такова воля покойной. Соответствующий документ адвокат скоро подготовит. В интересах Бины подписать его, после чего она через нее, Диолинду, вступит в права наследства. А также, выполняя волю покойной подруги, Диолинда приглашает Бину с Саритой пожить у себя с тем, чтобы Диолинда могла сделать из своей подопечной настоящую сеньориту, светскую даму.
— Значит, вы хотите мне помочь? — ошарашенная шикарной обстановкой особняка, спросила Бина.
— Да, мой ангел. Я думаю только о твоем благополучии. Перебирайся ко мне поскорее?..
Бина не заставила себя долго упрашивать. Она заняла чудесную комнату на втором этаже, с окнами, выходящими в сад.
Удостоверившись, что Бина уже устроилась в своей золотой клетке, Диолинда приступила с допросом к Клаудиу. В последнее время он стал слишком часто встречаться со своей крестницей Лусией. А ведь та — адвокат. Если Клаудиу скажет ей хоть полслова, Лусия вмиг догадается, что задумала Диолинда. К тому же он с таким вниманием выслушал оглашение завещания и как-то очень сочувственно поглядел в сторону Бины...
— Послушай, Клаудиу, — сказала Диолинда. — Ты не рассказывал Лусии о том, что это мы отвезли Эглантину в Торговый центр?
- Я?! Да Бог с вами! Конечно, нет!
— Смотри... Не забывай, Клаудиу: ведь это ты вез ее инвалидную коляску. Так что если будут кого-то обвинять, то уж никак не меня! — пригрозила ему Диолинда. — Дай-ка мне пару желтеньких таблеток...
Теперь оставалось уладить дело с Эдмунду. Он, без сомнения, будет против того, чтобы Бина жила в его доме. Но она его как-нибудь уломает. Ей пока не хотелось раскрывать сыну своих тайн. Эдмунду «вернулся» из Португалии необыкновенно возбужденным. Сообщение о Бине он пропустил мимо ушей. В двух словах рассказал матери о состоянии их усадьбы близ Лиссабона и, заметив, что Клаудиу прислушивается к их беседе, резко сказал:
— Клаудиу, пойди, пожалуйста, на кухню. Мне надо поговорить с мамой.
Когда Клаудиу нехотя удалился, Эдмунду произнес:
—— Кажется, я придумал, как отомстить Лусии.
— Неужели?
— После этого я очень сомневаюсь, что она и Сезар останутся вместе.                                 
Диолинда вопросительно уставилась на сына. Эдмунду прикрыл дверь за Клаудиу и вернулся к матери.
— Я решил организовать Комитет защиты пострадавших от взрыва. Или ассоциацию...
Диолинда разочарованно хмыкнула:
— Очень благородно с твоей стороны. Но при чем тут Лусия?
— Я потребую от Сезара Толедо выплаты всех причитающихся компенсаций.
— Это хорошо, — все еще не понимала Диолинда, — но опять же, при чем тут Лусия?
У Эдмунду было такое лицо, будто он вот-вот вытряхнет какую-то карту из рукава.
— Мама, как ты думаешь, кого я найму в качестве адвокатов?
Тут до Диолинды дошло.
— Гениально? — прошептала она. — Ты обратишься к конторе «Монтейру, Наварру и Праду».
— «... и Праду», вот именно! — в упоении от собственной затеи воскликнул Эдмунду. — Первых двух я приглашу на ужин. Я сумею убедить партнеров Лусии принять мое предложение. Любой адвокат был бы в восторге от такого дела, вокруг которого наверняка поднимется ажиотаж, будут виться журналисты... Монтейру и Наварру заставят и Лусию поучаствовать в моем проекте... Она будет вынуждена пойти против своего Сезара, иначе ее профессиональной карьере конец! Ну, как тебе мысль?
- Архигениально, - восторженно одобрила Диолинда.

С того момента как Энрики познакомился с Селести и ее сыном, его не оставляла мысль переселить их в Сан-Паулу. В этом с ним были солидарны и остальные члены семьи Толедо: и Марта с Сезаром. желавшие, чтобы внук рос у них на глазах, и Александр. Все, кроме Вилмы. Вилма своим женским чутьем угадала истинную причину намерений мужа.
- Ты в нее влюбился, вот в чем дело, — поставила она диагноз. — В последнее время ты сильно изменился. На женщин больше не заглядываешься...
— Вилма, ты бредишь! Я еду за своим племянником!
— Ничего подобного. Племянник — это просто предлог. Эта женщина тебя зацепила!
— Хватит! — Энрики рассерженно стукнул кулаком по подоконнику. — Я поеду за ними — и точка!
Видя, что на этот раз муж настроен решительно, Вилма, проклиная и его, и Селести, сдалась. Но она твердо заявила, что намерена сопровождать его в этой поездке. Энрики вынужден был согласиться.
...Как только Селести открыла им дверь, Энрики понял, что Вилма была права. Он и в самом деле ехал за ней, за Селести. Все его мысли были о ней. И он должен уговорить се поехать в Сан-Паулу. Энрики смотрел на нее, не замечая ничего вокруг. К Селести заскочил брат ее подруги Жильберту — спросить, не требуется ли ей помощь, а сам как завороженный уставился на Вилму.
В другое  время Энрики  заметил бы это, а сейчас он был сосредоточен на одном: убедить эту женщину поехать в Сан-Паулу.
— Нет-нет, — сразу отрезала Селести, выслушав его предложение. — Мы люди разного круга. Я не поеду.
— Я согласна с Селести, — тут же встряла Вилма, - здесь у нее есть подруга... и ее брат. В Сан-Паулу ей все чужое. Она будет чувствовать себя одинокой.
— Мама, а я хочу поехать к бабушке и дедушке, — подал голос Гиминью.
— Смотри, он хочет! — обрадованный поддержкой ребенка, - сказал Энрики. — И правильно? У нас такой красивый дом...
— Красивый, но там порядок устраивать нельзя, — подхватила Вилма. — Толком даже не поиграешь! Бабушка все время ворчит!
Энрики устремил на жену негодующий взгляд. Вилма увидела по лицу Селести, что она достигла своей цели.
— Вы не покажите мне сад? — обратилась она к застывшему на месте Жильберту.
Тот с готовностью распахнул перед ней дверь. Гиминью побежал следом за ними.
Когда они вышли, Энрики предпринял последнюю попытку:
— Селести, забудь о том, как мы с тобой познакомились… Если бы я знал, кто ты, я никогда бы себе этого не позволил!
Селести опустила глаза, в лице у нее что-то дрогнуло.
- Но я вовсе не потому не хочу ехать  в Сан-Паулу. Я тебе уже сказала: мы слишком разные люди. Я и мой сын привыкли к одной жизни, а ваша семья – к другой. Вы богатые, а мы нет.
- Но это глупость! — воскликнул Энрики.
- Нет, не глупость, — тихо, но твердо проговорила Селести.
— Подумай о сыне! О его будущем! В Сан-Паулу у него будет все самое лучшее...
— Нет, у меня другие планы. Я хочу перебраться на новое место, но не в Сан-Паулу. Ни мне, ни Гиминью там делать нечего.
Разочарованный, Энрики вышел в сад. Вилма о чем-то оживленно болтала с Жильберту. Прежде она не снисходила до бесед с такими непрезентабельными, развязными типами… Энрики подхватил племянника на руки.
— Давай попрощаемся, Гиминью, — сказал он. — Наверное, зря мы с Вилмой приехали...
- Да?  — небрежно осведомилась Вилма. — Ничего не вышло? Надо же, жалость какая!..

Марта и Бруну как-то сразу нашли общий язык. Тогда, на отпевании Гильерми, они обменялись несколькими словами, и Марта почувствовав к нему доверие, пригласила Бруну к себе. Он принял приглашение. И спустя некоторое время стал частым гостем этого дома.
Конечно, они больше всего говорили о Гильерми. За время его пребывания в клинике Бруно успел очень хорошо узнать и полюбить младшего сына Марты. Марте было приятно, что кто-то о ее бедном, непутевом Гильерми отзывается  с уважением.
- Он был очень дружелюбным и мягким человеком, - рассказывал Бруну. — Правда, сначала Гильерми показался мне чересчур скрытным... Но позже я понял, какая у него тонкая и ранимая душа.
— Но почему он пристрастился к наркотикам? - этот вопрос не давал Марте покоя. Она чувствовала свою вину перед младшим сыном.
— Наркотики как костыль: сначала кажется, что с ними будет легче, а потом не можешь бросить...
— Гильерми говорил, что его что-то грызет изнутри, - вспомнила Марта.
— Я понимаю. В свое время я через это прошел. А другие ваши дети... — Бруну замялся.
Марта поняла, о чем он хотел спросить, и сама пришла ему на помощь:
— Нет, ни Александр, ни Энрики никогда не пробовали наркотики. Александр очень дружил с Гильерми, но потом отдалился от него из-за одной девицы, которую я, честно говоря, не выношу!
— Это в вас говорит ревнивая свекровь, — предположил Бруну.
— Нет, просто она непорядочный человек.
— А Энрики? Ведь он, кажется, самый старший?
— Энрики — труженик. Веселый, заводной! Очень обаятельный, стоит ему улыбнуться — и все вокруг тают... Но мне очень не хватает Гильерми. Как жаль, что мать его сына отказалась приехать с моим внуком в Сан-Паулу! Но расскажите немного о себе, я о вас ничего не знаю...
Бруну стал рассказывать. Он был скульптором. Художником, который вечно недоволен самим собой. Одно время ему стало казаться, что наркотики будут способствовать его творчеству. Тогда он еще был очень молод. Постепенно пристрастился к наркотикам. А однажды во время приступа разгромил свое ателье вместе со скульптурами — плодом пяти лет труда!
Марта жадно слушала его рассказ.
- Но ведь вы, в конце концов, вылечились, а Гильерми — нет. Почему он не смог отказаться от наркотиков?
Бруну сокрушенно развел руками.
- Это сложный вопрос. Одним это удается, другим — увы… У меня это получилось, но я вовсе не герой. Я до сих пор борюсь против соблазна, боюсь снова скатиться вниз. И этот страх побеждает желание принять наркотик. Теперь мне хочется сказать своим подопечным в клинике: наркотики — это зло, разрушающее человека, но с этим злом можно и нужно бороться.
— Да, это прекрасно, что вы остались работать в клинике, — задумчиво проговорила Марта. — Может, я могла бы вам в чем-то помочь?
Легкая улыбка тронула губы Бруну.
— Приходите. В клинике не хватает людей. Поработав у нас, вы бы смогли лучше понять, что произошло с вашим сыном.
Марта пообещала подумать над его словами. Раз Селести не привезла в Сан-Паулу ее внука, которому она собиралась посвятить много времени, может быть, ей и в самом деле пойти поработать в клинику?..

Клара оказалась в сложной ситуации выбора между семьей Толедо и Клементину. Правда, и в семье Толедо имелись разногласия по поводу взрыва в Торговом центре. Александр был уверен, что Клементину здесь ни при чем.
— Я столкнулся с ним у входа в Торговый центр, - втолковывал Александр отцу. -  Он хотел предупредить тебя, что кто-то украл план взрыва…  Ты отказался выслушать его!
Но Сезара опять мучили сомнения.
- Этот тип все выдумал про кражу плана, чтобы его никто не обвинил!
Энрики также не верил в виновность Жозе, как ни обрабатывала его Анжела.
— Он всегда был такой спокойный, сдержанный... Вряд ли Клементину способен на такое!
Между тем обстановка вокруг дела о взрыве Торгового центра накалялась. К полицейскому участку, где сидел Клементину приходило множество людей. Они выражали свое возмущение. Из толпы, плотным кольцом окружившей участок, раздавались крики:
— Жозе, ты — убийца!
— Негодяй, он убил мою семью!
— Моя дочь погибла в этом аду!
— Требуем справедливости!
Несмотря на то, что общественное мнение складывалось не в пользу Клементину, Александр взялся защищать его. Это был хороший урок Кларе. Если Александр не боится пойти против кричащей у стен полицейского участка толпы и против своей семьи, то почему она должна верить, что Жозе  — убийца?
Анжела заметила перемену в ее настроении.
— Клара, о чем ты задумалась?
— Я не верю, что это сделал Клементину, — робко ответила Клара. — Не может быть, чтобы я до  такой степени в нем ошиблась!
- Клара, не считая того сброда, который с ним живет, ты – единственная, кто видел взрывчатку… И ты обязана дать показания против Клементину!
Но Клара вплоть до последнего момента, когда комиссар Лазарини пригласил ее для очной ставки с Клементину, не знала, как себя вести, чью принять сторону.
Сначала ей зачитали вслух показания Клементину, а потом привели в кабинет самого Жозе. Увидев ее, он с горечью промолвил:
— Ты пришла меня обвинять? Давай скажи, что я виновен в этой ужасной трагедии!
— Ты говорил, что взорвешь Торговый центр, чтобы отомстить Сезару! Ты это говорил! — закричала Клара.
— Да, говорил! Пишите, комиссар: я это говорил. У меня была такая мысль, но я от нее отказался.
Как ни убеждала себя Клара, что Клементину виновен, сейчас, когда она видела его, смотрела ему в глаза, она уже не верила в это.
Комиссар заметил, что они оба сильно взволнованны.
— Пожалуй, отложим очную ставку на другой день. Сейчас ваши чувства сильно обострены.
Клементину поднялся:
— Вот этого я и боялся больше всего на свете. Того, что потеряю тебя...
И тут Клара, забыв обо всех увещеваниях Анжелы, не своим голосом крикнула:
— Синьор комиссар, этот человек невиновен! Он пытался всех  предупредить о взрыве, но его никто не послушал... Он невиновен! Он этого не делал! Запишите мои показания: Жозе Клементину не взрывал Торговый центр, и я готова подтвердить это под присягой!..

Глава 31

Если бы Александр не добился бы освобождения Клементину по подписку о невыезде, Агустиньо и Куколке до конца своих дней пришлось бы, наверное, перелопачивать землю вокруг пункта приема металлолома.
Они искали клад. Сто тысяч, которые Аженор зарыл в землю. А куда же еще он мог спрятать денежки!...
Трое тружеников – Агустиньо, Куколка и Жаманта – с усердием копали землю. Клементину сразу догадался, в чем дело.
- Наверное, хотите отыскать отцовы деньги?
- Если поможешь, поделим деньги на троих, - не отрываясь от работы, отозвался Куколка.
Клементину усмехнулся. Беднягу Жаманту браться, похоже, в расчет не принимали.
- Чувствую, что пора открыть вам правду, — проговорил Клементину.
Работящая троица тут же побросала свои лопаты.
— Агустиньо, папины  сто тысяч давно у Клементину, - высказал догадку Куколка.
Клементину присел на корточки, облокотившись о стену, братья и Жаманта быстренько подтянулись к нему.
— Денег давно нет. Вашего папу обобрали девицы легкого поведения,. Вытянули из него все до копеечки. Старику было стыдно об этом рассказывать. Как было дело, знали только я и Неуза Мария…
- Это которая давно умерла?
Клементину замялся.
- Нет, она умерла недавно. Неуза Мария погибла при взрыве Торгового центра.
- Интересно, а что она там делала? – недоверчиво спросил Агустиньо.
- Я вам все сказал. Не ищите деньги, не тратьте время понапрасну. – Клементину поднялся и ушел в дом.
- Жаманта знает, - вдруг как в бочку ухнул ...чок.
- Что знает Жаманта? – вцепился в него Куколка.
- Жаманта слышал, как Клементину разговаривал с крестным. Клементину работал в магазине Неузы Марии. Но Неузу Марию на самом деле звали Рафаэла Катц!
- Рафаэла Катц? – в один голос воскликнули браться.
- Больше Жаманта ничего не знает, - отрезал Жаманта.
Воцарилась пауза, в течение которой лучшие умы пункта приема металлолома соображали, какую выгоду можно извлечь из этой информации. Наконец Агустиньо задумчиво промолвил:
— Отец думал, что Неуза Мария умерла… А она, оказывается, была той самой Рафаэлой, богачкой, у которой имелась куча бабок...
— Но она уже на самом деле умерла, — уныло заметил Куколка.
Однако Агустиньо не так-то просто было сбить с толку.
— Умерла, все верно! Но денег у нее куры не клевали! Кому она все оставила? Пошевели-ка мозгами, Куколка, кому она могла оставить наследство? Ведь мы ее братья!
—— И она должна была нам что-то отписать, - теперь осенило и Куколку. – Постой! Ведь у Рафаэлы был магазин в Торговом центре! А там работает эта зараза Сандра! Она все знает!
— К Сандре! — завопил Агустиньо. — А ты, Жаманта, жди нас и не говори Клементину. Понял?
— Жаманта понял, — печально вздохнул Жаманта.

Сандра сидела у себя в комнате опечаленная. Бина забрала свои вещи и перебралась к Диолинде. Одной ей было скучно. Она бы позвала к себе жить безработную Лузенейди, о которой ее просила позаботиться Бина, но время от времени у нее, Сандры, бывает Александр.
Она изо всех сил старалась привязать его своими ласками. Александр любит ее, в этом у Сандры нет сомнений, но он не слушает ее, когда она просит его о чем-то серьезном. Например, как уговаривала его Сандра не защищать отца! Но увы, Александр поступил по-своему. У него оказался сильный характер. Сандра боялась, что он совсем выйдет из-под ее влияния, поэтому изо всех сил торопила со свадьбой. Когда Агустиньо и Куколка ворвались в ее комнату, она чуть было сразу же их не выставила. Настолько ей было не до глупых дядьев. Но первые же слова Куколки заставили ее насторожиться.
— Мы пришли поговорить с тобой о твоей тете.
— Какой тете?
— Неузе Марии.
— А... — разочарованно протянула Сандра, — какое мне дело до тети, которую я не знала и которая давно умерла?..
Агустиньо и Куколка приняли самый загадочный вид.
— А ты знаешь, что перед тем как «умереть», она не умерла, а только сменила имя?
Сандра снова насторожилась.
- Что вы несете?
- … И стала Рафаэлой, богатой хозяйкой магазина! Она устроила Клементину на работу!
- Рафаэла Катц – моя тетя? – воскликнула Сандра.
- Да-да,  - подтвердил Куколка. Ты – ее племянница, а мы – ее братья. Она умерла, но могла оставить наследство… И у тебя есть на него право, и у нас. Соображаешь? Как насчет того, чтобы поживиться тетиными деньгами?
Сандра попыталась скрыть свои чувства.
— Дураки, я и так буду богата. Я скоро стану женой Александра Толедо!
Агустиньо и Куколка переглянулись. Их физиономии дружно выразили сомнение.
— Вряд ли он на тебе женится, — сказал Куколка.
— Вон отсюда!..
Агустиньо и Куколка быстро скатились с лестницы. От Сандры, когда она была в гневе, лучше было держаться подальше.
Оставшись одна, Сандра мечтательно прошептала:
— Жалко, что Бины нет, некому рассказать... Она бы померла от зависти. Подумать только, Рафаэла была моей тетей!.. Сандра Катц!..

После отъезда Энрики и Вилмы у Гиминью  вдруг поднялась температура. Селести сбилась с ног. Она то меняла компрессы у него на лбу, то готовила питье, то бегала в аптеку за лекарствами.
Верная подруга Дарси как могла, помогала ей. Но ребенку становилось все хуже и хуже. Ближе к ночи Гиминью начал бредить, и подруги отвезли его в больницу.
Врач поставил диагноз: менингит. Селести знала, что это очень опасная болезнь.
— Доктор, но у вас есть все, чтобы лечить менингит?
— У нас самая обыкновенная больница, - уклончиво ответил врач. - Но мы «постараемся сделать все возможное… Конечно, лучше было бы, если бы вы перевезли мальчика в частную клинику!..
Тут Селести подумала об Энрики. Какая же она ..., что не согласилась вместе с ним отправиться в Сан-Паулу!
И теперь за ее ошибку должен расплачиваться Гиминью!
Дарси поняла, о чем она думала.
— Ты должна ехать в Сан-Паулу. Родственники Гильерми помогут твоему сыну. Они все для него сделают!
— Да, но где же взять денег на билет? — растерянно промолвила Селести.
— Мы попросим деньги у моего брата. Этот мерзавец Жильберту любит делать одолжение богатым. Толедо выплатят ему долг с процентами...
— Я сама выпячу ему долг, — проронила Селести.

...В самолете она не могла прийти в себя от беспокойства. Правильно ли она поступает, навязывая заботу о сыне Толедо? По Гиминью становилось все хуже и хуже, и Селести думала только об одном: как бы спасти мальчика.
Энрики, открыв ей дверь, сразу же все понял. Он принял из рук Селести мальчика, внес его в гостиную и тут же стал названивать знакомому педиатру.
Через несколько минут они уже были в частной клинике, лучшей в Сан-Паулу. У мальчика взяли анализы и устроили в просторной палате. Врач сказал, что здесь Гиминью будут обеспечены первоклассное лечение и уход. Специально приставленная к ребенку медсестра станет присматривать за ним.
Энрики увез обессилевшую Селести домой. Луиза приготовила ей ванну и накрыла на стол. Марта, узнав о том, что произошло, спустилась в гостиную.
— Селести, как хорошо, что ты приехала! Менингит — серьезная болезнь, но здесь его вылечат, поверь мне!
На звуки голосов вышла из своей спальни и Вилма. При виде Селести у нее лицо перекосилось от злобы. Она не сумела взять себя в руки.
— И как же тебе удалось уехать из Понта-Поры? — сквозь зубы спросила она.
— Брат моей подруги, Жильберту, одолжил мне денег на билет. Вы его, наверное, помните?
Вилма не ответила. Побелев от бешенства, она наблюдала за всей этой суетой, как Марта и Энрики вьются вокруг Селести, желая утешить ее и обласкать, Энрики позвонил в клинику и узнал, что Гиминью стало немного лучше.
— Вот видишь! — торжествующе сказал он. — Ты правильно поступила... Мы не дадим пропасть вам обоим...
Селести поселили в комнате наверху. Дни она проводила у постели своего сына, которому действительно стало легче, а вечером Сезар или Энрики привозили ее домой. Особенно старался Энрики. Столик Гиминью был весь заставлен фруктами и соками, а в комнате Селести не переводились цветы.
Вилма стала устраивать ему сцены ревности. Чего это ее муж так носится с этим ребенком?! Ясно, что его интересует мать, вот в чем дело!
Марта, ставшая невольной свидетельницей одной из таких не очень красивых сцен, пыталась ее урезонить:
- Как это глупо с твоей стороны! Селести не подавала никакого повода для ревности. Вилма, ты же сама мать: поставь себя на ее место – ты бы к кому обратилась?
- Почему она не обратилась к вам или Сезару?
- Ей первым открыл дверь Энрики. Только и всего. И он принял на себя основные хлопоты.
Селести, конечно, чувствовала плохое отношение к себе со стороны Вилмы. Но что она могла сделать? Не забирать же больного сына из клиники только потому, что Вилма вздумала ревновать к ней своего мужа? Как Вилма ни пыталась ее задеть или устроить ей скандал, Селести ни на что не реагировала.
Гиминью поправился. Сезар и Марта не могли на него нарадоваться. Они каждый день приходили в больницу, иногда в разные часы, иногда сталкиваясь там. Они теперь были единодушны в одном: надо убедить Селести остаться с ними, в Сан-Паулу.
- Как только Гиминью выпишут, мы уедем, - отвечала на их уговоры Селести.
- Но мальчик должен окрепнуть! – твердил Энрики.
Сезар придумал более серьезные доводы.
- Пойми, Селести, - сказал он. – Самое страшное для родителей – это потерять своего сына. А Гиминью стал для нас словно благословение Божьим… Не отнимай его у нас, умоляю тебя. Мальчику будет хорошо с нами. Здесь, в Сан-Паулу, для него сделают все. Я же не эгоист, не только о себе думаю! Останьтесь хотя бы на первое время, а там видно будет…
- Останьтесь,  - как эхо проронил Энрики.
- Хорошо, я подумаю, - сказала Селести.

Глава 34

Бина наслаждалась в доме Диолинды комфортом и роскошью. Все приводило ее в восторг и восхищение – роскошные просторные комнаты с изысканной мебелью, и бассейны, и сауны, и площадка для игры в мяч, и аккуратно подстриженные газоны, и лужайка с тенистыми беседками. К ее услугам была даже машина с водителем.
Диолинда, ее наставница, не жалея времени, пеклась о ее воспитании. Но нельзя сказать, что она в этом преуспела. Как ни вызубрила Бина брошюры о том, например, как следует вести себя за столом, она все равно забывала, в какой руке держать вилку, а в какой — нож. Хорошие манеры не усваивались Биной. Диолинда показывала ей, как надо входить в помещение, где затевалось какое-то мероприятие.
— Ни на кого не обращай внимания, — внушала она Бине. — Держись с достоинством, но не развязно. Чуть-чуть прищурь глаза, небрежно обмахивайся веером, подбородок должен быть слегка приподнят! Ты всем своим видом показываешь: а вот и я!..
Но увы, Бина с ее тяжеловесной грацией не могла научиться столь простым вещам. Более того, она то и дело нарушала две самые строгие заповеди Диолинды: не вступать в доверительные отношения с прислугой и не кокетничать с ее сыном Эдмунду, от чего Бине было очень трудно удержаться. В каждом знаке его внимания она видела отнюдь не простую любезность... Дона Диолинда успела убедить Бину в том, что она обладает массой скрытых достоинств. Бине казалось, что эта ее достоинства не остались тайной для Эдмунду. Но этот  красавец, «принц»,  как назвала  его про себя Бина, сделав  ей очередной комплимент, старался не задерживаться возле нее, хотя Бина была не прочь пообщаться с ним.
Зато с Сандрой она могла болтать сколько угодно. Сначала Бина никак не могла решить, стоит ли ей теперь быть с Сандрой на равных. Но после того как выяснилось, что даже Рафаэла приходилась ей родной теткой, сомнения у Бины отпали. В последнее время Бину интересовала проблема трудоустройства Лузенейди. Она уже просила Сандру подумать, как помочь бедной девушке, но Сандра, похоже, об этом и думать забыла. Когда Бина упрекнула подругу в забывчивости, Сандра небрежным тоном проговорила:
— Помнишь фильм с участием Марии де Фатимы?.. Ну, сериал такой! Так вот, там одна девушка подсунула прислуге драгоценное колье своей хозяйки...
— Зачем еще? — захлопала глазами Бина.
— А потом донесла на прислугу, обвинив ее в воровстве, — невозмутимо продолжала Сандра. — Сделай так же. Подсунь служанке какую-нибудь драгоценность доны Диолинды. Служанку обвинят в краже и выгонят из дома... А на ее место заступит Лузенейди!..
Бина так и поступила. В качестве жертвы она выбрала девушку-служанку, которая давно собиралась переехать в Минос. Бина решила, что можно ускорить это событие, и подбросила брошь доны Диолинды в сумочку служанки. Но как только она это сделала, ее стали терзать угрызения совести. Сарита, с которой она привыкла делиться всем сокровенным, вместо того чтобы утешить Бину, сказала:
- А что, если дона Диолинда вызовет полицию, и та арестует ни в чем не повинную девушку?
Такая простая мысль не приходила Бине в голову. Бина испугалась. Она только хотела помочь Лузенейди, у которой нет никого на свете. Но ей вовсе не хотелось, чтобы ту девушку отправили в полицию. Какой ужас! Наверное, дона Диолинда уже обнаружила пропажу своей любимой броши и вовсю проводит расследование…
Подстрекаемая Саритой, Бина помчалась выручать служанку.
- Дона Диолинда, это я во всем виновата! Вернее, все придумала Сандринья! А я только хотела помочь подруге!
- Ты это о чем? – не поняла Диолинда.
Пришлось ей все рассказать. Диолинда выслушала Бину, давясь от смеха.
- Надо же! Придумать такую интригу – и ради чего? Ради того, чтобы устроить какую-то там простую девушку на работу!
- Но мы так дружили, - робко вставила Бина.
- Вот именно: дружили. Все это в прошлом. Ты не должна снисходить до дружбы с прислугой, сколько раз я тебе говорила. Что касается твоей протеже…
- Про – чего? – переспросила Бина.
Диолинда вздохнула и завела глаза под потолок.
- Протеже, моя дорогая… То есть человека, о котором ты хлопочешь… Хорошо, пусть приходит. Работа для нее найдется. А ты, мой ангел, когда тебе что-нибудь нужно, прямо обращайся ко мне…
Теперь и Лузенейди обосновалась в доме Диолинды. На людях Бина обращалась с ней как с прислугой, высокомерно и сдержанно. Но эта роль – роль благовоспитанной дамы – ее иногда тяготила. Так хотелось пошутить с Лузенейди, посмеяться с ней от души, как в старые времена… Чтобы отвести душу, Бина снова поехала к Сандре. Но в гостях у Сандры она увидела Александра. Сказав Сандре, что Лузенейди благополучно, без всякой интриги с брошью, устроилась в доме Диолинды, Бина была вынуждена вернуться домой.
… Когда она оставила влюбленных одних, Александр сказал:
- Хорошо, что Бина не забывает своих подруг, хоть и стала богачкой.
— Она вовсе не стала богачкой, — возразила Сандра. - Хоть Бина и получила деньги, ими распоряжается дона Диолинда, ее наставница.
— Но это незаконно, Сандра! Распоряжаться наследством человека, который жив, не может никто, кроме него самого...
— Правда, Александр?
— Боюсь, что ваша Диолинда обманывает Бину, - убежденно промолвил Александр.

Клементину должен был чувствовать себя счастливым. Благодаря стараниям Александра он вышел из тюрьмы. Он снова па свободе, и любимая женщина рядом с ним! Клара, Шерли  и Александр убеждены в его невиновности. Голова Клары полна идей. Она уверена, что со временем они смогут поставить свое дело на широкую ногу. У нее есть энергия, тонкий вкус и обширные познания в области архитектуры, которые могут им всем пригодиться. К тому же она умеет радоваться всякой мелочи. Клара то и дело отрывала Клементину от работы, чтобы показать ему очередную находку, которую Агустиньо и Куколка приволокли со свалки.
— Ты посмотри, посмотри на эти ворота! — восхищенно говорила она. — Это же ар нуво!
— Что-что?
— Ар нуво! Архитектурный стиль начала века! Их даже реставрировать не надо. Мы с Шерли их хорошенько промоем, подчистим, покрасим, а потом продадим за хорошие деньги.
Клементину не был настроен столь оптимистично.
— Да кому продадим! Сюда никто не пойдет!
— Ничего подобного! — не соглашалась Клара. — Здесь просто все надо привести в порядок. Дать рекламу, распространить в богатых районах листовки... Конечно, для того чтобы распечатать листовки, нужны деньги...
— Жаманта знает, где деньги, — вдруг брякнул Жаманта, плутовато поглядывая на Куколку и Агустиньо, с которыми вместе только что приволок старые ворота.
- Да-а? — недоверчиво протянул Клементину. — И где же?
Агустиньо и Куколка за его спиной делали энергичные знаки Жаманте, но тот продолжал:
— Агустиньо и Куколка хотят заграбастать деньги Неузы Марии!
Клементину обернулся к обоим братьям.
— Да, — развязным тоном проговорил Агустиньо. - Мы узнали, что Рафаэла Катц была на самом деле нашей сестрой, Неузой Марией!
- Откуда вы это узнали?
- Это им Сандринья сказала, — снова подал голос Жаманта.
- А она наверняка оставила наследство, - вставил Куколка.
Когда Клара и Клементину остались одни, он сказал:
- Ну вот, втемяшили себе в голову мысль о наследстве! I Моим братьям лишь бы не работать... Хотя я и сам теперь хотел бы стать богатым, чтобы тебе не надо было надрываться в этом доме. Ты не для этого рождена! Не для того, чтобы мыть здесь полы!
— Но я мою полы собственного дома, —- отозвалась Клара.  — Это мой дом! У меня никогда не было своего дома. А главное — рядом со мной тот, кого я люблю! И я очень полюбила Шерли. Я готова отдать ей всю ту нежность, которую не смогла дать своему ребенку.
— Твоему ребенку?!
— Да. Я была совсем молоденькой, когда родила ее. У нее была злокачественная тератома мозга. Ничего нельзя было поделать. Она умерла младенцем. Как-нибудь мы сходим с тобой на кладбище, и я покажу тебе се могилку.
Клементину осторожно обнял ее и успокаивающе погладил по голове.
- Теперь я понимаю, почему ты сразу потянулась к Шерли.

...Ближе к вечеру к ним заглянул Александр. От внимания Клары не ускользнуло, как радостно вспыхнула Шерли, когда он пошел в комнату. Девушка не умела скрывать свои чувства. Александр принес Клементину протокол допроса. Когда Клементину его подписал, он сказал:
- Вот увидите, я докажу вашу невиновность.
Клементину с сомнением покачал головой.
- В меня все тычут пальцем и кричат: «Он преступник! Он - чудовище, которое взорвало башню!»
Когда Александр ушел, Клементину задумчиво сказал Кларе:
— У меня из ума не выходит мой отец...
Клара закончила мыть посуду и уселась рядом с ним.
— Твой отец погиб, Жозе!
— Да, но ведь тела его не нашли! А я все время вспоминаю, как просил его помочь мне выкинуть ящик с планами и взрывчаткой, чтобы поскорее забыть о своей идее взорвать «Вавилонскую башню». А отец все откладывал и откладывал это дело... Потом содержимое ящика исчезло, и прогремел этот ужасный взрыв!..
На лице Клары выразилось недоумение.
— Но зачем твоему отцу взрывать Торговый центр?
Клементину тяжело вздохнул:
— Да простит меня Бог! Я даже думать об этом не хочу... Но все же временами мне кажется, что отец способен на такое, чтобы отомстить Рафаэле!..

Чем дольше Бина жила в доме Диолинды, тем больше она убеждалась, что здесь не все так просто, как ей казалось. Последнее время дона Диолинда как-то напряжена, как будто чего-то ждет. То и дело названивает кому-то по телефону и, прикрыв дверь своей комнаты, с кем-то подолгу беседует. И все друг за другом следят: Клаудиу, хоть и простой слуга, прислушивается к телефонным разговорам Эдмунду и Диолинды. Эдмунду в чем-то подозревает Клаудиу. Диолинда как-то странно посматривает на сына и Клаудиу. Может, все это имеет отношение и к ней, к Бине?
Как-то раз из окна своей комнаты Бина увидела Клаудиу, идущего от ворот с каким-то письмом в руке. Он так и этак вертел длинный конверт, а потом, оглядевшись, открыл его. Но в эту самую минуту Диолинда выскочила из дому и выхватила у него письмо.
- Клаудиу! Ты позволил себе открыть письмо!
- Да что вы, дона Диолинда! Я как раз хотел его заклеить, потому что оно было открытым.
Диолинда быстро пробежала глазами содержимом письма. Из груди ее вырвался вздох облегчения.
— А, прекрасно, прекрасно! А ты что тут высматриваешь, наглец! — обратилась она к Клаудиу, который косился на листок бумаги. — Ну-ка, принеси мне две полосатенькие!..
Бина уже знала, что полосатенькие таблетки дона Диолинда принимала в том случае, когда была очень возбуждена. Но она не привыкла долго ломать голову над разными загадками. Тем более что у нее намечена встреча в кафе с Сандрой. Сандра была в упоении от предсвадебных хлопот. Радужные картины возникали в ее воображении.
— Бина, ты представляешь меня в роли богатой дамы? Мы с тобой будем проводить свободное время в ресторанах! Самые роскошные магазины распахнут перед нами свои двери!..
Бина и не думала остужать ее пыл.
— Да, дорогая, мы будем ходить в кино, плавать в бассейне, проводить время в косметических салонах... Послушай, ты уже купила подвенечное платье?
— Да нет еще!
- Так я подарю его тебе! - умиляясь собственной щедрости, пообещала Бина. – Можешь выбрать самое лучшее! У меня теперь есть чековая книжка. Я могу выписать чек на любую сумму! И банк все оплатит!
Сандра в порыве восторга бросилась ей на шею.
...Вечером того же дня дона Диолинда пригласила Бину к себе в кабинет.
— Дорогая, ты знаешь, что твоя тетя и моя любимая подруга Эглантина перед своей гибелью просила меня заняться не только твоим воспитанием, но и твоим состоянием. Мы с сыном сумели его увеличить...
— А я думала, что вы уже давно пустили мои деньге в оборот, — наивно возразила Бина.
— Мы так и поступили, дорогая. Только тебе, ангел мой, необходимо подписать один документ...
С этими словами Диолинда извлекла из ящика своего стола знакомый Бине конверт. Припомнив странную сцену, произошедшую днем, Бина насторожилась.
— А что говорится в этом документе?
— Ах, Боже мой, дорогая, — с самым простодушным видом произнесла Диолинда. — Да ничего особенного, это договор между мной и тобой, который подготовили мои адвокаты. Он временный...
Бина пробежала договор глазами.
— Но тут сказано, что я должна перевести на ваше имя все деньги, что оставила мне тетя...
— Только на время, мой ангел, только на время! Пока ты сама не начнешь хорошенько ориентироваться в этом сложном мире акций и инвестиций... Подпиши вот здесь, на второй страничке, где стоит «галочка»…
Бина сложила документ вчетверо, и, зажав его пальцами, спрятала руки за спину.
- Ничего не буду подписывать, пока не покажу  бумагу своему адвокату!
Диолинда переменилась в лице.
- Ка-ак! Ты мне не доверяешь? После того, что я для тебя сделала! — завопила она.
На шум прибежала Сарита.
— Доверяй, но проверяй! — отрезала Бина.
Диолинда попыталась вырвать из ее рук документ.
— Отдай! Отдай сейчас же!
Сарита оттолкнула ее.
— Пойдем, пойдем отсюда, Бина! Покажем эту бумагу Александру!..

Несмотря на поздний час, обе переполошившиеся дамы помчались к Сандре, чтобы она вызвала по телефону Александра. Лузенейди увязалась за ними, пытаясь вставить какое-то слово и что-то вертя у обеих женщин перед глазами.
— Документы! — наконец сообразила Бина. — Лузенейди! Ты нашла документы?!
Лузенейди кивнула.
— Те самые, которые Диолинда заставила подписать Эглантину? — уточнила Сарита.
— Те самые! — воскликнула Бина. — Лузенейди, ты умница! Теперь скорее — к Сандринье!
Александр не заставил себя долго ждать. Внимательно изучив документы, он сказал:
— Как можно соглашаться на такую сделку, Бина? Если ты подпишешь эти бумаги, дона Диолинда заберет все твои деньги. У тебя ничего не останется!
- Так, значит, она мошенница? – пролепетала Бина.
- Самая что ни на есть! – возмутилась Сандра. - Воровка - вот она кто! И мы ей прямо скажем это в лицо… 

Дела Клары и Клементину продвигались, но не так быстро, как хотелось бы Кларе. Обежав всю округу, она обнаружила, что здесь есть чем поживиться. Мысль о том, чтобы потихоньку превратить пункт приема металлолома в настоящую антикварную лавку, все чаще приходила ей в голову. Для того чтобы это произошло, даже не нужен стартовый капитал. Необходим грузовик, вот что! Но объяснять это щепетильному Клементину, который и слышать не хочет о том, чтобы она сама добывала деньги, пока не стоит.
Надо решать проблему поэтапно.
Клара за его спиной продала свою машину. Когда Клементину узнал об этом, он расстроился.
— Это была единственная твоя ценность...
— Вот именно — была, — перебила его Клара. – А теперь она превратилась в деньги. Я хочу войти в твой пункт приема металлолома как компаньонка. Я уверена, дело принесет мне прибыль!
Против этого Клементину нечего было возразить. На другой день Клара и Агустиньо, о чем-то пошептавшись, вместе вышли из дома. Клементину это удивило. Какие дела могли быть у предприимчивой Клары с его безынициативным братцем? Вскоре выяснилось, что общее дело у них было. Под окнами дома Клементину появился новенький, весь сияющий грузовик.
Все высыпали из дома: и Шерли, и Жаманта, и Куколка. Вышел и сам Клементину. Агустиньо ходил вокруг грузовика с видом победителя, приглашая каждого полюбоваться его достоинствами.
- Ты посмотри, какая красотища! — воскликнула Шерли.
- Жаманта, сходи за пастой для резины, — распорядился Куколка.
— Надо колеса помыть, — заявил Жаманта.
Клара подошла к смущенному Клементину.
— Теперь мы партнеры, не так ли?
— Как скажешь. Ты ведь поставила меня перед фактом.
Шерли не знала, как выразить свою радость. Она понимала, что для намеченного бизнеса грузовик — предмет первой необходимости. И теперь он у них есть! Девушка то обнимала Клару, то поглаживала колеса, то бросалась к Клементину.
— Папа, папа, это такое счастье! Клара, как нам вас благодарить? Теперь-то дядя Агустиньо и дядя Куколка будут работать изо всех сил. И ты тоже, папа?
— Если меня опять не посадят в тюрьму, — пробормотал Клементину.
Несколько часов подряд он занимался счетами. Клара, прибираясь в комнате, икоса наблюдала за ним. Время от времени Клементину отрывался от счетов и устремлял невидящий взор в окно.
Клара неслышно приблизилась к нему и прижалась лицом к его щеке.
— О чем ты все время думаешь?
Клементину поднес к губам ее руку.
— О том, что ты заслуживаешь не такого мужа, как я. Мужа, на котором висит ужасное подозрение в гибели стольких людей!
— Перестань, - терпеливо промолвила Клара. – Ты не взрывал Торговый Центр. Правда рано или поздно выплывет на поверхность.
— Но кому все-таки понадобилось взрывать Башню?
— Не знаю. Многие были в этом заинтересованы.
Клементину усадил Клару рядом с собой.
— Послушай, я все время об этом думаю. Ты долгое время прожила в семье Толедо. Ты многое о них знаешь.
Клара наморщила лоб. Она пыталась сообразить, к чему клонит Клементину.
— Ты думаешь, это сделал кто-то из них? — наконец, догадалась она.
— Нет-нет, я только хочу понять... Помнишь, после того, как ты побывала здесь и увидела ящик со всем содержимым, ты сразу поехала к Анжеле...
— Да, — подтвердила Клара. — И я ей все рассказала. Тогда об этом все узнали. И приказали осмотреть Торговый центр.
Клементину задумчиво потер переносицу.
— Нет-нет. Осмотр происходил на другой день... Что произошло в тот вечер, когда ты была у Анжелы?
— Да ничего особенного. Я выпила на ночь снотворное и легла спать.
— А я в это время бродил по городу. А когда вернулся, то ящик уже был пуст. Кто-то ночью украл планы и взрывчатку... Но кто? Кто мог это сделать?..
И вдруг в голове у Клары всплыла одна картина. В тот вечер, когда она была у Анжелы, та вела себя как-то странно. Обычно она радушно встречала Клару, а тут как будто поскорее хотела от нее отделаться. Дел у нее срочных не было, но Клара заметила тогда, что, когда вдруг в кабинет Анжелы вошел Энрики, она быстро прикрыла рукой какие-то бумаги. Энрики что-то стал говорить ей, но Анжела его как будто не слышала, и он сказал шутливым тоном, обращаясь к Кларе:
- Мне кажется, она что-то задумала...
Анжела как будто очнулась
— Скажешь тоже! Что я могла задумать?
— Ты целый день провела за документами по страхованию, за сверкой полисов, за перечитыванием договоров...
Сейчас, припомнив этот короткий разговор между Энрики и Анжелой, Клара призадумалась. «Но неужели Анжела отважилась бы на такое? — спросила она себя. - Нет, нет. Это безумие...»

У Марты буквально голова шла кругом от забот. После того как обнаружилась неприглядная роль Вилмы в деле с Жильберту, в доме наступил полный разброд. Разъяренная Вилма то и дело бросалась на Селести с упреками, требуя, чтобы та оставила ее мужа в покое. Она рыскала по всему дому в поисках анализа ДНК на установление отцовства, но Марта и сама не знала, где он. Да и зачем он нужен? Как говорит служанка Луиза, достаточно посмотреть на Гиминью, и всякая потребность в анализе отпадет. Уж очень он похож на Гильерми. Это особенно стало заметно после того, как ребенок поправился и окреп. Энрики то и дело советовался то с отцом, то с матерью по поводу Селести. Похоже, он и правда относился к женщине слишком серьезно — это с одной стороны. С другой, он мечтает отделаться от Вилмы. Энрики ей прямо заявил, что пришло время им расстаться. И что история с Жильберту окончательно доконала его.
- Но я ведь все прощала тебе! – напомнила  ему Вилма. – Ведь ты гулял направо и налево. Разве это честно с твоей стороны?
— А ты постоянно устраивала мне скандалы, - находчиво возражал Энрики. — Поэтому я искал утешения на стороне... И к тому же я не подделывал никаких документов, как ты. Это уже уголовное дело! Я проверил аутентичность анализа и убедился, что он — поддельный! Его подделала ты. И тебе придется уйти отсюда подобру-поздорову...
Безутешная Вилма в отчаянии названивала своей матери. Марта очень боялась, что дона Жозефа, поняв, что дело серьезное, бросит все и прилетит в Сан-Паулу. Тогда им всем обеспечена веселая жизнь! Марта посоветовала Энрики обратиться к Александру. Пусть он скажет как адвокат, можно ли с Вилмой развестись по-хорошему, припугнув ее вмешательством в это дело полиции, которой придется рассказать о подделке анализа.
— У тебя есть доказательства, что анализ поддельный? — тут же поинтересовался Александр.
— Нет, — Энрики уныло опустил голову. — Я оставил справку в кабинете. Она куда-то пропала. Наверно, Вилма сцапала...
— Это исключено, — сказала Марта. — Она сама искала этот документ. Перевернула весь дом, но ничего не нашла.
— Значит, ты ничего не сможешь доказать, — невозмутимо продолжал Александр. — Попытайся поговорить с Вилмой. Предложи купить ей квартиру в Сан-Паулу. Но к правосудию пока лучше не прибегать. Поднимется шум вокруг бракоразводного процесса, если ты подашь на развод против желания Вилмы. Каково тогда будет вашим детям?
Марта слушала спокойную речь среднего сына и поражалась - откуда в нем столько такта и мудрости по отношению к другим и столько глупости и слепоты в отношении к самому себе? Подумать только — жениться на Сандре! Отговорить его от этой затеи невозможно. Сандра как будто одурманила его. Ей уже удалось втереться в доверие к Бруну. Стоило Марте высказать сомнение в правильности выбора сына, как Александр весь подобрался и решительно заявил:
- Я женюсь — и точка! И я хочу, чтобы вы с отцом присутствовали на моей свадьбе!..
В разгар всех этих неприятных разговоров появился Карлиту. Марта посылала за ним, и вот он наконец пришел, управляющий Рафаэлы и Лейлы. Карлиту уже давно предлагал ей поехать в дом, где жили его хозяйки, чтобы при ней открыть сейф, в котором хранились деньги и важные бумаги.
Вдвоем они подъехали к этому печальному опустевшему дому. Марта еле вышла из машины, так тяжело ей вдруг стало. Как больно сознавать, что они погибли!
— Это ужасная потеря для меня, — проговорил Карлиту. — Такие красивые, умные, добрые!
Они вошли в дом. Карлиту прошел в кабинет Рафаэлы и Лейлы и поднял на окнах жалюзи.
Сейф был открыт... Дверца распахнута настежь. В сейфе остались лежать нетронутыми несколько пачек денег и драгоценности. Но бумаг не было. Завещание Рафаэлы и Лейлы, если оно, конечно, хранилось в сейфе, исчезло.
- Тот, кто открыл сейф, Карлиту, либо знал шифр, либо был большим  специалистом, - после недолгого молчания произнесла Марта. — Дверь не взломана. Ваяли только одно завещание... Если оно и впрямь существовало.
— Оно существовало, — твердо сказал Карлиту. - Я  о нем ничего не выдумал.
Марта подумала об Александре. Надо будет с ним посоветоваться...
Словно услышав ее мысли, Карлиту проговорил:
— Завещание должно быть где-то зарегистрировано. В какой-нибудь нотариальной конторе. Я в этом не разбираюсь, но ваш сын...
— Я поговорю с ним об этом, — пообещала Марта.

Анжеле со всех сторон поступали сведения о все более углубившемся конфликте между Вилмой и Энрики. И никто пока не подозревал, что штаб, где была задумана эта хитроумная операция, находится здесь, в строительной конторе Толедо. И что и Вилма, и Энрики, остальные действующие лица просто марионетки в ее, Анжелы, руках. Авторитет ее в семье Толедо так высок, что никому и в голову не придет подозревать Анжелу во всех семейных неурядицах. Но на этот раз она, похоже, добьется желаемого результата. Глупая, доверчивая Вилма! Она в своих несчастьях обвиняет Селести. Вилма просто не понимает, что такая женщина, как Селести, не может по-настоящему интересовать Энрики.  Девчонка из Понта-Поры, к тому же с младенцем на руках!
Нет, Энрики нужна совсем другая женщина – умная, блестящая, крепко стоящая на ногах, такая, как она, Анжела! И она добьется своей цели. Как последний и главный козырь в своей игре Анжела приберегала Жильберту. Эта марионетка должна еще раз сыграть  — под занавес.
Анжела была так твердо убеждена, что ведет свою игру с исключительной тонкостью, что ни с какой стороны не ожидала разоблачений. Но, видимо, она несколько переоценила себя.
Однажды в ее кабинет вошел Сезар.
— Надо бы поговорить, — заявил он с порога. — Скажи, Анжела, ты имеешь какое-то отношение к анализу ДНК для установления отцовства?
Анжела округлила глаза.
— Я?! С чего ты взял?
— В последнее время ты какая-то напряженная…
Но Анжелу не так-то просто было прижать к стене.
— Да, я напряженная! — с вызовом ответила она. — Я просто хотела помочь Вилме как друг... Когда Вилма представила мне врача, я решила, что это поможет... Не надо было вмешиваться!
Голос ее звучал так проникновенно и естественно, что Сезар успокоился.
После Сезара ее навестила Вилма.
— Я не нашла эту проклятую бумажку, Анжела. Обыскала весь дом. Она как в воду канула. Кто-то забрал документ...
— Но кому это нужно? — Удивленный взгляд всегда удавался Анжеле.
— Не знаю. Знаю только одно: эта дрянь Селести мне за все заплатит!
После ее ухода Анжела поняла, что можно действовать. Еще одно усилие – и она добьется своего.
Анжела вызвала Жильберту, который уже несколько дней ждал в Сан-Паулу ее распоряжений, и привела его в кабинет к Энрики. Жильберту начал свой рассказ.
— Дона Вилма заплатила мне, чтобы я прилетел в Сан-Паулу и сказал, что я отец Гиминью. Потом она вызвала знакомого врача и попросила подделать результаты анализа... Гиминью и в самом деле сын вашего брата. Дона Вилма знает это. Она сказала, что покончит с Селести, чего бы ей это ни стоило...
Энрики был почти уверен в том, что все именно так и было, но услышав рассказ Жильберту, он схватился за голову. Как все-таки Вилма могла на такое отважиться? Анжела сделала знак Жильберту, чтобы он убрался. Когда тот исчез, она сказала:
— Хочу, чтобы ты знал: я не имею к этому делу никакого отношения.
— Да я знаю, знаю!.. Но как развестись с Вилмой, чтобы суд оставил мне детей?
У Анжелы был готов ответ и на этот вопрос. Она вытащила из ящика стола бумагу и положила ее перед Энрики:
— Вот подделанный результат анализа. Имея в руках эту улику против Вилмы, ты добьешься того, чего хочешь.
Через полчаса Вилма снова прибежала к Анжеле.
— Боже мой, Анжела! Энрики решил бросить меня! Он настроен так твердо! Я еще его никогда не видела таким решительным!..
Теперь Анжела могла считать, что дело сделано. После ухода Вилмы она попросила секретаршу перевести линию на нее, сказав, что ждет добрых вестей.
Но в тот вечер ей никто не позвонил.
На другой день она сама вошла в кабинет Энрики. Он сидел за столом, обхватив голову руками.
- Как ты? — участливо осведомилась Анжела.
- Вилма просто сумасшедшая. Не знаю, как я мог жить с такой женщиной столько лет?
- Мне кажется, развод пойдет тебе на пользу, - тем же тоном продолжала Анжела. — Глядишь, и увидишь кого-нибудь, кто подойдет тебе больше, чем Вилма...
— Я уже увидел, — подняв голову, вдруг произнес Энрики.
— Да-а? — Анжела сделала к нему шаг.
— Я открою тебе одну тайну. Долго не мог признаться тебе. Все боялся, что ты не воспримешь меня всерьез.
Энрики взволнованно встал из-за стола, а Анжела сделала еще один шаг к нему навстречу.
— Что ты, Энрики! Я отношусь к тебе очень серьезно!
— Правда?
— Правда!
— Анжела, я впервые полюбил по-настоящему!
— Энрики! — Анжела вплотную приближалась к нему.
— Полюбил женщину, которая не похожа на всех остальных!..
— Понятно, — выдохнула Анжела, собираясь упасть ему на грудь.
— Это самая чудесная женщина на свете, самая красивая. Это — Селести!
Анжела почувствовала, как пучина разверзлась под ее ногами…

Глава 35

Сандра решила, что пришло время поговорить с Александром о свадьбе. Если уж у Бруну, этого типа из Бешиге, того же нищего квартала, где жила и Сандра, завязались теплые отношения с Мартой, если уж старуха Марта надумала выйти замуж за нищего скульптора, то им, молодым, сам Бог велел пожениться.
И когда Александр снова пришел к ней, обозленная Сандра заявила:
— Ну вот что, хватит! Я тебе не гулящая девка. Или ты назначаешь день свадьбы, или забудь о моей постели и обо мне! Я не могу больше ждать! — Сандра топнула ногой. — Я покончу с собой, если ты на мне не женишься!.. Ты подойдешь к этой кровати, а я лежу на ней мертвая, бездыханная!..
Услышав это, Александр переменился в лице.
— Нет-нет! Мы обязательно поженимся!
— Десятого числа следующего месяца! Это будет мой день рождения. Я хочу тебя в подарок, Александр, - прильнув к нему, горячо зашептала Сандра.
— Я и так твой... Хорошо, с десятого числа следующего месяца ты станешь сеньорой Толедо.
Сандра принялась осыпать его лицо поцелуями.
— Как я счастлива! Как я тебя люблю! Ты — единственная моя любовь! Александр, это будет лучший подарок за всю мою жизнь. Войти в собор в белом платье, под звуки красивой музыки, чтобы было много народу...
- Я не знаю, будет ли много народу, - задумчиво промолвил Александр. – А если мои не придут?
Выражение блаженства моментально слетело с лица Сандры.
- Нет, твои должны прийти! Твой отец – хороший человек, и он все поймет! И твоя мама поймет, что мы имеем право на счастье. Разве не так, сеньор адвокат?
Александр в ответ промычал что-то невразумительное.
В тот же день Сандра решила закрепить свои позиции. Она отправилась к Бруну. Ведь тот наверняка имеет влияние на Марту. В мастерской Бруну она с задумчивым видом побродила среди скульптур, постояла перед картинами.
- Как бы мне хотелось разбираться в искусстве! - наконец воскликнула Сандра. - Ты не поможешь мне?
— Я не уверен, что способен этому научить, — ответил Бруну. — Да и зачем тебе это?
Сандра заставила свой голос звучать как можно искреннее:
— Я не хочу опозориться перед семьей моего жениха Александра. Они такие умные, образованные... И ты очень умный!
Бруну попытался что-то возразить, но Сандра не дала ему и рта раскрыть.
— Да-да, человек, делающий такие замечательные вещи, не может не быть умен... У меня есть богатая подруга, думаю, она с радостью купит какую-то твою вещь! А как ты познакомился с Мартой?
- Я хорошо знал ее сына Гильерми, - объяснил Бруну. – Я старался ему помочь. Марта никак не может смириться со смертью сына…
Сандра сделала грустное лицо. У нее даже слезы на глазах выступили.
- Да-да, такое горе! Толедо – прекрасные люди, за что на них свалилась эта беда?
Из-под полуприкрытых век Сандра наблюдала за скульптором. Похоже, ей удалось вызвать к себе симпатию.
— Ну ладно, я ухожу, меня ждет мой жених, — сказала она светским тоном. — Приятно было познакомиться.
В дверях она обернулась и вкрадчиво сказала:
— Дона Марта напрасно обо мне плохо думает. Скажи ей, что я, может, не очень воспитанная, но я хорошая...
И прежде чем Бруну успел ей что-то ответить, выскользнула за дверь.

Марта снова пригласила к себе Карлиту. Мысль о завещании не давала ей покоя. Почему дело было обставлено с такой таинственностью? Кому понадобилось выкрасть завещание? И что могло быть в нем написано?
— Не знаю, дона Марта, — уверял ее Карлиту. — Мои сеньоры говорили при мне о завещании только один раз. Говорили, что это тайна...
— Рафаэла была очень богата, — размышляла вслух Марта. — Дона Барбара оставила ей колоссальное состояние, Рафаэла была прекрасным коммерсантом. Наверное, она утроила состояние.
— Да, но завещание писала дона Лейла, а не Рафаэла…
Марта посмотрела на Карлиту изумленным взглядом.
- Но как? Почему? Ведь Рафаэла была хозяйкой магазина!
Карлиту выразительно пожал плечами.
- А ты не знаешь, кто был адвокатом Лейлы?
- Кажется, сеньор Монтейру, — подумав, ответил Карлиту.
Перед тем как отправиться в контору «Наварру, Монтейру и Праду», Марта решила переговорить с Александром. Она уже просила его попытаться выяснить относительно завещания. Александр, занятый своими любовными делами, выслушал ее тогда без всякого интереса, но обещал подумать, что можно сделать.
Александр спустился к ней из своей комнаты. На лице его было написано радостное оживление, что немного насторожило Марту. В голове у нее мелькнула мысль, что Сандре, похоже, удалось добиться от него обещания жениться на ней. Но поскольку Александр не выразил желания пооткровенничать с ней. Марта спросила его:
— Тебе что-нибудь удалось узнать о таинственном завещании?
— Оно не таинственное. Оно — закрытое.
Марта пожала плечами. Она ничего не понимала в юридической терминологии. Александру пришлось объяснить более подробно:
— Они ходили вместе к нотариусу, Лейла и Рафаэла. Составили завещание, которое читал только нотариус. Он его подписал, заклеил в конверт и вручил завещание Лейле и Рафаэле.
- Но, может, в нотариальной конторе есть еще один экземпляр? - предположила Марта.
- Нет. Документ был составлен в единственном экземпляре. Он должен храниться у того, кто составил это завещание, - объяснил Александр. – Понимаешь?
— Но кому понадобилось украсть завещание? — произнесла она вслух.
— Это-то и странно! — проговорил Александр. - Тот, кто видел завещание, тот все это и сделал. Но тебе мама, лучше не вмешиваться в это дело. В конце концов, Карлиту мог и солгать... Он вполне на это способен.
— Я так не думаю, — проронила Марта. — Нет-нет. Карлиту ничего не придумывал...

После разговора с Александром Марта отправилась в адвокатскую контору, от души надеясь на то, что не столкнется там с Лусией.
Она знала, что Лусия последнее время почти не появлялась в конторе, опасаясь давления на себя со стороны своих компаньонов. И это Марте было на руку.
...Монтейру подтвердил, что завещание действительно существовало.
— И оно было составлено на имя Лейлы? — спросила Марта.
Монтейру сказал, что это так.
- Когда это произошло?
- Все свое имущество дона Рафаэла перевела на имя Лейлы незадолго до их гибели.
- Почему Рафаэла так поступила?
Монтейру был осведомлен и об этом.
- Дело в том, что Рафаэла не хотела, чтобы наследство досталось ее семейке. Кажется, она не слишком жаловала своих родственников. А дона Лейла их не имела. Она была совершенно одинокой.
- Но кому Лейла завещала эти деньги?
- Понятия не имею, - ответил Монтейру.

Эдмунду предвкушал скорую победу над соперником. Вот-вот адвокаты передадут документы в суд, и Сезар Толедо будет вызван в качестве ответчика. Ему придется защищаться в суде. Адвокаты уверены, что сухим ему из воды не выйти. Столько невинных людей погибло в Торговом центре! И все по его вине! Но внимательно рассмотрев заявление, которое адвокаты должны передать в суд, чтобы возбудить дело против Сезара, он не увидел на нем подписи Лусии.
Эдмунду немедленно связался в Наварру. Тот что-то мямлил, извинялся, говорил, что не в силах вынудить Лусию Праду подписать заявление.
— Она отказывается участвовать в этом деле, и я ничего не могу с ней поделать, — бормотал Наварру.
—— А вы скажите, что мне требуется ее подпись, — с угрожающими нотками в голосе сказал Эдмунду. — Что значит, не изменит своего решения! Так заставьте, черт возьми, его изменить!
— Мы постараемся, — ответил Наварру. — Когда-нибудь все равно Лусия Праду придется определиться.
Тем же угрожающим тоном Эдмунду проговорил:
— «Когда-нибудь» меня не устраивает. Рекомендую вам проявить настойчивость в этом деле.
Эдмунду предстояло сделать еще один звонок, Анжеле Видал, исполнительному директору, заместительнице Энрики  Толедо. Хоть он с ней и не знаком, ему доставит удовольствие испортить этой даме настроение.
— Говорите поскорее, — сказала Анжела, едва он успел представиться. — Я не могу тратить время еще и на вас...
Ее наглость не смутила Эдмунду.
— А надо бы и потратить время! — парировал он. — Учитывая тот ущерб, который вы мне причинили.
— Вы — не единственный пострадавший, — безапелляционно произнесла Анжела.
— Хочу сообщить вам, что мы создали Комитет защиты пострадавших от взрыва «Вавилонской башни». Я возглавляю этот комитет. Вы за все ответите!
— Только по решению суда!
— ...который вы, конечно, попытаетесь подкупить!
— Вы не имеете права делать такие обвинения, — взвилась Анжела.
— Я имею право делать все, что хочу, — ответил Эдмунду и. швырнув трубку, подумал: «Наглая! Толстая, наглая баба!»
А Анжела, в свою очередь бросив трубку, проговорила:
— Хам! Лысый, пузатый гном!
Перепалка с Анжелой не испортила настроение Эдмунду. Зато дома его ожидали неприятности. У входа в особняк его перехватила Бина и рассказала о махинациях с наследством Эглантины. Эдмунду, слушая ее рассказ, весь покрылся пятнами стыда. Он бросился за разъяснениями к матери.
Диолинда сидела на диване, окруженная со всех сторон россыпью таблеток: лиловеньких, желтеньких, полосатеньких, коричневеньких…
- Мама, зачем ты пыталась обмануть эту девушку?! Откуда в тебе эта жадность? Отец оставил нам огромное состояние! Компания приносит колоссальный доход!
Диолинда бросила в рот полную горсть таблеток.
— Сынок, мы разорены!
— Ты что, шутишь? — Эдмунду опешил. – Нам всегда удавалось удваивать наши вклады. Я руковожу компанией, а ты приумножаешь состояние. Покупаешь недвижимость, драгоценности... И ты мне заявляешь, что мы разорены!..
Рыдая, Диолинда принялась объяснять. Она имела глупость снять все надежно вложенные деньги и вложить их в корейские акции...
— Нет! — завопил Эдмунду.
...А там как раз произошло землетрясение. И все пошло прахом. Чтобы вернуть утерянное, Диолинда стала продавать поместья, произведения искусства и драгоценности. Она стала вкладывать деньги в русские акции...
—  Нет! — слабым голосом простонал Эдмунду.
...Она вкладывала все больше и больше денег, а курс акций продолжал падать. Теперь, кроме оборотного капитала компании «Фалкон», ничего не осталось.
— Нет... — пролепетал Эдмунду.
...И Диолинда срочно принялась искать выход. Она вспомнила, что Эглантина была крестной Эдмунду. Незадолго до гибели подруга сказала ей, что хочет найти свою племянницу и завещать ей все свое состояние. Вот Диолинде и пришло в голову наложить руки на состояние Бины. Все равно она пустит их по ветру! Но Бина обо все догадалась и устроила ей скандал.
Эдмунду был больше не в состоянии слушать весь этот бред. В отчаянии махнув рукой, он бросился к себе.
А Диолинда, оставшись одна, принялась размышлять. У нее есть всего одна ночь, чтобы что-то предпринять. Эту ночь Бина согласилась провести под ее крышей. Что же делать? Что делать? Диолинда снова бросила в рот горсть разноцветных таблеток. Нет, нельзя допустить, чтобы она потеряла состояние Бины! Нельзя, чтобы Бина уехала! Но кто, кто вразумит Бину? Хоть бы призрак тетки явился к ней... Призрак Эглантины... Диолинда чуть не подавилась таблетками. Это была грандиозная мысль!..
Как ни уговаривала Сарита Бину поскорее перебраться из дома Диолинды в пятизвездочный отель, та заявила, что эту ночь она проведет здесь. Сарита, ворча, ушла в соседнюю комнату, где спала с Лузенейди. Бина поджидала Агустиньо. Они договорились провести эту ночь вместе. Агустиньо должен был принести лестницу, приставить ее к окну Бины и таким романтическим образом пробраться в ее комнату.
Трепеща, Бина прислушивалась к шагам, доносившимся из сада. Вот Агустиньо приставил лестницу, вот окликнул ее, вот полез в окно...
Но в этот момент вошла Сарита, пожаловалась на сквозняк из окна Бины и захлопнула его. Агустиньо слетел вниз вместе с лестницей. Послышался его крик, на который отозвался обеспокоенный Клаудиу.
- В саду воры! - завопил он.
Поднялся шум, и Агустиньо еле успел унести ноги. Разочарованная Бина, поглаживая руками тончайшую ночную рубашку, которую она специально приобрела в магазине для этого случая, долго ворочалась в постели. В доме все стихло. Лунная дорожка пролегла по полу в комнате Бины. Вдруг дверь тихо-тихо стала открываться...
Бина подумала» не снится ли ей все это... Перед ее кроватью возникло закутанное во все белое видение в инвалидной коляске.
— Тты кто? — заикаясь, пролепетала Бина.
— Я твоя тетя Эглантина...
Бина застучала зубами от страха.
— Слушай внимательно, что я скажу, Бина, — еще более замогильным голосом произнесло видение. — Ты должна выполнить просьбу моей любимой подруги Диолинды. Моя подруга Диолинда — словно мое воплощение на земле. Она — ангел-хранитель, которого я послала. Если не выполнишь мою просьбу, потеряешь все!
Сказав это, видение с жутким воем и скрипом инвалидной коляски исчезло за дверью. Бине показалось, что она растворилось в лунном свете. Дрожащей рукой она нащупала на столе лиловенькие таблетки Диолинды и запихнула полную горсть таблеток себе в рот.