ГЛАВА 15

Тэд смотрел на аппарат с враждебностью и отчаянием, словно это был маленький злобный колдун, похитивший его возлюбленную. Так было каждый раз, когда звонила Лейкен. Изнывая от любви и тоски по своей подружке, он орал ей в трубку самые нежные и страстные признания. Со стороны могло показаться, что, не доверяя системе связи, он пытается докричаться до нее сам. При этом его не смущало даже подтрунивание друзей, которые, старательно подражая его интонациям, выкрикивали всякую чушь, вроде «Мой нежный полевой цветок, мне так не хватает тебя». Денни клялся, что но отказался бы от этого спектакли, даже если бы ему пришлось пожертвовать одним полетом на дельтаплане по голливудскому небу.
Тэд вцепился в трубку телефонного аппарата, словно желая раздавить его.
— Лейкен, повтори, прошу тебя. Ты говоришь, что твоя мать... Что?.. Она спит с ним... С кем?.. Джо... Джо Перкинс?
Голое Лейкен подозрительно дрожал и срывался, что, конечно, не упрощало разговора. Но когда Тэду удалось все же разобрать несколько слов, он просто засветился от радости.
Лейкен приедет. Приедет сегодня же вечером! Она поссорилась со своей матерью из-за Джо Перкинса и ушла из дома. Наконец-то Лейкен проявила характер!
Тэд посмотрел на место, где обычно сидел Денни. Пожалуй, это был первый случай, когда тот отсутствовал в нужный момент. Немного подумав, он постучал в дверь к Джейд и, услышав радостное «да!», вошел в комнату, где будущая звезда покрывала разными лаками свои ногти. Остановившись перед туалетным столиком со всевозможными склянками, он взял в руки один из пузырьков.
— Ты что, будешь красить и вот этим?
— Не мешай. Это для моих съемок.
— Слушай, Джейд. Сегодня вечером приезжает Лейкен. Она взбунтовалась, потому что ее мать спит с твоим братом. Что ты об этом думаешь?
Он действительно сильно нервничал, и Джейд сейчас его раздражала. Сидя на краешке кровати, она продолжала наносить этот отвратительный зеленый лак на ноготь и делала это с таким видом, словно Тэда тут совсем не было. Кроме того, она тянула с ответом. Конечно же, нарочно. Жизнь в этом чулане становилась невозможной, а ведь скоро их будет четверо.
— Ну так что? Есть у тебя какая-нибудь мысль по этому поводу? — не выдержал он наконец.
— Я думаю, что она права.
— Кто, Лейкен?
— Да нет. Аугуста! Мой брат очень приятный парень.
— Хорошо. Ну а Лейкен?
— Лейкен — моя лучшая подруга, представь себе.
— Согласен, но куда мы ее поселим?
— А у тебя нет никакой мысли по этому поводу?
Конечно у него была мысль. Джейд раздражала его все больше и больше. Проблема состояла в том, что в этой гнусной квартирке у них было всего две кровати, и одну из них занимала она, а они с Денни устраивались, как могли, на другой. Из-за чего последние десять дней они постоянно ссорились. И Джейд, казалось, ничего не понимает.
— Значит, ты уступишь нам свою комнату?
— Хорошо. Только вот как быть с Денни? А Денни это не моя проблема.
— Но и не моя, это совершенно точно.
Тэд посмотрел на часы. Автобус, на котором приедет Лейкен, прибудет через три часа. Ему не оставалось ничего другого, как ждать прихода Денни, и он знал заранее, что этот приход не решит проблемы.
Они встретились как обычно, ровно в полночь, на перекрестке Анна-Каппа. Джо Перкинс подходил уже к зданию островной кампании, когда резкий свет фар разорвал темноту ночи и знакомый мотоцикл с ревом вынырнул из-за угла. И па этот раз мотоциклист пожелал остаться невидимым, поэтому, даже затормозив, он не притушил фары. Подслеповато жмурясь, Джо поднял руку, в которой держал большой конверт, и помахал им над головой.
— Здесь дневник, фотографии, письма — все, что мне удалось найти в комнате Ченнинга, — проговорил он и, не удержавшись, язвительно добавил: — надеюсь, вы будете довольны моими успехами, Доменик.
— Подойдите и передайте мне конверт, — голос Доменик звучал в тоне приказа.
Джо мысленно просчитал ситуацию. Даже если он вплотную подойдет к мотоциклу, он все равно не сможет разглядеть своего собеседника, поскольку у того прекрасная светозащита. Похоже, этой игре в загадочность конца не будет. Джо решил не выполнять приказа и бросил конверт к колесу мотоцикла.
Реакция была мгновенной.
— Нужно всегда делать то, что вам говорят, Джо Перкинс. В противном случае я исчезну и вы останетесь одиноким. Теперь не двигайтесь больше.
Джо и не нужно было двигаться. Он до предела напряг зрение и все же скорее почувствовал, чем увидел, как мотоциклист слез с сидения и нагнулся, чтобы поднять конверт. Точно ничего нельзя было сказать, но Джо показалось, что в движениях и фигуре его таинственного помощника было что-то женское или что-то от очень молодого человека. Он попытался уточнить.
— Вы ведь женщина, не так ли?
Ответа не последовало. Завелся мотор. Он сначала взревел, потом звук стал ровнее.
— Мне нужно изучить эти документы.
— Погодите, Доменик. Мне не обойтись без вашей помощи.
— Но вы же знаете...
Мотор мотоцикла все еще работал, и Джо не совсем четко расслышал последние слова.
— Я чуть не попался там, у Кепфеллов. Кто-то позвонил и сообщил, что я туда проник. Звонок был анонимным. У вас есть на этот счет какие-то соображения?
— Расскажите, как вам удалось войти и выйти невредимым?
Он рассказал ему о лестнице, о своем друге Крузе.
— В таком случае, сомнений не остается: Аугуста Локридж.
Конечно, и Джо приходила эта мысль, но она показалась ему такой чудовищной, что он тут же выкинул ее из головы. Нет, жизнь и без того достаточно мерзкая, не нужно представлять ее хуже, чем она есть.
— Этого не может быть! — решительно возразил он.
— Может. Ты плохо знаешь Аугусту, Джо Перкинс.
Он действительно плохо знал хозяйку «Маленькой Каталонии».
Женщина эта, преуспев в аморальности, умудрялась тем не менее жить в согласии с самой собой. Происходя из пуританской семьи, она передавала свой пуританизм и окружающим, особенно своей дочери, но та мораль, которую она исповедовала, была карикатурой настоящей морали. Тот факт, что она находила удовольствие спать с симпатичным юношей, бывшим заключенным, затрагивал только ее тело, которой она, как истинная пуританка, слегка презирала. Этот мальчишка был всего-навсего красивой игрушкой, которую без всяких угрызений совести она может поменять на другую, еще более красивую. Или хотя бы на сто тысяч долларов.
Лайнал — ее муж — был в некотором роде духовным наставником. Наблюдая, как он проматывает состояние Стентонов, ее состояние, все время покрывая ее поцелуями, она научилась, как можно извлекать определенную пользу из такого двуличия. Молодой любовник оставался всего-навсего молодым любовником, а дела были делами. Кроме того, она ни на минуту не забывала про Уорена. Джо Перкинс, которого одной рукой она топила, а другой — спасала, представлял возможную опасность для ее сына. Она быстро поняла, что Джо достаточно толковый малый и если он будет продолжать копаться в грязном белье (а у кого в Санта-Барбаре не было грязного белья?!), то вполне может и до Уорена добраться. А в том, что Уорен, с таким дурацким видом гулявший по пляжу в своей олимпийской майке спасателя, знает что-то по поводу убийства молодого Кепфелла, Аугуста не сомневалась. С того самого момента, когда оно произошло, мать и сын при встрече обходили всякие разговоры о вилле Кепфеллов. Конечно, Аугусте хотелось знать правду, и она надеялась, что когда-нибудь ее узнает, но сейчас все отступало перед главным — защитить сына. В этом была вся Аугуста: неверная любовница, но преданная мать, которая словно львица оберегала своих детей. Ну что ж, никто не совершенен, но и абсолютного несовершенства тоже не бывает.

Сантане Ангрейд не пришлось побывать в роли львицы, защищающей свое семейство, и совсем немного она была любовницей. Целиком И полностью она отдавалась любимой работе. Однако с некоторого времени и она стала ей М тягость. Несмотря на удачные контракты и успех у публики, она чувствовала в себе пустоту. Мейсон Кепфелл, который, оправившись от «Чили кон кидре», буквально танцевал вокруг нее, только усугублял это душевное одиночество.
Он все больше и больше напоминал ей паразита, пристроившегося на мощном теле своего отца. Несмотря на все дипломы, он так и не стал личностью, и если и вызывал у кого-то интерес, то только благодаря принадлежности к семье Кепфеллов. Вот уж, действительно, гора породила мышь. Как бы ни сердилась она на Ченнинга-старшего, она чувствовала к нему уважение, даже больше — она восхищалась им. Его мощная воля, которая противостояла ее собственной, казалась ей непреклонной, но сознание того, что судьба ее сына была в руках этого сильного человека, как ни странно, успокаивало. Ее решимость не ослабла, но теперь, когда она знала, что ребенок ее вне опасности, ей следовало набраться терпения и действовать осторожно.
Все это она повторяла про себя, взбираясь по маленьким горным тропинкам в нескольких милях от Санта-Барбары.
В конюшне Кепфеллов Сантана взяла лошадь для прогулки и поехала на ней верхом. Всадницей она была не очень опытной, однако, когда, отъехав достаточно далеко, она решила повернуть назад, маневр этот, к ее удовольствию, удался ей.
И тут вдруг — змея. Толстый безобидный уж, свернувшийся кольцом у псе на пути, показался до того страшным и отвратительным, что она вцепилась в поводья.
Лошадь встала на дыбы и, сбросив седока, галопом умчалась прочь. Сантана осталась совершенно одна. Теперь она могла рассчитывать только на свои ноги, но тут молодая женщина заметила, что одна из двух отказывается ее слушаться. Помощи ждать было неоткуда, а Санта-Барбара, казалось, была очень далеко.
Первый, кого об этом вреду вредили, был Ченнинг Кепфелл. Ему сказали, что лошадь мадемуазель. Ангрейд только что вернулась без всадницы и вся в белой пене. Ночь. Темнота. Кепфелл призвал на помощь Мейсона, который мобилизовал силы полиции. Круз и Питер снарядились словно в долгосрочную экспедицию — спальные мешки, аптечка, электрические фонари и даже портативная рация большого радиуса действия — и выехали за город на двух сильных лошадях.
Предварительно они осмотрели лошадь, которую брала Сантана, и на ее копыте обнаружили довольно внушительную колючку. Из этого был сделан вывод, что она неслась через дикие заросли, которые могли находиться только за холмами.
Именно туда и направились оба молодых человека, а Келли осталась на вилле, превратившейся в генеральный штаб. Она поддерживала связь и пыталась успокоить Розу и Рубена. Поскольку все эти меры показались Кепфеллу недостаточными, он позвонил в аэропорт. Там был вертолет, снабженный прожектором, но некому было лететь на нем. Пилотов вертолетов в Санта-Барбаре было всего два, и оба они имели ограниченное число клиентов, среди которых, разумеется, был Ченнинг Кепфелл. У первого, был включен телефонный автоответчик, а второй объяснил, что лучше дождаться рассвета, чтобы начать поиски, потому что совершенно безнадежно вести поиски в темноте в зоне, так густо покрытой растительностью, к тому же для ночных полетов нужно специальное разрешение.
Вертолет таким образом вылетел только в три часа пятьдесят минут, а в четыре часа с вертолета заметили двух спешившихся всадников.
Это были Круз и Питер, которые на скрещенных руках несли Сантану. Выбиваясь из последних сил, они направлялись к дороге, а навстречу им уже спешила машина «скорой помощи».
Тронутая такой неожиданной заботой о себе, Сантана позволила своему главному спасителю устроить ее в удобной больничной палате. Там она провела неделю, и за это время успела подлечиться и отойти от ужасов той ночи, которую провела наедине с луной, с треногой вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся из глубины леса.
В первый же вечер Ченнинг Кепфелл принес ей цветы. Он пришел и назавтра, и на другой день тоже...

Ночь, столь неудачная для Сантаны, оказалась тревожной и для наших молодых людей, проживающих в пригороде Лос-Анджелеса. В их небольшой квартирке происходили какие-то странные маневры.
Денни сначала попробовал метод обновленного ковра, то есть лег, сложившись пополам. Потом очень опасный способ киноковбоя, то есть устроился на стуле, который был прислонен двумя задними ножками к стене, а потом даже метод импровизированного кемпинга, попытавшись заснуть на заднем сиденье старой машины Тэда, но улица показалась ему враждебной, и он решил вернуться в дом, чтобы выяснить отношения с Джейд, которая спала со сжатыми кулаками и во сне пробормотала ему что-то непонятное. Денни счел, что таким образом была сделана со стороны девушки уступка, и устроился на краешке кровати, рядом с мягким и теплым телом. Прежде чем заснуть, он подумал об Аугусте, которая таким образом лишилась своей дорогой дочки. От этой мысли ему стало смешно, вот почему во сне он казался таким счастливым.

ГЛАВА 17

Круз нашел Джо в баре, где обычно собираются рыбаки. Чувствовалось, что старый товарищ  выпил не одну банку пива, а потому был не в лучшей форме. Круз знал, что за Джо не водилось дурной славы пьяницы, кроме того, это не та болезнь, которую можно подхватить в тюрьме, считал пожарный. Значит, опять неприятности. Он взял Джо под руки и, усадив за стол, заказал для пего двойной кофе.
Новости, которые были у Круза, не могли поднять настроения Джо. «Тем более, — думал Круз, — парня надо спасать».
Несмотря на то, что Крузу обеспечили прекрасный уход на вилле Кепфелла и создали великолепные условии, чтобы наслаждаться жизнью, он начал задумываться о своем будущем. В Санта-Барбаре пока ему еще нравилось, хотя родители его жили не здесь и денег, правда, не без риска для жизни, он накопил достаточно, так что мог бы позволить себе и передохнуть. Кроме того, Кепфелл предложил ему престижный пост на одном из своих предприятий. Однако в скором времени Круз намеревался покинуть виллу миллиардера. Он вовсе не жаждал войти в круг таких сложных людей, как Кепфелл, и предложение хозяина посчитал подобным предложению бедуину пасти коров. От щедрого жеста своего покровителя он несомненно откажется, он не созрел еще для этого. А потом эта тайна вокруг смерти двадцатилетнего парня и ночные признания друга ничего хорошего ему не предвещали. Он купил катер и очень скоро отправится бороздить воды американского континента — ведь катер и предназначен для этого. Покупку помогла ему сделать Сантана Ангрейд, с которой его связывала старая дружба еще с тех времен, когда ее семья приехала из Мексики и была поручена заботам семьи Кастилио, пока семья Круза сама не покинула эти места.
Теперь, когда Круз поселился па вилле Кепфеллов, Сантана живо откликалась на все его просьбы, в полной море используя свою компетентность и авторитет.
Однако теперь нужно заниматься Джо. Двойной кофе начинал действовать — и Джо уже довольно осмысленно смотрел на друга.
— Я тебя давно уже ищу, объездил все бистро, — засмеялся Круз.
Джо попытался улыбнуться, однако кривая гримаса исказила его лицо.
— Я рад тебя видеть. Мне надо с кем-то Поговорить. — Джо готов был расплакаться.
Нет, чтобы привести Джо в чувство, нужно было применить второе, не менее волшебное, чем кофе, средство, — холодный душ. И Круз перешел к действию.
— Послушай, Джо. Нужно отсюда смываться. Полиция разыскивает тебя.
— Я уже слышал об этом, — ответил Джо.
— Этого ты еще не слышал. Говорят, что ты напал на Келли. Мейсон ищет тебя.
— Что значит — напал?! Я взял ее за руку
— Скорее, она на меня напала. Она выкинула все мои письма, — еще не протрезвев, возмущался Джо. Он явно не понимал, что ему угрожает. Но Круз не собирался от него отступаться.
— Ты что, хочешь вернуться в тюрьму, Джо?
— Да.
«Какой ребенок», — подумал Круз. Он и раньше замечал, что его приятель страдает чрезмерной сентиментальностью. С возрастом, хотя это не лучшее качество для взрослого человека, он так и не избавился от него.
— Келли, — пробормотал Джо. — Как же так, Келли?
— Ну что ты заладил! Что случилось?
— Келли Кепфелл не хочет меня больше видеть.
— Я сожалею, Джо.
— Для меня это удар. Я-то думал. Но она меня больше не любит.
— Сожалею, старина. Что же ты собираешься делать?
— Вернусь в тюрьму.
Круз поднялся. Бредни Джо он слушать был не намерен. Джо не в себе, это ясно.
Круз огляделся вокруг. За стойкой бара три дюжих рыбака, которые так и не сияли своих фартуков из желтой резины спокойно что-то обсуждали. Вне всякого сомнения, это те, кто поставляет рыбу в соседний ресторан, подумал Круз. На другом конце стойки сидели два пассажира с яхты, похоже, отец и сын. В глубине зала три девчонки сидели за столиком, уставленным бутылками кока-колы, и громко спорили по поводу какого-то журнала. Они единственные вносили оживление в обстановку этого довольно мрачного заведения. Надо немедленно отсюда уходить, подумал Круз. И даже если Джо придется нести, Круз доставит его на свою Лодку.
Пожарный не успел продумать до конца, как он будет это делать. В. кафе входил Мейсон:
— Молчи! Ни одного слова! Во всем положись на меня, — тихо проговорил Круз и поднялся навстречу Мейсону, который направлялся к их столику.
— Разрешите пройти, Круз. Я пришел, чтобы арестовать Джо Перкинса.
— Потише, Мейсон.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что просто так американского гражданина не арестуешь.
— Мне нужно его допросить.
— Вызовите к себе. Кстати, а что за причина?
— Публичное приставание, к гражданке. Это не абсурдное обвинение, и вы это очень хорошо знаете.
Мейсон был в ярости. Он понимал, что напрасно теряет время. Круз еще раз напомнил ему, что, имея в своем активе всего-навсего одно телефонное свидетельство выжившей из ума старой дамы, он бессилен что-нибудь сделать. Если только всего-навсего напугать. Но вот этот Круз Кастилио лишает его и этого последнего удовольствия. Однако надо достойно выйти из этого полонения.
— Ладно, господин Кастилио. Не буду торопиться. Кстати, отец говорил, что вы собираетесь нас покинуть, и выражал по этому поводу глубокое сожаление.
— Я тоже сожалею, господин Кепфелл. Ваш отец хорошо знает, что ему надо.
— Великолепное замечание, господин Кастилио. Ну что ж, прощайте, — Мейсон попытался улыбнуться и дружески толкнул Круза: — Если у вас возникнут, какие-то проблемы, будь любезен...
Пожарный ответил ему широкой улыбкой.
— Конечно, Мейсон.
Проводив Кепфелла насмешливым взглядом, он повернулся к Джо. Теперь ему оставалось доставить приятеля на катер и помочь ему в его расследовании.

Джо с лихвой отрабатывал те несколько долларов, которые давала ему Аугуста Локридж. И «Маленькая Каталония» преобразилась. Во всем, за что бы он ни брался, чувствовалась рука умельца. Плотник, столяр, слесарь, каменщик и даже садовник — это далеко не все обязанности, которые выполнял молодой человек. Но старуха Минкс все равно смотрела с недоверием на труды Джо. Она следовала своим принципам и находила по меньшей мере странным, что ее дочь дала под своей крышей убежище убийце. Единственный факт, который примирял ее с Джо, состоял в том, что он имел все-таки какое-то отношение к убийству Кепфелла. Старая дама продолжала бороться с соседом и целые дни проводила за телефонными разговорами. Она жаловалась тем людям, которые еще слушали ее, как этот Кепфелл насилует утонченную даму по имени природа. А она, якобы, как дитя природы, как истинная ее дочь, вынести такое была не в силах. У нее были мощные сторонники: профессор океанографии из Лос-анджелесского университета братства зеленых, проповедующих на побережье одну мистико-экологическую ассоциацию, каждый член которой должен каждое утро присутствовать на восходе солнца над Тихим океаном, и еще один Японец, который сказал ей, что является экспертом по подводным растениям. Поэтому Ченнинг Кепфелл должен был трепетать. Ее кампания против загрязнения окружающей среды занимала ее настолько, что Минкс осталась равнодушной к тем, как считала ее дочь, сенсационным новостям, которые Аугуста выплеснула на нее вместо пищи во время обеда. Она рассказала о том, что убежала Лейкен, что ушел садовник, что возвращается этот неприятный Лайнал. Все это прошло мимо ушей Минкс, так как это было совершенным пустяком по сравнению с тем, что последний шанс для спасения человечества, которому угрожает голод, в настоящее время отравляется такими преступниками, как Ченнинг Кепфелл!
Аугуста, однако, получившая три удара подряд, не могла прийти в себя. Уорен, который придуривается где-то, Лейкен, вне всякого сомнения, в постели какого-нибудь смазливого паренька, она сама со своим юным любовником... Вот к чему вернется ее муженек, которому надоело слоняться по свету и он вдруг воспылал желанием посетить семейное гнездышко. Хорошее же это было гнездышко! Относительно Минкс... по крайней мере, Лайнал сослужит хорошую службу, заплатив за ее телефонные разговоры. Что касается Лейкен, то она завтра же съездит в Лос-Анджелес и вернется вместе со своей дочкой. А вот что делать с Джо, она не знала. В последнее время он был ужасно решительный и. кажется, нашел настоящую работу. По крайней мере, он так ей сказал. И даже сожалел об этом и благодарил ее!
На какой-то момент ей показалось, что молодой человек иронизирует, издевается над ней, что он догадывается о том телефонном разговоре. Потом она отбросила эту мысль, не из-за того, что не верила ей, а просто потому, что это ставило ее перед лицом собственной нечистоплотности. Да и как она могла это сделать. Однако, она это сделала. Словно для того, чтобы стереть из своей памяти неприятные воспоминания, попытаться как-то искупить свою вину, скорее даже, для своей собственной пользы, она сказала ему:
— Я тоже ваш друг, Джо. Я теперь знаю, что вы невиновны. Вы можете рассчитывать на меня.
В глубине души она сама даже верила в это.

В Лос-Анджелес Аугуста приехала усталой и раздраженной. А те целые сорок пять минут, которые ей пришлось провести в такси, вымотали ее вконец. Она даже стала подозревать шофера, что за ее счет он устраивает себе выгодную прогулку. Но шофер был честный малый, а она просто плохо знала Лос-Анджелес. Шофер высадил ее около двухэтажного дома и, запихав в, карман заработанные сорок три доллара и пожелав Аугусте приятно провести день, укатил. Дочь ей начинает обходиться слишком дорого, вздохнула Аугуста. Даже адрес Лейкен ей пришлось доставать. Ведь дочь уехала, не оставив записки и ни разу но известив мать о себе. Роза Ангрейд была единственной, к кому могла обратиться Аугуста. Не без маленькой хитрости Аугуста напала на след беглянки.
О приезде Аугусты сообщил Денни, который в ливрее разносчика поднимался по Москито-стрит в тот момент, когда миссис Локридж отдавала пачку долларов таксисту. Поскольку Денни был моложе и быстрее, а самое главное, лучше знал местность, он первым известил дочь о прибытии матери. Лейкен выругалась в адрес Тэда, который даже не сдвинулся с места, и, надев куртку, направилась к двери, чтобы достойно предстать перед лицом материнского гнева. Она встретила Аугусту прямо на пороге здания.
— А вот и ты, — сказала мать.
— Здравствуй, мама, — ответила дочь.
Они молча смотрели друг на друга. Слышно было, как прошелестели шины по шоссе Голден-стейт Приуэй — соседка возвращалась домой. Потом на другой стороне улицы раздался звук автомобильной сирены. Тихий ангел пролетел...
Наконец Аугуста взорвалась.
— Итак, ты любовница Тэда Кепфелла?
— Что-о?
Как зло порождает зло, так и гнев порождает гнев. Лейкен подхватила эту бациллу сразу же.
— А ты со своим рецидивистом тоже спишь?
— Ты говоришь точно так же, как. Минкс.
— А ты, как пуританка XIX века,
— Судя по тебе, они существуют и в XX пеке.
— Мама, но что скажет папа, если узнает?
— Папа? Кстати, он должен скоро возвратиться.
— Неужели, мама? И когда?
Лейкен не знала, довольна она этим сообщением или нет. Ее отец был личностью сложной и весьма отдаленной. Каждая встреча с ним была встречей с незнакомцем, от которой она изрядно уставала. Но все равно это вносило какое-то разнообразие в жизнь.
— Когда? Не знаю. Не уточняла.
«Естественно, — подумала Лейкен. — Ты предавалась экстазу».
— Давай поговорим, Лейкен, — вдруг, смягчившись, предложила Аугуста. — Выслушай меня хорошенько. Может быть, Джо Перкинс был моей ошибкой, но ты же знаешь, как я одинока. Не сейчас, но когда-нибудь ты это поймешь, Лейкен. Просто ты очень еще молодая. Но у тебя слишком много причин, чтобы жаловаться. Разве я была плохой тебе матерью? И для Уорена я сделала все, что могла. А все остальное вас не касается.
Лейкен, однако, была противоположного мнения. Ей было семнадцать лет, а в этом возрасте жизнь воспринимается без компромиссов, а на ошибки родителей смотрят с юношеским максимализмом.
— Если это меня не касается, то Тэд тебя тоже не касается.
— Но это совершенно разные вещи, — попыталась возразить Аугуста.
— Ну почему разные?
Объяснять Аугусте уже не хотелось и потом ей вконец надоели этот город, эта улица, этот разговор.
— Хватит, Лейкен, едем домой.
— Но там же Тэд, мама.
— При чем тут Тэд? Не хочешь ли ты сказать, что я пойду в эту крысиную нору, крыша которой может обвалиться в любую минуту. Не может быть и речи об этом. Я сказала тебе: мы едем домой.
Тон Аугусты снова стал авторитарным, как в доброе старое время, когда ее дети были всего-навсего малышами. Мать забыла уже о собственной вине, но и дочь тоже забыла о своем проступке и, к своему величайшему изумлению, приняла тот же самый тон:
— Не может быть и речи об этом.
Это было столкновение двух женских характеров, независимых, непокорных и очень похожих. Это было противостояние, и Аугуста поняла, что сделала ошибку, и ее первый шаг навстречу дочери был явно неудачным. Она посмотрела вокруг себя:
— Должно быть, в этом гнилом кварталишке такси вообще не бывает?
Лейкен захотелось исправить неловкость.
— Подожди, мама, я сама найду тебе такси.
Когда она вернулась с такси, то даже прибавила: 
— Я вернусь завтра, мама.
Таким образом Аугуста Локридж получила урок, что иногда следует отступить, чтобы приблизиться к цели.
«Нужно бы, — сказала она сама себе, — поговорить обо всем с Лайналом».
Назавтра Лейкен вернулась в Санта-Барбару, а послезавтра тот же самый путь проделал и Тэд.

ГЛАВА 19

Когда Джо обратился за помощью к Крузу, пожарный, томившийся в вынужденном безделии, обрадовался возможности доказать своему другу расположение и привязанность. Просьба Джо вызвала в нем знакомое томительное чувство, которое поднималось в Крузе каждый раз при виде огненной стихии и заставляло, забыв обо всем, бросаться на борьбу с пожаром. Такое щемление сердца, которое было непонятно более приземленному, чем Круз, человеку, он называл желанием рисковать, и этот риск только усиливал его наслаждение перед лицом опасности. И сейчас, помогая своему другу, он почувствовал себя искателем приключений. Если он был убежден в невиновности и в законопослушании своего вновь обретенного друга, то все, что он наблюдал вокруг этого дела, связанного с убийством, было настолько нечистым, каким бывает аквариум, о котором никто не заботится. И в этой мутной водице, в конечном счете, водилось немало всякой рыбки. Конечно, все хотели, чтобы у них руки были чистыми, а козлом отпущения был назначен совершенно определенный человек, еще пять лет тому назад. Назначен всеми. Такое единодушие, по крайней мере, было подозрительным, поскольку происходило оно как от Аугусты Локридж, так и от Ченнинга Кепфелла-старшего, — в то время, как эти два персонажа в принципе обычно вообще не были согласны ни по одному поводу. А если снова вернуться к рыбам или козлам и проанализировать причины этой мести, то здесь многое оставалось неясным.
Кепфелла-старшего понять было легче: Ченнинг был его сыном. Можно было спросить себя: «Положит ли конец его родительским страданиям то настойчивое преследование, которое он с таким рвением вдохновлял?» Король Санта-Барбары всячески пытался отдалить Джо от его дочери. Такая назойливая «опека» уже взрослой девушки в любом случае была не совсем понятной. И потом, зачем ему было изо всех сил пытаться ввести в свою семью такого человека, как Питер Флинт, социальные «качества» которого в своей основе были не более блестящими, чем качества Джо Перкинса пять или шесть лет назад. И тогда Кепфелл с той же страстью ринулся разбивать этот союз, как теперь пытался женить Питера на Келли. Вообще в сложном уравнении Джо — Питер Круз находил все больше неизвестных. Конечно, Джо ему не может нравиться, потому что он хотел сохранить Келли для себя. Это легко понять. В этой женитьбе он видел шанс каким-либо способом преуспеть в жизни. Иных способов у него пет, потому что в принципе он никчемный человек: между преподавателем физики и подлецом можно ставить знак равенства. Чего стоит одно его предательство двух любящих людей, Келли и Джо, которые пытались сбежать из Санта-Барбары, не говоря о таких актах насилия, как зажигательная бомба, подброшенная в дом родителей Джо, и этот номер с железным дротиком на яхте. Это, конечно, низость, но что ее питает? — подумал Круз. И уж совсем загадка, так это Мейсон. Его действия тоже не отличались утонченностью. И даже если в данном случае он находился под влиянием отца — все равно он слишком пристрастен к этой истории. Прокурор, заглядывающий в портовый кабачок, чтобы арестовать кого-то, не имея на это санкций или каких-либо других серьезных причин, что это вообще могло означать? Он-то почему так стремился устранить Джо?
А Аугуста Локридж, которая введет в свой дом Джо, а прежде растрезвонит по городу, как она осуждает его освобождение? Лишенное логики поведение.
А Сантана? Роль Сантаны становилась все менее ясной с ее бесконечной манерой радоваться Кепфеллу. Выло что-то новое в манере поведения Сантаны и не осталось незамеченным Крузом. Отдавая отчет этому необычному явлению, Круз пошел на виллу, чтобы убедить ее сотрудничать с ним, уверенный, что его ждет успех...
А тут еще появился этот Доменик. Тоже очень интересная личность. Он заставил рассказать Джо все: и о мотеле, и о комнате, и о чемоданах.
Нужно будет непременно съездить в Анкоридж. Он сам купит Джо билет на самолет. Самый северный из американских штатов, с его торосами и полярными зимами, о котором не все и помнили, имел всего теоретическое отношение к Калифорнии.
Самолет, а точнее аэробус, прибыл в аэропорт Анкоридж глубокой ночью, преодолев огромное расстояние за восемь с лишним часов. Джо с трудом верил, что он приземлился в собственной стране — таким долгим показался ему этот путь. К своему удивлению, вместо хижин эскимосов Джо обнаружил небольшой мирный городок и вполне соответствующую ему гостиницу. На следующее утро, по-северному темное, он отправился на поиски Бикэнхауз. По рекламе в справочнике, который Джо изучил на почте в Санта-Барбаре, Бикэнхауз был «приятным домом отдыха в самом спокойном штате Америки». Когда Джо дошел до маленькой отдаленной улицы, на которой, согласно этому же справочнику, приютился Бикэнхауз, рассвет чуть забрезжил, и его неяркие краски соперничали с искусственным освещением. Дверь Бикэнхауз была широко и гостеприимно распахнута, а отсутствие решеток и оград делало его непохожим ни на Ароебич, ни на виллу Кепфеллов. Без внутренней дрожи Джо спокойно вошел в парк, благоухающий цветами и свежестью. В центре этого парка возвышалась любопытная конструкция в виде параллелепипеда, и от нее в разные стороны расходились трапеции, что очень напоминало Площадь Звезды в Париже. Такие архитектурные изыски приятно удивили Джо, и когда он увидел, как по краю дорожек у самой земли светятся гирлянды маленьких огоньков, Джо понял, как все это, должно быть, скрашивает жизнь уставших от бытия людей.
Вокруг никого но было, и Джо вдруг почувствовал, как ого охватывает непонятное волнующее чувство. Ему захотелось, чтобы рядом с ним кто-то был, и поэтому он очень обрадовался, когда увидел молодую женщину.
— Извините меня, мадам, — тихо, находясь под впечатлением этого места, произнес он. — Не подскажете ли вы, где находится кабинет директора?
Молодая женщина остановилась, и в ее глазах Джо прочитал испуг. Она опустила голову и прижалась к стенке коридора. Спустя время, он услышал ее слабый голос.
— Не надо вопросов, господин, не надо вопросов. Я не хочу вопросов, не надо вопросов, господин... Я не хочу вопросов, — нараспев тянула она.
Джо не стал ее задерживать. Она словно отклеилась от стены и с живостью легкокрылой бабочки запорхала по коридору. В конце его был салон, Там, за небольшим столом, сидел странного вида человек и, разговаривая сам с собой, раскладывал карты на зеленом сукне. Человек смерил Джо долгим взглядом и не проронил ни слова. Он был целиком поглощен своим занятием, и его ловкие длинные пальцы, не переставая, перебирали колоду.
Джо понял, что спрашивать о чем-нибудь бесполезно, и растерялся. Выручила молодого человека маленькая с морщинистым лицом дама, неожиданно появившаяся в дверях салона. При виде ее человек с картами проворно свернул сукно и вышел. А дама уже подхватила Джо под руку и повела к креслу.
— Вы новенький, молодой человек? Да, да, вы новый обитатель. Меня зовут Пегги. Я хочу вам помочь, — затараторила она.
— Благодарю вас, мадам. По правде говоря, я вовсе не новенький. Мне просто нужен директор, — улыбнулся Джо.
Дама вдруг сильно покраснела и, вскинув голову, запальчиво сказала:
— Но здесь нет никакого директора, молодой человек. Мы здесь все свободные, все свободные.
Она сделала паузу, сосредоточившись на какой-то мысли и, убедившись в ее правильности, повторила убедительно:
— Действительно, все свободны. Я вас уверяю.
— Но кто-то из руководства у вас есть? — спросил Джо.
Его собеседница чуть-чуть подумала.
— Все дрянь, — наконец сказала она. Затем с очаровательной и широкой улыбкой добавила: — А я вот могу вам помочь, что вы хотите знать?
— Я, — растерялся Джо. — Я ищу одного человека...
— Мужчину или женщину?
«Пока и сам не знаю», — подумал Джо, а вслух сказал:
— Женщину, которая переодевается в мужчину. И ездит на мотоцикле.
— На мотоцикле, говорите вы? Выла здесь одна такая дама. Она все время переодевалась. И даже достигла в этом определенного совершенства. Предполагаю, она была театралка. Но она уехала.
Это уже было кое-что.
— И давно? — насторожился Джо.
— Да нет. Не больше, как месяц тому назад.
— Спасибо, мадам. Эту женщину звали Доменик?
— Доменик? Вовсе нет. Ее звали София. София... Слоун, кажется. Да, София Слоун.
Джо чуть не подпрыгнул от радости. Какая удача! Он узнал очень многое Он хотел поблагодарить маленькую даму, но не успел: в комнату входили два дюжих санитара в белых халатах.
— Кто вы такой, сэр? Что вы здесь делаете? — спросил один из них.
— Я ищу директора, — попытался объяснить Джо.
— Его здесь нет, — отрезал другой.
— А зачем он вам нужен? — снова спросил первый.
— Я хотел поговорить с Софией Слоун.
— А кто вы? — спросил второй. — Почему вы ею интересуетесь?
— Друг.
— Этого недостаточно. Чтобы сюда войти, нужно иметь еще приглашение. В любом случае Софии Слоун в Бикэнхауз нет, — сказал первый.
— Слоан, — по слогам сказал Джо.
— Слоан, тем более нет, но эта дама... Эта дама ошиблась. Слоан — это такое имя, которое может взять себе каждый. До свидания, сэр. Я вас сопровожу.
Возвратившись в отель, Джо перелистал телефонный справочник Анкориджа, но ни Слоан, ни Слоун не нашел. Рассеянным взглядом он блуждал но страницам, когда неожиданно его взгляд выхватил фамилию Локридж. Рядом стояло имя — Лайнал. Мысль сработала мгновенно, и Джо совместил это имя с именем София, которые упоминались на оборотной стороне найденной в комнате Доменик открытки, изображавшей пейзаж Аляски. На звонок но номеру Лайнала Локриджа торжественный голос телефонистки ответил, что такого абонента больше нет. Ну что ж, это понятно. Конечно, его нет в Анкоридже. Ведь Аугуста же сама объявила ему о приезде в Санта-Барбару дорогого муженька.
Джо набрал телефон Круза. У того тоже была сенсационная новость.
Джо купил билет на самолет, который завтра доставит его в Нью-Йорк. В аэропорту [Кеннеди он пересядет на другой самолет и через сорок минут вылетит в Лос-Анджелес.

Эпилог

Джо не удалось установить новый контакт с Доменик. Телефон не отвечал, а пойти в отель Ароебич он не осмеливался. В одно прекрасное утро Круз показал ему небольшое объявление, помещенное в самом уголке местной газеты, после рекламных объявлений.
«Полиция Санта-Барбары обнаружила в ложбине холма Санренхил сгоревший автомобиль. Рядом с ним была найдена искореженная белая каска и несколько клочков черного кожаного комбинезона. Расследование этого случая ничего не дало. Человеческих жертв не обнаружено».
Так говорилось в объявлении. Джо и Круз переглянулись. Все их надежды рушились. А Джо не мог даже обратиться в полицию. Что он мог сказать Мейсону? Что он по ночам встречается с его матерью? Значит, таким образом Доменик решила покинуть его. Возможно, она снова уехала на Аляску. Но неужели она убегала от Джо? Или от Лайнала? Может быть, в конце концов она осталась в Санта-Барбаре? Но каким-то образом изменила свою внешность.
Келли тоже исчезла. Она ушла, чтобы навсегда расстаться со своим прошлым. С маленькой девочкой, слушающейся своего папочку. С женщиной, слушающейся своего старшего брата, своего жениха. Ее приютила Селли, старая подруга по колледжу, потом по университету. Только Тэд знал номер ее телефона. Она полюбила своего младшего брата. Несмотря на свою наивность и хвастовство, он обладал твердой волей и щедрым сердцем. Келли, в свою очередь, помогла ему в решении его проблемы с Лейкен. Был устроен незабываемый завтрак на пляже с участием семейства Локридж и семейства Кепфелл — в их полных составах. Чтобы такой завтрак состоялся, очень хотел Тэд, и он не слишком заботился о том, какой оборот впоследствии примет взаимная вражда двух семей. Он расчетливо поставил свои условия. Или так — или, он исчезает. Впрочем, его требования не выходили за пределы возможного. Пусть ему и Лейкен позволят любить друг друга.
Представители обоих семейств сидели за длинным прямоугольным столом друг против друга. И, услышав этот ультиматум, застыли в немой неподвижности. Будто речь шла о подписании перемирия, когда на самом-то деле это было всего лишь временным прекращением огня. Тэд вел себя очень уверенно, и на то были основания. Он заплатил по счету собственными долларами, которые заработал, разнося пиццу, потому чувствовал себя хозяином. Колли сидела рядом с отцом. Внимательно наблюдая за ним, она сразу поняла, что он но собирается разрушать союз этих молодых людей, как он однажды уже поступил с Келли. И вообще, отец держался тогда очень незаметно. Как, впрочем, и все остальные. Это можно было расценивать как победу.
Тэд часто звонил Келли и сообщал новости семьи. Ей казалось, что отец ее понимает, и Питер тоже. Но однажды Питер застал Тэда, разговаривающего с ней, и выхватил у него из рук телефонную трубку. Нет, Питер так ничего не понял. Она уже в который раз повторила ему, что ей нужно побыть одной. Хотя бы некоторое время. То самое время, которое достаточно для того, чтобы послушать шелест листьев на деревьях.

На пляже «Бермудский треугольник» произошли изменения. Наступила осень, мягкая, теплая и приятная. В колледж пришли новые преподаватели. Денни не сводил глаз с Джейд, а Джейд мечтала о Голливуде. Ее отец так и не вернулся домой. Обычно дома была одна мама: Джо приходил редко. Джейд грустила, считая Санта-Барбару скучным местом. Тэд и Лейкен искрились счастьем. Поглощенные собой, они никого но замечали вокруг. Мистер и миссис Локридж снова жили вместе. Надолго ли? Лайнал развлекал ее интересными географическими рассказами, но никогда не говорил об Аляске. Впрочем, никто и никогда не говорил об Аляске. Аугусте удалось заставить Уорена признаться ей во всем. Он подтвердил ее догадку о том, что украл драгоценность с виллы Кепфелла. Минкс больше не участвовала в экологической кампании. Лайнал не заплатил по телефонным счетам, и телефон отключили. Сантана закончила переделку виллы. Она часто виделась с Кепфеллом-старшим. Роза Ангрейд терпеливо ждала, когда она наконец вновь обретет внука.

Наступил день, когда Келли решила покинуть Селли для того, чтобы воссоединиться с тем, кого она считала своей жизнью. С единственным чемоданом в руке она вышла из дома и случайно встретила Круза. Он сообщил ей последние новости. Под седло мотороллера Джо кто-то подсунул пакетик с героином, и полиция задержала его. Но Джо тем не менее удалось скрыться. Если Келли вдруг захочет его повидать, он может передать Джо, чтобы тот пришел на пляж. Келли согласилась. В одиннадцать часов она пришла к назначенному месту. Сопровождавший ее Круз сразу же исчез, и к ней неслышно подошел Джо. «Словно кот», — подумала она про себя. Она не заметила приближающегося Мейсона, услышала только его резкие отрывочные приказания. По песку заскользили лучи электрических фонарей. Джо побежал к морю, и догнать его не смогли...
Через два дня Келли увидела, что катера Круза на место нет. Она сразу же подумала о Кельнерал Коулз, поэтому нашла рыбака, который согласился туда ее отвезти. Там ее уже ждали.
Они сидели рядом на буром скалистом выступе, который возвышался над маленькой бухточкой. Джо был погружен в свои мысли и не отрываясь смотрел на море, а Келли слушала, как деревья шуршат листвой. В расщелине скалы рос совсем маленький оранжевый цветок. Из таких цветков получился бы прекрасный букетик, подумала Келли, — букетик для мамы. Келли улыбнулась очень счастливой улыбкой и придвинулась к парню.
Снизу Круз прокричал им, чтобы они пошевелились.